Король Железный

Где-то на западе от нас, а возможно и на востоке,- в одной стране владычествовал король.
Сделаем сразу, читатель, небольшое отступление и вспомним: каждый известный король имел существенный, определяющий для него эпитет. Были в истории короли: Благородный, Мудрый, Красивый, Добрый, Справедливый. Был король Солнце. Был король Львиное Сердце.
Король этой  страны получил от соотечественников эпитет – Железный. Потому что выделялся непреклонным, жёстким характером. Одних людей, сумевших ему понравиться, он к себе приближал и возвышал, а других, с его политикой несогласных, сурово преследовал. Спокойной и упорядоченной выглядела страна. 
Жёсткость правления, однако, совсем не означало, что такая жёсткая и душа. Находился на периферии королевской души уголок, где была натянута тонкая, чувствительная струна. Во время обсуждения государственных дел она, случалось, неожиданно вздрагивала. Король настораживался, вслушивался в себя. Струна всё дрожала. Король отпускал министров и начинал музицировать, или сочинял стихотворения, или выезжал с этюдником на природу. Человеческие некоторые слабости не обошли и его.
Как-то из верховной канцелярии во все творческие и общественные объединения страны был разослан циркуляр. Ведущим представителям объединений предлагалось явиться в королевский дворец. О цели вызова не сообщалось.
В назначенное время лидеры объединений собрались в дворцовом фойе. Служитель провёл их в просторный зал, где был рояль и много разрозненно поставленных стульев. Обеспокоенно переглядываясь, вызванные посели. Порывистыми шагами вошёл в зал король. Все поспешно встали.
- Приветствую моих творцов,- произнёс король, остановившись возле рояля. – Очень приятно, что вы отложили свои обязанности и откликнулись на приглашение. Перед вами сейчас будет исполнено музыкальное произведение. Надеюсь на ваше благосклонное внимание.
Король сел за фортепиано, опустил на клавиатуру пальцы и замер. Глаза его смотрели вверх. Затем король мотнул головою, выбил из инструмента несколько сильных аккордов и громко, раскованно запел:

- Дыль, дыль, го-ца-ца,
Го-ца-ца, го-ца-ца.
Тыли-тыли, о-ха-ха,
О-ха-ха, курды-бурдай.
Ну-ды, ну-ды, вох-ивох,
Ай-яй-яй да ху-гу-гу.
Трай-рай-рай, люли-люли,
Фарларэндала, ух я!
Дыль, дыль, го-ца-ца,
Го-ца-ца, го-ца-ца.

У короля был симпатичный густой баритон.
Завершив своё выступление громоподобным пассажем, король пружинисто поднялся.
- Только что вы слышали песню,- сказал он. – Автор музыки и текста – я. Прошу высказывать оценки. Пожалуйста.
И, заложив за спину руки, уставился исподлобья на публику.
Слабый общий вздох растерянности и удивления пронёсся в зале. Потом наступила тишина.
Король терпеливо ждал.
Тишину нарушали только поскребывания древоточца где-то в мебели.
Встал наконец известный композитор, руководитель музыкального объединения страны. Он чувствовал, что должен, как главный музыкант, дать первым оценку этому сочинению. Волнение переполняло его.
- Уважаемые коллеги…- заговорил он медленно. – Нам посчастливилось быть свидетелями… великого культурного события… Перед нами… Сегодня… Мы… - Голову его вдруг заполнила пустота; композитор пожевал губами и умолк. Показалось ему, что и тело пустым, невесомым стало и он вот-вот наклонится, упадёт. Он дёрнулся и взмахнул руками.
Король поднял бровь.
Все взгляды направились на музыканта. А перед ним, в помрачённом его сознании, уже мелькали рисунки: терпит позор, выгоняют с должности, нет денег, дети голодные, жена в слезах-отчаянии…
И здесь… О, счастливое озарение! Скольких оно спасло на этой планете!
- Друзья! – воскликнул композитор. И глаза его снова прояснились, а в тело вернулась тяжесть, а в голове роями закружились слова. – Друзья! Мы же не поблагодарили нашего короля! – Неистово он захлопал в ладони.
- Да! Да! – раздались голоса. – Виноваты! Упустили!
Присутствующие повскакивали. Аплодисменты заполонили помещение. То и дело «Браво!» звучало. Король выпрямил руки и коротко поклонился. Это его движение словно всех подстегнуло,- аплодисменты перешли в овацию. Самодержец во второй раз поклонился. Овация усилилась. Минуту король подождал, поклонился в третий раз и, поскольку зал не утихал, покорными жестами начал просить всех садиться. Только так удалось ему укротить бурю. Композитор продолжил выступление. К его радости, получилось оно теперь весьма легко, ибо в голове его не кончали роиться слова, а единение с королём, только что отшумевшее, придало ему желанной, очень нужной сейчас уверенности.
- Именно, друзья, коллеги, именно! Разве мог в этом зале кто-то остаться безразличным? Нет! Мы знаем его величества как выдающегося, мудрого политика. Но он не только политик,- он многогранная личность, разносторонне одарённый человек. И охотно, с удовольствием скажу – избранник муз. Сегодня он это ещё раз нам показал, выступив одновременно в качестве искушённого знатока народной музыки, её интерпретатора и исполнителя. Яркую мажорную окраску произведению придают уже первые такты. Сильный запал сочинения, энергичное его движение просто захватывают! И хотя музыка потом умолкает, душа ещё долго находится во власти её мощи и очарования. Поражают те безупречные благородство, элегантная манера и большая эмоциональная искренность, с которыми произведение было исполнено. Спасибо вам, ваше величество, за принесённые минуты наслаждения и очищения. А всех нас поздравляю: мы побогатели, новое замечательное сочинение появилось в нашей национальной музыкальной сокровищнице.
Композитор сел, тихо перевёл дыхание и глянул по сторонам. Лица показывали растроганность, сдержанную торжественность, желание жить, творить. Ну, вроде всё нормально, подумал композитор. Однако же какую слабину дал! Неужели я такой ? Едва не погубил всё. Ай-яй-яй.
У следующего, поэта, автора великой (двадцать пять печатных листов) поэмы «Сияние дней», проблем с выступлением уже не возникло.
- Любо, утешительно и любо в моей душе,- говорил он, закинув назад свою гривастую голову и выставив грудь (чем напомнил присутствующим другого поэта, бронзовая вдохновенная фигура которого высилась в сквере недалеко от дворца). – Что-то очень знакомое звучало здесь, что-то близкое, родное. Показалось даже, что эту мелодию я уже где-то слышал. И не диво: такое чувство у нас всегда появляется, когда мы соприкасаемся с совершенным явлением литературы или искусства. Оно, совершенное, взято как бы из времени, пространства. Оно там было, существовало и только ждало момент, когда придёт Творец, увидит, угадает это совершенное и, пропустив его через свою душу, воплотит затем в формах, красках, звуках. Далее это произведение воспринимает зритель или слушатель – и у него появляется ощущение знакомости. Действительно, где мы эти недавно прозвучавшие здесь звуки уже слышали? Да они всюду, всюду, они разлиты в воздухе нашего отечества. Вон, ходит за плугом пахарь, постегивает бережно лошадку. Светит солнышко, чёрные сочные пласты земли отваливаются от лемеха. Всё обещает хороший урожай, и невольно из грудей пахаря вырывается на простор вот, вот, то самое: «дыль-дыль» или «трай-рай-рай». А там сеятель размашисто бросает на благодатную почву зёрнышки. Весь он тоже переполнен радостью труда, радостью созидания, и, может, сам того не ожидая, он вдруг встрепенётся и разносисто, на всю силищу своих здоровых крестьянских лёгких заведёт: «тыли-тыли, о-ха-ха, о-ха-ха, дуй-ду-ду». Так, так, оно всё эдакое, фоническое, есть, оно присутствует в просторе. И вот, чуткая душа уловила его, переплавила в себе и продемонстрировала нам в виде гармоничного, завершённого и небывалого по концентрации и силе чувства произведения. Это настоящая жемчужина во всей нашей песенно-поэтической культуре…
- А какая удачная у произведения кольцевая композиция! - пропищал кто-то с места.
- Конечно! Конечно! А как же! Безусловно!.. Кольцевая композиция… А как же, как же… Счастливая находка… И всё другое, всё другое… Лад, стройность… Вообще необыкновенное что-то… Да, друзья, много ещё о произведении можно рассуждать, но никакие фразы, никакие интонации не передадут всех его достоинств. Нужно слушать, восхищаться, сопереживать.
Были и ещё речи. Обдуманно, прочувствованно, с нотками обожания говорила председатель женских организаций. По-боевому, подпустив даже солёную шутку, выступил представитель ветеранства. Брали слово артист, художник, скульптор. Молодёжный вожак, выступивший последним, высказался о необходимости наискорейшего распространения песни. Аудитория на то откликнулась повторным нестихающим шквалом аплодисментов. Снова пришлось королю кланяться, снова жестами просил он успокоиться. В хорошем настроении, наконец, все разошлись, а песню уже назавтра подали массам. Систематически, через небольшие промежутки времени, в исполнении лучших мастеров передавало её радио. Таким же образом работало и телевидение. Первые такты песни, кроме того, телевидение сделало своими позывными. Текст песни и ноты к ней напечатали все газеты. Центральное издательство оперативно выпустило репертуарный сборник «Любимые мелодии»; открывался он «Бодрой песенкой» (так, с согласия короля, назвали произведение). Вскорости песня вовсю зазвучала в самодеятельных коллективах. Дальше, с нюансированиями, её начали петь профессиональные группы и хоры. Многие воинские подразделения её выучили как строевую. Песня зажила, популярность короля благодаря ей выросла. Портреты короля, рядом с портретами Вивальди, Баха, Моцарта, Бетховена, Шостаковича появились незаметно в музыкальных учреждениях.
Короля всё это весьма тешило. И уже просто радовало его, что песню принял обыкновенный люд. Близкое его окружение, однако, восприняло последнее обстоятельство с озабоченностью. Хорошо, если песню поют пристойные люди, на свадьбе где-нибудь или на крестинах. А если это какой-то опоек, оборванный, год немытый, горланит откуда-то из гнилой дыры? Не принижает ли он такими  действиями образ монарха? И не запретить ли подобной публике даже и думать об этой песне, а не то что петь?..
Свои мысли  окружение при встрече сообщило королю. Заложив за спину руки, он молча, минут пять, походил туда-сюда, затем остановился перед озабоченными и сказал, что, безусловно, у нас есть всякие люди, есть и любители выпить, но они тоже граждане, у них имеются свои права и тяготения, поэтому, если кто-то захочет расслабиться, попеть – пусть, государство от этого не рассыплется.
И разносились залихватские звуки песни из пивных и ресторанов, из квартир и домов, из тупиков, ям и зелёных насаждений.    

В ряду достижений и побед, временных отступлений и новых взлётов, памятных дат и юбилеев, которые переживала страна, подошёл и день рождения короля. Сам король давно был против пышных торжеств, связанных с его именем. Однако, поскольку совсем проигнорировать день рождения монарха никак не выпадало, то организовали для него в том же зале небольшой, но разнообразный концерт. Заслуженная артистка продекламировала вначале стихотворения национальных классиков. Несколько бурных, страстно-щемящих произведений исполнил струнный квартет. Танцевали под гармонь, в народных костюмах, девчата и хлопцы. По канату и по шестам лазили дрессированные кошки. Манипулировал платком, шляпой и картами фокусник. Пантомимисты в светлых и тёмных трико показывали сцены борьбы сил добра и зла. Балетная пара представила вариацию на тему Леды и Лебедя. Оперная примадонна, известная не только своим голосом, но и своим ненасытным либидо, очень проникновенно спела арию Джильды. Звучало где надо фортепиано, и было всё хорошо и мило.
В конце представления вывели вереницу дошкольников. Мальчики были в чёрных брючках, белых рубашках и под «бабочками», девочки в лёгких розовых платьицах. По знаку своей руководительницы дети, без музыкального сопровождения, завели «Бодрую песенку». Языки их с быстрым темпом произведения не справлялись, песенка выходила не такой уж и бодрой, там-сям получался сбой; но и здесь всё смотрелось очень мило. Король воспринимал, и жёсткое его лицо понемногу смягчалось. А когда песня закончилась, король поднялся и начал детей расцеловывать. Глаза его при этом повлажнели, и выплыла из одного на щеку слеза. Быстро тогда король прильнул к какому-то малому и, лаская его, смахнул слезу пальцем.
Король, как то случается иногда с владыками, был сентиментальным.

                Авторский перевод с белорусского