10 Рассказ. Желтые рельсы. Из романа На полоске се

АННОТАЦИЯ:
         Что происходит на полоске серого? Что происходит там, где исчезает цвет и начинается снег?
       «…Когда в мир пришли Новые Боги, они украли всё цветное, превратив людей и животных в гниющие подобия живого. Они выстроили свои черные церкви и согнали недовольных в переходы, заливая их горячей смолой.
       Именно поэтому появились волшебники. Те, кто хотели приблизить весну и вернуть цвет. Именно поэтому Я полюбила одного из них. Я всегда отличалась от новых людей. И мне кажется, если Я найду его, то смогу исправить заснеженный мир…»
         На пути главной героини будет много новых встреч и горьких расставаний, волшебных приключений и просто жизни в бесконечно белом и пустынном мире.

       ОТ АВТОРА: Данный роман был написан мной в далеком 2010 г. по принципу сборника рассказов, объединенных единым сюжетом, который, по началу ветвясь и рефлексируя, постепенно перерастает в единое стройное повествование с логичным финалом.



      На полоске серого...
      10 Рассказ.


Желтые рельсы.

   Еcли мы смотрели вниз, мы видели всего лишь несколько метров под собой, а за ними начинался туман – и там не было видно ничего.
   Пустота обволакивала нас. Горы маячили где-то вдали, но сколько туда шагать, мы не знали. Поэтому мы не останавливались.
   Туман как будто замерзал прямо в воздухе, показывая нам выставку секундных скульптур. Не знаю, как Ей, а мне в них мерещились исключительно чудовища. Снег то шел, то переставал, небо казалось ближе, чем оно обычно бывало. Тяжелое, буро-фиолетовое.
   А вот рельсы были желтыми! Они отливали нежной светлой бронзой – так что казалось, будто мы действительно шли именно по желтым рельсам. Пол бокам ощущение пропасти, к которому мы привыкли, и рельсы на высокой насыпи.
   Она думала, что поезда здесь давно не ходили: рельсы иногда прерывались. Еще были участки, которые не до конца замело снегом – и тогда мы смотрели вниз… туман в этих местах странным образом рассеивался.
   Она говорила, что это акведуки, бесконечные аркады тянулись в ничто из ниоткуда, возвышаясь иногда до пятидесяти метров над землей. Давным-давно по ним бежала вода. А потом по ним побежали поезда, туда и обратно, каждый день. А потом пошел снег  – и он падал, падал, падал… Пока не засыпал их до самого верху. Он постоянно подтаивал, и с гор иногда сходили обвалы, вот и получилась насыпь.
  Она размашисто шагала по шпалам, и в снегу за ней оставались длинные углубления – ее следы. Иногда она запрыгивала на рельсу и пробегала несколько шагов, словно играя со смертью справа и слева от нее, но я думаю, смерть уже давно здесь не появлялась, так что Ей ничего не грозило. За мной тянулся другой, широкий след, и я иногда останавливался, чтобы выбить снег, скопившийся в коврах.
   Я все пытался вспомнить, как звучит мой голос, но мне это не удавалось. Она же мало говорила – больше пела.
   Звуки не долетали до меня – их уносил ветер. Но непонятно как, я заранее знал, о чем будет следующая песня. Ее песни были о цвете и о волшебниках.
   Много песен о волшебниках.
   Мы шли по насыпи, пока красный огонек внутри меня приятно ворочался, то засыпая, то просыпаясь. Она иногда оглядывалась – у Нее была добрая улыбка, но глаза всегда оставались печальными. Она пела, и я тоже становился печальным.
   Пару дней назад я заметил в Ее песнях злость. Это удивило меня. Часть Ее была замерзшей. Кто сделал Ее такой? Кто сделал таким меня?
   Где Ее огонек?
   Утро сменялось вечером, а вечер ночью, хотя единственная разница была в том, что небо над нами становилось чуть темнее, а туман вокруг - гуще. Время погибло.
   Раз Она присела на край, свесив ноги по неверному склону. Я остановился рядом. Сесть я не мог: ковры стали совсем жесткими, иногда я карябал их ногтями, и они рассыпались.
-В городе найдем тебе другую одежду, – сказала Она, задумчиво сложив ладони лодочкой. Она сидела так несколько часов: в тумане ей слышалась какая-то музыка – я знал об этом и не отвлекал Ее.
-Может, надо идти не по насыпи, а вниз?
   Как это – «вниз»? Под нами ничего не было, а здесь желтая дорога и красный огонек. Внизу их не будет.
   Но Она все сидела и повторяла:
-Может «вниз»? «С» насыпи? Я как-то искала букву «с»… В окружающих предметах. Может, «с»…
   Я подошел и потянул Ее за рукав. Рано. Еще рано искать огоньки в однообразной тьме. Поищем их там, когда закончится весь цвет, и настоящий и выдуманный.
   Мы снова шли. Вокруг туман и падал серый снег.
   К нашему удивлению, на утро горы стали ближе.
   И именно в тот день мы услышали шум.
   Остановилась Она, остановился я.
-Это… поезд.
   Поезд? Как так? ведь рельсы были сломаны, а дорога заброшена? Нет, это не мог быть поезд.
   Но Она заметалась, а потом опустилась на колени – и приложило ухо к бронзовой поверхности рельс.
-Это точно поезд.
   Грохот перебивался вьюгой. Он пытался мне что-то рассказать, но я не мог разобрать слов, как не мог услышать ее песен. Она и сейчас пела - смотрела туда, где должны были показаться вагоны, сжимала в кармане какую-то вещь…
   И пела.
-Ты взял билеты?
   У меня были билеты. Я нашел их под третьим или четвертым слоем ковров пару дней назад. Но все равно мы боялись, что поезд сбросит нас в пустоту.
   Смерть? Что такое «смерть»?
   Она обернулась и предложила.
-Давай сойдем Подождем, пока он проедет мимо.
   Но насыпь была такая крутая. Мы не удержимся там вдвоем, нам будет не за что уцепиться. И если он проедет мимо, как же нам попасть на него?
   Я слишком долго размышлял, а Она подошла к краю – и прыгнула.
   Внутри меня все замерло от страха. Я перевалился через рельсу, подбежал…
   Меня встретили спокойные карие глаза-снежинки.
 -Давай, спускайся.
   Я послушно спрыгнул, завалившись на бок.
   Вжих! – и тут же позади меня промчался поезд. Я запомнил его похожим на молнию и упавшую скалу.
   И так первое, что я сказал, было:
-Поезд.
   Она не заметила – наверное, потому что я не слышал, как Она пела. Как мы удержались на насыпи? Я не решался спросить, боясь, что голос пропадет.

***

   Мы продолжали идти, опять звучали ее немые песни, и горы снова приблизились к утру. Красный огонек по-прежнему дремал внутри моего тела, снег то переставал, то сыпался с новыми силами.
-Смотри, туннель!
   Она указывала вперед. Я с трудом пригляделся - застывший ободок волос мешал моему глазу. Горы были совсем близко: они стояли перед нами, как атланты.
   Черное жерло туннеля. Я различал свет на другой стороне, но заходить внутрь все равно было страшновато. За столько дней мы так привыкли к ощущению пустоты, что там нас запросто могла пожрать ограниченность.
   Увы, желтые рельсы заходили именно в него. Не отступить.
-У-у-у-у-у-у… - поприветствовали нас стены, а может, они досадовали, что кто-то внутри? Кажется, это эхо.
   Слева проплыла красивая, мертвая человеческая статуя. Она облокотилась на стену, у нее было умиротворенное лицо.
   Она пошарила в снегу, ничего не найдя, сняла варежку и вывела слишком белым, на мой взгляд, пальцем номер «50873». Потом она очертила вокруг статуи полукруг – и украдкой смахивала слезы, пока мы уходили.
-Смотри, поезд!
   Маленькие желтые рельсы приютились в центре больших. Невидимые болтики, шпалы, тонкие, как соломинки. А еще сдержанный свист и посапывание. И как мы их раньше не заметили? Справа приближался крошечный поезд: он смешно тарахтел, виляя вагонами. Ветер пытался сбросить его, но неведомая сила держала его на рельсах. В конце концов он врезался в меня (я же стоял посреди шпал), превратился в снег – и исчез, а крошечные желтые рельсы вскоре пропали.
   Она плакала и больше не пела. Неужели у меня были билеты именно на этот крошечный поезд?
   Мы снова шли. Вокруг по-прежнему был туман и снова день незаметно сменялся ночью, а громады гор виднелись вдалеке.
-Смотри, станция!
   Деревянный помост лежал одним боком на краю насыпи, а две другие его ножки – ржавые ходули – торчали в сторону. Он качался с отклонением до двух метров, свесившись над пропастью.
   Мы стояли на нем абсолютно безбоязненно - и ждали поезда. Снег становился гуще, и в конце концов мы видели только друг друга и платформу под нашими ногами. Мы качались в пустоте, не ощущая этого, только постоянное присутствие метели за спиной.
   Паровозный гудок раздался неожиданно. Потом появился поезд, он был из тусклой меди, совсем не такой, как рельсы. С помятой трубой, он выглядел уставшим, когда подъезжал.
-Мы уронили его с насыпи. Если мы поедем на нем дальше, мы упадем в том же месте, - догадавшись, сказала Она и хотела уйти.
   Нет, не упадем. Иначе он бы совсем не приехал.
   Я знал, что делать. Я взял Ее за руку в варежке, как Она меня когда-то – и потянул в тусклый, деревянный уют.
   Я тоже смог повести ее за собой.