Я там, где дождь

Утро. В моем понимании, утро – это начало. Начало маленькой жизни, в которой у тебя есть опыт прошлой жизни и возможность исправить все, что тебя не устраивает; если конечно есть желание и силы исправлять. А прошлая жизнь – это «вчера» –  день, в котором, возможно, что-то было сделано неправильно, от чего и все дела пошли на перекос.
Вот ложусь я  вечером спать и радуюсь тому, что завтра у меня будет новые впечатления и эмоции, и жизнь в целом можно изменить, стоит только начать изменения с маленьких достижений, с маленьких побед, с маленькой жизни…
В тот вечер я уже точно знала, какие изменения мне стоит внести в свою жизнь. Моя цель – отпуск. Вот уже два года я работала не покладая рук, временами жертвуя даже законными выходными. Не скажу, что все это время я жила мыслями об отдыхе. Нет, я жила работой. Трудилась я в небольшой строительной компании, и первое время была в полнейшем восторге от своей работы. Я радовалась, когда удавалось обойти конкурентов (будто это дело всей моей жизни), следила за всеми новшествами и была в курсе всех дел! Да и заработная плата меня вполне устраивала.
Именно из-за полной отдачи работе, меня заметили и повысили. Вот, казалось бы, весь мир в моих руках. После этого я вдохновилась, у меня открылось второе дыхание, и я продолжала работать за троих. Но накопленная усталость и моральный перегруз давали о себе знать: утомлялась я с каждым днем все больше и больше, нервничала, кричала на подчиненных (что раньше считала недопустимым в трудовых отношениях), и стала злоупотреблять успокоительными таблетками. Но, как взрослый здравомыслящий человек, я прекрасно понимала, что нельзя долго работать без перерыва, ведь это пагубно влияет на работу организма в будущем, и существует реальная угроза слечь в больничку с тяжелым заболеванием, развившимся на нервной почве или от полного истощения организма. И это в лучшем случае, в худшем – попрощаться со своим рассудком и попасть в сумасшедший дом. От этих мыслей я начинала паниковать.
Когда дела мои стали совсем плохи, я стала намекать шефу на отпуск. Но он упорно не хотел меня отпускать. Видите ли, количество заказов возрастало ближе к лету, и так совпало, что все мои силы иссякли в июне, в самый горячий период. В это время в нашей компании никому не дают отпуск и, насколько мне известно, исключений не было. Даже зная это, я продолжала стоять на своем, ведь мне полагался уже второй отпуск, а я первый еще не отгуляла. Чувство несправедливости будило во мне бунтарский дух.
В понедельник я твердо решила поговорить с шефом. Сил работать уже и вовсе не осталось, поэтому выбор у меня был невелик: либо отпуск, либо увольнение. Я стала относиться к своему здоровью с большим трепетом, даже собираясь утром на работу, была вполне спокойна, не видела повода тревожить свою нервную систему.
Проснувшись, выключила телефон, чтоб никто не донимал звонками по работе, и принялась собираться. Этот процесс прошел быстрее обычного. Я торопилась как никогда, очень уж хотелось расставить все точки над «і». Но никогда еще моя спешка к добру не приводила, и этот раз не стал исключением. Я попыталась выйти из подъезда раньше, чем откроется дверь, и в эту же секунду поплатилась за свою глупость. Своим самым маленьким (и самым настрадавшимся за всю мою жизнь) пальцем на ноге я въехала в металлический уголок. Сказать, что я больно ударилась – не сказать ничего. На глазах выступили слезы, я зажмурилась и сделала над собой усилие, чтоб не обронить пару-тройку нецензурных слов. В другой ситуации я бы не стала себя сдерживать, но сзади, спускалась мама с малолетним сыном. Я поторопилась скрыться с их поля зрения, поэтому пошла (вернее сказать поковыляла) не в гараж за машиной, а на остановку.
Еще я заметила такую общечеловеческую особенность: когда человек испытывает боль резко, неожиданно, то его чувства обостряются и, как мне кажется, оголяется душа. Может поэтому, ударяясь, люди начинают материться? (имхо) 
Уже в самом маршрутном такси я пожалела о своем скоропостижном решении. Пожалела после того, как мне наступили на мой (уже настрадавшийся с утра) пальчик. Я была очень зла и никого перед собой не видела, думала лишь о том, что буду говорить шефу. И в этом яростном настроении у меня мастерски получалось складывать острые фразы в единый смысл.
Еще пара остановок и я буду на месте. В момент, когда я предвкушала скорейшее облегчение от решения важного для меня вопроса, меня окликнул парень:
– Лисичка, будь так добра, передай за проезд.
Я взяла деньги и потянулась к водителю. Ожидая сдачу, задумалась: «Стоп! Лисичка?! Да меня так лет с пятнадцати никто не называл!» Я резко повернулась и увидела перед собой Ромку! А он, улыбаясь, смотрел на меня, и шепотом добавил:
– Плохо на тебя этот город влияет, раньше ты порезвее реагировала!
– Ты… Ты как тут вообще? – единственное, что я смогла сказать, увидев перед собой человека, которого не видела несколько лет.
– Сдачу отдашь, расскажу. – Продолжил он в, свойственном ему, шутливом тоне.
– Ах, да, конечно! – я все еще не могла совладать со своими эмоциями. – Давай выйдем и спокойно поговорим, мне на следующей остановке выходить.
– Хорошо. – Ответил он, все еще улыбаясь.
До выхода с транспорта мы молчали, а я все еще не могла поверить своим глазам. Это же Ромка, мой лучший друг детства. Мы выросли на одной улице. Не могу точно сказать, с какого возраста мы дружили, он был рядом со мной, сколько себя помню. Я могла положиться на него в любой ситуации, ведь он по доброте душевной всегда мне помогал, даже не смотря на то, что я постоянно втягивала его во всякие авантюры. С нами постоянно что-то случалось (всему виной была я и моя любознательность). Я что-то придумывала, тянула его за собой, а потом мы вдвоем получали по заслугам за свои детские проделки. Некоторые родители строго-настрого запрещали своим детям водиться с нами, а нас самих называли хулиганьем.
Мы дружили вплоть до моего отъезда. Окончив школу, я поехала поступать в соседний город, для этого у меня были весьма веские на тот момент причины. Во-первых, в своем родном городе мне было тесно, хотелось чего-то нового, во-вторых, хотелось значительно повысить уровень своего образования, плюс ко всему, я понимала, что реализовать себя в большом городе проще. После моего отъезда наша связь резко оборвалась. Расстояние нам уже не позволяло так беззаботно проводить время вместе, да и у каждого началась своя жизнь. Мне за учебой некогда было даже домой съездить, в основном ко мне приезжали родители. А Ромка после школы устроился на работу (его воспитывали бабушка с дедушкой, родители его погибли при пожаре, когда Роме был годик), ему приходилось содержать своих старичков. Как я слышала, он уже успел жениться и обзавелся семьей.
Как только мы вышли с маршрутки, я бросилась его обнимать. Он был для меня человеком из прошлого, поэтому чувствуя его в своих объятиях, я будто на некоторое время вернулась в детство. Когда я немного, так сказать, «выпустила пар», то поняла, что от того друга детства практически ничего не осталось. Передо мной стоял уже не тот Ромка, который провожал меня на вокзале семь лет назад, теперь он был Роман Алексеевич (я до сих пор помню его отчество) – взрослый мужчина, все с теми же добрыми глазами и обаятельной улыбкой. В принципе, глаза и улыбка  – это все, что осталось от того прежнего Ромки. Из хилого подростка с нежными чертами лица, он превратился в крепкого мужчину атлетического телосложения, с легким загаром и небритостью на лице, и это в свои 25! Некоторое время я, молча, его разглядывала.
– Может, все-таки поговоришь со мной? – он перебил молчание.
– Да я засмотрелась на тебя, до сих пор не верится, что это ты.
– Мне тоже не верится, что из лисички, которую я знал, выросла такая лиса! Только вот как ты в маршрутке оказалась? Тетя Алла (моя мама) говорила мне, что ты автомобилем успела обзавестись.
– Успела. Забыла заправить, вот и пришлось добираться общественным транспортом. –  я немного отступила от правды, чтоб избавить своего давнего знакомого от долгого рассказа. – А как там мама с папой? Я замоталась так, что давно им уже не звонила.
– Хорошо все. Живут они душа в душу, как и всегда. Тетю Аллу я частенько до работы подвожу, а Анатолия Петровича давно не видел, но твоя мама говорит, что он в прекрасном расположении духа, с утра до вечера деду моему помогает. А ты-то когда домой поедешь?
¬ – Скоро Ромка, очень скоро. Сегодня или завтра. – Я вдруг вспомнила,  что мне надо решить вопрос с работой как можно скорее: подписать заявление на отпуск или уволиться, что для меня было уже не важно. –  Ты сам-то как?  А то я на тебя накинулась с расспросами, а ты ничего о себе не сказал. Как старички твои? Какими судьбами в город к нам пожаловал?
– Да по работе надо заехать, – он посмотрел на часы и добавил, что уже опоздал. – Представляешь, только в город въехал, как машина заглохла. Пришлось вызывать эвакуатор, а самому пересесть в душную утреннюю маршрутку. А старички… один дед у меня остался, а бабуле завтра будет 9 дней. Надо еще на рынок заехать, цветов на могилку купить.
– Прими мои соболезнования. А что с Анной Тимофеевной случилось, она же за всю свою жизнь и в больнице-то ни разу не была?
– Сердечный приступ. До последнего отказывалась врача вызывать, а дед и слушал ее.
– Ты Ивану Денисовичу передай, чтоб держался. Он у тебя дед крепкий, справится!
– А сама не хочешь? Ты же домой собиралась. Кстати, можем ведь вместе поехать, я вот только решу пару рабочих вопросов, ты как?
– Я только «за»! Мне тоже надо решить пару рабочих вопросов, и я свободна.
– Отлично! Запиши мой номер, потом созвонимся.



Я включила свой телефон, на котором было уже надцать пропущенных звонков, примерно половина, из которых от шефа, записала Ромкин номер телефона, и мы разошлись. Теперь я была настроена решительнее, чем утром. Перед работой заскочила в магазин, купила коробку побольше (в случае увольнения, сложила бы в нее все свои скромные пожитки), и, довольная своей предусмотрительностью, направилась в офис.  Но стоило мне только открыть дверь, как на меня «напали» несколько моих помощников с неотложными, как они сказали, вопросами. Я их  полностью проигнорировала, молча направляясь в свой кабинет, в котором меня ждала уже кипа бумаг. У меня не было ни малейшего желания в них заглядывать, хотя еще пару месяцев назад я бы кинулась их разбирать. Мне надо было узнать о настроении шефа, поэтому я попросила свою секретаршу зайти в кабинет.
– Доброе утро, Алиса Анатольевна.
– Доброе, Леночка, доброе. Как настроение у нашего шефа?
– Ой, с утра было неважное, ждал поставщика важного, нервничал, кричал.
– Что за поставщик? Рыбинский что ли?
– Нет, какой-то другой. У них сегодня первые переговоры. Просил не беспокоить.
Странно, что я ничего не слышала о новом поставщике.
– Пойду, загляну, хоть узнаю, что за поставщик такой важный.
– Алиса Анатольевна, он грозился, что четвертует того, кто его потревожит. Может не стоит?
– Волков бояться… сама знаешь. Спасибо за предупреждение, можешь идти.
Когда моя милая, но немного глуповатая секретарша вышла, я осталось наедине со своими мыслями. Я почувствовала, что очень хочу потревожить шефа, может в ярости он сам меня уволит? Никакого страха, также как и ни малейшего сомнения у меня не было, поэтому я направилась прервать важные переговоры своего шефа. Я испытывала удовольствие только от одной мысли, что смогу испортить его планы. Он ведь без стеснения портил мои планы и нервы на протяжении года. Какая-то глупая, я бы даже сказала по-детски глупая, месть, но я от нее не отступала.
Решительно подошла к двери и даже не подумала постучаться, резко дернула дверную ручку, переступая порог его кабинета со словами: «Утро вам доброе!» Шеф смотрел меня таким взглядом, будто готов был разорвать на части, если бы не присутствующий поставщик, который впоследствии, мог бы стать свидетелем в суде. Кстати говоря, этот поставщик даже не обернулся. Глядя в глаза шефа, которые уже начали наливаться кровью, я начала:
– Дмитрий Николаевич, мне нужно с вами поговорить, очень срочно.
– Алиса, выйди, я занят. – сдерживаясь, чтоб не прикрикнуть, ответил шеф.
Я рухнула на уютный диванчик, стоявший у двери,  деловито закинула ногу на ногу, и, игнорируя его просьбу, продолжила:
– Шеф, я вот хотела уточнить, вы меня в отпуск отпустите или нет?
– Ярская, ты страх потеряла? Я сказал, выйди! – уже в грубой форме повторил свою просьбу шеф.
– А я сказала, что хочу в отпуск! Я два года пахала на вас, в то время когда вы со своими любовницами по курортам катались. Я требую, чтобы вы подписали заявление, прямо сейчас! – после этих слов уже глупо было надеяться на отпуск, но я не отступала. Пусть не очень умело, но я высказала то, что во мне долго сидело, и уже от этого почувствовала моральное облегчение.
Тут в наш диалог вмешался этот важный поставщик. Оборачиваясь, он сказал:
– Я вас, наверно, оставлю на некоторое время, решить вашу проблему.
Он повернулся, мы встретились глазами. На какой-то момент мне показалось, что я сплю, потому что этим важным поставщиком оказался Ромка! Я воскликнула:
– Голицынский, это тогда ты успел заделаться поставщиком?! Причем, таким важным, что даже мой шеф трепетал перед встречей с тобой? – в полушутливом тоне обратилась я к Ромке.
– Да тогда же, когда ты, Ярская, карьеру свою делала. Вы тут пообщайтесь, а я за дверью подожду. – он поторопился выйти.
 Ромка вышел, и мы остались с шефом наедине. Он вдруг сменил свой гнев на милость и уже спокойным голосом спросил меня:
– А что же ты от компании прятала таких важных для нас людей?
¬– Дмитрий Николаевич, нас оставили наедине не для обсуждения моих знакомых.
– В отпуск хочешь? Хорошо, будет тебе отпуск, если твой друг подпишет с нами контракт. Считай это последним рабочим моментом перед отдыхом. – после этих слов, я почувствовала как разжилась еще несколькими седыми волосинками. От такой его наглости, я не сразу сообразила, чтобы ему такого ответить.
– А вот теперь, прощайте! Я увольняюсь, а с Ромкой сами разбирайтесь. – в первую очередь, я была зла на себя, что не замечала всей подлости шефа раньше. Я развернулась и решительным шагом направилась к двери.
– Погоди, что ты так резко заводишься? – Дмитрий Николаевич принялся меня успокаивать.
– Резко?! Да у меня благодаря вам уже седина пробивается! – тут на крик уже начала переходить я.
– Алиса, не кричи, давай договоримся.
– Уже обо всем договорились, я увольняюсь! – в тот момент я уже точно знала, что ни за какие коврижки не буду работать под руководством этого циника.
– Ярская, не заводись, я прекрасно понимаю, что ты устала. Пусть твой, как я понял, хороший знакомый, подпишет пару нужных бумаг и у тебя есть 2 месяца отдыха. Обещаю, что не буду даже звонить! – проработав с этим человеком достаточно долгий период, я уже точно знала, что верить его «обещаю» – в первую очередь, не уважать себя.
– Плохо! Я не собираюсь с ним ни о чем договариваться. – отрезала я.
– Подумай, даю тебе 3 дня.
– Вы меня не поняли, Дмитрий Николаевич. Я не завожусь, я вполне спокойна.  Если решила уйти, то уйду, и вы меня никаким образом не задержите. До свиданья! – не дав сказать шефу и слова, я вышла, хлопнув дверью. «Дурра!» – пронеслось в моей голове. – «Опять не поберегла свои нервы!»
В коридоре меня ждал Ромка.
– Ярская, а ты как была хулиганкой, так и осталась. – он пытался меня развеселить.
– Да, только теперь меня никто не прикрывает. – уже с улыбкой ответила я. – Может, поедем уже? Прям сейчас, давай? ¬ – меня одолевало дикое желание покинуть не только этот офис, но и город, и  я снова предложила Ромке авантюру.
– А поехали! – не раздумывая, согласился он.
Для начала нам пришлось зайти в мой кабинет, собрать все мои вещи, а уж потом мы поспешили удалиться из душного офиса. Ромка предложил зайти кафе и все обсудить, я охотно согласилась. За чашечкой крепкого кофе мы обсудили дальнейшие действия. Я поеду домой, оставлю там все свое офисное барахло, соберусь и буду ждать, пока Ромка за мной заедет. А он тем временем, заберет машину со стоянки (ему уже звонили, говорили, что машина готова), заедет за цветами и ко мне. Я пожертвовала листиком из своего блокнота, чтоб оставить Ромке свой домашний адрес. Мы вызвали такси и разъехались. По дороге домой меня, снова посетила мысль, что это все мне сниться. Но к счастью, это все происходило наяву.
Я собрала вещей на недельку, успела разобрать коробку, привезенную с офиса, пообедать и привести свои домашние дела в порядок. Короче говоря, к приезду Ромы я была уже в полной готовности. Ко мне он не захотел заходить, ссылаясь на то, что стоит поторопить, а я не стала настаивать. Мы покинули шумный город, который хранил все мои успехи и разочарования. Легкая тревога не покидала меня, толи от того, что я впервые за столько лет еду домой, толи от того, что впервые покидаю город, жизнью которого жила последние годы.   



Первый вопрос, который мне задал Ромка, выехав из города, потряс меня.
– Алиса, а твой муж как отнесся к тому, что ты в считанные часы собралась и уехала с каким-то незнакомым ему мужиком? И почему ты до сих пор Ярская? Не захотела его фамилию брать?
– Стоп, Ромка! Ты с чего вообще взял, что я замужем?
– Мне Ирка пару лет назад говорила.
– Что за бред? Я не была замужем и не собираюсь ближайшее время. Какая еще Ирка? – и это еще не все вопросы, которые меня волновали в тот момент.
– Ну, Ирка Тихая! Светловолосая девочка, в параллельном классе училась, вспоминай! Она постоянно за нами таскалась, чтоб мы ее ночью на крышу с собой взяли.
– Ааа, точно! Да, действительно, я ее видела пару лет назад, мы случайно в городе пересеклись, но ни о каком замужестве речи и близко не было. Она мне еще тогда поведала, что ты обзавелся красавицей-женой и детишками.
– Что?! Я? Женой обзавелся? Вся моя семья это дед и работа! – возмутился, Ромка.
– Странная девочка. Не зря она мне не нравилась. – я не могла понять, какие цели она преследовала, вводя в заблуждения двух взрослых людей.
      – Теперь точно не возьмем ее на крышу ночью. – попытался отшутиться Ромка.
– Да, не стоит! И ворованными яблоками делиться не будем. – я решила поддержать его шутливый тон.
Всю дорогу домой мы вспоминали свое беззаботное детство и самые веселые проказы.


Родителей я специально не предупреждала о своем приезде, хотела устроить им сюрприз. Сюрприз удался! Они так радовались моему приезду, будто я с фронта вернулась. Долго еще они Ромку благодарили за то, что он привез им дочь (они почему-то решили, что мой приезд – это его заслуга). После чаепития, я разобрала вещи, и собралась пойти проведать Ивана Денисовича. Ромка тем временем остался с моими родителями беседовать (хотел он того или нет), мама с папой устроили ему томительный допрос на предмет нашей с ним встречи.
Иван Денисович и Анна Тимофеевна заменили Ромке родителей, а мне родных бабушку с дедушкой (увы, своих я не знала). Частенько они «прикрывали» меня перед родителями, когда я находила очередные приключения. Я очень благодарна этим людям за любовь, тепло, понимание, а главное – за терпение.
Мы жили рядышком, поэтому дорога к Ивану Денисовичу заняла у меня не более двух минут.  Я робко открыла калитку и застала Ивана Денисовича за чтением газеты в их уютном дворе. Скрип давно не смазанной калитки прервал его чтение. Он спустил очки на нос, опустил газету и пристально на меня смотрел. Я смотрела на него молча, было интересно, узнает ли он меня. Он первый прервал молчание:
– Девушка, вы кого-то ищите?
– Нашла уже. – сделав небольшую паузу добавила: – Девушка? А раньше говорили, что я всегда останусь для вас лисичкой (именно старички дали мне это прозвище).
– Алиса! Девочка, я тебя не узнал, старый уже совсем! – Иван Денисович принялся меня обнимать и добавил: – А похорошела-то как!
– Спасибо! А вы не меняетесь. – ответила я на его комплимент.
– Может чайку? 
– Нет, спасибо, родители уже напоили, и меня, и Ромку.
– И Ромка приехал? А что за праздник? (в его голосе чувствовался сарказм) Вас – молодежь, ведь не дождешься в гости, все рветесь дела какие-то решать, некогда вам все стариков проведать. Вот и старушка моя не дождалась. (сарказм перерастал в укор) – настроение старичка заметно ухудшилось.
– Иван Денисыч, примите мои соболезнования. Да, вы правы, мы часто забываем о вас, и это, наверное, самое худшее. Поверьте, если бы я знала о болезни Анны Тимофеевны, я бы бросила все дела и приехала, но ведь все случилось так быстро. Ромка мне сказал, что она на отрез, отказывалась от помощи врачей. – я торопилась оправдаться.
– Да, моя старушка была очень упертой, это ее и сгубило.
Иван Денисович опустил глаза, и наверняка, погрузился в воспоминания связанные с его покойной женой, которые его грели. Наступила пауза, и, не зная чем ее заполнить, я начала говорить о погоде (люди часто говорят о погоде, когда не могут найти другой зацепки, чтоб начать диалог).
– Какая невыносимая жара! В этом году июнь особо жаркий, не находите?
– Не волнуйся, будет тебе завтра дождь, остынешь! – дедуля заявил об этом, будто был уверен в этом на все сто процентов.
– Да вряд ли. Я прогноз погоды смотрела, на будущую неделю никаких осадков не обещали. –  я попыталась возразить.
– Алисочка, а я тебе говорю, что будет завтра дождь. Ты вообще кому больше веришь: деду, которого знаешь всю жизнь, или железяке (так он называл компьютеры, телефоны и прочую технику), которая даже не скажет тебе правдивую погоду на завтра.
– Я вам, конечно, верю, но скажите честно: у вас есть знакомые в метеорологической службе? – я была уверенна в том, что дедуля ошибается, поэтому подшутила над ним.
– Да нет у меня никаких знакомых в этой, как ты сказала, метрол… мерото… тьфу ты! – оставив в покое слово, которое Ивану Денисовичу не давалось, он продолжил: –  Этой твоей службе. Я просто знаю, что завтра будет дождь и все.
– Ааа, я, кажется, поняла. У вас суставы на дождь крутит, да? Остеохондроз?
– Девочка, сплюнь! – меня всегда веселило его суеверие. – Все у меня нормально с суставами, ничем я не страдаю. Но в завтрашней погоде уверен, как ни в чем другом.
– Не буду врать, что поверила вам, завтра видно будет. – я попыталась найти компромисс.
– Лисичка, а давай как в детстве? Поспорим, и если ты проиграешь, то расскажешь мне стих. – вот теперь я поняла, у кого переняла дух авантюризма. Дедуля, уже с улыбкой, добавил: – Помнишь, сколько стихов тебе пришлось выучить из-за наших постоянных споров?
– Да, такое не забывается! Благодаря этим самым спорам, у меня была пятерка по литературе, и на память жаловаться не приходится. А на счет спора, я согласна! Если же проиграете вы, то с вас сказка на ночь, играем по старым правилам. Насколько я помню, только два раза за всю историю наших споров вы рассказывали нам с Ромкой сказку на ночь.
– Да, и не надейся, что завтра будет третий раз. – самоуверенно добавил Иван Денисович.
– Договорились! А сейчас, я пойду отдыхать, а то с дороги утомилась немного. Да и набраться сил надо перед завтрашним днем.
– Конечно, лисичка, иди отдыхать. Жду тебя завтра в гости с новым стихом.
Мы попрощались, и я поторопилась домой. Хотелось обсудить с родителями последние события своей жизни, и узнать что нового у них.



На следующий день справляли поминки Анны Тимофеевны. Людей было немного, только самые близкие. Поминали не долго, не смотря на то, что была суббота. От силы пару часов посидели, потом все разбрелись по своим делам. Родителей я отправила домой отдыхать, Ромке позвонили с работы и он уехал по каким-то срочным делам. А я осталась у Ивана Денисовича, надо было помочь убрать со стола, перемыть всю посуду и навести порядок. Старичок хотел помочь мне в процессе наведения порядка, но я запретила ему браться за какие-либо дела. Отправила его во двор, где он очень комфортно разместился в кресле с газетой, под уютным навесом, который спасал от жары в самые горячие летние дни.
Закончив все дела, я присоединилась к нему. Села в соседнее кресло и, не отвлекая старичка от чтения, задумалась о своем. Я так глубоко ушла в свои мысли, что даже не заметила, как начался… дождь! Лично для меня это было полной неожиданностью. Еще час назад не было ни малейших признаков резкой перемены погоды. А вот для Ивана Денисовича резкая перемена погоды не была, как я поняла, таким непредсказуемым поворотом.  Я не могла понять, как ему удалось так безошибочно определить, что сегодня будет дождь, ведь к этому не было никаких предпосылок, да прогнозы во всех газетах твердили обратное. У меня возникла еще масса вопросов, но начать наш разговор я решила с главного – как полагалось мне в случае проигрыша, рассказать стих. По случаю, я решила рассказать стих о дожде, который выучила для себя пару месяцев назад (когда мне тоскливо, я всегда заучиваю первые попавшиеся стихи, предложенные мне интернетом).
–  Дожди. Неделю напролет.
Навылет - через сердце – звуки
Паденья капель. Льет и льет.
Я воду собираю в руки,
Ладони лодочкой сложив:
Раскрыть - плеснуть - и... ждать ответа?
Июнь замерз, июнь дрожит.
Ответа нет. Но... лето. Лето!
Иван Денисович опустил свою газету, перевел взгляд на меня, и, подождав пока я договорю, сухо спросил:
– Кто?
– Мария Громова. – еще не верив в происходящее, сказала я.
– Стало быть, готовилась? Предполагала, что можешь проиграть? – поинтересовался этот старый предсказатель.
– Честно говоря, я и подумать не могла, что вы окажитесь правы. И сейчас не могу понять, как такое возможно. Я ведь во всех источниках посмотрела погоду, нигде и близко не говорилось о дожде, и утверждать обратное я считала полным безрассудством. Иван Денисыч, скажите мне честно, как вы об этом узнали?
– Что за поколение?! Во всем вы ищете подвох, не верите людям, прожившим жизнь, а если вам надо что-то узнать, обращаетесь за помощью к этой железке. Которая тебя, Алисочка, подвела.
– Ну, в чем фокус? Скажите мне, пока я от любопытства не умерла!   
– Фокус… – старичок ухмыльнулся, и, как мне показалась, не намеривался мне отвечать.
– Я просто не знаю, как это еще назвать. Пожалуйста, расскажите мне.
– Все просто. Сегодня 9 дней, как ушла из жизни моя старушка.
Я никогда не жаловалась на слабоумие, но мне никак не удавалось связать это трагическое событие с предсказанием погоды. Мое лицо выражало полное недоумение, поэтому, посмотрев на меня, Иван Денисович продолжил:
– Дождь был ее погодой, понимаешь?
– Пока не очень. – честно призналась я.
– Лисичка, это долго объяснять.
– Я никуда не тороплюсь, а вы? – сказав это, я поняла, что Иван Денисович сразу уловил мой намек.
Старичок аккуратно сложил газету, отложил ее в стороны, снял очки и вздохнул (такой вздох обычно делают перед началом длинного рассказа).
– Мы с Анной Тимофеевной прожили вместе не один десяток лет, но я до сих пор отчетливо помню нашу первую встречу. Это было в обычный жаркий июньский день. Я возвращался домой от друга. Спокойно себе шел, никого не трогал, на минутку оглянулся и не успел ничего понять, как оказался уже на земле. Это она сбила меня с ног. Анюта куда-то бежала, отвлеклась, а когда заметила меня, столкновения было уже не избежать.  Я не торопился вставать, на что она мне сказала: «Тебе что, руку подать?». В тот момент мне было не до шуток, и я серьезно ответил: «Достаточно было бы меня просто не сбивать!» Но она, редко когда признавала свою вину, и даже тогда ответила: «Откуда же мне было знать, что ты еле на ногах стоишь». Когда я встал, немного пришел в себя, то заметил в ее руках зонт. Это меня очень удивило, потому что жара стояла невыносимая, а на небе не было ни облачка. «Зачем же он ей нужен, если дождя не будет?» – подумал я тогда про себя. Да и от солнца прятаться было уже незачем. Мне стало интересно, поэтому я спросил, зачем ей зонт в этот душный вечер. А она опять принялась издеваться надо мной: «Ты головой сильно ударился, да? Забыл, зачем людям зонт нужен? Я тебе напомню. Зонт помогает людям спрятаться от дождя». На небе в тот вечер, как я тебе уже сказал, не было ни облачка, и я даже не воспринял ее слова всерьез. Тогда я подумал, что она, возможно, забрала зонт у кого-то, кому его одалживала, а мне не стала говорить правду. Может, хотела еще раз бросить в мою сторону какую-то колкую фразу.
Эта красивая и резкая в выражениях девушка понравилась меня с первых минут. Даже несмотря на все ее издевки, я смотрел на нее как на ангела. Не помню точно, что я ей наплел, но мне удалось под каким-то предлогом проводить ее до дома. Всю дорогу, я пытался ее разговорить, но все мои слова она как-то ловко обращала против меня, а я терпел. Я готов был терпеть все что угодно, лишь бы у меня была возможность смотреть на эту прекрасную девушку. Так вот, о чем это я… ах, да! Когда мы подошли к ее дому, пустился ливень. Представляешь мое удивление? Спрятаться было негде, позвать меня к себе домой она не могла, а мне предстояла еще долгая дорога домой, через полгорода. Анюта отдала мне тот самый зонт, поцеловала в щеку и сказала, чтоб я уходил. Еще добавила: «Только не думай, что я тебе его дарю, завтра утром принесешь!» И ушла. Еще пару минут я стоял у ее дома такой потрясенный, влюбленный и с кучей вопросов, на некоторые из которых, до сих пор не знаю ответа. До сих пор мне непонятно, как она покорила стихию, как чувствовала дождь. Всегда, когда шел дождь, она приговаривала, что это к добру, что это хорошая примета. Через год, мы гуляли свадьбу под дождем, это было замечательно!
– Иван Денисыч, так она никогда вам не говорила, откуда у нее эти способности? – мне стало любопытно.
– Когда я поинтересовался этими ее, как ты выразилась, способностями, она сказала мне всего одну фразу: «Я там, где дождь. И никогда больше меня об этом не спрашивай!» 
– Поразительно! – воскликнула я. – Я никогда не слышала о способностях Анны Тимофеевны!
– Алисочка, не ты одна. Об этом она рассказала только мне, больше никто не знал. Мы ведь не хотели в дурдом попасть, поэтому и говорили об этом никому.
– А вот вы мне сейчас это говорите. Уже не боитесь попасть в дурдом?
– Уже не боюсь. Теперь мне ничего не страшно.
После некоторой паузы я спросила:
– Подождите, а вы-то как овладели этими способностями? Вы ведь тоже без особого труда определили, что будет дождик.
– Это проще простого. Каждый день рождения Анюты, наши с ней круглые даты или какие-то другие важные события в нашей жизни проходили под сопровождение дождя. Я привык к этому, поэтому если у нас с моей старушкой намечался какой-то праздник или важное событие, то я точно знал, что будет дождь, вне зависимости от времени года. А вот моя старушка чувствовала погоду (и не только) гораздо тоньше.  За несколько дней до своей смерти она вечером подошла ко мне и сказала, что скоро будет дождь, с которым она уйдет. Тогда я все понял, не стал задавать лишних вопросов, она этого не любила. Она пообещала мне, что каждый раз, когда будет идти дождь, я буду чувствовать ее присутствие. Я не был удивлен, когда в день ее смерти, моросил дождик. На похороны также была дождливая погода. А сегодня 9 дней как ее нет, и я был уверен, что она вернется с дождем. Алисочка, посмотри на небо, видишь там ее улыбку?
– Ну… – я взглянула на небо, но там не было и малейшего намека, на улыбку.
– Верно, не видишь. А я вижу! Ты не спеши думать, что я тронулся, просто она улыбается только мне. – перебив меня, заявил старичок.
– Иван Денисыч, честно говоря, я в полнейшем шоке! – я даже не знала, как выразить состояние, в котором я пребывала после его слов.
– Лисичка, когда ты немного отойдешь от шока, то будешь считать меня сумасшедшим дедом, но это не так! В доказательства могу тебе сказать, что через три дня опять будет дождь, жди!
– А почему опять? В смысле, почему через три дня?
– Если бы моя старушка не ушла из жизни так рано, то 20-го числа, а это через три дня, ты гуляла бы на нашей золотой свадьбе. Я давно хотел этим с кем-то поделиться, но Анюта не одобрила бы. А сейчас я могу об этом говорить. Конечно, не каждый поймет, но мне достаточно того, что меня выслушала ты, лисичка. Мне даже на душе легче стало.
Больше ни о чем я старичка не спрашивала, мне необходимо было время, чтоб как-то разложить по полочкам ту информацию, которую он мне выдал. Иван Денисович взял газету и очки, и зашел в дом. Не знаю, сколько времени я просидела во дворе, копаясь в своих мыслях, от этого занятия меня отвлек приезд Ромы. Он уладил все свои неполадки на работе и заехал проведать деда.
– О, лисичка! Не думал, что застану тебя еще здесь! – Ромка обрадовался моему присутствию.
– Да пока порядок навела, пока с дедом пообщалась. Потом дождь пошел, я и осталась, куда мне торопиться-то.
– Верно. А дед где?
– В дом пошел, отдыхает наверно. Трудный у него был день.
– Понятно. – ответил Ромка.
Он привез продукты деду, чтоб тот лишний раз никуда не выходил. Рома пошел в дом оставить продукты и, на удивление, быстро вышел.
– Спит дед. Я ему записку оставил. – сказал мне Ромка, выйдя из дому. – Давай я тебя домой отвезу, а то ты, я смотрю, тоже подустала.
– Давай.
Всю дорогу домой я была занята прокручиванием услышанных фраз от Ивана Денисовича, в своей голове. Приехав домой, я сразу легла спать. Проснулась уже на следующий день. Я не знала, верить мне старичку или нет, поэтому решила проверить: подождать еще пару денечков. Если же будет дождь, то у меня нет никаких оснований ему не верить, а если нет, то все станет на свои места, и я снова буду жить спокойно, не ломая голову над необъяснимыми вещами.
Эти два дня я не заходила проведывать старичка, больше помогала родителям по хозяйству, и была занята бытом с раннего утра и до позднего вечера.
20 июня. Я проснулась от шума дождя. Нет, я не была удивлена, я как будто ждала этого. Даже вечером 19го, ложась спать, я почувствовала что хочу, чтоб Иван Денисович оказался прав. За те два дня, которые у меня были для раздумий, я поняла, что хочу поверить в эту историю, очень хочу! Какой бы глупой она не казалась читателю. Серые, рабочие будни меня съедали, я перестала верить в невероятные истории, которыми заслушивалась в школьные годы.
Я получила ответы на все свои вопросы, повидалась со своими родными и близкими, и решила, что сегодня же поеду к себе домой, ведь необходимо еще найти новую работу. Когда прошел дождик, я поторопилась к Ивану Денисовичу, хотела попрощаться со старичком. Зайдя в дом, я застала его в бодром состоянии.
– Здравствуйте! – с улыбкой на лице поздоровалась я.
– Привет, лисичка. Ну что, убедилась?
– Убедилась. Но я не за этим пришла.
– А зачем же? – полюбопытствовал старик.
– Попрощаться. В город мне опять уезжать надо.
– Что же ты убегаешь от нас постоянно?
– Да не убегаю я вовсе, просто надо мне еще несколько вопросов уладить. 
– Называй это как хочешь, для меня это все равно бегство. – я понимала старика, ему казалось, что все его бросают. Немного помолчав, он спросил:
 – Ты с Ромкой поедешь? Он мне вчера говорил, что опять на свои переговоры собирается.
– Надо с ним созвониться, может действительно, вместе поедем. – на самом деле, мне очень хотелось поехать с Ромкой, мне всегда было с ним очень комфортно и легко.
После этих слов, Иван Денисович предложил мне попить чайку. Я согласилась, мне было неудобно ему отказать, ведь мы и так очень редко виделись. После мы попрощались, и я направилась домой собирать вещи.
Придя домой, созвонилась с Ромкой, (Иван Денисович был прав, он действительно собирался сегодня ехать на переговоры) и мы договорились ехать вместе. Ромка заехал за мной, когда я была уже готова. Я пообещала родителям, что скоро опять приеду и мы поспешили уехать.
Когда мы ехали, Ромка был слишком серьезным и молчаливым, это показалось мне странным. Обычно он улыбчив, много шутит, и готов развеселить любого. Я решила поинтересоваться:
– Ром, с тобой все в порядке?
– Ну а что со мной может быть? Жив, здоров и, Слава Богу!
– Просто ты такой серьезный, задумчивый, не привычно как-то. Это ты из-за переговоров такой?
– Да плевать я хотел на эти переговоры. И так понятно, чего можно ожидать от этой сделки.
– Ну а что тогда случилось? Я же вижу, что что-то не так.
Он, молча, остановил машину, повернулся ко мне и заявил:
– Я не хочу тебя опять потерять на семь лет. Мне без тебя очень плохо и пусто. Я люблю тебя, очень люблю! Да, я не решался тебе раньше этого сказать, и очень об этом жалею. А когда я узнал, что ты замуж вышла, пытался тебя забыть, но у меня ничего не получилось. Нет на свете такой девушки, которая сравнилась бы с тобой.
Только тогда, после этих его слов, я поняла, чего мне не хватало все эти годы. Я загружала себя работой и всякими ненужными делами, пыталась заполнить душевную пустоту, но тщетно. А с ним мне так хорошо, как никогда; не могла понять, как же раньше я этого не замечала. Я молчала, боялась спугнуть счастье, которое обрушилось на меня в тот момент. Ромка смотрел на меня, ждал ответа, но не дождался, и прервал эту долгую паузу:
– Алиса, ну не молчи! Скажи хоть что-то, я выношу этого молчания.
Я заглянула в его глаза, и спокойно сказала: 
– А что тут говорить? Тут целоваться надо! – я хотела произнести это с серьезным лицом, но мне не удалась и я начала улыбаться.
После услышанных слов, он выскочил из машины, и достал из нее меня. Долго кружил меня на руках и повторял, что он теперь самый счастливый человек. Когда буря эмоций, переполнявшая нас, немного утихла, мы поехали дальше.
Не успели мы доехать до города, как начался дождь. Я подперла голову рукой и считала сползавшие по стеклу капли. Я была спокойна и счастлива.
Посмотрев на небо, которое было объято тучами, я не увидела там ни малейшего намека на улыбку, но была уверенна, что это все не галлюцинации, просто она улыбалась только ему!




(Анастасия Ковалева)