Песнь о вещем обаме

Как ныне сбирается вещий Барак
Отмстить неразумной Европе:
Их села и нивы за  преданность Янки
Обрек он последствиям пьянки;
С охраной своей, в Вашингтонской броне,
Обама, скользит на «Верховном» коне.
Из Бара ночного  на «Шестой авеню»
Идет вдохновлённый Бродяга,
Покорный Перуну мужик одному,
Заветов грядущего вестник,
В загулах и пьянках проведший весь век.
И к мудрому ЗЭКУ подъехал Барак.
«Скажи мне, счастливец, любимец богинь,
Скажи только честно, все страхи откинь?
Что сбудется вскоре со мною?
И скоро ль, на радость Российских врагов,
Могильной засыплюсь землею?
Открой мне всю правду, не бойся коня:
В награду  на ранчо возьмешь ты меня.
«Волхвы не боятся могучих владык,
А худенький Зад  им не нужен;
Правдив и свободен их вещий язык
И с волей небесною дружен.
Грядущие годы таятся во мгле;
Но вижу твой жребий на светлом челе.
Запомни же ныне ты слово мое:
Воителю слава — награда;
Но, ты облажался  и имя твое:
Для «Желтых» газет лишь отрада.
Конгресс и ЕС лишь покорны тебе,
Но, я вижу «Фак» этой «сраной» судьбе.
И синего моря обманчивый вал
В часы роковой непогоды,
И пудинг с икрой, и стрела, и  кинжал
Щадят победителя годы...
Под грозной броней ты не ведаешь ран;
Могучий хранитель, тебе видно дан.
Твой «Мерин», не тужит по тихой езде
Он, чует верховную волю,
То смирный стоит под листвой авеню,
То мчится не чуя поклажу свою
И холод и «Копы» ему ничего.
Но примешь ты смерть от коня своего».
Барак усмехнулся —  «Загон!»
Но, взор омрачился известием.
В молчанье, рукой опершись на плечо,
Водитель с ним был не разлучен;
И верного друга прощальной рукой
И гладит и треплет по шее крутой.
«Прощай, мой товарищ, мой верный слуга,
Расстаться настало нам время:
Теперь отдыхай!  Уж не ступит нога
На коврики задней площадки.
Покройте ураном, из нефти ковром;
В Ирак на ракете отправьте;
Купайте, кормите валютным зерном;
Из Лондона, масло возите».
Механики тотчас машину в гараж ,
Обаме другую подали.
Пирует с дружиною вещий Барак
При звоне веселом стакана.
И кудри их белы, как утренний снег
Над куполом «Белого дома»...
102
Они поминают минувшие дни
И битвы, где вместе рубились они...
«А где мой слоненок?— промолвил Барак,—
Скажите, где Слон мой ретивый?
Здоров ли? всё так же ль качает насос его нефть?
Всё тот же ль он бурный, игривый?»
И внемлет ответу: В Сибирской глуши
Давно уж сожрали его Латыши.
Могучий Обама головою поник
И думает: «Что же гаданье?
Бродяга, ты лживый, безумный старик!
Презреть бы твое предсказанье!
ЕС и доныне покорен лишь мне ».
И хочет увидеть его заседанье.
Вот едет могучий Обама в ЕС,
С ним Баффет и старые гости,
И видят: В приемной, у двери большой,
Сидит вся в слезах секретарша;
Ей жарко в мехах, так и тянет на сон,
Раздеться нельзя - арестуют.
Барак, как всегда проскочил в кабинет
И молвил: «Что,  «Факи» не ждали?!
Ваш старый хозяин Вас всех пережил:
Ваша тризна, уже недалеко,
Вы, все под Москвою ковыль обагрите
И жаркою кровью мой прах напоите!
Так вот где таилась погибель моя!
Мне смертю ЕС угрожала!»
Из пламенной речи,  из санкций змия
Шипя между тем выползала;
Как черная лента, вкруг ног обвилась:
И вскрикнул внезапно ужаленный вождь.
Ковши круговые, запенясь, шипят
На тризне плачевной Обамы:
Вся сотня палаты на холме сидят;
435 конгрессменов, пируют у брега;
Парламент гудит за минувшие дни
И битвы, где вместе рубились они.