Гл. 28. Тайная и странная бабья любовь

Гл.28. Тайная и странная бабья любовь.

Да, в лежащем перед ней на особой коридорной кушетке умершем пожилом мужчине, Антоновна узнала Петра Максимовича Кастрюченко.
Свою первую девичью любовь.
Это был он, в пору их юности неутомимый хуторской забияка с пышным черноволосым чубом, а в то время пришедший на побывку солдат, которому отдалась впервые в своей жизни юная Аннушка-хуторянка.
Отдалась, размякнув и потеряв от ласковых его слов и опьяняюще-смелых губ и рук обычную свою неприступность.
Отдалась, постанывая от непривычно-приятной боли, от страсти и безмерной любви к этому шебутному парню, на травяных задворках родного сада в ту далёкую, звёздно-безлунную, тёплую майскую ночь, благодатную тишину которой, вместе с её стонами и его ласковым шёпотом, нарушал неутомимый треск сверчков, да трезвонили порой счастливые кузнечики…
Конечно, она знала, что за эти годы превратился он в грузноватого мужика и чуб его заметно поредел и стал совсем седым.
Но при каждой случайной встрече с ним в шахтёрском городке или в хуторе она видела в нём каким-то волшебным преобразующим зрением, через все напластования жизни и времени, того юного хуторского забияку.
Видела того прибывшего на побывку солдата, который так спокойно, без каких-либо зазрений совести, обманул её тогда, в те далёкие, чистые и наивные года. Но кого она продолжала любить болезненно-странной, скрытной от всех любовью…
Она понимала рассудком, что он ненадёжный, да и просто не очень хороший человек. Знала, что её хуторская сверстница Лизка, выйдя за Петра замуж, хлебнула с ним того лиха, о котором она сама знала лишь понаслышке из нерадостного опыта других. А сама прожила со своим тихим, чутким и добрым Юрием спокойно и ладно уже тридцать три года.
Она понимала, что с Петром жизнь её была бы куда более тяжкой, а то и просто несчастной. Но, понимая всё это и благодаря в душе Бога за то, не связал её с этим вот человеком одной верёвочкой, она всё же продолжала его безнадёжно и по-бабски глупо любить.
Женщина коснулась ласково небритой щеки лежащего перед ней человека и почти непроизвольно отдёрнула руку, - колючая мужская щека была пугающе мёртвой и отчуждённой.

Продолжение следует.