Хомо-Трахиенс

               

 
                «А зачем ты      
                носишь тело? Чтобы      
                скрыть скелет? Ну почему ты не
                хочешь понять? Ведь я же
                ничего не утаиваю…»
                Автор Известен



          В девятилетнем возрасте я уже не вспоминал о своей первой жизни, Пластике, Олеге Блуднине, да и о Бабушкином поселке, тем более, что Бабушка переехала в город, где в пятиэтажном общежитии СМП ей выделили комнату. Но сама жизнь, уже была до отказа забита личностями, событиями, школой, общеобразовательной программой, творчеством, музыкой, книгами, друзьями…
         Среди моих первых друзей самой яркой личностью был Сергей Меликянц. Он поступил в наш класс в последней четверти третьего класса, и сразу получил прозвище «Мелкий». Его родители, почувствовав ветер перемен, приехали из Армении в Есиль заниматься торговлей.  Сошлись мы с Мелким на почве любви к живописи и музыке. Дело в том, что в эпоху ночных ужасов, я пытался изображать всё, что доводилось мне увидеть во сне на бумаге. Со временем я стал неплохо рисовать и продолжал совершенствовать своё мастерство на школьных уроках, независимо от того, какой был предмет - рисование или математика. Так мы с Сергеем вышли друг на друга. Рисунки Мелкого, были родственными моим по стилистике и содержанию. Он рисовал роботов, средневековых рыцарей, небывалых монстров, динозавров и т.д.
        А ещё у него, единственного в классе, был кассетный магнитофон. Узнав о моей одержимости музыкой, а именно «зарубежкой», как это тогда называлось, он пригласил меня к себе, сказав, что у него дома куча кассет, все не на русском. Жил он, как и некоторые другие сыгравшие не последнюю роль в моей жизни люди, в той же Бабушкиной общаге СМП (далее просто общага). Кассетный магнитофон «Романтик-214» одним своим динамиком изливал на нас откровения в виде слегка запаздывающего, но для нас советских детей всегда актуального евро-диско, но запомнить хоть одно имя в тот вечер я не смог, во-первых, игравшая кассета была самопальным сбором танцевалки (народный совковый термин), кроме того настоящее откровение ожидало меня в руках Сергея.
         Он решил показать мне самое дорогое, что у него было. Это был альбом для рисования, первые пять листов, которого были обклеены черно-белыми фотографическими картами, с каждой улыбалась красавица с раздвинутыми ногами. Все девушки были красотки, как на подбор, и каждая пыталась вывернуть наизнанку своё маленькое, обросшее черным волосом лоно. Но если сейчас всем понятно, что это такое, то девятилетний отпрыск нерадивых строителей коммунизма времён застоя, и поочередной смерти генеральных секретарей, при виде не нарисованной, а вполне реально заснятой, добровольной демонстрации взрослыми женщинами своих влагалищ, должен был, как минимум, впасть в транс. Что я и сделал. EM: Cerrone «Generique»*.  Транс, в котором я оказался, проходил довольно специфическим образом. Рука моя переместилась в карман брюк и стала ощупывать то, что там неожиданно затвердело. Хотя вожделение было не единственным, что заставляло меня испытывать трепет, восторг и смятение, глядя на всё это прекрасное и страшное великолепие. Да, когда-то очень давно, я видел, как Витька Фельд насиловал умственно отсталую девочку, но это потому, что он сам был такой, и она была такая…Я видел лысые письки своих сестренок, но то, что они делали это для меня и Радика – было нашей детской тайной, нашим тайным пороком, недугом, понятное дело, не достойным взрослых людей…. Также, у меня был ещё некий превентивный сексуальный опыт с какой-то девчонкой из поселка СМП, и я слышал так же, что девчонки из так называемых «бичёвских» семей делают это со своими пацанами. Это всё тоже было из области тайного, наказуемого, очень нехорошего, даже опасного, но именно детского хулиганства. Причем, наверное, нездорового хулиганства, я понимал это именно так. Но красивые, чистоплотные с виду, такие, как мне казалось, возвышенные существа, как же они, могли пойти на такое? Это не умещалось в моей голове. Как вообще такое может быть? Ведь это надо раздеться специально для того, чтобы раздвинуть ноги, перед фотографом, показав ему самое сокровенное… Может быть, причиной всему насилие, но где синяки, порванная одежда, кровь, в конце концов? Ничего не было и в помине. Девушки были, что называется, холеными, да и лица сверкали ослепительными улыбками, либо их глаза были прикрыты, а чувственные губы открыты в сладкой истоме. Что это, как это, почему? Серега отпускал по моему поводу деловые, не лишенные юмора замечания. Я же от разрывавших меня вопросов и напряжения в члене просто готов был потерять рассудок. Но, в этот момент дверь комнаты распахнулась и с набитыми сумками в руках вошла мама Мелкого. Мелкий резко захлопнул альбом и убрал за спину. Мама, сразу почуяв неладное, бросилась к сыну с лицом, полным решимости и тревоги.
           - Сергей что это у тебя?
           Надо сказать, сейчас я понимаю родителей тех времен, которые, найдя порнушку у своих детей, тотчас били в набат, что зачастую оканчивалось поркой, пощечинами и угрозами сдать ребенка в интернат и в колонию для малолетних преступников. Как ещё могли реагировать на порнуху ударники и ударницы социалистического труда, которых этим самым трудом доводили до того, что, кроме как для зачатия ребенка, у них не было другой причины, чтобы снять друг перед другом трусы. А если такие причины и находились, то они были несовместимы с «облико морале» советского человека, потому как позднее ставший притчей во языцех постулат о том, что у нас в советской стране секса нет, тогда был законом социалистического общежития и его нарушение каралось одинаково жестоко на всех уровнях, начиная с семейного и кончая правительственным. Любая молодая красивая и влюблённая женщина того времени, была потенциальной жертвой в таком обществе зазомбированных и обманутых людей, которые были тем более жестоки по отношению к другим, потому, что были жестоки, прежде всего, по отношению к себе и своим детям.
         
        Мелкий увернулся от раскинутых, как сети, рук матери и пулей вылетел в коридор.
        - Максим, ну-ка, говори, что вы там смотрели! - мама Мелкого зажала меня между столом и кроватью. В глазах её не было ни чего кроме страха…
        - Он показывал мне свои стихи! – выпалил я.
        - Стихи?!- повторила озадаченная мама и в замешательстве отступила на шаг.
        - Про любовь! - крикнул я, на ходу выбегая в коридор за Серегой. 
 
         А у меня все смешалось перед глазами. Ошеломленным и совершенно подавленным, в слегка промоченных штанах, я отправился восвояси. EM: Cerrone «Make Up».
         Размышления мои были мучительны. Ведь женщина, в частности, моя тогда ещё горячо любимая мать, была для меня не просто действительным или потенциальным гением чистой красоты, женщина в нашей семье была овеяна ореолом святости. Прекрасные создания, чьи образы в моём сознании тогда уже закрепились благодаря Рафаэлю, Рубенсу и прочим романтикам женских тел, ассоциировались у меня со всем самым прекрасным в этом мире: с добродетелью, чистотой, материнством. А в лучших из них - Жанну Д`Арк, воспетую Бродским Марию Стюарт, подругу Д`Артаньяна Констанцию, преподавательницу русского языка Татьяну Салмановну - я был просто влюблен. Что уж там говорить о тогдашних богинях кино, чьими портретами была увешена мамина комната: Мерелин, Бриджит Бордо, Джина Лоллобриджида, Софи Лорен; я просто чуть ли не молился на них. В те времена наш детский онанизм и эти небожительницы были для меня просто несовместимы. Моя мама надеялась, что я стану художником, и поэтому изо всех сил пыталась развить во мне это видение, это чувство прекрасного. И тогда оно, выражалось в преклонении перед красотой, а её воплощением как раз и были для меня прежде всего сама моя мама и затем все эти легендарные и лучезарные женщины… И все-же они способны на такое. Я сделал открытие.
         
    Однако главным открытием, сделанным мной в этом возрасте, было осознание того, что моё детство прошло в мире, которого не было и нет, а реальный мир – это всё-таки не мир книг и пластинок, музыки и стихов, любви и доброты, а мир вожделения и лжи, реальность вида хомо-трахиенс. И в ней все люди, притворяющиеся серьезными, мудрыми, справедливыми, короче говоря, теми, кто всегда делал и делает что-то хорошее и важное, доброе и вечное, на самом деле всего лишь уставшие от борьбы за жизнь и сбитые ею с толку желающие трахать и трахаться, особи этого вида, к тому же почему-то подавляющие свои желания.
        Это тогда, а сейчас, прочитав это спустя двадцать лет и не найдя серьезных ошибок в своем юношеском мировоззрении, я подумал, что, «Хомо-Трахиенс» это слишком юношеское понимание человечества. Тогда я еще не знал о Хейзинговском** «Homo Ludens» … Поэтому, задавая сейчас себе вопрос: «Не слишком ли я идеализирую свое детство, говоря о мире книг, стихов, музыки?», я отвечаю: «Нет». Не слишком, ведь было и вправду много возвышенных и не очень, но в основе своей замечательных и незабываемых моментов. И они не ограничиваются только теми вещами, о которых обычно говорят люди, рассказывая о своем детстве: игры, поездки, школа, первая любовь. Я к слову сказать, через несколько дней после оказии у Сереги, придумал доводы в пользу добродетельности мира. Я стал думать о девушках с раздвинутыми пред фотокамерой ногами, как о жертвах чьей-то злой воли где-то там, где живут настоящие гангстеры и мафия, либо как о неком странном глюке, о имевшем место в чьих-то других жизнях, печальном фотоколлаже реальности, неоднозначность которой мне уже была известна. Что же касается моей собственной реальности, то глядя на свою красивую маму я осознавал всем своим существом, что ни к ней, ни к каким-либо другим встречающимся мне в реальном мире женщинам, никакой печальный фотоколлаж с раздвинутыми ногами отношения не имеет. Иначе говоря, я убедил себя в том, что видимо исключительные случаи, скорее всего похожие на нехорошие детские игры в кустах существуют, но это не касается мира в котором я живу. В любом случае это плохо, это преступление, это зло, и думать об этом просто не стоит.

*Композиция активно использовалась советскими СМИ. Обычно с её помощью нагнеталась атмосфера в материалах посвященных бесконечным заговорам империалистического запада против СССР.
Однажды, когда я смотрел телик у бабушки в гостях и началась передача с этой мелодией, Бабушка занятая своими делами голосом знатока констатировала «Про вредителей показывают».
 Кстати если вы послушаете выпущенный фирмой мелодия диск «Зодиак. Мелодии из кинофильмов», то вы услышите целый альбом изобретательных вариаций на тему «Generique». 
**Иосиф Хейзинга нидерландский историк, автор историко-философского трактата «Homo Ludens».







-----------------------------------------------------------

книгу можно заказать здесь:
http://idbg.ru/catalog/molensouh-istoriya-odnoj-indiv..
если ссылка не высвечивается, скопируйте в браузер и вы сможете посетить
и-нет магазин "Библио-Глобус", где можно заказать книгу.