Гордиев узел

      
ГОРДИЕВ  УЗЕЛ

                Если  обувь  по  ноге, то  она  отвратительно  выглядит.
                Закон  Голда
       …От близкого взрыва мощной термоядерной бомбы бункер так основательно тряхнуло, что опять погас свет, а с бетонного потолка обрушился град колючей крошки.
       Котов в темноте нашёл защитную каску, и запоздало надел её на уже замусоренную голову.
       Собственно, предосторожность была уже излишней: Москва никогда не посылала в одно и то же место сразу два заряда. Ядерный арсенал бывшей Столицы давно не пополнялся, и после каждого одиночного пуска по строптивой провинции она проводила детальную спутниковую разведку относительно результатов своих бомбёжек.
       Освещение бункера вновь ожило. Котов встал с кресла, стряхнул с себя всё, что смог, и поднял перископ.

       …Ушедшая ударная волна разрушительно бродила где-то за горизонтом, атомный гриб поднялся высоко в стратосферу, спрятавшись за плотными облаками, а по спекшейся земле гуляли смерчи, порождённые взрывом и чудовищными перепадами температур.
       Судя по отсутствию тревожных сигналов, Москва опять промахнулась.  Окрестности Новосибирска были буквально нашпигованы пусковыми шахтами,
Столица страшно боялась, что учёные Академгородка сумеют расшифровать коды запусков находящихся в них ракет и замков их боеголовок, чтобы наносить ответные удары, поэтому большую часть своего арсенала тратила именно на эту область страны.
       Время исправно работало на умного и быстрого. Если Москва уничтожит все ракеты до того, как они смогут быть раскодированы и пущены, значит, и Новосибирской области придётся регулярно платить Столице дань в виде послушания, минерального сырья и продуктов питания из стратегических запасов, как это исправно делали другие.
       Котов втянул назад перископ. Наверху жарко горела и плавилась земля в эпицентре наземного взрыва, и это рутинное зрелище ему уже порядком надоело.

       …Когда в кабинет вошёл Дыбин, Котов был основательно зол: радиация,  прорывавшаяся в бункер после взрыва, всегда действовала на него именно таким образом.
       - Чем порадуешь?.. - хмуро спросил он.
       - Промах - сто двадцать метров... - торопливо сказал запыхавшийся Дыбин, утирая грязным носовым платком пот с худого лица. - Ракета номер шесть получила динамический удар силой в восемьдесят процентов от предельно допустимой величины.
       - Я бесконечно рад за вас, мой генерал... - желчно сказал Котов. - Как вы думаете, с какого раза они попадут хотя бы в одну из них? Чтобы насмерть угробить?..
       - При мощности в двести килотонн у ракеты класса « Смерч »  теоретическая точность попадания - около двадцати метров. Этого вполне достаточно для уничтожения шахты вместе с ракетой. Правда, в последнее время у них наблюдается очевидный дефицит хорошей радиоэлектроники, поэтому случаются промахи и в полкилометра. По теории вероятности, при теперешней интенсивности обстрелов они будут выводить из строя по одной нашей ракете в год. А их у нас около сотни.
       - Вы меня, как всегда, радуете, - сказал Котов с всё той же желчью в голосе. - Значит, наши бомбоубежища они уничтожат гораздо раньше наших ракет ответного удара...
       - У нас есть кое-какие варианты... - осторожно намекнул Дыбин. – С некоторых пор…
       - Даже?! - картинно удивился Котов. - И сколько же у нас этих самых вариантов?..
       - По меньшей мере, несколько...
       - Да что вы говорите! - воскликнул Котов и театрально вскинул руки. - Целых несколько?! А есть среди них хотя бы один такой, от которого была бы реальная польза?!
       - Есть... - тихо сказал Дыбин и снова утёр с лица пот, хотя в бункере было достаточно прохладно.
       - Так назовите же мне его! Не томите душу! - Котов молитвенно качал перед своим гостем сжатыми вместе ладонями, но лицо его было по-прежнему злым. - Вы - мой советник по военной и научной части, поэтому вся надежда только на вас!
       У Дыбина под левым глазом нервно и нетерпеливо задёргалась неуправляемая жилка.
       - Я понимаю ваше состояние, но и вы нас тоже попытайтесь понять. Бомбёжки, скудное финансирование, плохое питание учёных... Всё это в конечном итоге сказывается и на результатах нашей работы. Но мы всё-таки достигли своей цели...
       Котов вдруг перестал паясничать.
       - Как?.. - ему показалось, что он ослышался.
       - У  НАС  УЖЕ  ЕСТЬ  ХРОНОПЕРФОРАТОР!!!
       - Вы отдаёте себе отчёт в своих словах?!. - Котов шагнул к советнику. - Да вы знаете, сколько и как я жду этих слов?!.
       - Я скажу даже больше! - Дыбин спрятал носовой платок в карман старого пиджака. - Мы уже провели ходовые испытания аппарата, и я лично побывал на Олимпиаде « Мехико - 68 ». Прыжок в длину Бимона - это чудо всех времён и народов!
       Котов нервно заходил по бункеру, с хрустом давя каблуками армейских ботинок бетонную крошку.
       - Это вы очень кстати!.. Это вы очень даже здорово! Это наш самый главный  ШАНС!
       Он остановился и пристально посмотрел на Дыбина.
       - Какова дальность действия прибора?
       - Порядка двухсот лет во времени и около двадцати тысяч километров в пространстве.
       - Вы полагаете, этого будет достаточно?
       - Я надеюсь на это. Тем паче, что речь идёт максимум о полутора столетиях и десяти тысячах километров. Судьбы России решались в прошлом веке и в европейской её части.
       - У нас не так уж много времени, - нервно сказал Котов. - Поэтому мы должны сразу работать на результат. На ПОЛОЖИТЕЛЬНЫЙ результат - отрицательных у нас уже выше крыши! Кто у вас в списках главных объектов нашего воздействия?
       - За столетие с небольшим их набралось немало. Но нас, прежде всего, интересуют сильные личности, ПОРОЖДАВШИЕ обстоятельства, а не порождённые ими. Там мои учёные сейчас просчитывают все возможные варианты, и должны позвонить мне прямо сюда.
       - Что мы можем сделать? - спросил Котов.
       - Основных вариантов, в принципе, три. Изъятие генератора ситуации из родной эпохи, ликвидация, или активное воздействие на его мировоззрение. Грубо говоря, доставка его сюда, уничтожение или внушение ему мысли о том, что он не прав.
       - Общение здесь со Сталиным?.. - усмехнулся Котов. - Думаю, что это удовольствие, более чем сомнительное... А в вероятность внушения ему других идей я тоже не особо верю...
       - Остаётся ликвидация, - резюмировал Дыбин, - или иной способ отлучения его от судьбоносных дел.
       - А это даже интересно! - оживился вдруг Котов, ухватившись за основную суть предложенной советником идеи. - Кого в России без малого двух последних столетий можно, грубо говоря, физически убрать, чтобы в нынешнем веке не было погибшей великой державы, и гражданской войны на её обломках? Ельцина, что ли?
       - Нет... - поморщился Дыбин. - Этот всего лишь присутствовал при естественной кончине СССР, не имея ни соответствующих лекарств для лечения, ни необходимых знаний медицины.
       - Горбачёва?..
       - Этот тоже был не более чем статистом Истории. Так же как и Черненко, Андропов, Брежнев... Не окажись их, появились бы другие такие же и со сходными результатами. Хрущёв на их фоне смотрелся лучше, но бездарная аграрная политика никогда не являлась причиной гибели целого государства. Чтобы изменить Главное, мы должны понять Суть.
       - Сталин?.. - продолжал совершенно стихийно гадать Котов. - Или всё-таки Ленин?..
       - Тоже спорно... Ленин лишь волею Случая оказался на гребне событий, а чем лучше Сталина был бы Троцкий?..
       - Тогда мы плотно упираемся в Николая - второго и Гришку Распутина, - сказал Котов почти уверенно.
       - В этом что-то есть... - охотно согласился Дыбин. - Распутин продемонстрировал всему миру недееспособность нашего царя. Тот, как и Брежнев, оказался у руля власти совершенно случайно, и впоследствии мог бы и должен был бы уступить трон своему младшему брату, Михаилу. Тот ведь гораздо больше подходил для ответственной роли Самодержца России. Увы, после фактически принудительного отречения в его пользу Николая, он пришёл к власти уже слишком поздно…
       - Значит, Николашка?.. - Котов вопросительно посмотрел на своего куратора науки.
       Вроде бы, так... - ответил Дыбин уклончиво. – Как будто, в прошлом веке у нас не было другой политической фигуры, повлиявшей бы на исторические события в столь всеобъемлющих масштабах. Самоотречение Николая... Некомпетентность Временного Правительства, породившая октябрьский переворот... Сталинизм... Застой... Перестройка, перешедшая в разрушение, и псевдодемократия, больше похожая на анархию... Последние в ряду всех этих событий - мы с вами...
       - Здорово! - сказал Котов. - Мы вовремя убираем из Истории Николая - второго, на его место приходит его брат Михаил - и нет проблем! А вы уверены в том, что Михаил Романов окажется более талантливым Михаилом Горбачёвым начала прошлого века?
       - Да. Михаила Горбачёва породили события середины восьмидесятых годов, а Михаил Романов сам мог порождать какие угодно события. В конечном итоге всё упирается в народ. Управлять народом в начале прошлого века было гораздо легче, чем в конце - руководить. Восемьдесят лет - это целая историческая эпоха! Это аж три поколения! Не забывайте, что Советская власть воспитала самый образованный в мире рабочий класс. А, как известно, политическая пассивность народа растёт вместе с его образованностью. Если в начале двадцатого века необразованный народ очень живо отслеживал каждый шаг своего царя, то в конце из него уже можно было вить любые верёвки. И дело даже не только в его затюканности, хотя и она тоже сильно сказывалась. Просто образованный человек слишком много думает о последствиях своих поступков, вместо того, чтобы бездумно и немедленно действовать. Как оказалось, и то, и другое редко идёт на пользу делу...
       Дыбин нервно посмотрел на свои карманные часы.
       - Что-то они там тянут... – сказал он озабоченно. - Уже должны были позвонить...
       - Итак, Николай-второй?.. - снова спросил Котов.
       - Получается, что именно так. Более колоритной и парадоксальной фигуры в российской Истории начала переломного прошлого века мы с вами вроде бы не нашли.
       - Если вы его уберёте, и у нас всё получится, я дарую вам звание Генералиссимуса! - пообещал Котов.
       - Если у нас получится, - сказал Дыбин, не мигая, - наше теперешнее бытие просто не состоится... Не будет войны, не будет бомбёжек и этого бункера… А будет мирная и спокойная жизнь…
       - Обидно... - сказал Котов с сожалением. - Хотелось бы отпраздновать Победу, но будет уже совсем другая Россия. С другими Прошлым, Настоящим и Будущим...
       Он вдруг улыбнулся - впервые за этот день.
       - И вдруг окажется, что в этой новой России мы с вами просто не были знакомы...
       - Вас это так огорчает? - не поверил Дыбин.
       - Отчасти. Будет Победа, но не будет победителей.
       - В любом случае побеждает История! - сказал Дыбин с пафосом. - Россия не погибнет в ядерной войне, а всему остальному миру не придётся отсиживаться в бомбоубежищах. Самоуверенная Америка пыталась ввязаться в нашу драчку, а что вышло? Нам от её бомб не стало хуже, чем уже было, а ей от наших - заметно поплохело. Теперь все смотрят на наш внутрисемейный мордобой, и лишь уговаривают помириться.
       - Мириться начинают тогда, когда у кого-то кончаются пули или бомбы... - задумчиво сказал Котов.

       Телефон наконец зазвонил.
       - Романов! - сказал Котов уверенно.
       Дыбин согласно кивнул и взял трубку.
       Котов смотрел на его лицо, отыскивая в мимике советника подтверждение их догадки, но когда тот положил трубку на место, то был растерян
       - Распутин?.. - спросил Котов, упреждая его первые слова. - Столыпин?.. Керенский?.. Мария Спиридонова?..
       - Они сказали, что очень тщательно просчитали все возможные звенья цепной реакции событий, берущих общее начало в Прошлом... - странно мямлил Дыбин.
       - Кто?!! – яростно заорал Котов. - Ну?!!  Кибальчич?!! Ермак?!! Емельян Пугачёв?!! Я тебя сейчас разжалую в рядовые, недоделанный ты Генералиссимус!!!
       - Пётр-первый... - сказал Дыбин потерянно. - С него в России собственно и начались когда-то реформы, а они ей, как оказалось, абсолютно противопоказаны...
       Почти хроническая злость на лице Котова уступила место временной растерянности.
       - Но Пётр–первый - это же почти четыре столетия тому назад! – не сдержался он. - А у вашего долбанного перфоратора сколько пока лет предельной дальности?!.
       - Двести – максимум... - тихо сказал Дыбин, глядя себе под ноги. - Поэтому нам придётся ещё посидеть под бомбами, пока мои учёные не увеличат дальнобойность своей машины. Года четыре посидеть...

                Рыба  гниёт
                с  головы,
                если  ей
                долго  не  чистят
                хвост…