Стас

Как стая перепуганных мышей, звуки мчатся сквозь тело. Нет, нет, нет! Мыши бегают тихо. Может лошади? Табун лошадей? Нет. Слишком громко. На что же это похоже? Фу, черт. А теперь тишина…  А, не фига! Вот опять: пам-пам, тук-тук, пам-пам… Технохаус что ли кто слушает? Блин, это же кровь у меня в висках стучит! Ха-ха, вот это номер! А я все «мыши, мыши». Во дурак. А че, кстати, так темно? Ночь что ли? Ну идиот, какой идиот! Глаза-то закрыты, поэтому и темно. А че глаза закрыты? Ща открою. Опаньки. Ух ты!!! Потолок белый. А справа? Бошка не поворачивается. Вот облом. Ну давай уже, крутись. Ох, бля, больно-то как. А че все поплыло куда-то? Да тут баба! Белая! Не, это у нее одежка такая.
- Апостол Петр. Он очнулся.
Чего ж так орать-то? А, баба, вот и орет. Логично? Логично. Во, мужик нарисовался тоже весь в белом. Что происходит? И ваще. Где я?
- Наташенька, сходите в процедурную, подготовьте всё.
- Уже лечу.
Ой, ой, почесала. Каблуками цок-цок, жопой вправо-влево. Круто! Смотрел бы и смотрел. А ты че пялишься, мужик? Уй, больно! Ай, бля. Ща заору!
- Тихо, тихо. Терпение. Бог терпел и нам велел.
Фу, вроде полегчало. Сказать ему «спасибо» что ли? Му-му-му. Епрст, рот забинтован.
- Успокойтесь. Помните, что случилось?
Му-му-му. Бля. Да ничего я не помню.
- Ваше имя Стас, фамилия Куров, двадцать три года, не работаете, не учитесь. Разбой,  воровство, кидалово.
Точняк! Я же Стас? Стас! Куров? Куров. А че я здесь делаю? У меня же стрелка с пацанами забита на шесть!
- Спокойней, спокойней. Вы знаете, где находитесь?
Ну спросил. Совсем дурной? Откуда я знаю?
- … поступил в тяжелом состоянии в 19.30 по местному времени. Шесть огнестрельных ранений несовместимых с жизнью…
Опа! Стой, подожди, вспомнил. Ну Васян, ну сука! Это ж надо, полобоймы в меня конкретно захерачить!
- Благодаря настойчивым молитвам и щедрым пожертвованиям вашего друга Несюкова, Высший Суд пересмотрел ваше дело. Поэтому ваша душа отправляется обратно на перевоспитание, а не в ад, как следовало бы.
Мужик, ты чё гонишь? Какой суд? Какой ад? И че у меня рот забинтован?
- Своей некультурной речью вы оскорбляете стены Приемника-распределителя имени Господа Бога нашего, чем серьезно ухудшаете свое положение.
Во, бля, попадалово. Это я типа умер? Реально так опоньки и кони двинул? Зашибись. О, баба вернулась. Че вылупилась, овца?
- Сейчас Наташа укольчик вам сделает, отдохнете и в светлый путь…

А шприц-то недетский, как я погляжу,
Господь всех замутит, а я развожу.
Чего-то стихами уже говорю.
Не думал, что так несуразно умру.
Ништяк от укола в глазах все плывет
И мысли галопом несутся вперед…


Как стая перепуганных мышей, звуки мчатся сквозь тело. Нет, нет, нет! Мыши бегают тихо. Может лошади? Табун лошадей? Нет. Слишком громко. На что же это похоже? Фу, черт. А теперь тишина… А, не фига! Вот опять: пам-пам, тук-тук, пам-пам… Технохаус что ли кто слушает? Блин, это же кровь у меня в висках стучит! Ха-ха, вот это номер! А я все «мыши, мыши». Во дурак. А че, кстати так темно? Ночь что ли? Ну идиот, какой идиот! Глаза-то закрыты, поэтому и темно. А че глаза закрыты? Ща открою. Опаньки. Ух ты!!! Потолок белый. А справа? О, куча лощков в белых халатах. А че все радостные такие?
- Поздравляем, Наталья Петровна! Мальчик. Как назовете?
- Стас.