глава 10 Москва 10утра

Хреново все-таки пить коньяк с утра, еще и с самолета. Пока Илья продирается к Химкам, я успеваю сделать несколько
глотков. Но ощущения расслабленности это не приносит. Видимо от перепадов давления начинает жутко ломить затылок. Поерзав в кресле нахожу какое-то удобное положение и мгновенно проваливаюсь куда-то в ватное тесное одеяло, даже не сна, а забытья.
«Скажите, пациент. Вас мучают ночные эротические кошмары?
Доктор!!! Ну почему же мучают» (С).



Мозг разложен как ему и положено – на две половинки. Я чувствую, как машина чуть покачивается в движении, чувствую,
как тело наливается тяжестью во время торможения; мне даже кажется (а как теперь проверишь), что я слышу звуки. Но в тоже время  вторая часть мозга обильно снабжает меня видениями. Я даже не могу сказать, что это был сон. Это скорее какой-то микс.
Из картинок, лиц, обрывков чего-то там видеообразного. Видимо отсутствие нормальной, взвешенной; а точнее присутствие броуновской (как в физике – броуновское движение) не размеренной ни в пространстве, ни во времени половой жизни; умноженное на мною созданный ритмо-график жизни – рождает по-квазимодовски уродливые, но по Дали – отвратительно-привлекательные образы.

Я открываю глаза. Я чувствую как пот льется по моему лицу. Рубашка мокрая насквозь. Илья трясет меня за руку (мы на ты): «Ты чего? Ты кричал во сне». Я провожу рукой по лицу, оно действительно мокрое.

- ты чего?

- да хз, старею наверное

- может в квартиру быстро, примешь душ?

- не, потом, в офисе ждут.



Лифт медленно тащит меня вверх. С такими же натугами как самолет. Большое зеркало на стене. Я устал? Я подхожу ближе и, утыкаясь
лбом в свое отражение, пытаюсь заглянуть себе в глаза.



Секретарь делает мне кофе. Я закрываюсь с менеджерами в переговорной, они что-то объясняют мне, их бормотание действует на меня
убаюкивающее. Я чувствую, что готов упасть на стол и заснуть. Сил нет бороться.
«Ребята – 15 минут тайм-аута».



У нас в директорском гальюне есть душ, но нет полотенец. Я поливаю себя то холодной, то горячей водой. Набрав салфеток, я
облепляю себя ими, и как мумия любуюсь собой в зеркале. Ничего, чуть похудеть, и ни чего.



И ничего не будет дальше. А потому, что совсем ничего не хочется. «У меня душевная импотенция» - объясняю я своему отражению. «Импотенция – это наоборот, когда хочется, но не можется» - возникает встречная мысль. В дверь кто-то стучит. Может??? Я рывком открываю – нет, не угадал. Там светлая головушка, мой московский зам – Андрюшка. Через год он безнадежно влюбиться, через два - нелепо погибнет, разбившись на машине. Даже после всех ухищрений работников морга, на него страшно было смотреть на похоронах.

- тебя потеряли

- иду

Теперь главное не раскиснуть в тепле офиса. Смска требовательно бьется мне в карман. Я достаю телефон: «Ты в мска? Вечером жду!!!».
Вовка, дружище, дотянуть бы до вечера. И ткнувшись в уют и тепло твоего дома, выпить вискаря и долго молчать….