Средняя Арбайта. Гл. 4. Иван Чичинов

 
         Подошвы окрестных гор вокруг Илушихи лысели, расширяя просторы для пастьбы скота, просторнее становились прогалины и бугры, на которых привольно радовалась нетронутая до поры до времени клубника, спокойно созревал колючий крыжовник, краснела поблизости, под неспиленными еще лесинами глазастая кислица. Возле пней и поросших травой сучьев раскинул для объятий свои огромные светло-розовые лепестки Марьин корень.
Часто под визг пил и топоров вековые криворукие мохнатые лиственницы падая, напоследок хватались ручищами за синь небес и, смирившись, кряхтели и стонали, треща и ломая их. Затем, ещё недавно добрые соседи – всесильные люди терзали мощные, крепчайшие тела деревьев на жаркие дрова…

         Два весенних ручья, напившись талой воды, торопились вниз с двух сторон Сергеевой горы, сливались у ее подножия в один, самостоятельный ручей, переходящий в небольшую речку, названную Уралухой. За сотни лет Уралуха проела, вырыла и унесла вниз, в речку Песчаную свои берега, сделав глубокий овраг, длиной около версты. Посередине правобережной улицы села Илушихи гладким, как будто выровненным руками большого человека, глядел окрест чуть свысока, приподнятый над селом, курган или попроще – Бугор. Сопровождая зигзаги Уралухи, отделившись от крутогорья, и расширяясь внизу, длинный бугор заканчивался таинственным холмом-курганом. На нем образовалось и первое кладбище, где отдыхали от непосильных крестьянских трудов и забот недавние жители Илушихи. А вблизи него были ровные места по обе стороны и ниже, вплоть до Песчаной. Они и были выбраны основателями Илушихи для жилья…
         Выросли аилы из жердей и коры лиственницы, пошел дым вверх, к небесам, откуда Бог внимательно, видимо, следил за тем, чтобы его подопечным было не шибко худо на новом месте.

         Прошли годы… Однажды дед Иван, собрав в своем новом, недавно построенном, деревянном доме сыновей, сказал:

- Слава богу, дом построен. Не забывайте, кто нам помогал, кто строил… Это самые хорошие люди. Дед Степан Шарыпов, Савелий Шевелев, Кардамановы братья, Чулковы, Шаманаровы, Клепиковы, соседи все, да, считай, вся деревня. Вас попросят чем-нибудь помочь – радуйтесь всегда… Как дед Степан Шарыпов радовался нашему дому пуще, чем мы. С божьей помощью. Это он нам послал таких людей.

         Дед Иван раскурил потухшую трубку и, откашлявшись, продолжал:

- Сеок наш – Танды… Просветленный, значит. Откуда мы здесь взялись? Еще мой дед рассказывал, что пришли мы с Тибета. Есть такое место за нашими горами. Только угроза для жизни может заставить бросить всё нажитое и бежать без оглядки. Какая-то большая беда заставила и наших родичей оказаться тут. Выбирали между жизнью и смертью… Остались бы там – сейчас никого бы не было из нас…
Теперь мы тут. Так Бог решил. Живите дружно. Дом мой, этот, перейдет к Иннокентию, младшему. А у остальных, у каждого, уже есть. Спасибо всем, кто вам помогал… А мне скоро пора уходить от вас, туда… - ткнул дед Иван трубкой вверх…

         Сыновья деда Ивана Чичинова, сына Михайлы молча, рыдая сердцем, выслушали последние слова уходящего от них навсегда отца…

         Вместе с ним и следом со Степаном Шарыповым и их ровесниками вскоре ушел и целый 19-й век, ушло и всё поколение наших пра-прадедов, пра-прародителей, уступая место прадедам, прабабушкам – сыновьям деда Ивана: Василию, Ефиму, Григорию, Александру, Иннокентию…

        За окном, недалеко от дома деда Ивана, шумела не переставая Песчаная, врываясь своими волнами в двадцатый век.


Продолжение: http://www.proza.ru/2014/09/17/1369.