Глава 3. Первое апреля

Роман стоял на месте, не смея сделать шаг и даже пошевелиться. Режиссёр наблюдал за этим некоторое время, после чего спросил:

– Что останавливает вас, Ловец ветров? Почему вы не идёте дальше, к Повелителю ветров, как решили минуту назад?

– Передо мной какая-то преграда. Она не пускает меня.

– Тогда я попрошу вас сейчас побыть этой преградой, – Режиссёр взял Романа за руку и отвёл в сторону. – Покажите, какая это преграда! Сыграйте её!

Роман немного постоял, погружаясь в новый образ, после чего широко расставил ноги и развёл руки в стороны:

– Я огромная ледяная скала. Я преграждаю путь каждому, кто хочет найти Повелителя ветров.

– О! У вас, уважаемая Скала, очень ответственное дело! – подыгрывал Режиссёр.

– Да. Но люди не ценят этого. Они воспринимают меня, как препятствие, не понимают, что я защищаю их, хочу уберечь от опасности. И я буду отговаривать даже самых отважных смельчаков, которые захотят обойти меня или покорить мою вершину.

– А, вот в чём дело! Тут как раз Ловец ветров подошёл, один из таких смельчаков. Что вы скажете ему? Как будете отговаривать?

– Я скажу: ты не должен идти к Повелителю, потому что потом будешь жалеть об этом. Он не может тебе помочь. Будет только хуже.

Режиссёр снова взял Романа за руку и аккуратно вывел из роли Скалы:

– А теперь пусть Ловец ветров послушает эти слова.

Роман кивнул.

– Тогда нам нужен кто-то из группы, кто сыграет Скалу. Кого вы выберете на эту роль?

И Режиссёр жестом руки перевёл внимание протагониста на зрителей. Роман вспомнил, где находится, обернулся на участников группы, и взгляд его остановился на высокой крупной женщине с добрым выражением лица:

– Можно вас?

Женщина тут же встала со стула, показывая готовность помогать. Режиссёр подвёл Романа к прежнему месту, где тот снова мог ощущать себя Ловцом ветров. Женщина встала напротив, изображая Скалу. Она развела руки в стороны, как до этого делал Роман, и обратилась к нему:

– Тебе не нужно туда идти. Он не сможет помочь. Будет только хуже.

Роман опустил голову.

– Что с вами? – спросил Режиссёр.

– Я не знаю… Ну почему так?! Это неправда! Я всё равно пойду к нему, кто бы меня ни отговаривал! Я должен… Я сам!

Роман вдруг перестал быть взрослым мужчиной. Мальчишеский протест обнаружил себя в сжатых кулаках и вырывался наружу высоким голосом.
Режиссёр подошёл ближе, взял протагониста за руку и потянул вниз к полу, сам при этом присаживаясь на корточки. Когда Роман тоже присел, оказавшись значительно ниже своего роста, Режиссёр спросил:

– Сколько тебе лет?

– Девять.

– Где ты сейчас?

– Я на вокзале нашего северного городка. Только что уехал мурманский поезд…

– Расскажи нам.

 ***

Тот день был Днём смеха, Первым апреля. С самого утра, ещё по дороге в школу, стоило помнить об этом, чтобы не дать обмануть себя, особенно, если шутка будет совсем глупой. Когда попадаешься на глупые шутки, чувствуешь себя нелепо до безобразия. И ладно ещё сверстник подшутит! А если старшеклассник? У старшеклассников шуточки куда хлеще! Потом вся школа до самых летних каникул смеяться будет и пальцем показывать.

Первая перемена прошла спокойно, хотя на этаже начальных классов дежурил 8 «Б», класс, который время от времени посещали известные на весь городок хулиганы. Третьеклассники Ромка и Витёк договорились в тот день помогать друг другу не попасться «на удочку», а если удастся, самим обмануть кого-нибудь постарше и поавторитетнее, чтобы тем самым заслужить авторитет и себе. 

И вот на второй перемене к Ромке подошёл Славик, один из восьмиклассников, живущий в Ромкином дворе.

– Слышь, мелкий! Забыл сказать… Мать утром с ночной пришла. Сказала, чтобы я тебя в школе разыскал. Отец тебя на вокзале ждёт. Проездом. Днём на мурманском поезде уедет. Так что давай: руки в ноги и на вокзал!

Ромка застыл на месте. Славик, не дожидаясь никакого ответа, ушёл, а Витёк толкнул друга в бок:

– Во даёт! Такую ерунду придумал! Ха! Будто ты поведёшься!

И убедившись, что Славик отошёл на достаточно большое расстояние, что уже не смог бы услышать его, язвительно крикнул вслед:

– С Первым апреля!
 
Потом Витёк ещё долго рассуждал, каким же способом обмануть сегодня Славика, чтоб тому неповадно было, и время от времени озабоченно поглядывал на Ромку. Он хотел убедиться в том, что его друг тоже смеётся над дурацкой шуткой и с ним всё хорошо. Но тот почему-то не смеялся.

Отец Ромки давно уже уехал в другой город. Мальчику было тогда четыре года. С тех пор они с мамой живут одни. В маленьком городке не скрыть большие вести: все знали, что Ромкин отец бросил семью ради другой, счастливой жизни и уже не вернётся никогда. То, каково маленькому мальчику расти без отца, когда мать всё время на работе, а двор воспитывает сурово, тоже знали. Поэтому и взрослые, и ребята старались не напоминать ему о безотцовщине. А тут Славик! Витёк, как мог, пытался подбодрить друга, но тот так и стоял молча, пока звонок на урок не сорвал их с места.

На уроке Ромка не мог думать ни о чём другом, кроме того, что сказал ему Славик. Ну зачем он решил подколоть его именно этим?! Отец ждёт на вокзале…
      
Ромка вдруг отчётливо представил того прошлого папу, которого ещё помнит. Вот он, сошёл со своего поезда, поставил у ног чемодан, поднял воротник, закрываясь от северного ветра, и смотрит туда, где начинается дорога в город. Этот путь закрыт для него: мать не пустит на порог. Но ведь он знает, что здесь живёт его сын, который наверняка сильно вырос и стал больше походить на него. Почему же ему не сделать остановку в родном городе и не повидаться с сыном? И вот отец уже идёт в здание вокзала, и о, удача, в ночную смену работает бывшая соседка по дому! Он заглядывает к тёте Рае в окошко кассы, покупает билет на мурманский поезд, который, как обычно, отправится в два часа дня, и просит её найти Ромку и передать ему, что его ждёт отец.

Ромка тряхнул головой. Да не может такого быть! Никакого отца на вокзале нет, и тётя Рая, хоть и пришла с ночной смены домой, сразу легла спать и Славика не видела, и уж тем более не просила его ни о чём. Славка гад! Ну ничего! День только начался, и можно ещё отыграться. Витёк что-нибудь придумает.

На большой перемене было где развернуться розыгрышам. В столовой то и дело доносились возгласы: «Первое апреля – никому не верю!» Там же висели большие часы, и пока Ромка ел булку с маком, запивая её не то кофе, не то какао, они напоминали ему о том, что поезд на Мурманск уйдёт точно по расписанию, через два с половиной часа.

А что если Славик сказал правду? Что, если отец в ожидании стоит на перроне, а времени на встречу остаётся всё меньше и меньше? А впрочем, зачем нужно это время и эта встреча? О чём с ним говорить?!

– Я придумал! – громко заявил Витёк. – Помнишь, в прошлом году Славик заставил нас всю неделю мыть его велосипед за то, что мы взяли его без спроса, а потом ещё и руль подкрутили? Так вот! Скажем ему, что снова катались на велике, а Рыжий отобрал его у нас. Посмотрим, как Славик осмелится пойти к Рыжему и будет умолять вернуть велосипед! Вот обхохочемся!

– Да-а, – ответил Ромка, выныривая из своих дум. – А если ещё Рыжий взбесится, что его подозревают в угоне велосипеда, то Славику и кулак в глаз прилетит!

– Точно!

И они оба рассмеялись. Настроение у Ромки поднялось, и он окончательно убедил себя в том, что никто его не ждёт на вокзале, понимая, что Славику есть за что мстить мелким пакостникам.

После уроков мальчишки не спешили домой. Школьный двор отличался от двора жилого дома, в котором они проводили большую часть своего времени. Здесь было гораздо интереснее: например, футбольное поле и девчонки-одноклассницы, которые болели за свою команду.

Наигравшись в футбол в апрельской слякоти и уже достаточно устав и проголодавшись, Ромка и Витёк плелись к дому, пиная ногами сумки со сменной обувью. Во дворе их встретила тётя Рая, которая только что вышла из своего подъезда:

– Рома, тебе Славик передал? Отец твой на вокзале…

И тут Ромку как кипятком обдали. Кровь прилила сразу ко всем частям тела.

– Время-то уже, – Тётя Рая отодвинула рукав пальто и, прищурившись, взглянула на часы. – Беги скорее! Он на мурманском поезде уедет.

Ромка словно ждал этого шлепка по заду. Не говоря ни слова, он сунул портфель и сумку для обуви ошарашенному Витьку и помчался в сторону вокзала. По дороге он уже не думал ни о чём, главное было – успеть до отправления поезда. Сталкиваясь с прохожими, он увеличивал свою скорость на дальнейшем пути, чтобы наверстать упущенные секунды. Как назло, с неба посыпался мелкий снег с дождём, и ветер гнал его Ромке прямо в лицо.   
Погода не способствовала установлению рекорда, но Ромка справился. Он добежал до вокзала за двадцать минут, чего не смог бы сделать даже старшеклассник, и ворвавшись в задание вокзала, увидел время на часах. Стрелки показывали без десяти два. Он оглянулся. Взрослого мужчины не было в зале. Понятно, он уже наверняка стоит у своего вагона, чтобы в последнюю минуту вспрыгнуть на подножку. Тогда Ромка выбежал на платформу, где уже готовился к отбытию мурманский поезд. Мальчик быстрым шагом проходил вдоль вагонов, смотря вперёд, пытаясь увидеть дальше, чем может, чтобы глазами встретить отца раньше, чем тот узнает его.

И вот Ромка видит похожего на его папу мужчину. Взрослый, высокий, улыбается. Он стоит у седьмого вагона, рядом с ним – проводник и женщина, которая держит за руку маленькую девочку. Проводник делает знак рукой, что пора бы садиться в поезд, мужчина берёт девочку на руки и пропускает женщину вперёд. Потом оглядывается, словно всё же надеясь увидеть кого-то, и отвернувшись, делает широкий шаг в глубь вагона.

Ромка не знал точно, был ли это его отец. Возможно, Славкина мать перепутала его с кем-то другим. Но даже если и был, Ромка не подошёл бы к нему. Потому что это был уже не Ромкин папа, а папа маленькой девочки, и тётя рядом с ним не была Ромкиной мамой.

Он не стал смотреть вслед уходящему поезду. Он смотрел вниз, на свои ноги. Зачем они привели его сюда? Не надо было…

***

И вот опять Оно ушло бесследно.
Оно всё время поступает так:
живёт в душе безмолвно, неприметно,
а как уходит: «Что ж, прощай, чудак!»

«Постой! Скажи хотя бы, чем ты было!
Ведь прежде я тебя не замечал,
и лишь когда откланяться решило,
я понял, что безмерно заскучал.

Ты ничего взамен не оставляешь.
И чем заполнить эту пустоту,
когда ни рода твоего не знаешь,
ни имени, чтоб крикнуть в темноту?»

Оно уходит, жалости не зная,
не обещая, что вернётся впредь,
что забежит с утра на чашку чая
под мирную беседу посидеть.

Писать, звонить Ему – всё будет тщетно.
Вносить Его напрасно в свой проект.
Оно придёт. Безмолвно, неприметно.
Чтоб вновь уйти, произведя эффект.

***

На перроне было пасмурно и сыро. Поезд ушёл несколько минут назад, оставив после себя ощущение невосполнимой потери. Что-то, непонятно что, ушло. И такая тоска в груди! А ведь даже не знаешь, по чему тоскуешь, и от этого становится очень, очень грустно.

Терапевт закутался от ветра в длинный плащ и окинул взглядом платформу. На скамейке сидел мальчик лет девяти и, по всей видимости, не спешил уходить домой. Он качал левой ногой и отрешённо смотрел прямо перед собой.

Терапевт медленно подошёл к нему и сел рядом. Мальчик не реагировал.

– Тебе что, не нравится моя шляпа?

Мальчик перестал качать ногой, повернул голову и посмотрел на незнакомца. Шляпа была большая, чёрная и, возможно, красивая – Ромка не очень-то разбирался в красоте.

– Нормальная шляпа…

Терапевт улыбнулся, показывая, что его устроил такой ответ.

– Тебя Рома зовут?

– Да. Откуда вы знаете?

– Мне шляпа сказала.

– Шляпа?! – Ромка снова стал разглядывать этот выдающийся предмет на голове незнакомца, но на этот раз уже более внимательно. – Вы обманываете меня. Сегодня Первое апреля.

– А откуда, по-твоему, я знаю твоё имя? – Терапевт хитро сощурился.

Ромка молчал, потому что ответа у него не было.

– Моя шляпа говорит мне всё, что я хочу знать. Она делает это беззвучно. Надо только, чтобы она непременно была на голове. Хочешь попробовать?

Ромка кивнул. Терапевт снял шляпу и аккуратно надел её мальчику на голову, стараясь не закрыть ему лицо.

– Ну как? Правда, приятно?

Ромка, не смея произнести ни слова, чтобы не спугнуть необычные ощущения, только улыбнулся сомкнутыми губами, и глаза его при этом засияли.

– Ты можешь задать любой вопрос! Ну, например, спроси, кто я такой и зачем я здесь.

Временный обладатель шляпы зажмурил глаза, продолжая при этом тихонько улыбаться. Что-то ему подсказывало, что ответ придёт, если он будет действовать именно так.

– Вы пришли помочь мне, – мальчик уверенно посмотрел на Терапевта.

– Да, это так. Я знаю, что тебе сейчас очень грустно и одиноко. И мне сейчас грустно и одиноко вместе с тобой.

– Но чем же вы поможете мне, если сами грустите?

– Этим и помогу. Когда грустят вдвоём, грусть быстрее проходит. Хочешь проверить?

– Да, хочу.

– Тогда давай посидим и погрустим вместе. Шляпу можешь пока не снимать.

И они стали грустить вдвоём.


Продолжение следует...

Рисунок Анны Мартыненко.