Волчара

               
               
               
                «Мы выстраиваем стены
чтобы защитить            
cвой надуманный образ, но
однажды начинаем
блуждать в этих стенах и не
можем найти выход»       
               
                Автор Известен



        Провалившуюся попытку стихийного побега, закончившуюся тем, что меня, перебитого – переломанного, ещё на всякий случай побили головой об пол, а потом добавили год и перевели на строгий режим, я принял как должное. Собственно, я получил то, чего хотел… От этой загадочной фразы позвольте мне прейти к самой обычной. Меня увезли в «Мервинлаг» *, а Гиря остался на Централе. Так что снова развела судьба наши с Гирей тропы, в разные стороны.
         
        На строгаче, меня встретили хмурые землячки, отягощенные своим выживанием на строгаче так, что это помешало им отнестись ко мне как положено было в те времена порядочным арестантам.
         Однажды, когда я тусовался по плацу** с авторитетом Вовой Волчарой, к нему подошёл замполит*** и с озабоченной мордой сенбернара отозвал его в сторону, прервав, как он выразился, «наш пустой базар». Потом ко мне с такой же дебильной ухмылкой подвалил Володя и сказал, что замполит предупредил его насчёт того, что если со мной что-то произойдёт, то, прежде всего, за это будет отвечать Волчарой.
     - а чё со мной может произойти? – Спросил я с недоумением ... Конечно, я всё понял, но этот Вова, он был очень уж крутой, и хотелось посмотреть с каким мужеством и самопреодолением он будет мне объяснять то, что я давно уже выдрочил и выплюнул, как в подобных случаях говорят лагерные аборигены.   
     - Ты понимаешь, ты ведь пойми, я тебя хочу оградить от проблем, которые могут у тебя быть. – Он почесал переносицу, пошмыгал, поплевал. – Ты парень молодой…к-красивый, как говорится - кровь с молоком, многие будут тут на тебя планы строить…
     - Чё – ё – ё, какие ещё планы бля?!
     - Ну, понимаешь, мужики сидят здесь по 10-15 лет, все голодные, озверевшие, святого – кроме уя – ничего нет, побаиваются только блатных, а если сами блатные, то наглей колымского пидара.
     - Понятно – Мрачно покачал я головой. – А замполиту-то чё за дело? 
     - Да он любит молоденьких…
     - Голубой, что ли?
     - Ну, типа того, ты только не ори особо. Ну чё, понял куда попал?
         
   EM: Dead Can Dance «Windfall». Однажды, Володю на чифир пригласили к себе в проходняк его знакомые нарики. Когда Вова шел из своего барака, где он тогда жил, в наркоманский тубанар, **** он проходил мимо меня. Я курил в локалке*****. Вова позвал меня с собой.
       Пришли, поздоровались, заодно познакомились. Заварили чифир, сидим, курим, чифирим. Смотрю, началась какая-то суета: таблетки какие-то достают, размалывают в порошок, засыпают в пузырёк из-под «алететрина», заливают водой из одноразового шприца и начинают взбалтывать.
         Какой-то парень, в черной робе, с нечеловечески спокойным и глубоким взглядом, постукивая указательным пальцем по корпусу машины, говорит Вове:
     - Ну че, Вован, ужалишься разок?
     - Димычем******? Ну его, на уй!
     - А ****юк? -
       Вова посмотрел на меня, но не в глаза, а куда-то между ними:
     - Ну чё, малой, хочешь улететь на луну?
      Я конечно мог бы ответить ему словами поэта:               
               
                Бродить босиком по луне,
                Купаясь в лунной пыли,
                Мне нечего больше хотеть,
                Скажи, что еще мне нужно…
      
но, решив, что вполне могу напугать народ своими высокими материями, я просто закатал рукав и стал работать кулаком. Когда иглу вынули из вены, и я упал на шконарь, поначалу я и правда попал на какую-то страшноватую, но в целом занятную планету. Чем в действительности интересен укол димедролом по вене, так это тем, что когда двигаешься в первый раз, то ты не знаешь, что у тебя начнутся глюканы, если, конечно, тебе не скажут, и эффект неожиданности в самом деле похож на приземление на иную планету, планету Димедрол.
       Сначала, в моей голове раздался шлепок, словно что-то лопнуло; в этот момент лампочка, висевшая под потолком, оказалась у меня под носом. Дернувшись я приподнялся, и ударившись головой о верхние нары, отключился. А когда я включился, то димедрол плюс сотрясение мозга проделывали со мной такие вещи, что меня ловил по зоне весь барак, а я пытался убежать от стаи злых лампочек-пчёл, пытавшихся сесть мне на голову, чтобы высосать мозг. Когда я пришёл в себя, то понял, что это были не лампочки-пчёлы, а лампочки-глаза, желтые и безумные…
         Нельзя сказать, что всё мне понравилось, однако я забывал о том, что я зек-строгач, и сижу на зоне для матерых уголовников. И хоть это демидрольное путешествие было жутковато, но мне нужно было знать, - есть другой мир, и он рядом, и он на что-то очень похож, на что-то, наверное, очень важное для меня.
       
        У наркомана, пусть даже демедрольного, каким я стал уже через месяц, кентов как известно не бывает. Пару месяцев я жил один, общаясь только со своими галлюцинациями и иногда мимоходом встречаясь с какими-то персонажами увы неоставившими в моей жизни следа. Но однажды ко мне в проходняк нагрянул Волчара и тогда мне показалось, что зашел он не спроста.
        Володя вырос в суровых советских интернатах, потому как родителям его было трудно совмещать свой труд с воспитанием ребенка. Последнее обстоятельство сделало из него человека с незнающим страха сердцем и несгибаемой верой в свою правоту. Годам к тридцати он мог бы дойти до «вора в законе», но в свои двадцать шесть был уже сложившимся идейным нариком и, вместе с тем, имел достаточно правильный взгляд на вещи, чтобы не тешить себя иллюзиями сладкой жизни на халяву. Еще на малолетке малый познакомился с кайфом, и ничем другим уже никогда не интересовался. Володя ходил в блестящей чёрной милюстиновой робе, штаны и рукава которой были со стрелками, это считалось высшим шиком среди урок, живших по понятиям.
    Кроме убежденного наркоши, в Володе я сразу распознал латентного, то бишь «бессознательного» любителя мужеского тела. Таких в лагерях больше половины, просто с разной степенью этой самой бессознательности, или неосознанности. Не суть.
    - Заходи как-нибудь, чайку попьём, – сказал мне Вова, когда мы, прощаясь, хлопнули по рукам.

*Так, в среде посвященных, называется эта зона.
**Площадка для построения контингента.
***замначальника колонии по политической подготовке
****Отделенный забором барак для больных туберкулезом.
*****Ограждение вокруг барака состоящее из металлических конструкций
******Любовное название Димедрола, принятое в среде лагерных наркош. 



© Copyright: Макс Аврелий, 2015
________________________________________________

ВНИМАНИЕ ДРУЗЬЯ!
Мой многострадальный роман "Моленсоух. История Одной Индивидуации" снова изъят комиссией Роскомнадзора из всех магазинов города Москвы по "Формуляру №ФИ 66-379120" вердикт которого гласит "Содержание романа некорректно по отношению к современной действительности".

Сейчас, я продаю свою книгу в Москве с рук.
Чаще всего меня можно увидеть на ступенях музея Владимира Маяковского на Лубянке.
Это соседний подъезд одного здания в котором находится пресловутый торговый дом.

по этой же ссылке можно просмотреть фрагмент видеоспектакля Сергея Степанова снятого по книге, и прочесть книгу

книгу можно заказать здесь:
http://idbg.ru/catalog/molensouh-istoriya-odnoj-indiv..
если ссылка не высвечивается, скопируйте в браузер и вы сможете посетить
и-нет магазин "Библио-Глобус", где можно заказать книгу.

Спасибо, за Ваше внимание и поддержку в борьбе, за право на жизнь моей книги друзья!