Манфред Кюбер Три огня Веронички Ч 7

          Часть 7. МЁРТВЫЕ В ХАЛМАРСКОМ ХРАМЕ


   Это история о том и об этом мире, и поэтому я  должен рассказать  о мёртвых в халмарском храме. Мёртвые не исчезают, как сегодня многие полагают. Нынешнее время так отдалилось от духа,  как не было ни в какие другие времена. Мёртвые  продолжают жить своей человеческой сутью  и дальше, сменив  только своё грубое земное одеяние на более тонкое,  и  мир в который они вступили  через ворота с лёгкой завесой, является во многом более реальным, чем мир видимый, в котором мы живём на этой земле. Оба мира не отделены друг от друга какой-то непроходимой  стеной. Между ними существует только тонкая пелена, которая просвечивает гораздо чаще, чем  думают сегодняшние люди.  Есть  много таких моментов, когда тот и этот мир  переходят один в другой так, что человек не может сказать, где он находится, здесь или  там.
    Мертвые участвуют  в строительстве земли и очень хотят, чтобы живые с ними снова работали рука об руку, как это было в прошлом   человечества. Разве у нас не бывает предчувствия, которое  часто появляется    мыслью  того, кто уже не живёт, или  ощущения, которое  нами овладевает волей  и желанием  родственных нам духов? Мертвые нам  помогают, и  мы должны помогать им. Если  бы этого не было, то земля превратилась бы в  пустыню  и  стала бы игрушкой  темных сил. Земля, со всем что на ней живёт, должна, становясь всё светлее и светлее, подняться  к вечному миру и стать для всего творения местом праздника. Но сегодня – будни и до праздника ещё далеко.
    Вы, те, кто дышит сегодня  на этой земле, подумайте об этом и воспримите  мертвых, которые стоят  рядом с вами. Мертвые, как  и живые - разные, есть среди них  и светлые, и тёмные, и  вместе с вами они участвуют  в ваших светлых и  тёмных делах.  Заботьтесь о том, чтобы ваши  слова и поступки были  светлыми, потому что то, что вы  говорите и делаете  используется для строительства того и этого мира, для живых и мертвых,  для строительства  всего творения. Есть много мертвых, которые хотят вам помочь  - не смотрите на них свысока.  И есть много мёртвых, которые нуждаются в вашей помощи -  не отказывайте им.
   Многие  мертвые  высоко поднялись над вами, но многие до сих пор ещё обитают в глубоких провалах, а есть и такие, которые не могут перешагнуть  порог, потому что вокруг них  темно, а этот мир они  просто не понимают. Они блуждают по вашим  домам и ищут в ваших храмах. Но сегодня они находят  повсюду очень мало света, потому что ко времени поворота  на земле очень потемнело.
   Думайте об этом вы, те, кто сегодня дышит на этой земле, и  создавайте в своих обителях и храмах ясность  для живых и мертвых,  чтобы соединились оба мира, как это было на земле во времена юности человечества.  Разве, вы сами не видите, как вокруг вас потемнело?  Может быть иначе, и Серая дама не скиталась бы год за годом по комнатам  дома теней? Может быть, иначе и многие другие мертвые на узких улочках Халмара не прислушивались бы к  воскресным звонам колоколов? Но нет уже у вас ни одного праздника, и в халмарском храме стоит  тьма.
    Разжигайте свет! Многие ждут, чтобы стало светлее.  Просят об этом живые и мёртвые, люди и животные. Всё что живёт,  жаждет Света и спасения. Часы, которые сегодня бьют для вас, это судные часы   творения. Нужно много Света, так как слишком потемнело. Я должен вам это сказать, и попытаться  разжечь для вас один огонь за другим, чтобы вы правильно поняли мой рассказ о мёртвых в храме Халмара. Возможно вы скажите, что это старая история и, кто знает, была ли она на самом деле – но поверьте мне, эти истории могут каждый день повторяться вновь и вновь. Ведь мёртвые находятся возле нас.

                * 

  По многолетнему обычаю в доме теней торжественно праздновали день  рождения тётушки Марии,куда были приглашены друзья и знакомые. Она была самой старшей в семье и считалась  хозяйкой дома. Тётушка Мария тоже считала этот праздничный день важным. Она напекла горы  пирогов, чтобы никто из гостей  не  остался голоден, чего никогда,  на  сколько хватало памяти, и не случалось.
  Первыми из гостей пришли Пётр с Верным, но они остались в детской комнате,  так как Пётр не любил находиться среди чужих людей. Сегодня их уже пришло много, они ненадолго задерживались и потом  снова уходили. Сейчас гости сидели в большом зале, находящемся рядом с  зелёной комнатой, Улли Ульберг рядом c Йоганном Путником, пастор Халлер  со своей женой  и доктор Галлус. Регина была как всегда сдержанна, тётушка Мария была немного расстроена, а Вероничка делила своё внимание между гостями и Петром, который оставался в детской  комнате. Магистр Колпачок её неизменно везде  сопровождал, в то время как Мурр, которого многочисленные приходы гостей лишили  привычного покоя,  сидел, недовольно поглядывая в прихожую,  если кто-то приходил или уходил. Такой шум  он не любил и  давал это понять.

   Пастор Халлер был сегодня расстроен, хотя и по другой причине чем   Мурр.  Он был расстоен из-за мнимого чуда жабы, которым Эриксен его, видимо донимал.
                -  Конечно, я  не могу  одобрить такое суеверие, и, тем более, признать его с церковной точки зрения.  Я могу это стерпеть, может быть, даже игнорировать, но Эриксен от меня требует, прямо-таки,  признания его невиданной теории чуда, и, что хуже всего, этим он влияет на людей Халмара, у которых есть склонность верить  в такие истории.
               - Я нисколько не сержусь на  то, что жабы ведут приём больных, -  высказал  своё мнение доктор Галлус, принимавший усердие пастора равнодушно, - по крайней мере, у меня теперь есть приемник, если я однажды  уйду на отдых.
               - Но, господин доктор, жаба, говорят, не принимала больных, - возразил Йоганн Путник, -  только утвержается,  что она  вылечила. Вы должны быть справедливы  и признать, что это разные вещи. Почему бы  жаба не могла вылечить не принимая больных? Ведь существуют врачи, которые ведут приём, но не вылечивают.
    Доктор Галлус хлопнул челюстью будто клювом.
             - У вас человек никогда не знает, то ли с ним будут доброжелательными, то ли будут язвить, всё равно что с моим  попугаем.
              - Я не намеревался ничего сказать дурного, господин доктор, - ответил  Йоганн Путник. И прежде всего, ничего не хотел  сказать плохого о вас. Я  помню, и никогда не забуду, как вы лечили несчастного Петра, с какой любовью помогали, когда он болел. Давайте оставим этот приём больных.
 Не думаете ли вы, доктор, что, к примеру,  и вы приводите в действие какую-то силу, в то время когда вы, исполнившись участия к больному, ему помогаете,  когда  для этого преодолеваете  трудности и неудобства, которые для вас, быть может  часто становятся чувствительной  жертвой? Вы уже не самый  молодой человек и, всё-таки, вы готовы помогать и днём и ночью.  Вы не чувствуете, что эта сила тоже  может приносить помощь и излечение, и  часто в большей  мере чем ведение приёма больных? Умение вылечить это искусство, а искусство как таковое, в основе духовно, оно не механическое, как это сегодня считает медицинское декадентство.  Но если ваше искусство  не является вещественным,  то не могут  ли также  существовать  и другие невещественные  силы, которые как-то связаны с этой бедной ранее упомянутой  жабой?  И к тому же это произошло во сне. Где мы находимся, когда спим? Сон-это какой-то другой мир, наука о мире сна не знает ничего, хотя в нём проходит почти половина нашей жизни.
                -  Возможно, вы и правы,  - сказал доктор Галлус, - обо всём этом  мы  мало знаем, и не знаем ту силу, которая  излечивает.  Не  могу, конечно,  вполне следовать за вашей мыслью, также как не понимаю всего того, что говорит мой попугай.  Вы, всё-таки, напоминаете мне моего попугая, господин Йоганн.
                - Многие люди говорят то же самое о вас, господин доктор, - ответил  Йоганн Путник. Не могу сказать, что это сравнение для меня неприятно. Мне очень нравится ваш попугай.
                - Да? – среагировал доктор Галлус. Так люди говорят? И они правы. Мой попугай умнее всех людей в Халмаре вместе взятых. Но теперь  мне пора  идти, меня призывают мои больные. Мне жаль  оставлять  ваше общество, но я должен приступить к использованию тех нематериальных  сил, с которыми  нужно считаться.  Надеюсь, что они будут иметь исцеляющее действие.
   Доктор Галлус простился, и Йоганн Путник проводил его в прихожую. 
                - Этот пастор Халлер со своими моральными речами -  верблюд, - бормотал доктор Галлус доброжелательно, - может быть я рад, что здешние люди до сих пор верят в чудеса. Если Халмар  его примет, то это тоже станет чудом.
                -  Он просто ведёт приём, вместо лечения, - добавил Йоганн Путник, -  это  обычно для сегодняшнего дня, потому что  почти никто  не знает эти невещественные силы.
   Доктор Галлус был бы рад  произнести ещё какое-то едкое замечание, но в дверях  появился барон Бомбе и он быстро распрощался.  Весь вид барона производил впечатление простоватости и мужиковатости. Он бросил брезгливый взгляд на Мурра, который сразу повернувшись к нему спиной, удалился. Шумные люди его деликатному чутью претили.
    Борон  Бомбе вошёл в зал и всех громко поздравил. Его маленькие голубые глазки  сразу остановились на Улли Ульберг,  он смотрел на неё с нескрываемым  восхищением. 
                - Хорошо, что эта кошка мне  не перебежала  дорогу. Кошек  я  не могу терпеть. Вот собаки и лошади - это другое дело. Я  люблю силу – а вы сударыня?
   Барон говорил  коротко, как это часто делают самовлюблённые  люди  без затей.
                - Обидел Мурра,  - сказала Вероничка, – за это я с ним не поздороваюсь. 
                -  Вероничка, - зашептала ей мать, - прошу тебя, будь благоразумна, -  иначе уйдёшь в свою комнату.
    Вероничка отошла в угол, и барон, к счастью, ничего не заметил.
                - Меня вдохновляет сила, которая и тонка и изысканна, -  отозвалась  Улли  небрежно, поэтому я люблю кошек и культурных людей.

   Вероничка в эту минуту забыла, что не любит Улли Ульберг. Барон  понял её несогласие невнятно,  и удивлённо, и смущённо улыбался. Тётушка Мария налила ему кофе, и  принесла так  много пирогов, чтобы  он  с ними не мог  быстро справиться.
                - Мы только что говорили о людях Халмара и  об их предрассудках, -  проговорила Регина, надеясь перевести разговор с
 опасной темы о культурности кошек и людей на более деликатную тему.
Кроме того, ей разговор о чуде жабы казался незаконченным. Она склонялась к тому, что чудо надо понимать не так как говорит Йоганн, но и это ей было не вполне ясно -  её мнение, как обычно, колебалось.
                - Предрассудки? Прекрасно! – воскликнул барон Бомбе. Здесь люди верят тому, чему  хотят. Идеальный приход  для вас, господин пастор, не так ли?
    Барон Бомбе   посмотрел на пастора, искренне рассчитывая на поддержку.
                - Конечно, нет,- ответил пастор, делая рукой отрицательный жест, - я не могу никак примириться с убеждениями здешних людей, и  серьёзно раздумываю, не стоит ли мне  перевестись в большой город, где люди лучше чувствуют время. 
                - Ах, ответил барон, - ведь здесь чудесно.
                - В Халмаре образовалось целое течение против  моего  мужа, - добавила робко госпожа Халлер. 
                - Да, - продолжил пастор Халлер  раздраженно, - они хотят меня  завтра посетить, какой-то местный церковный совет, как я понимаю. Но  не думаю, чтобы люди их бессмыслицу хотели бы ещё и освятить.  Просто  я им объявлю, что этого с меня достаточно и уйду.
                - Но Харальд! – успокаивала его госпожа Халлер.
   Тётушка Мария подала блюдо с пирогами на другую сторону стола, и  барон Бомбе  хотел ей  галантно в этом помочь. При этом  в руке  он держал  чашку  кофе, которая вдруг наклонилась, и  кофе пролившись, основательно испачкал его белый жилет. Регина и тётушка Мария  поспешили ему на помощь.
                - Мурр никогда ещё на свой белый жилет ничего не пролил, - заявила  удовлетворённо Вероничка.
                - Вероничка, отойди, - сказала мать, надеясь усердной чисткой жилета барона стереть  впечатление от этих уничижительных слов.
   Впрочем, барон  был так занят этим проишествием, что замечания Веронички не расслышал.  Что-то ему, в самом деле, часто не везёт, и сейчас надо же этому было случиться как раз в присутствии  Улли Ульберг. Хотя она  и  делает вид, что полна участия, но это может быть просто  лицемерием.
                - Это может случиться  с каждым, когда это случается  со мной, то повторяется несколько раз подряд, - успокаивала его тётушка Мария.

  Но барон Бомбе  был сам не свой, и вскоре распрощался. В испачканном жилете  он себя плохо чувствовал, он не мог терпеть, если производил на окружающих другое  впечатление кроме ослепляющего.

   Едва он  вышел, Вероничка появилась снова. Она делала вид, что ничего не случилось, но для уверенности  привела Петра. Приход  Петра  всё изменил. Все начали его расспрашивать о том, как он поживает. От этого он был несколько растерян, но уверял, что ему живётся хорошо.
   Регина позвала Вероничку к себе. Ей показалось, что она была слишком  обрадована случившемся  с бароном.
                - Вероничка, такие замечания нельзя позволять себе делать, - упрекнула она её.
                - Но, мама, - ответила  Вероничка, - почему? Зачем господин барон обидел Мурра. Я рассказала Мурру, Петру и Верному как он облил белый жилет кофе и все этому  искренне посмеялись. Была при этом и Серая дама, и даже она  засмеялась. Думаю, что её это тоже развеселило. Никогда я ещё не видела, чтобы Серая дама смеялась.
                - Небеса, что и  это дитё тоже верит в призраков? - ужаснулся пастор Халлер. И много ты ещё знаешь подобного, Вероничка?
                - У этого ребёнка бывают иногда  странности, -  сказала тётушка Мария заботливо. Иметь странности для тётушки  Марии означало что-то тревожное.

   Вероничка ощутила, что их Серой даме что-то угрожает. Сегодня здесь  было странное общество.  Сначала  напали на Мурра, а сейчас на Серую даму.  Не хватает ещё, чтобы кто-то  сказал что-то обидное о  магистре Колпачке.
                -  Я в неё не верю, я  её видела! – заявила Вероничка упрямо.   Когда я сплю, то вижу  совсем по-другому, и  это бывает  очень по-настоящему, как это было недавно.
                -  Расскажи, что ты видела? – зашептала госпожа Халлер  приветливо. Ей показалось, что ее муж к Вероничке был слишком  строг. По своим взглядам он вообще был  строг. Ее отец был, всё-же, другим, намного более приветливым и терпеливым. Она не понимала, почему бы им с мужем  не поинтересоваться немного детскими снами? Позже  сны  пройдут – как они прошли  у неё.
   Вероничка немного помедлила.
                - Мне показалось, что у дороги стоял Христос, и он  снял с Аарона Менделя его тяжелое бремя. Христос  выглядел также, как  на картине в моей спальне.
    Минуту стояла тишина.  Никто не находил  слов.
                -  Но это прекрасный сон, - сказал, наконец, пастор Халлер после минутного колебания, - тем более что  Аарон Мендель – иудей.
   Вероничка  посмотрела ему прямо в глаза.
                - Это был не обычный сон. Когда так снится, то это -  настоящее. И Христос не спрашивал иудей ли Аарон Мендель.
   Пастор потупил глаза.
                - Ты права, Вероничка, - проговорил Йоганн Путник, Улли Ульберг кивнула.
                - Ты тоже видишь прекрасные сны? - спросила госпожа Халлер у Петра.
                - Нет, ответил он, - но этому верю.
                - Может быть, выйдем в сад? – предложила тётушка Мария.
 Возможно, эти духовные  разговоры и поучительны, но ей  казалось, что для дня рождения они слишком  серьёзны. Никогда не знаешь, будут ли при этом люди  спорить и  ссориться, а этого тётушка Мария  не хотела, так как любила вокруг себя атмосферу сердечности и  спокойствия.

   Все встали, чтобы  пойти  в сад,  но были молчаливы. Пастор Халлер задержал  Йоганна Путника на минуту  в  доме. Он был бледен и явно боролся с собой.
                - Я думаю, - начал он тихо, что это полудитё и этот глупый мальчик лучшие христиане, чем я.
                - Да, - согласился спокойно Йоганн Путник.
                - Это удивительно, но многое во мне  перевернулось, возможно, вы  это поймёте, - сказал он неуверенно. Я должен на что-то решиться, но сейчас я, действительно, не знаю, что делать. Возможно, вы  мне  посоветуете?  Оставаться  ли мне в Халмаре и  попробовать снова, или  решиться  уехать в большой город? Каким путём мне направиться?
                - Дать совет что вам делать дальше  я не могу, а совет о вашей  внутренней позиции я однажды уже высказал, господин пастор.
Несколько лет назад вы, возможно, его не расслышали. Есть только один путь -  путь в Дамаск. Пастор Халлер нервно сцепил пальцы и всмотрелся вдаль.
                - Я попробую, - сказал он.
               
                *
 
   Вечером, когда они остались одни, Вероничка подошла к Йоганну Путнику.
                - Дядюшка Йоганн, - начала она, - ты знаешь, что сегодня  днём было самым лучшим? То, что барон Бомбе не сам облил свой белый жилет.  Это сделал магистр Колпачок. Ты не заметил, как он опрокинул чашку? Меня и сейчас это радует, когда я об этом вспоминаю.
                - Этого я не видел, Вероничка, - видимо задумался о другом. Но магистр Колпачок вёл себя очень невоспитанно.
    Вероничка покачала отрицательно головой.
                - Не говори так, дядюшка Йоганн. Ты только вспомни, как барон Бомбе обидел Мурра.
                - Да, припоминаю, - ответил Йоганн Путник, - но наказание было довольно жестоким. Конечно, всё-же, нужно признать, что  магистр Колпачок хорошо сделал, когда заступился за своего друга.
                - Я рада, что ты согласился.  И я бы пролила на него кофе, если бы  могла. Это было всё-таки так хорошо, – добавила Вероничка.    Мурр  гордо сидел на высоком кресле и жмурился полузакрытыми глазами, так что  казалось будто он улыбается.

   Пастор Халлер этой ночью не спал. До самого утра сидел он в своём кабинете. Никогда позже в своей жизни он никому даже словом не обмолвился  о том, какие мысли приходили ему в голову в ту ночь.

   Утром пришли к пастору люди Халмара чтобы поговорить с ним.
Они  шумно вошли, лица их были хмурыми, а в глазах горела решимость.  Во главе стоял  Эриксен, вероятно он должен был их представлять. Пастор Халлер предложил им сесть. Сам он остался стоять у  своего письменного стола. Он выглядел бледным и не выспавшимся.
                - Я знаю, о чём вы хотите сказать, - начал он, - но будет лучше, если вы позволите сказать  мне.  Думаю, что потом остальное станет  ненужным, и  вы будете довольны.  Вы хотите сказать, что я для вас не  был таким пастором, который  вам необходим и тем, которого  вы бы желали видеть. Вы правы. Вы хотели идти своей  старой дорогой, а я вас пытался  повести новой. В этом я был неправ, сознаю это и сожалею об этом. Я старался, но мои усилия не были правильными, так как вы были ближе к Христу, чем я. Сейчас я к нему приблизился тоже.
Вы правы, если верите в чудеса.  Чудеса случаются каждый день. Я этого не осознавал.  Сейчас я это знаю, потому что сам пережил чудо.  Я не созрел, чтобы быть вашим пастором, вы заслуживаете  лучшего,  и я вам хочу помочь найти его. Ещё скажу, что я хочу поехать в большой город. Если я не сумею этого сделать, то пойду в город ещё меньший, чем Халмар, где буду усердно учиться, чтобы, возможно, однажды стать пастором в Халмаре. Больше вы уже об этом мне не говорите, и давайте расстанемся с миром. Простите меня, если я поступал неправильно.
   Мужчины Халмара один за другим поднялись со стульев. Наступила полная тишина. Слышно было только пение птиц в саду.  Наконец Эриксен,  растерянно комкавший в руках шапку, начал говорить.
                -  Господин пастор, - сказал он,  - мы очень грешные люди. Но мы все хотим стать лучше, да, мы все этого хотим.
    Пастор провёл рукой по лбу.
                - Вы не поняли меня, - сказал он устало, - я не говорил о вашей вине, только о своей, и  просил у вас  прощения, чтобы расстаться с миром. Вот и все.
                - Мы поняли господина пастора очень хорошо, - ответил Эриксен, - только мы не  думли, что всё это произойдёт, что господин пастор будет так говорить.  Если вы так говорите, господин  пастор, то тогда вы  гораздо лучше, чем мы.  Поэтому мы  можем говорить о своей вине, так как свою вы уже преодолели. Мы хотя и грешные люди, но это хорошо  понимаем. Мы хотели сказать, что тоже сожалеем о том, что случилось.
                - Не делайте всё ещё тяжелее, чем оно есть, - сказал пастор Халлер, - мне и так  достаточно тяжело. Но нужно быть справедливым и  честным, и самым  лучшим решением для вас будет сделать так, как я вам  предложил. Если вы примите его, то я буду хотя бы знать, что был пастором, который сумел разрешить ситуацию миром.
   Эриксен продолжал мять свою шляпу.
                - Мы хотим попросить господина пастора, чтобы он остался у нас в Халмаре.  Мы  знаем, что у нас в Халмаре не может быть  лучшего пастора, пусть  господин пастор в Халмаре остаётся.
   Харальд Халлер  был  безмерно растроган.
                - Большое вам спасибо, - проговорил он, - останусь. 
 
                *
      
  Возможно поэтому в следующее воскресенье, храм Халмара  был переполнен. Не было ни одного свободного места. Пастор Халлер проповедовал так, как никогда раньше. Он говорил о Свете, который светит в темноте, говорил о чудесах, которые происходят каждый день, только  надо научиться  их видеть, говорил и о том, что люди друг другу должны помогать нести бремя, как это делал  Христос и как это он делает и сегодня.

   В  храме стояла  совершенная тишина, а когда пастор Халлер выходил, то все кто  мог до него дотянуться, подавали ему руки.  Затем он повернулся и пошел домой один.  Но он был не один. Кто-то был с ним и проговорил, - а может это был чей-то голос в нём самом?
                - Ты не знаешь того, кто с тобой говорит, - шептал голос, -  потому что никого возле себя не видишь.  Но теперь ты знаешь, что невидимое также реально, как и видимое. С тобой идёт Серая дама из дома теней. Я хочу тебя поблагодарить,  Харальд Халлер, так как сегодня  стало светлее в храме, стало светлее для многих, которые так этого ждали. Ты счастлив оттого, что храм был полон, но он  был заполнен гораздо больше, чем ты думаешь. Не только  живые были сегодня вокруг тебя, сегодня в халмарском храме были и мёртвые,  я и многие другие. Теперь мы сможем переступить порог, который ведёт  в другой мир, потому что вокруг нас стало светлее, и стала видна дорога.

     Харальду Халлеру показалось, что сегодня он провёл  своё первое в жизни богослужение.
     В это же воскресенье, по улицам Халмара  проходил Аарон Мендель. Шёл  он, выпрямившись как  никогда раньше, и своё  тяжелое бремя на спине нёс словно игрушку. Люди этому удивлялись, а  он им говорил, что  больше  уже не придёт. Он покинул Халмар и направился к дому теней, к Йоганну Путнику.
                - Теперь уже я не должен буду странствовать, - сказал  он, - я получил особое знамение. Когда я несколько дней назад шёл со своим бременем по  пыльной  дороге, то я вдруг вообще перестал чувствовать его вес.  Кто-то  с меня это бремя снял. Нет бремени, которое я нёс за разрушенный храм. Бог примирился со мной,  и не хочет, чтобы я расплачивался за маленькую Рахель.  Теперь я  возвращаюсь  домой, и последние дни моей жизни посвящу ей.
                - Я этому очень и очень рад, - сказал Йоганн Путник  и подумал о  сне Веронички.
                - Сегодня, действительно, особое  воскресенье, Аарон Мендель. В халмарском храме  были сегодня и живые, и мертвые, и все переживали богослужение.  Именно сегодня в храме Халмара  стало светлее  и хочется надеяться, что дальше будет становиться  всё светлее и светлее  - и снова будет  возведён некогда разрушенный храм.
               - Йоганн, вы не можете мне сказать, кто снял с меня моё тяжелое бремя?
                -  Это должен уяснить каждый сам для себя, Аарон Мендель, но скажу вам, что  это был тот, кто как никто другой понял, что вы носили ваше бремя из-за любви к Рахель.
                - Значит, это должен быть некто великий и добрый, Йоганн.
                - Вы правы, - сказал Йоганн Путник.
   Вы, те, кто  дышит сегодня на этой земле, думайте об этом  и разжигайте свет для живых и мертвых.