Толстушка без брюшка, талант на ура!

– Полюшка, ну, успокойся, дочка, подумаешь, обозвали! Да еще и не очень обидно. «Толстушка без брюшка»! Полненьких многие любят, – Ольга Трофимовна тормошила, пыталась развеселить старшую дочь.
Перебрала все аргументы. Даже напомнила бородатый анекдот о том, что 95 процентам мужчин нравятся полные женщины, а оставшимся пяти процентам – очень полные...
Безуспешно. Полина отворачивалась к окну, отводила мамины руки, пытающиеся вытереть слезы и приласкать, и продолжала молча рыдать над собственным уродством.
Но Ольга Трофимовна сменила тон:
– Как же я ошиблась в тебе! Привыкла умной считать, находчивой, веселой. Уважала тебя. А ты совсем обычная. И глупая. Не нашла, что ответить. А теперь сопли на кулак мотаешь!
Полина оторопела. Вот это да! Она готова была бесконечно слушать утешения и жалеть себя, а тут мать на нее, бедняжку, ополчилась.
Слезы высохли мгновенно, и она пошла в атаку.
– Тебе хорошо! – резко бросила девушка. – Комплимент схлопотала: «Да, жаль, что эта толстушка без брюшка не в мамашу пошла. Та – молодая и красивая, а девчонка – без формы и без возраста». Тебя вообще многие моей старшей сестрой считают. Одноклассники и однокурсники сколько раз мне говорили, что в тебя запросто влюбиться можно. А мне хоть бы раз кто дружбу предложил... О любви я и не мечтаю!
Ольга Трофимовна, на самом деле, очень красивая, ухоженная женщина, выглядела намного моложе своих сорока трех лет. Да и фигуру всегда имела модельных параметров: при росте 170 она никогда не весила больше 56 кэгэ. Прическа никогда не знала укладки. Ее пышные шоколадного цвета волосы, коротко подстриженные, делали на голове что хотели. И это очень шло ей, хозяйке большого дома и матери трех дочерей
– Я бы с удовольствием поменялась с тобой, Поля, – грустно произнесла Ольга Трофимовна. – Но это нереально. Видно, я не так тебя воспитала, ведь ты способна отчаиваться по пустякам. Помогала тебе закрывать глаза на недостатки, слишком много утешала и этим только потакала твоему дурацкому настрою. Что ж, видно, пришло время поговорить всерьез.
– Ты о чем? – со смутной тревогой спросила Полина.
Ее удивило: мать вдруг позвала ее с собой на кухню и попросила помочь приготовить ужин. Ведь раньше никогда Полину не загружали домашней работой, которую та презирала.
Сдавать ранее завоеванные позиции не хотелось.
– Не буду чистить овощи, – заявила она. – Чего это тебе вздумалось тащить меня к печке? Оксана –прекрасная помощница, у нее все получается. А я не умею и не собираюсь учиться. Вон, пусть Лена включается, ей уже одиннадцать. Пора.
– Тебе давно пора.
– Я отлично учусь! Разве этого мало?
– Вообще-то, Леночка – тоже отличница, занимается спортом и музыкой. А у Оксаны, между прочим, работа и вечерний институт. При этом она никогда не откажет в помощи. Бери в руки нож и начинай с картошки. Если, конечно, хочешь, чтобы состоялся серьезный разговор по существу...
Полина снова хотела возразить, но, зная упрямый характер матери, поняла: та в другой ситуации разговаривать не станет. А ей так хочется услышать то важное, что собиралась сказать мама.
Девушка взяла нож полными, но красивыми, аккуратными, пальцами с  хорошим маникюром и стала неумело срезать кожуру.
Ольга Трофимовна только ухмыльнулась:
– Я тоже поначалу от килограмма картошки оставляла съедобного не больше 300 г. Ничего, научилась. Потренируешься – будет нормально.
Они быстро справились с приготовлением ужина. И к возвращению домочадцев: главы семьи – с работы, Лены – с тренировки – на обеденном столе красовались: овощной салат, пахнущее сливками картофельное пюре с зеленью, блюдо пышных рыбных котлет и вазочка с маринованными корнишонами.
Ольга Трофимовна пригласила всех отведать кушанья «от Полины Зовенской». Недоуменные взгляды сменились аплодисментами.
Папа и сестра нахваливали новоиспеченную хозяйку.
Полина отнеслась к комплиментам иронично. Но ее убедили, что одобрение абсолютно искреннее, и ей понравилось купаться в лучах поварской славы.
Причем настолько, что впервые в жизни она охотно вымыла посуду.
– Когда же мы поговорим? – девушка ни на секунду не забывала об обещании матери и, покончив с мытьем, тут же напомнила о себе.
Ольга Трофимовна предложила ей прогуляться с Тобиком, очень симпатичным песиком «дворянских» кровей, спасенным ею от хулиганов лет семь-восемь назад. Тобик, получивший такое простецкое имечко, оказался настоящим аристократом по духу. Он знал свое место, справлял нужду в строго определенное время на прогулке и любезно приносил в зубах хозяйские тапочки. При этом абсолютно точно угадывал, кто звонит в дверь.
Мать с дочерью отправились в соседний парк, отпустили собачку побегать, а сами сели на скамейку.
Полина достала сигареты. Ольга Трофимовна удивленно приподняла бровь:
– Ты думаешь, курение поможет похудеть? Или стать своей в веселой студенческой компании?
Полина пожала плечами, но сигареты спрятала.
– Мама, я чувствую, что разговор не будет слишком приятным, но, если ты считаешь, что он пойдет на пользу, не жалей меня. Ты ведь уже заставила меня готовить ужин, – усмехнулась девушка.
– И напрасно сделала это так поздно. Ну, перейдем к делу и начнем с моего любимого драматурга Бернарда Шоу. С эстетической точки зрения он был некрасив. Ирландский тип: слишком белое лицо, слишком рыжая борода, прикрывающая изъеденную оспой кожу, неуклюжая фигура... Было и множество иных недостатков: некоторая зловредность, язвительность,  отрицание многих истин. Но как его любили женщины! Как они страдали от его невнимания! Он мог заставить любую влюбиться в себя…
– Мама, к чему здесь Шоу?
– Нет, ты выслушай меня. И постарайся не прерывать.
Его называли лучшим английским драматургом конца XIX и начала XX веков. Но такой любви он был обязан не только своему таланту, но и, прежде всего, огромному чувству юмора, восприятию жизни такой, какая она есть. «Я хочу умереть выжатым, как лимон…Я радуюсь жизни, что она есть. Не «огарок» она для меня, но искрящийся факел, переданный мне на мгновенье». Так писал он, и так жил.
– Здорово.
– Да. Но не думай, что я просто села на любимого конька. Я хочу, чтобы ты все понимала о себе, оценила свои недостатки и достоинства. Исправляла первые, гордилась вторыми и знала себе цену. Научилась не ныть, а любить жизнь, ведь она и  вправду дана нам на мгновенье. Давай с тобой разберемся в этом раз и навсегда… Ты, Поля, к сожалению, эгоистична, но, к счастью, добра и умеешь сострадать. Склонна к самоуничижению, даешь волю слезам, нюни распускаешь, но, слава Богу, умеешь все это скрывать.
– Но не от тебя.
– И хорошо. Иметь «жилетку» для нормального человека, бывает, просто необходимо. Ты умна, но тебе иногда нужно прикинуться дурой. Может, тебе еще в блондинку перекраситься, чтобы быть этакой пустоголовой куколкой? Запомни, ни цвет волос, ни напускная придурковатость, ни вот эти сигаретки не сделают тебя более привлекательной. Будем смотреть правде в глаза. У тебя милое, симпатичное лицо. Красивый рот, блестящие глубокие глаза, аккуратный носик, благородные руки. Но ты весишь 127 кэгэ при росте 168. И тебе нельзя худеть. Твоя полнота не от обжорства, а от заболевания. Ты завидуешь красоте и стройности Оксаны. Но она не обладает твоей памятью, способностью к языкам, учеба не дается ей так легко, как тебе. Леночка тоже никогда не будет толстой, но у нее нет твоей доброты. Она так мало способна на участие.
– Это можно перерасти. Она справится.
– И ты справишься. Если будешь решительно рвать со всеми своими предрассудками. Ты талантлива. Преподаватель школьного драмкружка прочила тебе блестящую карьеру на сцене. Ты ушла из кружка, но я мать, я же знала, что ты мечтаешь о театральном училище. Кто тебя гнал в Финансовый институт? Ты на третьем курсе. Кем будешь через два года?
– Главным бухгалтером в дядиной фирме.
– И там ты сможешь разжечь свой факел жизни еще ярче, «прежде, чем придется отдать его другим поколениям»?
– Тоже Шоу.
– Тоже. Не верю, что ты любишь бухгалтерию.
– И это говорит главбух предприятия, который и дома не может без своих бумажек.
– А я не о себе, но, так вышло, что я люблю цифры, мне нравится бухгалтерия. Но она – не твоя стезя, девочка. Я советую тебе бросить институт.
– ????
– Да. Никому не нужен твой диплом – ни отцу, ни мне, если день ото дня ты будешь чахнуть душой. Я где-то читала, что в наш город приезжает Олег Табаков. Будет просмотр талантливой молодежи для зачисления на дополнительный курс.
Полина рассмеялась:
– Куда мне? Бочка в героини? Да и курс будет платным. Я тоже видела эту статью.
Ольга Трофимовна покачала головой.
– Вот почему ты бросила школьный кружок… Хотелось играть Джульетту, Офелию, на худой конец, Красную Шапочку или Золушку? А тебе такие роли не давали, понятно. Вот и с этой ошибкой простись. Зрители не меньше любят таких артистов, как Наталья Крачковская, Рина Зеленая, Фаина Раневская, чем «самую прекрасную няню страны». Даже куда больше. Пройдет пара лет, и эту Заворотнюк с ее романами и не вспомнит никто… Насчет денег…
– И не в последнюю очередь.
– Мы уже говорили на эту тему с папой.
– Да? И когда успели?
– Ладно. Я все точно разузнала. Просмотр будет 16 апреля в драмтеатре. Начнется в половине первого. Приглашаются все желающие. Стоимость обучения потянем. У нас неплохие зарплаты. Оксана готова поступиться летним отдыхом и отдать тебе отложенные на него деньги.
– И Оксана?..
– И Лена. При всей своей черствости, девочка жертвует тебе свою копилку. Немного там у нее, рублей 500-600. Но – поступок!..
Полина резко бросилась на шею матери и заплакала навзрыд, совсем не так, как привыкла лить слезы о собственной внешности.
– Как вы меня любите!
– Глупая, неужели ты в этом сомневалась? – с упреком сказала Ольга Трофимовна и улыбнулась: – Если ты не оценишь жертвы сестер, они тебе этого не простят. Я хочу гордиться своей дочерью-артисткой.
Полина в эту ночь спала, как убитая. Ей не снились ни пораженческие сны, ни любовные, где она была чрезмерно востребована и решала, кому отдать свои руку и сердце.
Утром к ней в комнату перед уходом на работу зашел отец. Илья Романович по-особенному погладил старшую дочь по черным кудрям и пожелал ей решимости. Мама приготовила сочную ветчину по-литовски, которую Поля обожала. Спортсменка Лена уже в дверях дружески стукнула кулаком в плечо и зачем-то показала большой палец.
Оксана, убежавшая в свой ларек раньше, чем все проснулись, оставила записку с одним словом: «Удачи».
Разве можно было не оправдать надежд родных?.. И не пойти на поводу у своего самого страстного желания? Да, с раннего детства она хотела стать артисткой. Но в садике ей поручали роли Колобка, медвежонка Вини Пуха, откормленного кота Леопольда. В школе любимая учительница литературы, она же руководитель драмкружка хвалила девочку за великолепнее исполнение одного из трех толстяков, крота из «Дюймовочки», толстухи-трактирщицы из «Отверженных»… Поля играла с удовольствием, надеясь, что однажды сыграет Дездемонну или Жанну д, Арк. Но, увы, время шло, а роли героинь доставались только красивым старшеклассницам. И, полная горя и отчаяния, Поля покинула школьную труппу.
Рвать? И правильно! Ну, их к черту эти финансы.
Девушка в тот же день забрала из института свои документы. И в назначенный срок заявилась в театр.
О, Господи! Сколько парней, девушек и даже людей среднего возраста. Все разряженные, накрашенные. И почти все красавцы… Э, нет, Полина даже оживилась, были здесь и толстушки, и толстяки, и похожие на скелетов, с огромными носами и щелочками вместо глаз, лилипуты, карлики, гиганты. Настроение поднялось. Нас меньшинство, подумала девушка, но мы заявляем права на творческое счастье. Рассмеялась вслух.
– Это у тебя нервное? – поинтересовалась яркая блондинка  с талией, как у Гурченко, и ногами от ушей.
– Да нет,– смутилась Полина.
– Ты какая по счету?
– Что?
– Балда, стоишь  здесь уже минут десять. И до сих пор не записалась. Вон тот крокодил в замше и девица в пауках позже тебя явились, а по очереди вперед пойдут. Иди, отметься.
Полина ахнула: ей был выдан номерок 423-й.
Да очередь до нее и к лету не дойдет!
Но вышло иначе.
В половине первого, открылась дверь в зал и оттуда вышли не ожидаемые мэтры сцены и кино, а совсем неизвестные личности. Они попросили всех собравшихся согласно очередности пройти мимо них.
И пошло:
– Свободен. Свободен… Стань в сторону… Свободен, свободен…
Стены театра заполнились слезами, мольбами прослушать, угрозами дойти до самого Табакова.
Впереди Полины стоял карлик Вася, позади красавец-цыган.
Оценщиков фактуры было четверо. Немолодая дамочка, как оказалось, звезда сериалов в роли мамаш и бабушек, вцепилась в карлика. И с криком: «Нашла!» поволокла его в зал, на ходу набирая номер на мобильном.
Другая, почти девочка, кое-кто узнал в ней колдунью из сериала «Огонь пустыни», поманила цыгана и предложила ему остаться рядом с ней до конца первого тура, то есть отбора по внешним данным.
Полине сказали: «Свободна». Она еще не успела осознать провал, как услышала громкое и начальственное:
– Остановите девушку в синем платье.
Это ее? Она оглянулась. Из зала вышел седовласый высокий мужчина со строгим лицом. Она узнала его, вспомнила роли, но не могла вспомнить фамилию. Он повторил:
– Да, да, вон ту девушку в синем платье, кудрявую!
Заслуженный или народный артист не назвал ее толстушкой, толстухой, полной, жирной. Отметил только синее платье и кудри. Она полюбила его  сразу и навсегда дочерней любовью. Медленно подошла.
– О себе! – приказал мэтр.
– Полина Зовенская, по отцу полька. 20 лет, до прошлой недели – студентка третьего курса экономического факультета Финансового института.
– Выступала?
– В детсаду  и в школе.
– Кино любишь?
– И кино, и театр.
– Почему так спокойна? Совсем не волнуешься?
– Волнуюсь, просто…
– Просто ты молодец. И ты мне нужна. Вернее, твой тип, а ты ли это будешь, посмотрим. Память хорошая? Фантазия есть?
– Не жалуюсь.
– Я собираюсь снимать кино. Это будет ремейк кубинского фильма. Ты его и помнить не можешь, но сюжет такой… Толстая молодая девушка, учащаяся техникума, не темнокожая, но смуглая с черными кудрявыми волосами – очень теплый, хороший человек, с ней дружат, делятся секретами, в шутку зовут ее «мамой», но никто никогда не признавался ей в любви. И она не надеется на это. Все девочки техникума, и она в том числе, влюблены в самого красивого и талантливого парня. Он  – высокий и спортивный, играет на гитаре и поет, отлично учится. В конце фильма девушку обижают грубостью ее подруги. И тогда при всех этот парень признается ей в том, что давно ее любит, но уж очень гордо и независимо она себя держит. Они обнимаются, целуются.
Конец.
Что, попробуем?
Полина не верила своему счастью. Она только смотрела на мэтра кинематографии разгорающимися фиалковыми глазами, и в глазах ее блестели слезы.
Как сомнамбула шла она за режиссером к сцене. Поднялась на нее легко, остановилась посредине и оглядела пустой зал. На миг ей показалось, что на нее смотрят сотни людей, но никакого смущения она не испытала.
– Ну и как тебе? – спросил режиссер. – Страшно?
- Ничуть.
– Тогда играй.
– Что?
– Сочувствие подруге, безнадежно влюбленной в парня, которого любишь ты. Про Сирано де Бержерака читала?
– Конечно.
– Вот и представь себе, что ты – это он. И придумай за подругу монолог объяснения в любви. Поняла?
- Нет! Это каша какая-то.
Но Полина на миг закрыла глаза. Сколько раз про себя она проигрывала разные  ситуации. Неужели не справится? Она же хочет стать актрисой!
Народный артист России испугался: вот сейчас прижмет руку к сердцу или сожмет ладонями щеки, поднимет к небу, то есть потолку, страстный взор и… прощай, пропало.
Он уже ругал себя, что поторопился с этой толстушкой. Вероятно, и таланта у нее совсем нет… Что?.. Что это такое?.. У него сильно забилось сердце, когда Полина, сделав по-матерински одновременно строгое и понимающее лицо, подошла к краю рампы и негромко заговорила:
– Оксана, послушай меня, ты на самом деле больше не можешь скрывать своих чувств. Еще немного и ты с мольбой: «Возьми меня» , бросишься Димке под ноги. Не надо так… А как? Скажи ему с улыбкой что-нибудь оригинальное. Ненавязчивое, но чтобы он понял, какое сердце ты ему хочешь подарить… Например?.. Хотя бы вот  так:
   Не подходи так близко, не пугай
                любовь мою.
   Она сбежит, от робости глупея.
   Прости, но про любовь я не умею
             так  говорить, чтоб взять в ответ твою.
Димка оторопеет, а ты и выдай ему в той же полушутливой форме, что предлагаешь ему дружественный союз народов… Какой союз народов? Ну, Оксана, вдумайся: ты украинка, а Дима – белорус… Почему я плачу? Нет-нет, Оксана, это тебе показалось. Просто я посмотрела на солнце…
Полина отвернулась от мнимой подруги и с болью закусила губы.   
Потом она вопросительно посмотрела на своего единственного зрителя:
– Плохо?
Он встал и без улыбки сказал:
– Полина Зовенская, паспорт с собой?
– Да.
– Видела рыжую тетку с черным бантиком? Подойди к ней и скажи, что я велел оформить тебя в съемочную группу. До встречи в Москве.
Дай я тебя поцелую.