4. Человечки

      Олег Колмыков
      Человечки

      4.

      Снова переходя улицу в компании с зелёным человечком, а теперь ещё и с супругой, получившей в Супер Банке пенсию, и направляясь в магазин за продуктами, Иван Ильич ненароком задумался как раз о душе.

      Сказывается ли каким-нибудь образом наличие или отсутствие фантиков-казначейских билетиков на качествах души?

      По скромному разумению Ивана Ильича душа могла являться не совсем ясной природной энергией или силой, подобной гравитации или магнетизму, и содержать определённого рода информацию о личности, нести какой-то, условно говоря, заряд. В зависимости от знака заряда –  воображение подсказывало Ивану Ильичу, что это могут быть не только «плюс» или «минус», а качества более сложные, о которых у науки ещё нет никакого понятия, – душа существовала в физическом мире и, взаимодействуя с ним, приобретала те или иные черты, свойства и особенности, возможно даже – росла, или наоборот, уменьшалась.

      Именно поэтому, полагал Иван Ильич, в отношении души можно слышать выражения «энергия души», «великой души человек», «он душой стремится к...», «мелкая душонка», «тёмная душа», «чужая душа – потёмки» и тому подобные.    

      Следовательно, задумался Иван Ильич, если фантиков много, то душа – лучше, хуже или никакой связи между ними нет вообще?
      Значимы ли для эволюции души человеческие стремления, желания, цели и способы достижения целей в материальном мире?
      Нужно ли думать о душе вообще, заботиться о каком-то её благополучии – ведь иногда же она болеет, иногда её что-то мучит, на что-то же она надеется?
Или это далеко не всем дано, или всем, но необязательно, а только по собственному желанию?

      Иван Ильич являлся сыном определённой эпохи, в которой подобные вопросы никогда не считались насущными. В отличие от многих других, сугубо бытовых, житейских и даже меркантильных.
      Вопрос о душе интересовал  Ивана Ильича, скорее, в научном смысле, как и то, например, есть ли жизнь на Марсе или вообще где-нибудь, кроме Земли, зелёные человечки, бозон Хиггса и Тёмная энергия. Только душа в этом ряду стояла ближе к телу. 

      Насколько счастлив и внутренне свободен человек, и что там с его душой, если, имея возможность пить дорогой коньяк, он считает за счастье бросить мешок с мусором прямо в парадной? Потому что бежать на помойку некогда, пора на работу, вдохновенно и талантливо разводить лохов на бабки и втюхивать ерунду.

      Каковы движения души молодого человека, писающего на меткость ночью с балкона на банки импортного пива, выпитые в компании сверстников и сверстниц, и брошенные вниз, на газончик вблизи дома, расположенного в 650 метрах от места дуэли А.С. Пушкина? Причём что гусарство, каковым молодой человек ошибочно считает своё нездоровое поведение, случается неоднократно в течение его удалой жизни, и является даже интересной традицией всей его дружеской компании.   

      Что можно сказать о пожарном инспекторе, молодцеватом, холёном, розовощёком, что называется – кровь с молоком, весело и очень-очень вежливо интересующемся у мелких арендаторов вдрызг разваленного приватизацией дореволюционной ещё постройки завода возможностью оказания посильной спонсорской помощи пожарной охране города в его счастливом лице?
 
      В процессе неловких размышлений Иван Ильич бесконечно потерялся в очевидности фактов, а также противоречивости выводов.

      То с ужасающей чуткостью видел он, сколь чёрной, рваной, грязной должна становиться душа индивидуума в деле приобретения им всё большего и большего количества бумажек-билетиков-фантиков, ибо страшным и отвратительным по определению, по фактическому способу направленности сознательных процессов, намерений и реализаций представлялся путь к такой цели.

      То, наоборот, казалось Ивану Ильичу, что ничего особенно плохого такой индивидуум делать не обязан, что, вероятно, всё само собой проявляется в его жизни из воздуха, приличным, чистым образом, категорическим чудом, благодаря редкостной смекалке, безумной образованности и завидной настойчивости в вопросах практической жизни в сложившихся обстоятельствах.

      Уже горько отчаявшись найти определённое значение душевной состоятельности счастливых обладателей живой массы пронумерованных цветных бумажек, Иван Ильич вдруг вышел из положения, решив для себя, что, может быть, там уже нет никакой души, и её место давно занимает иная субстанция, таинственная сущность, вроде беса? Категории жизни которого вовсе другие, чем те, которые Иван Ильич может себе вообразить, проявив недюжинное старание.

      Да ведь и собственное состояние Ивана Ильича в этом плане, как он чистосердечно себе признался, тоже не безупречно. Откуда же тогда взялся бы в его мироощущении зелёный человечек, сопровождающий всякое мысленное усилие? Без зелёного человечка по жизни ни вправо, ни влево, ни напрямик.

      Ба! Мир вокруг совсем не тот, каким его до сих пор представлял Иван Ильич.
      Показалось Ивану Ильичу, что невозможно дальше жить по этим правилам. И надо сделать что-нибудь такое, чего никто уже давно не ждёт от него.

      Нет согласного движения к ясным целям, есть провокации и животное  противостояние одних другим.

      Есть страшная сказка, которую пожарный инспектор рассказывает, возвращаясь вечером домой,  двум очаровательным дочкам, мол, победил он сегодня одним махом тридцати трёх злых богатырей, отдали они ему со страху волшебные денежки, на которые можно будет купить новую машинку и кучу подарков к Новому Году.

      В этой сказке мечутся и пыхают огнём многоголовые чудища Коррупция, Надувательство и ЖКХ. В тайном сговоре друг с другом, чудища налетают на города и бесцеремонно взвинчивают в них цены и тарифы, себе в то же время беспредельно цинично поднимая зарплату и довольствие. Брошенные на произвол мелкие поселения попадают под иго Кощеево, и становятся кощеевками. Соловьи-разбойники обирают в них мёртвые души.
 
      Но трамвайная девица-красавица в такой сказке непременно встретит своего принца, пока ещё балконного гусара, на мазерати, и всё у них будет хорошо. Не зря тренировал принц-гусар меткость и учился оперативно вносить поправки на ветер. Быть ему в будущем удачливым брокером, крутым дилером или рыцарем-киллером. Их дети тоже будут учиться в Лондоне, потому что учителя и профессора там не страшно бедствуют, и не требуют от учеников и студентов ничего другого, кроме знания предмета. Принц-гусар заведёт любовниц-фотомоделей, она – крохотную собачонку под цвет сумочки. Вот и всё, собственно, что нужно человеку для счастья.

     Нетерпеливый господин, которого бес попутал в начале нашего повествования, проявит феноменальные организаторские таланты в деле массовой продажи населению БАДов.
     Да, да! Он не имеет никакого отношения к строительству мостов, как можно было бы подумать, и его вполне искреннее волнение при общении с оппонентом касалось совсем иной сферы деятельности. Всего-навсего его интересовали необходимые сертификаты на хитрую продукцию, для того, чтобы иметь возможность её рекламировать.
     Но даже здесь – беспредельные эмоции и страсти, энергия и мощь, наконец, всё то же – откаты, которых в самом деле хватило бы на организацию строительства мостов.
     Или больниц. Или стадионов. Или бизнес-центров.

     И звучит, звучит сладкоголосая, трепетно-внимательная и обманно-завораживающая, чарующе-бессовестная реклама Биологически Активной Дури по Санкт-Петербургской, бывшей Ленинградской, радиотрансляции.
     По радио, дарившему людям надежду в дни блокады.
     Но теперь ведь и самой радиотрансляции нужно как-то выживать.
     Время, говорят, другое.

     Бес игриво щекочет нетерпеливого господина чёрным пёрышком, и тот неожиданно для себя начинает петь фальцетом, на мотив какой-то песенки: «Бабки активно делай! Делай активно бабок!»

     Неосязаемая господином тьма в салоне авто ещё более сгущается. Ещё более диким становится пляс багровых всполохов, и часто-часто, будто в такт исполняемой песенке,  посверкивают гипнотические красные глаза злого шутника-соседа.
     И, наоборот, туман снаружи делается совсем уже непроницаем для взгляда нетерпеливого господина, но он принципиально не сбавляет газ, и мчит, надеясь на своё волчье чутьё и противотуманные фары. Никакая паутина не страшна нетерпеливому господину, ничто и тем более никто не остановит его на пути к цели. Пока достижение этой цели не противоречит планам соседа-проказника с красными звериными глазками. 

     Искусно лавируя в тумане, государственный линкор идёт полным ходом к таинственной цели, ведомый исключительной амбицией адмирала и его личными пристрастиями.

     Слыша могучий, утробный гудок невообразимого корабля, приближающегося на всех парах к перекрёстку, выдвинулся на сердцевину Хозяин Перекрёстка, рыцарь без страха и упрёка, с волосатой палочкой и бронещитом, на котором горит светодиодная красная надпись-девиз: «Помогая себе, помогаешь всему человечеству!»

     И всё замерло на перекрёстке.
     И нет уже ни красных, ни зелёных, и никаких вообще человечков.

     Вздрогнуло и пошатнулось с летнего на зимнее даже время.

     Все молчат и смотрят с упованием и интересом туда, откуда с громом и проблесковыми молниями несётся грозный и никем непобедимый линейный корабль.
     Кто-нибудь, наверняка, думает про себя тихонечко, по привычке, мол, когда же это всё кончится, кто виноват, что делать и так далее и тому подобное.
     Но все остальные понимают, что вопросы эти риторические.    

     Вдруг остановившись напротив больших витринных стёкол продуктового магазина, Иван Ильич обнаружил в отражении вовсе не себя теперешнего под ручку с супругой и знакомый окрестный пейзаж, а что-то невообразимое и удивительное.
     Иван Ильич увидел будто бы сон наяву.
     Может быть, солнечные лучи так хитро преломились в стёклах, и разыгралась фантазия Ивана Ильича, не понять!

     Но почудилось ему на мгновение, что в витринном отражении он – будто бы ещё молодой и сильный богатырь, в кольчужной чешуе, стоит, сжимая в руке страшную шипастую булаву, в опасном окружении врагов – то ли басурман-печенегов, то ли даже тевтонцев, а может быть, и тех и других сразу...
     – Иванушка, ты что? – слегка потянула Ивана Ильича за руку Елена Георгиевна. – Померещилось, наверное, опять? Всё воюешь? Хватит, отвоевал своё! Пойдём, лучше купим кое-чего и устроим царский обед. Не зря же ты свою щуку поймал.

     Пятиклассники Витя и Паша снимали на планшеты величественный линкор, проплывающий перекрёсток, и мечтали оказаться на борту фантастического корабля рулевыми или даже пятнадцатилетними капитанами.
     В кадр случайно попал какой-то странный человечек, наверное, рыбак,  в камуфляже, и, почему-то, с дубиной в руке, но в данный момент это не показалось мальчишкам интересным.


Человечки целиком (14 стр.)   http://www.proza.ru/2013/11/23/1325
                Глава 3  http://www.proza.ru/2014/09/09/1822