Поддай пару. Янус!

           Воспоминания Николая Ефимовича Морозова,
           г. Петропавловск, Казахстан

         Известно, что русский солдат шилом бреется, дымом греется, а второй враг его после неприятеля – окопная вошь. Поэтому когда наш старшина - санинструктор Михалыч, бывший фельдшер с Ленских приисков и светлая голова, организовал нас, легкораненых, на постройку баньки, за дело принялись с большим энтузиазмом! Шуточное ли дело – несколько месяцев наша Седьмая Гвардейская Механизированная Бригада моталась по латвийскому берегу Балтики! Осень 1944 года выдалась дождливая, земля промокла насквозь, и каждый километр её брали с большими потерями.
        Теперь 3-й Прибалтийский фронт ушёл на запад, а наш, 2-й Прибалтийский, под руководством И.Х. Баграмяна, повернули назад, на так называемую «Курляндскую группировку фашистов», блокируемую нами с суши от Рижского залива до границы с Литвой. В течение зимы нами предпринимались серьёзные попытки расчленить эту группировку, но, прижатая к морю стотысячная армия немцев и латышей из 46-й СС дивизии, стояла насмерть. Вот здесь-то, в конце февраля 1945 года, я и был ранен у станции Скрунде. На лечение был определён в свой медсанбат. Поскольку раненых было немного, нас не спешили выписывать, тем более, что на фронте дела шли хорошо.
      А тут как-то внезапно наступила весна. В два дня тёплые ветры Атлантики растопили рыхлый снег, и всё, что было скрыто, обнажилось неприглядным лицом войны. Убитые уже были похоронены, но разрушающиеся окопы и блиндажи, искалеченные танки, брошенное военное снаряжение и горы обезвреженных противотанковых мин говорили сами за себя – бои здесь проходили нешуточные!
        Наш, 554-й отдельный медсанбат, приданный 7-й Гвардейской дивизии, разместился в лесу, рядом с мызой старого Януса и его жены Марты. Жили они здесь одни, и нам даже обрадовались.  Янус был наш  знакомый – месяца четыре назад мы уже проходили через эти места, и он нам оказал большую  услугу: провёл нашу разведку в тыл немцам. Они укрепились в старом полуразрушенном замке, который нам никак не удавалось взять, потому что в обороне у фашистов стоял танк  «королевский тигр». Этот участок тогда и сдерживал наступление всего нашего корпуса.
       А вслед за разведчиками ночью прошли сапёры, за ними – две самоходные установки СУ-152 из 62-й Армии по прозвищу «Зверобои». Утром они прямой наводкой проломили бортовую броню «тигра», и сопротивление врагов было сломлено.  Настроения нашему хозяину Янусу добавляло обещание Михалыча напомнить в штабе бригады об этой его услуге, который беспокоился, чтобы новые власти не отняли у него последнее, что осталось от большого хозяйства  - маленькую мельницу.  О пяти коровах, двух лошадях и множестве свиней напоминал только пустой скотный двор. Каменный амбар тоже стоял без дела. Вот в нём-то и было решено построить баньку!
       Место для бани было прекрасное – рядом протекала полноводная река Вента. Хозяин не только не возражал, но и сам оказался хорошим помощником. Нашлись у него и необходимые материалы – бочки, краны, змеевик. И работа закипела! Когда садились отдохнуть, мы, молодёжь, охотно слушали рассказы старика Януса. Когда-то он, унтер-офицер полка латышских стрелков, помогал устанавливать Советскую власть в России. А именно – в Москве, в Ярославле.
 Осенью 1919 года, когда армия Деникина пошла с юга на столицу, навстречу им были высланы латышские стрелки. Решительный бой состоялся на станции Оптуха, на Орловщине, моей родине.
       Бывал Янус и в дорогом для меня Мценске, где меня ждала мама. Это меня с ним очень сближало, и я не жалел для него, заядлого курильщика, своей махорки. Сам я был некурящий. Как сейчас помню его невозмутимое лицо старого латыша, его трубку. Сейчас, когда мне почти девяносто, этот старик показался бы мне молодым человеком. Самые сильные впечатления у Януса остались от встреч с Лениным, ведь «красные латыши» несли охрану Кремля, и молодой унтер-офицер не раз стоял у поста №1 – кабинета вождя революции, который охотно и запросто общался с охраной.
        На строительство баньки ушла неделя. Получилась баня на славу! «Пустили дым» по обычаю – первый раз торжественно затопили печь, потом натаскали воды, и началось…  Когда баня нагрелась – через полчаса – первыми пошли сами строители: заслужили. Вот с мылом было туговато, да и еловый веник – не то, что берёзовый. Зато горячей воды и пара – сколько хочешь! Шайки тоже нашлись. Трещали раскалённые камни, от крутого пара заходились непривычные солдатские сердца!
        - А ну ещё поддай пару, Янус! – то и дело кричал кто-нибудь, и Янус поддавал. На следующий день мылись женщины: врачи, медсёстры, прачки, поварихи. И для  них это был настоящий праздник, который совпал с календарным – 8 марта. На двух «виллисах» приехали генерал-майор Манчжурин, начальник штаба 7-й Гвардейской бригады 3-го Сталинградского механизированного корпуса подполковник Чевокин со своими ординарцами и штабными офицерами.  Прибыли они, чтобы вручить награды героям и поздравить женщин с праздником. Конечно, они тоже не отказались от редкого на фронте удовольствия – бани!
         Славящийся своим искусством парикмахера Гоша Хейфиц, до войны работавший, по его словам, в самом лучшем ателье Харькова, после бани побрил и постриг гостей. С завистью смотрела молодёжь, которых стригли под нулёвку, на причёски офицеров. Не раз, зная Гошину слабость, пытались к нему подольститься, обращаясь по всей форме:
         -Товарищ гвардии старшина медицинской службы, прошу при стрижке оставить маленький чубчик! - за такое обращение бывший мэтр парикмахерского искусства, которого в обычное время бойцы костерили во все лопатки, на многое мог пойти, но... не на нарушение воинского устава. А он гласил – под нулёвку! В целях усложнить жизнь второму врагу бойца – вше! Однако в этот необыкновенный день, после бани, видя доброе расположение начальства, один из раненых, Дмитрий Тюрин, обратился к Манчжурину:
        - Товарищ генерал! Война скоро кончится, разрешите нам постричься, как вы!
        - Насчёт конца войны правильно мыслите, товарищ сержант! – одобрил генерал, и… разрешил! То-то было радости!  А потом начались танцы. Гармонист Володя на трофейном аккордеоне демонстрировал чудеса, выдавая «хит» того времени:
          - Ты ждёшь, Лизавета,
            От друга привета,
            Ты не спишь до рассвета,
            Всё грустишь обо мне…

         Мы надеялись скоро оказаться дома. Не знали ещё, что судьба нашего корпуса была уже решена – нам предстояло «прогуляться» по сопкам Манчжурии. Так что уместнее была бы другая мелодия…

         Нет, в тот день, 8 марта 1945 года, который так живо сохранила моя память, мы знали: война заканчивается! Если до сих пор у каждого из нас было только две перспективы – или в «земотдел», или в «здравотдел», то реальной стала третья – вернуться домой. Мы были молоды и живы, впереди была целая жизнь!
   
        В тот день мы были счастливы!

               
       (Записала Л. Матвеева)
            11.09.2014 года