Конь-без-всадника. Глава 1

— Тебя никогда не спрашивали, за чем ты идёшь и куда?
— Нет... Я сам задаю себе этот вопрос. Мне так хочется взглянуть на мир своими глазами, что реальность иногда кажется сном, который вот-вот рассеется, потому что я захожу в тупик. Я не знаю, чем это кончится. Но я все ещё продолжаю верить, что где-то там, за полосой горизонта, есть мир, сотворённый моими глазами.
***
— Пошевеливайся, копытное! — злобно орал усатый погонщик, взмахивая кнутом. — Не будь твой паршивый рог на твоей упрямой башке, отдал бы тебя собакам!
Холодный дождь бил по спине усталую лошадь, которая еле передвигала ноги по вязкой грязи. Она с трудом поспевала за табуном крепких собратьев. Рядом носились две пастушьих собаки.
— Шевелись! — прохрипело сбоку, и удар ожёг съёжившуюся спину. На миг глаза её закрылись... и она представила себя.
Мысли путались. Как в туманной дымке помнится тот день, когда впервые ступила на эту землю её нога. Холодный ветер, бесконечная степь, жёсткая и мокрая трава. И долгий путь вперёд, навстречу солнцу и ветру. Но все оказалось не так легко и просто, как представлялось тогда...
— Шевелись, животное! — это выводило из равновесия. Копыта гулко зазвучали под аркой главных городских ворот. Их вывели на площадь, за которой начинался город, и высились невысокие внутренние стены.
— Сколько голов? — спросил хмурый грязный мужик, отсчитывая тусклые монеты.
— Девятнадцать! — крикнул усатый.
Лошадка очнулась от своих мыслей и встревоженно огляделась по сторонам. "Похоже, это конец так неудачно начавшегося путешествия" — промелькнула у неё мысль...
— Загоняй!
Всех лошадей согнали под грубо сколоченный навес на внутренней площади. Рядом располагались только казармы и конюшни городской стражи. Грязный мужик, пахнущий табаком и навозом, придирчиво осматривал товар.
— А это что? — спросил он, указывая на грязную серую кобылу, мелко дрожавшую под теперь уже моросившим дождём. — Уж не надеешься ли ты продать мне это недоживотное?!
— Нет, господин, — хрипло ответил погонщик. — До этих тварей охоч один алхимик, Непус. Он отвалит хорошую сумму за любые... странности. По мне, так этих мутантов нужно отстреливать. Но за пару золотых можно и потерпеть, да? — он хрипло засмеялся.
— Возможно, — хмыкнул недовольный конюх, продолжая осматривать лошадей. — Да этот старый дурак давно изводит наше терпение... когда-нибудь доиграется с этим... волшебством. — Он осмотрел последнюю лошадь. — Не очень хороши, но сгодятся. — Он швырнул усатому мешочек серебра. — А теперь уводи скорее эту погань, — он ещё раз неодобрительно взглянул на оставшуюся одну кобылку и начал отгонять лошадей в ближайший загон.
Усатый пересчитал деньги, сунул мешочек в карман и поднял кнут.
— Трогай, а не то огрею! — проревел он, и мокрая лошадка поспешно затрусила ко внутренним вратам. Погонщик, довольный, шёл сзади и пощёлкивал кнутом. Есть на что выпить.
Они прошли через ворота и свернули на узкую улочку из грязных от дождя домов. Погонщик нетерпеливо цокнул:
— Давай быстрей, я хочу выпить! Поскорей избавлюсь от тебя и сниму себе красотку. Шевелись!
Дождь закончился. Скоро они подошли к корявому зданию с покосившимся забором. На нем сидел синий кот и недовольно щурился на гостей жёлтыми глазами.
— Брысь! Изыди! — зашипел на него усатый. Его явственно передёрнуло. Кот сощурился еще больше и исчез за забором.
— Эй, Непус! Посмотри, что я тебе привёл! Сколько ты за это отвалишь?!
Дверь неказистого дома заскрипела, и оттуда выглянул седой старик.
— Чего у тебя там? — недовольно и заспанно прошамкал он, выходя на крыльцо, и застыл в изумлении.
— Единорог! — потрясённо прошептал он. Сощурился, пристально и недоверчиво разглядывая рог. Большой и длинный рог, на голове горбатой, серой лошади, нервно ковырявшей землю раздвоенным копытом.
Погонщик сощурился. Он заметил, что старик сильно заинтересовался этой странной кобылой, и рассчитывал подороже сбыть её с рук.
— Двадцать золотых, и забирай эту лошадь! — хрипло каркнул он.
Старик недовольно поморщился. С болезненным видом он заглянул в свой тощий кошелёк:
— Ты же знаешь, что у меня столько нет, — прошамкал он.
— Не моё дело! — рявкнул довольный погонщик. — Берёшь, или я скормлю его псам, как и полагается!
Старик пожевал губами.
— Разговаривает? — спросил он.
— А я почём знаю, — буркнул усатый. — Я с тварями всякими бесед не веду. Эй, скотина! Ты говоришь или нет? А ну отвечай!
Лошадь вздрогнула, но ничего не произнесла. Старик нахмурился, секунду помедлив, но вдруг поспешно произнёс:
— Не согласишься ли ты обменять свой товар?
— На что? — прищурился усатый погонщик.
Старик помедлил.
— На сапфир, — тихо произнёс он.
— Сапфир... — медленно протянул погонщик. — А он настоящий?! Надуть меня хочешь, старая башка?!
— Нет-нет! — опять заспешил старик. — Сейчас покажу! — сказал он и скрылся в доме. Через мгновение он вновь очутился на пороге, сжимая в руке продолговатый пыльный камень.
— Вот! — он отёр его рукавом и протянул погонщику.
Тот повертел его в руках, взглянул через камень на солнце и, цокнув, пробурчал:
— Ладно уж, забирай, неохота с этим возиться.
Он развернулся и, зажав камень в кулаке, побрёл прочь, более ни о чем не заботясь. Своё он уже получил. Старик, кряхтя, вышел за ворота и подошёл к своей новой находке. Он потрепал лошадь по гриве:
— Не бойся, давай заходи. Сейчас мы тебя накормим.
Лошадь осторожно шагнула в ворота. Под копытами прошмыгнул синий кот, и она шарахнулась от испуга.
— Фу ты! — крикнул старик. — Вечно под ногами у всех путаешься, бездельник. Это Мимик, наш кот. Ты проходи, не обидим.
Солнце уже висело над горизонтом, когда старик отвёл продрогшую лошадь в сарай.
— Сейчас я принесу тебе попить. — Он подошёл к корыту с дождевой водой, что стояло возле дома. С его крыши по тусклой трубе в него медленно скатывались капли. Непус подобрал стоявшее рядом ведро, предварительно вытряхнув из него какой-то мусор, и зачерпнул им прозрачную воду. Из-под корыта выпрыгнула потревоженная лягушка и скрылась в темной траве. Старик недовольно проводил её взглядом, вздохнул и зашаркал обратно в сарай.
Маленькая лошадь стояла в дальнем углу и тревожно наблюдала, как, кряхтя, он поставил перед ней помятое ведро с водой.
— Вот, попей пока, а я схожу тебе за сеном, — прошамкал он, выходя за дверь.
Когда ведро уже почти опустело, Непус вернулся, бросив на утоптанную землю тощие хлопья сена.
— Тебе пока что хватит на сегодня. А завтра, когда ты отдохнёшь, ты покажешь своё волшебство!.. В тебе ведь есть волшебство, друг мой? — улыбаясь, спросил старик.
Кобыла молча смотрела на него.
— Должно быть! — радостно сказал старец. — Ведь не зря ты родилась такой особенной, верно?
"Интересно, можно ли ему доверять? — лихорадочно соображала кобыла. Мысль о подставе вертелась у неё в мозгу, как острый клин, пронзая любые доверительные чувства. — Вроде бы он неплохо со мной обращается. А может быть, его лучше не злить?!"
— В любом случае, — добавил старец, — для тебя найдётся дело! И не надо бояться меня или моей внучки... Ах да, я ведь тебя ещё с ней не познакомил! — он опять улыбнулся.
— Мимика ты уже видела, я купил его за пять золотых у одного уличного фокусника, но он оказался простым негодником. Ничего не умеет. Я — собиратель редкостей, единственный на этой равнине. Что может быть прекрасней волшебства, ммм? Некоторые, конечно, полагают, что добра оно не приводит... — старик закряхтел. — Но ведь и собака укусить может, не ровен час, верно?.. — он почесал редеющую голову. — Хорошо, ты пока будь здесь. А я пойду приготовлю ужин для внучки. Смотри, не выходи за ворота! И лучше вообще никуда не ходи со двора без меня! Убьют. Сама понимаешь...
Старик вышел, предоставив единорогу возможность побыть наедине с самим собой.
"Побег невозможен, отчаяние бессмысленно... сено..." — она наклонилась и стала медленно пережёвывать сухую траву. "На вкус так себе", — мелькнула мысль, и нахлынули воспоминания о вкусной еде из прошлого...
Синий кот прошмыгнул в сарай, нарушив её уединение и разбив поток размышлений. Они уставились друг на друга. Кот сощурился, сел и начал умываться. Шумно вздохнув, кобыла вернулась к еде.
"Я не хочу задерживаться здесь! Это невероятно, что мне удалось попасть сюда, но все же... Я не хочу здесь оставаться. Ни в коем виде. И тем более не в виде домашнего животного. Или ещё чего хуже. Чего от меня хочет этот странный старикашка? Отрежет от меня что-нибудь! Или загубит ещё как... Мало ли способов у сумасшедших. И даже если он не сумасшедший, то что с того! Не нравится мне все это..."
Покончив с ужином, кобыла развалилась на холодном земляном полу сарая. Справа от входа все было завалено дровами и хозяйственными инструментами, так что места было мало. Она зажмурилась. Ужасно хотелось спать. Спина болела целый день, и все ещё ныл след от последнего удара кнутом.
"А все-таки хорошо! Хорошо, что теперь можно не беспокоиться о том, куда сесть или лечь, и как потом чиститься... Теперь на это наплевать..." — она глубоко вздохнула и погрузилась в тяжёлый сон.
Громкий треск разбудил её ночью. Единорог вскочил и стукнулся головой о низкий потолок. "Черт, что происходит?!" В панике она оглядывала тёмные стены, но было тихо. "Почему так темно?! А, ясно... это захлопнулась дверь", — мысли постепенно перестали путаться от сна. Кобыла выглянула в маленькое окошко. На дворе стояла белёсая ночь и дул сильный холодный ветер. Дверь в сарай скрипуче постанывала, вжимаясь внутрь от потока воздуха.
Внезапно послышался ржавый скрип калитки — во двор вошла молодая девушка. Она не шла, а скорее падала от усталости. В доме зажглась лучина, и старик в драном халате вышел на крыльцо:
— Как ты, внученька?!
— Не волнуйся, дедушка, все хорошо. Ещё два дня...
— И ты сляжешь, а мне придётся ухаживать за тобой! Ты не можешь больше работать прачкой! Ведь нам нужно вспахать поле...
— Я же сказала, что справлюсь! Не надрывайся лучше ты! Иди в дом, а я сама схожу за водой, мне нужно умыться.
Старик, ворча себе под нос, скрылся в доме, а девушка подошла к корыту и наклонилась, чтобы умыть лицо. Лошадь из своего окошка, сгоравшая от тревоги и любопытства, наконец-то смогла узреть источник шума — окно выходило внутрь двора, и она не могла видеть, что происходило на крыльце дома.
Единорог вздохнул. "Так, значит, это и есть его внучка! Выглядит измученной, похуже меня!" Понаблюдав за ней ещё немного, он отошёл от окна и снова начал погружаться в сон.
Рано утром дверь в сарай отворилась — девушка вошла внутрь и тут же испуганно шарахнулась обратно наружу.
— Ай! Дедушка!!! — в доме зашевелились, и старик показался на крыльце, сжимая в руке облупленный белый чайник:
— Что такое, милая?
— Дедушка! У нас в сарае... единорог?! Неужели ты её купил?!
Старик виновато опустил взгляд.
— Я не мог отказаться, дорогая! Ты только посмотри на это чудо волшебства! Какой у неё рог!
— Но, дедушка, ты уже купил однажды кота, и какой с него прок! — девушка расстроенно прислонилась к косяку. — Хотя она может вспахать нам поле...
— Да-да! — закряхтел старик, — поле может, может... А ведь старый я совсем стал, болван, о поле я даже не подумал! Вот видишь, все не зря, все не зря! — старик пошёл к сараю, по пути размахивая чайником. — Все образуется, вот увидишь... Ты уже проснулся, друг мой? — приветливо улыбаясь, он смотрел на сжавшуюся в углу кобылу. Она внимательно наблюдала за своими соседями.
— Ну что ж, я пойду, принесу тебе ведро воды... и я совсем забыл про чайник! — он рассеянно уставился на облупленную посудину. — Маргарита, принеси ему немного сена!
— ...Хорошо, дедуля, — вздохнула Маргарита и вышла вслед за стариком. Вскоре она вернулась, бросив на пол охапку сена.
— Ты разговариваешь? — спросила она, внимательно оглядывая единорога. Не дождавшись ответа, она продолжила молча смотреть на кобылу.
— Если ты боишься, то зря, — девушка отвернулась и начала разбрасывать сено. — Мы ничего тебе плохого не сделаем... дедушка... он старый, но он очень любит чудеса... Он с детства в них верил. — она внимательно глянула на своего молчаливого слушателя.
— ...Ты ведь понимаешь, что мы говорим? — кобыла, помедлив, кивнула в ответ.
— Ну, вот и хорошо, значит, проблем с общением не возникнет. Честно говоря, я не думаю, что в тебе что-то есть... Но дедушка, похоже, верит... Ты ведь что-то скрываешь, верно? — она вдруг улыбнулась. — Ты сама-то знаешь, есть в тебе какое-то волшебство? — кобыла неуверенно помотала головой. "Ну, по крайней мере, она понимает речь, — подумала девушка. — Это уже что-то".
Послышалось кряхтение — старик вернулся с водой. Поставив ведро, он распрямился и с болезненным видом потёр себе спину.
— Ну что ж! — воскликнул он, — когда поешь и попьёшь, я осмотрю тебя, друг мой, хорошенько! И пожалуй, окачу из шланга, ты вся грязная. — Он повернулся к внучке: — Маргарита, дорогая, пойдём, выпьешь чайку.
— Да. Пойдём. — они оба вышли, и кобыла подошла к ведру. Уже совсем рассвело. Понюхав воду, единорог в нерешительности остановился, глядя на прозрачную водяную плёнку. "Мало ли, что там в ведре", — думала она. Нехорошие мысли роем вертелись в голове у кобылы. "Хотя старик не кажется мне опасным. Да и внучка его вроде не питает ко мне зла... и все же..." — единорог погрузил в ведро морду и начал шумно пить...
Весь день был посвящён магическим экспериментам, но, увы, ничем примечательным единорог блеснуть не сумел. А чего только старик не делал! И огонь подносил, и порошки сыпал, и бубнил какие-то странные слова, обходя вокруг, и даже начертил пентаграмму на мокрой после вчерашнего дождя земле. Ничего не было в единороге необычного, кроме внешности.
Старик недовольно пожевал губами.
— Ну, ничего страшного... Я все равно верю, что в тебе что-то есть! Возможно, ты сам ещё этого не знаешь, но волшебство в тебе обязательно проявится. — Кобыла молча смотрела на старика. — Ну что же, друг мой, отдохни на сегодня, а завтра я придумаю, что тебе делать...
Снова ранним утром двери сарая отворились, и единорог отправился вместе с Маргаритой за городскую стену, где простирались бесконечные степи и вспаханные поля.
— А вот и наш участок! — произнесла девушка, указывая на невозделанный кусок земли, желтевший пожухлой травой посреди чужих вспаханных полей. На самом краю одиноко лежал плуг.
Холодное солнце уже поднималось высоко над горизонтом, когда они ступили на жёсткую землю.
— Ты ведь раньше никогда не работала? — спросила Маргарита. Единорог помотал головой.
— Будет тяжело, но ты потом привыкнешь... Вставай вот сюда, я тебя запрягу.
Когда все было готово, она налегла на плуг, и единорог сделал свой первый шаг. Хомут больно вдавился в плечи... Когда они заканчивали первую борозду, спина бедной кобылы уже болела от напряжения, старые раны от палки погонщика начинали ныть, а плуг все так же тяжело ворочал твёрдую землю, выдирая камни и корни из её пыльной плоти.
"Нехорошая здесь земля, — потея, думала кобыла, — залежалая, словно камень... Кругом одни старые ракушки и осколки чьих-то древних костей. Что же это за место было, на дне моря..."
Через час они остановились отдохнуть.
— Послушай... тебе не стоит надрываться здесь со мной.
Девушка испуганно вздрогнула от чужого голоса, но поняв, кто говорит, улыбнулась.
— Значит, ты все-таки говоришь?
— Редко. Просто привяжи сверху камень... вон тот, — кобыла указала рогом на большой валун посреди поля. Девушка задумчиво взглянула на него.
— Хорошо, я попробую... тогда я смогу сегодня закончить свою работу у хозяйки! — она посмотрела на кобылу, — Я тогда схожу в дом за верёвкой... не подведёшь меня?
— Не подведу, — ответила кобыла и осталась ждать...
***
"Черт! это дурацкое поле уже действует мне на нервы", — мрачно думал я, оглядывая окрестности. Шёл уже третий день, спину ломило нещадно, голова отваливалась, шея стала просто безвольной верёвкой. Хомут глубоко вдавливался в плечи.
Горизонт почернел, когда я заканчивал очередную борозду. "Ну что ж, по крайней мере, будет дождь, он размягчит мне землю... ох, скорее бы он уже пошёл". Начав новую борозду, я погрузился в размышления о своих дальнейших целях. "Конечно, нужно свалить отсюда поскорее, но мне жаль оставлять старика одного. Маргарита выглядит плохо в последнее время, — мне вспомнилось, что её руки уже тряслись от тяжёлой работы, и она жаловалась, что суставы распухли и ныли. — Долго они так не протянут, но, по крайней мере, я вспашу им поле.В уплату за хорошее отношение. Я совершенно не заинтересован жить в окружении тупых параноиков, но все-таки просто так свалить было бы совсем по-черному неблагодарно. Я же не говнюк, как некоторые".
Прошло некоторое время, и громовой раскат потряс воздух — небо разверзлось над моей головой, выпуская холодные капли дождя. Воздух посвежел, и дышать стало легче. "Думаю, ещё две недели, и я вспашу это поле"...
Увы. Наивным расчётам не суждено было сбыться. К концу недели я был похож на задохлую козу, а ведь я продвинулся только на треть! "Черт. Я действительно никчёмная лошадь", — с мысленным стоном думал я, лёжа в сарае на полу. Дверь тихонько заскрипела, и в щель протиснулся синий кот. Он недовольно помахивал хвостом и щурился, глядя на меня. Затем, подумав, его величество простило мне моё присутствие и, запрыгнув мне на бок, устроилось там спать. Я был не против. Самому жутко хотелось заснуть, но боль в спине и шее не давала даже нормально лежать. "Из меня даже лошадь плохо выходит... черт!"
Дверь снова заскрипела и впустила Маргариту с большой охапкой свежего сена:
— Вот, поешь, — сказала она, вытирая пот со лба тыльной стороной ладони.
Не стоило себя так загонять...
Прошло ещё три недели. Низкое солнце над горизонтом холодно смотрело на меня сверху, когда я заканчивал свою борозду ровно на середине поля. Смеркалось, воздух холодел, и изо рта вырывался пар. Я устало склонил голову и тяжело дышал. Пора домой...
Маргарита где-то позади заканчивала сеять семена пахучей травы. Она устало распрямилась и, вытирая руки о рваный передник, направилась ко мне, чтобы снять упряжь. Еще немного — и мы бы отправились домой, вкусить заслуженный отдых. Но этому не суждено было сбыться.
Внезапно волна горячего воздуха обрушилась сверху и прижала нас обоих к земле, редкие деревья протяжно застонали, и следом оглушительный рёв разорванного воздуха лишил меня слуха и всякой ориентации в пространстве. Сознание мутилось, мгновенно раскалившийся хомут треснул, и я, спотыкаясь, рывками выбрался из-под опрокинутого плуга. Маргарита упала рядом. Шатаясь и раскачиваясь, она попыталась встать и снова упала на землю. А воздух вокруг становился все жарче, я чувствовал запах своей опалённой шерсти. Подняв глаза к небу, я увидел, что оно ярко пылало кровью, и огненные звезды летели к земле, и превращали поля в полыхающие полотна.
— Дедушка!!! — дикий крик Маргариты привёл меня в себя; раскачиваясь, как маятник, и спотыкаясь, она бросилась бежать через огненные поля в город, не помня себя и не откликаясь.
— Маргарита! — я звал её назад и даже попытался бежать за ней, но застыл в ужасе от увиденного. Смотрел на зарево на востоке, там, где минуту назад была городская стена и за ней высокие шпили башен... Ничего этого не было. Только редкие черные куски растекающегося камня и ад, ревущий так, что закладывало уши, и достающий своим огнём до небес.
На миг я снова очнулся от крика... но лишь для того, чтобы увидеть её смерть. В молчаливом ступоре я наблюдал, как Маргарита шла через языки пламени к городу... Точнее, к тому немногому, что от него осталось... Я смотрел, как её кожа обугливалась, а волосы горели, скукоживаясь и чадя слабым дымом. В нос мне ударил запах гари и палёного мяса... наконец, она упала и развалилась на куски....
Я смотрел на неё до тех пор, пока не почувствовал удушье. Тёмное облако чадящего пепла окончательно привело меня в сознание и, задыхаясь от кашля, я развернулся и бросился бежать по раскалённой земле через поля, на запад, поднимая копытами обжигающие тучи угольев...