Крещённые Небом

                Крещённые Небом
               
                Роман
         
Посвящается военным лётчикам, выпускникам
 Высших Военных Авиационных Училищ лётчиков СССР !

Светлая, вечная память выпускникам училищ, которые ушли в Небеса навсегда !!!



         ...Места тёплого плен не манил на постой,
            Не прельщало вас злато, интриги дворцов,
            Вы военные лётчики, жизнь ваша бой,
            Вольных птиц никому не закрыть на засов...
.               
                (авторская строфа)







               
                Пролог

*****************************************
   
              Тёплая августовская ночь была тихой, лунной и безоблачной, как бархатом светло-серого цвета окутала окрестности черноземной России.  Шёл третий час ночи, оставалось менее часа до конца ночных полётов на одном из  военных аэродромов, расположенном недалеко от г. Воронежа. В 70км. от аэродрома двое лётчиков на спарке выполняли  обычный полёт для отработки техники пилотирования в ночных условиях. По полётному заданию рабочими были высоты от 900 метров до 7000м. внизу спал районный городок, поблёскивала река Хопёр в лунном свете, редкие огни окрестных деревень подтверждали, что на земле властвует глубокая ночь.  Во всём: и в природе, и на аэродроме была какая-то безмятежность, расслабленность, порой казалось, что даже рёв реактивных двигателей был приглушённым. Подполковник  Дробышев  Павел Иванович обучал в зоне молодого лётчика. Лейтенант Юрий Скуратов пилотировал самолёт без грубых ошибок, машина точно выписывала заданные траектории, и можно было чуть-чуть расслабиться в заднем «кабинете». Для Павла Ивановича этот полёт был уже четвёртым за эту ночь. Откинувшись к спинке катапультного кресла, Павел чутко дремал, убрав руки с органов управления самолётом, чтобы не мешать лейтенанту.
             Он уже мысленно предвкушал, как постепенно затихает в конце полётов аэродром. После пробега по полосе заруливают на ЦЗ самолёты, песня усталых турбин от высоких тонов переходит к низким и затихает при остановке их роторов. Выключен двигатель, самолёт  по воле лётчика затих, в кабине ещё долго «поют» гироскопы приборов, пахнет травами, становятся слышны песни сверчков. Тишина, её величество тишина повисает над аэродромом! Лётчики умеют ценить тишину как никто. Время рёва турбин закончилось, на сегодня закончилось.  Лётчики довольны выполненной работой, вот теперь чувствуется усталость, все расслабились, пора без проволочек домой к семьям, к родным очагам...
              Но в очередной раз, открыв глаза, Павел увидел заливающий красный мигающий свет в передней кабине, над приборной доской мигала лампа СОРЦ, сигнализировавшая об отказе какой-то системы самолёта или двигателя, сон как рукой сняло.
    В правом углу приборной доски задней кабины мигала красная лампа сигнализации падения давления масла в двигателе. Манометр масляной системы находился в передней кабине, поэтому Павел Иванович как можно спокойней спросил: 
       -Юра прочитай мне показания прибора давления масла.
      -Товарищ подполковник! Павел Иванович, сейчас будем прыгать ?! В кабине появился дым!   
     - Спокойно Юра! Без паники ! Смотри не дёрни держки катапульты, притяни плотней кислородную маску, перейди на чистый кислород, я сам нас катапультирую, когда будет нужно. Время у нас ещё есть!
      -Вас понял, на чистый кислород перешёл.
 - Юра следи за давлением масла, по СПУ      докладывай мне, зашторь лампу СОРЦ, слишком ярко мигает и слепит.
            По радио подполковник Дробышев П.И. доложил:
   -Фотон - старт, я «Пять полсотни третий», в пятой семь тысяч, упало давление масла ниже 1,3, сигнал СОРЦ есть, в районе двигателя посторонний шум, иногда скрежет! В кабине признаки дыма, перешли на чистый кислород, иду на точку, обеспечьте аварийную посадку на запасную полосу с обратным стартом. Начало полосы обозначьте ближним светом двух автомашин  пожарки и санитарки, они наверно пригодятся нам.
           - Я «Фотон-старт» 553-го понял. У Вас большой остаток топлива надо заходить на посадку по обычной схеме
- « Фотон»,  553 –й, я буду сам решать, что и как делать, обеспечьте мне аварийную посадку! Перспектива катапультироваться ночью и приземлиться на болото в лесу нас не устраивает. 
            -553–й, «Фотон» Вас понял. Вам необходимо уменьшить обороты двигателя до минимально возможных для полёта.               
 - Я 553-й, «Фотон» Если я выполню Вашу команду, то турбину сразу заклинит и начнётся пожар двигателя. Решение мною принято,  иду  на точку, действовать буду по обстановке. Обеспечьте  аварийную посадку, как я прошу.-
  Этот диалог между экипажем истребителя МиГ-21УМ  и руководителем полётов на аэродроме был записан в августе 1983года с 2ч.08мин. до 2ч.18мин. ночи на магнитофонные ленты нескольких каналов радиосвязи. Запись хранится до сих пор, как образец спокойных грамотных действий экипажа в сложной аварийной обстановке во время выполнения полётного задания в одной из частей ВВС СССР.
            Нужно отметить, что руководитель полётов диктовал  действия экипажу самолёта, терпящего бедствие, с заранее приготовленной  памятки по действиям в особых случаях в полёте, которая была в его «арсенале». Выдумывать своё он не имел права, а  опыта полётов на данном типе самолётов у него не было, он прибыл в часть из другого военного округа, где  ранее летал на более простых учебных самолётах в одном из лётных училищ ВВС.
               
 

Скрежет за спинами лётчиков был вначале непостоянным, кратковременным, но становился всё отчётливей, переходил в визг металла, будто бы снимается стружка с заготовки на токарном станке. Из-за дыма, поступавшего в кабину и мешавшего пилотированию, пришлось её разгерметизировать, рёв высокоскоростного потока воздуха заглушил всё, но дым из кабины этим потоком вытянуло. Радиообмен вести стало невозможно. Пожара не было,  двигатель продолжал тянуть и приближать самолёт к аэродрому. Удаление 50км.- 40км. - 30км.—20км.—10км. появилась надежда на посадку на свой аэродром. Выпустили шасси, закрылки - вот и дальний привод, до полосы всего 4км. и было бы обидно именно сейчас катапультироваться.
         –Юра, выключи тормоз переднего колеса.
       -- Выключил, Павел Иванович.            
                Секунды, секунды – они будто бы становятся более длительными, лётчики знают, что время в таких случаях становится «вязким».
                Самолёт на скорости более 300 км/час с большим остатком топлива, на больших углах атаки крыла, с включёнными фарами подошёл к грунтовой полосе с обратным стартом. Коснулся запасной грунтовой полосы, начало которой было обозначено фарами двух автомобилей, звук работающего двигателя резко оборвался, при уборке оборотов двигателя на малый газ раздался сильный скрежет, турбину заклинило. В кабинах на приборных досках загорелись лампы  сигнализации «Пожар в отсеке двигателя»!..
                Подполковник Дробышев П.И. был готов к действиям в такой экстремальной ситуации! На пробеге, при появлении сигнала о пожаре на приборной доске, немедленно ввёл в действие систему его тушения  и только после этого дал команду лейтенанту обесточить энергосистему самолёта. Он ожидал такого развития аварийной ситуации.      
              Пробег самолёта по грунтовой полосе с выпущенным тормозным парашютом был коротким, белый шлейф реагента для тушения пожара, дым от начинавшегося пожара и пыль окутали остановившийся самолёт. Павел Иванович был уверен, что всё будет развиваться именно так .   
        – Юра, покидай кабину осторожно, на кресле нет предохранительных чек!- Предупредил лейтенанта Павел Иванович.
           Из кабин самолёта спрыгнули на землю два лётчика и отбежали от него, из разных точек фюзеляжа   хлестал фонтанами авиационный керосин, баки самолёта были пробиты осколками лопаток турбин. К самолёту мчались аварийные машины, врач тут же при свете фонарика проверил пульс и предложил выпить лётчикам немного алкоголя для снятия стресса.
             - Ефим Сергеевич, доктор, а ты справки нам успеешь выписать, что мы до полёта не употребляли алкоголь? А вот от сигареток мы с лейтенантом не откажемся.
 Павел Иванович улыбнулся и дал понять, что не время пить спиртное.
                На основную бетонную полосу, на встречном для стоящего на грунте самолёта курсе, один за другим садились после выполнения заданий самолёты. Звучали хлопки выпускаемых тормозных парашютов, воздушные потоки гудели и хлопали  в них, на высоких скоростях шлёпали на стыках бетонных плит колёса самолётов, пахло сгоревшим в реактивных двигателях топливом, горячей резиной пневматиков колёс, травами и ещё сотней разных аэродромных запахов.  Самолёты, как разгорячённые кони, сдерживаемые опытными жокеями, нехотя снижали скорость на полосе.
           Павел Иванович  с удовлетворением сказал лейтенанту:
            – Юра, а мы с тобой всё сделали правильно, сели так, что никому не помешали и сами целы и самолёт цел! А теперь представь кошмарную ситуацию, если бы наш самолёт был  сейчас на полосе, куда бы им всем было деваться без топлива, РП с ума бы сошёл! А теперь он нас мысленно благодарит, с него нам с тобой по «100 грамм с огурчиком» причитается! Шутка во время сказанная  великое дело! Юра улыбнулся, вздохнул, затянулся ароматным дымком сигареты и сказал:
               -Да, Павел Иванович, с Вами я бы всегда ходил  в разведку хоть к чёрту на рога!
          Возле самолёта делали своё дело пожарники и аварийная команда инженерно-технической службы. Из пробитой осколками лопаток турбин обшивки фюзеляжа и топливных баков продолжало литься топливо, и испаряясь на ещё горячих деталях дымило, в любую секунду мог возникнуть пожар и даже взрыв. Ситуация экстремальная, довольно опасная. Но работа  у каждого своя, обычная в таких случаях, экстренная работа по ликвидации причин возникновения пожара и по определению причин разрушения одного из подшипников ротора турбины двигателя, которые могли проявиться в полёте на других машинах, у менее опытных лётчиков. Благо самолёт и лётчики целы и было предельно просто во всём разобраться, прочитав  многочисленные записи автоматической системы регистрации параметров полёта и работы всех систем самолёта, двигателя, аппаратуры. Да и члены экипажа могли многое поведать о столь необычном развитии аварийной ситуации.
Домой лётчики приехали, как обычно после ночных полётов, на рассвете. Павел Иванович осторожно открыл дверь, вдохнул с наслаждением тёплые, родные запахи дома, расслабился, с плеч будто бы свалилась тяжёлая ноша, ему очень захотелось спать.  Дети спали, сладко посапывая, а жена Соня вышла из спальни и поцеловала Павла в щёку. Взяла его, ещё тёплую тёмно коричневую кожанку, и прежде чем повесить её на вешалку прильнула к ней лицом. Она любила это делать всегда – от куртки её Паши  ещё пахло запахами странствий. Скошенными увядшими травами аэродрома, отработанными газами от сгоревшего в реактивных вихрях двигателей керосина. Вдыхала запах хорошего крепкого табака  и  неповторимый аромат  его тела, с чуть уловимым запахом парфюма, выбранного ею самой при покупке. Она тихонько шептала свою молитву,  благодарила Господа  за благополучные полёты, Павел знал об этом, но делал вид, что ничего не видит и не слышит. У него было тепло на душе от всего, он так ценил эти минутки нежности! Он и не думал обижать Соню какими-то насмешками, репликами. Это был их особый мир, и никому в него не было доступа.
              - Паша, у тебя всё хорошо было сегодня на полётах? А то мне было что-то очень тревожно, и сон не шёл. Я молилась за тебя Господу, просила его хранить тебя везде!
- Всё  Сонечка прошло просто отлично! Спасибо тебе   родная!
Павел обнял Соню за плечи и поцеловал её в губы. Он подумал, что эта молитва, скорее всего и спасла его сегодня от беды.
Соня так любила эти, ни с чем несравнимые  секунды встречи Павла с полётов, из командировок,  какими бы короткими или длительными не были их расставания. От нежности к мужу, к самому дорогому в жизни человеку у неё сладко ныло сердце. Павел вымыл руки и освежил усталое лицо в ванной комнате, а Соня с великим удовольствием сама осторожно и нежно промокнула воду на лице мужа полотенцем и поцеловала его во влажную щёку. Она угостила мужа чаем с фирменными пирожками, которые часто пекла, Соня очень любила кормить мужа. Павлу  нравились все блюда, когда их готовила жена, пирожки были    горячими, у них очень аппетитно хрустели корочки. Чай в термосе был тоже горячим и ароматным, его Соня  заваривала из трав, которые заготавливались летом для любимого Паши, чай был особым – он быстро восстанавливал силы, снимал стрессы после полётов.
       - Соня, ты что солнышко не отходила от плиты всю ночь? У тебя всё всегда с пылу с жара.
Соня улыбнулась и сказала, что у неё есть особый секрет сохранения еды вкусной и горячей. Этот секрет знают женщины Сибири, его передают по наследству матери своим дочерям. Соня была родом из маленького таёжного города Нижнеудинска Иркутской области.               
                У подполковника  были крепкие тылы, любящая жена и дети, сын Лёшка десяти годков и Оля, маленькая очаровашка  пяти лет от роду. Павел знал, что его всегда ждут дома Соня и дети, и очень ценил свой маленький, надёжный остров любви.
     -А теперь спать, только спать, я немного устал.
Лёжа в постели, Павел последние слова  произносил очень тихо и медленно, уже засыпая, Соня укрыла его простынкой, поцеловала в плечо  и улыбнулась, семья в полном составе дома. Как это здорово!  Теперь можно и уснуть, благо завтра суббота  нет полётов и самой не надо идти на работу…
                В субботу лётчики полка частенько собирались после службы в баньке с хорошей парной. Парная содержалась опытным банщиком Иваном Акимовичем, в ней было всегда чистенько, пахло травами, хвоей, запаренными вениками и полынью, её высушенный пучок курился в специальном глиняном сосуде.  По мнению «хозяина» бани запах дымящейся полыни отгонял злых духов,  обеззараживал помещение предбанника. Лётчики всегда шутили по этому поводу:
                – Ну что Акимыч, всех злых духов извёл сегодня в бане!
           На это Акимыч очень серьёзно говорил, что от такой процедуры никому не будет плохо.
      - А смеётесь вы товарищи лётчики зря, я знаю своё дело. Лёгкого пара вам голуби!
              Парились «голуби» с вениками в хорошо прогретой парной, при температуре около 100 градусов по Цельсию. Потом делали друг другу припарочки распаренными вениками и массажи. Вообще всё проходило по полной программе. После того как заканчивалось священнодействие  процесса с вениками, припарками и массажем все, не спеша, потягивали «живое», холодное светлое пиво местного пивзавода, закусывали раками (благо, их в окрестных водоёмах было много) и  слушали  рассказ  Павла Ивановича уже в подробностях. Лётчики, как патриции в древнем Риме сидели с накинутыми на плечи, пахнущими свежестью простынями и внимательно слушали своего товарища, который с честью вышел из сложной аварийной ситуации в небе. Такой особый случай  в воздухе был неординарным, и было чему поучиться и молодым лётчикам и тем, кто был уже с «бородами». Таков был негласный закон среди лётчиков во всём Союзе.  О случившемся в воздухе нужно было рассказывать предельно честно, с профессиональным анализом особого случая в полёте в официальной обстановке.  А вот в баньке можно было поговорить и по поводу сильных эмоций, которыми неизменно сопровождаются такие нештатные ситуации в воздухе. Пошутить, рассказать новый анекдот, поговорить и о том, чего нет ни в одной инструкции лётчику. О том, с какой благодарностью подумал каждый из них, когда Павел посадил аварийную машину на запасную полосу, тем самым обеспечив нормальные условия посадки  всем лётчикам, находившимся в воздухе в эту ночь.
           Лётчики из бани приходили домой вечером, шли  не спеша, во всём чувствовалась расслабленность и хорошее настроение. Жёны лётчиков знали об этой полковой традиции и добросовестно помогали мужьям собираться по субботам в баню, готовили что-нибудь вкусненькое, чтобы муж мог сказать : - А теперь попробуйте особое блюдо, его готовила моя жена!-
            В гарнизоне были, конечно, жёны и из другой «когорты», которые пытались препятствовать хорошей оздоровительной и снимающей стрессы традиции, которым всегда казалось, что лидеры в семьях только они, что их мужья это бесплатное приложение к ним, вечно скандальные и недовольные ничем, и в итоге их семейные очаги рушились.  Им мы славу петь не будем.
Соня встретила Пашу  с улыбкой на лице, проговорила : - Пашенька, с лёгким паром, какой ты у меня чистенький и красивый! Для тебя у нас  субботний сюрприз.
          На середине стола, за которым уже сидели дети красовался ароматный и красивый, большой пирог, который ждал, чтобы его разрезал папа. Дети очень любили эту традицию, которую ненавязчиво возвела мама и особенно тот момент, когда папа клал каждому из них по большому куску вкусного пирога, приговаривая:
 - Растите детки  здоровыми и умными.  Хлебушек цените, он всему голова! Нас с мамой не забывайте!
        После чая с пирогом Павла неумолимо тянуло выспаться за всю неделю.      
      -Простите меня детки, прости Сонечка, я так хочу выспаться. Отпустите меня, пожалуйста, в спальню. И папу все «отпускали» единогласно...
                32-х лет от роду, подполковник, командир авиационной эскадрильи в истребительном полку, военный лётчик-снайпер, опытный волевой наставник молодых офицеров лётчиков  Павел Дробышев после напряжённой рабочей недели и хорошей бани спал крепким, здоровым сном.

                Глава 1
               
                Прощай школа, привет дороги...
      **************************************
            
          И приснился ему  хороший, добрый сон. Снилось детство, снилась   юность,  он снова был тем мальчиком непоседой, пытливым, стремившимся всё узнать и постичь, вечно что-то строящий из моделей летательных аппаратов и стремящийся запустить их в небо. Он  видел во сне своих друзей Эрика и Толю. Они стояли на пороге их любимой средней школы в селе Монастырщина, что была в 7 км. от их села, это была весна перед сдачей выпускных экзаменов на аттестат зрелости. В эту школу они и другие ребята ходили 4 года, каждый учебный день, в жару и в холод, в дожди и метели. Друзья улыбались Павлу и молчали, он что-то кричал им и не мог докричаться,  они, будто потеряли дар речи и не слышали его, видение исчезало и появлялось снова… 
         -Ну почему вы молчите ребята, не надо таких шуток, это ведь я Пашка, ваш лучший друг!..
Ему во сне так хотелось докричаться до ребят.
                Сон был настолько реален, что Павел невольно проснулся необычно рано для воскресенья, прошёл в ванную комнату и пристально посмотрел на себя в зеркало, стараясь в подробностях вспомнить образы Эрика и Толи, какими они были в ту,  школьную весну, но видел в зеркале лишь  отражение своего лица… 
                Смахнув с лица остатки сна холодной водой, он потихоньку прошёл в другую комнату, стараясь никого не разбудить, сел за свои записи. В это утро Павел с благодарностью вспомнил командира полка, который настоял, чтобы семья майора получила 3-х комнатную квартиру в новом доме. В просторной квартире он мог уединиться и не мешать никому.
        Он давно начал записывать свои воспоминания из прошлого, свои взгляды на настоящее и будущее, интересные эпизоды из не простой лётной жизни и  даже стихи,  он никогда до этого не описывал снов. Стихи свои никому кроме Сони он ещё не читал. Считал, что пока они не созрели для всех. Самое удивительное, интересное и странное было в том, что строфы стихов иногда снились во сне, они просились на бумагу, как будто говорили чьим-то голосом: - Ну не спи, запиши нас!- 
          Павел просыпался, вставал, записывал несколько строк и засыпал снова. Он прекрасно знал, что если этого не сделать, то строфы перестанут быть реальными, растворятся и не вернутся вновь...
                А сегодня сон продолжился наяву, строки ложились красивой вязью на чистые листы бумаги. Повествование о себе, о друзьях, о родителях и предках, о небе, о любви, о жизни, увлекало, время летело удивительно быстро. Работа со словом очень не проста, изменил одно только словечко или поменял слова местами  и рвётся сюжет, и смысл повествования меняется, изменил знак препинания и смысл фразы уже не тот.  Павел иногда жалел, что не хватает знаний литературного института, приходилось самостоятельно изучать специальную литературу, а времени всегда не хватало. У Павла в папках уже накопился немалый материал,  который пока дремал,  его основное время принадлежало небу.  Сегодня утром он решил, что непременно  напишет книгу о себе, о своём детстве, о минувших годах юности, о сильных духом людях – о военных лётчиках, о вечной любви к женщине. О друзьях детства и юности, о друзьях по лётному училищу, о полётах, о небе, и особенно хотелось хотя бы приоткрыть страницу тайны о загадочных «струйных течениях» в мире людей.  О непростых процессах стихийных и вынужденных миграций народов  по Земному шару, о взаимопроникновении обогащении и обновлении генотипов людей, их культур, традиций, обрядов и  ещё, о многом другом. Все мы скитальцы Вселенной и летим на одном космическом корабле, на нашей матушке Земле в составе галактики Млечного Пути и у всех людей Земли одно на всех над головами небо! Что же нас срывает с обжитых мест, кто и  что  гонит нас по миру, какие силы управляют этими глобальными процессами? Есть ли изначальная агрессивность в людях разных национальностей или противостояния готовятся  кучкой мировых воротил, владеющих огромными богатствами? Искусно применяющих современные информационные технологии и безраздельно главенствуют над миллиардами людей по всему Земному шару?
          О  людях планеты Земля  написано огромное количество книг писателями разных стран. Прекрасно написанными  книгами  французского лётчика Антуана Де Сент Экзюпери  «Планета Людей»,  «Маленький принц»,  повести «Военный лётчик» и «Южный почтовый»,зачитываются люди на всей нашей планете. Об этом красиво и увлекательно писал Джеймс Олдридж в «Пленнике чужой страны», в «Морском орле», в книге «Герои пустынных горизонтов».   В  книгах Жюль Верна – открывался фантастический мир, захватывающий  своей новизной, необычностью и математической точностью, полной  уверенностью, что всё так и будет в недалёком будущем. А как здорово о людях писал  Джек Лондон, какие несгибаемые характеры были у первопроходцев Аляски и в тоже время какими высокими мерками оценивались честность, постоянная готовность прийти на помощь другому.   А какие прекрасные книги написаны нашими русскими классиками Ф. Достоевским, А.Чеховым, А. Толстым, Н.Тургеневым и мн. др.  Велик, безграничен океан мировой литературы!
                Романтики писатели во все времена понимали, и будут понимать братьев по перу, по разуму, по стремлению быть самими собой, по стремлению выйти за рамки штампов, навязанных системами угнетения и подавления инакомыслия в разных странах,  по  стремлению сказать именно своё слово в жизни. Павлу очень хотелось, и он знал, что рано или поздно он скажет это не похожее на другие слова  своё слово, смелое слово. Он не будет подражать никому из писателей. Дорогого стоит новое слово, красивое слово, необычное слово, несущее истину, слово которое не даёт спать по ночам, обжигает души, которое поселяется в умах людей и будоражит их, не даёт им покоя... становится путеводной звездой в жизни.
                Воспоминания о днях юности, о школьных друзьях снова захватили Павла. Друзья Паши были скроены точно так же, такие же любознательные и пытливые сорвиголовы, как и он. Они никогда не жадничали, делили всё до крошечки  на всех, они никогда не бросали друга в беде, это были настоящие друзья на всю жизнь. Сколько раз они вытаскивали друг друга из воды, когда кто-то из них проваливался под лёд на зимних рыбалках. Благо, что от старших они набрались опыта и на каждую зимнюю рыбалку готовились со всей серьёзностью, обязательно брали с собой верёвки, которыми обвязывались вокруг пояса по два человека, страховки как у альпинистов. Брали короткие и широкие обрезки лёгких досок, чтобы увеличить площадь опоры на льду. Многие ребята потом стали использовать их нехитрые приспособления. Это обезопасило их зимние рыбалки.
 Как же счастливы были все трое, когда построенные их руками  модели планеров и самолётов летели, они их запускали с крутого мелового берега Дона.
 

Их модели иногда долетали,  чуть ли не до середины реки, их подбирали на лодку, спасали другие ребята, следившие за запуском моделей потому, что некоторые элементы конструкции моделей приходилось покупать, а это было проблематично т.к. деньги на это надо было заработать самим. И их зарабатывали во время каникул, сколачивали ящики под рыбу на складе из тарных дощечек, за ящик платили аж по 30 копеек. Образовалась  единая команда ребят, спаянная дружбой с детства школой, спортом, трудом и общим интересом к авиации. Эрик Бастунцев и Толя Дутов учились с Пашей в одном классе, в школе ребята были на хорошем счету,  жили недалеко друг от друга в своих домах на соседних улицах. Вся троица ребят знала и умела выполнять любые работы по дому в немаленьких хозяйствах своих родителей и принимала активное участие во всём. Семьи, в которых росли ребята, были большими и все члены семей участвовали в общем труде. Такова была воля старших членов семьи, таков был древний уклад жизни русских казаков. Часто бывало так, что если один из них получал задание от отца на выполнение работы  большого объёма, то вся тройка ребят включалась и быстро выполняла этот объём работы сообща. Так что со стороны родителей к ним не было претензий. Между родителями ребят тоже было полное взаимопонимание и дружба, праздники часто встречали за общим застольем с исполнением старых и очень красивых казачьих песен.
            Ещё одной общей обязанностью ребят была доставка минеральной воды, которая веками била ключами из-под земли внизу под меловой горой,   ручей от ключей  впадал в  Дон. Её пили и стар, и млад, вода ставила на ноги немощных и укрепляла здоровье всех кто пил её. Ею даже лечили заболевших домашних животных. Вода  имела приятный вкус, была всегда холодной, хорошо утоляла жажду, но доставлять её из-под меловой горы наверх было дело очень трудоёмкое, разница в высоте была до 30 метров. Ребята сделали из подсобного бросового материала, с помощью механизаторов подъёмник для молочных фляг с водой. За это станичники благодарили троих друзей, подъёмником пользовалось всё село.
            Ребята пристрастились к чтению книг и с удовольствием рассказывали друг другу о наиболее примечательных   эпизодах, описанных в них. Они  «глотали» книги классиков русских и зарубежных, а «Два капитана» В.А.Каверина стала настольной книгой для ребят. Их пересказы, запомнившегося текста, с удовольствием слушали и другие ребята, и тоже невольно вовлекались в чтение книг.  А ещё у Эрика был телескоп, его разрешал брать отец Эрика – этот инструмент завораживал своими качествами и способностями, он позволял ребятам заглянуть во Вселенную. Отец Эрика, Николай Аркадьевич, в школе преподавал физику и вёл кружок юных астрономов,  учитель сам увлекался этой наукой.  Сколько же во Вселенной было загадочного, пока непостижимого для людей? Об этом с увлечением им часто рассказывал отец их друга. Холодное мерцание звёзд, созвездий, галактик неумолимо притягивало, манило к себе, увлекало юных мечтателей, - ребята от перспектив, хотя и далёких «путешествий» к звёздам, были просто в восторге…      
                Спорт и в частности его игровые виды были весьма почитаемы в их посёлке. Но любимой игрой всех ребят станицы был футбол, в него они могли играть целыми днями. Были созданы аж три команды, и конкуренция на поле становилась не шуточной. Иногда доходило даже до потасовок, если кто-то грубо нарушал правила игры. На роль судей матчей приглашались взрослые парни, которые знали правила игры в футбол и сами когда-то хорошо в него играли.  Самым почётным местом в команде, конечно, было место вратаря. Легендарный вратарь Лев Яшин был кумиром футболистов и болельщиков всего Союза, на него старались походить все мальчишки. В футбол играли самозабвенно, с полной отдачей сил, встречались на футбольном поле с командами других посёлков и станиц. На  такие матчи сходись поболеть за своих ребят многие жители Белой Горки.               
                Близость могучей  судоходной  реки, широкого и полноводного Дона, русло которого делало напротив станицы причудливую большую петлю - излучину,  накладывала особую стать на всех жителей окрестных селений, уклад всей станичной жизни был связан с рекой.
 

Плавать учились с детства и к 10 годам от роду хорошо плавали почти все мальчишки и девчонки. Лодки имели все хозяева станицы, рыба ловилась хорошо и была вкусным, сытным дополнением к столам станичников. Её заготавливали впрок, солили, вялили и коптили. Донские чебаки (лещи) славились на всю страну. Паша, Эрик и Толя знали толк в рыбалке и никогда не возвращались с неё с пустыми руками. Рыбу ловили с лодок, которые были снабжены якорями. Рыбные глубокие места на реке знали все, но у каждого рыбака место было прикормленное, своё. Секреты рыбной ловли на Дону передавались от поколения к поколению не навязчиво, они проявлялись как бы на подсознательном уровне. Вяленые судаки и лещи, свежая вкусная жареная рыба за столом были каждодневными подтверждениями умелой рыбной ловли.
Уклад казачьей вольницы, не смотря на революцию и гражданскую бойню, выстоял и продолжал на Дону существовать при Советской власти. Строгости в воспитании детей и подростков соблюдались в донских станицах неукоснительно, и они приносили только положительные плоды. Среди взрослого населения были в почёте свои законы, станичные атаманы избирались и при Советской власти, только без особой торжественности и огласки. Но все станичники знали атамана и без всяких пререканий выполняли его «просьбы». Надо отметить, что случайных людей в атаманы станичники не выбирали никогда. Это были, как правило, грамотные, зрелые, спокойные люди, с большим жизненным опытом. Такая форма управления в станицах показала свою жизнеспособность на протяжении веков. Не любить и не дорожить своим народом, своей землёй, своими корнями было немыслимо для молодёжи того нелёгкого времени. Патриотизм молодёжи не был показным, он впитывался каждой клеточкой тела с молоком матери, он был в каждом поступке старших, в каждом их слове, и особенно в служении  отечеству. В такой обстановке росли друзья, они дышали воздухом России и вполне закономерно стали её патриотами.
Павел до подробностей помнил школьный выпускной вечер. Первому из друзей вручили аттестат зрелости  Эрику Бастунцеву, фамилии выпускников называли по алфавиту. Эрик торжественно нёс в вытянутой руке свой первый документ об образовании, улыбался, его лицо сияло от счастья. Затем аттестат был вручён Толе Дутову, он тоже весь светился и улыбался. Подошла и моя очередь получить аттестат,- директор школы назвал фамилию Дробышева П. и сказал:
              - Мне очень приятно вручить аттестат зрелости с отличием тебе Паша, если бы чуть- чуть прибавить тебе усидчивости, то была бы медаль. Очень буду рад, если исполнится твоя мечта стать военным лётчиком, чистого неба тебе сынок!-
    Все присутствующие в актовом зале захлопали в ладоши, отдавая дань уважения Павлу Дробышеву. Отец Паши Иван Елисеевич и мама Мария Григорьевна были приглашены директором на сцену в благодарность за хорошее воспитание сына, зал аплодировал им стоя. Это было в июне 1965 года. Выпускной вечер был весёлым, все 35 выпускников школы получили аттестаты зрелости, все поклялись не забывать родную школу и друг друга. Девочки на прощание плакали и целовали всех ребят.
Через день три друга встретились и продолжили уточнение ранее принятого предварительного решения о поступлении в военные училища, их желания уже были одобрены районным военкомом. Оставалось уточнить детали, это были судьбоносные решения. Первым окончательное решение объявил Паша:
        - Я еду поступать в Черниговское ВВАУЛ. Конкурс там большой, но я надеюсь его пройти. -
Вторым о своём решении сказал Эрик:
        - Я еду в Питер, буду поступать в  высшее Военно Морское училище подводного плавания имени Ленинского Комсомола.
Эти решения не были новостью, о них друзья знали заранее, а вот решение Толи Дутова поступать в институт народного хозяйства им. Плеханова в Москве было несколько неожиданным. Друзья были удивлены, но отговаривать Толю не стали. В Москве у отца Толи были хорошие связи, и дело было решённым. Да и сам Толя не рвался к погонам, его не манили стихии, ни  небо, ни  море - жизнь военного специалиста его не прельщала.
         И разъехались ребята туда, куда каждый из них наметил, и начались для них трудные, суровые будни лета 1965года.
Толе в Плехановку поступать было не сложно.  С участием отца он всё прошёл без сучка и задоринки, да и знания у него были хорошие. Толя с удовлетворением сообщил друзьям о зачислении в студенты, послав им письма по домашним адресам. Эти письма его друзья получили, но уже через своих родителей. Потому что они уже вкушали нелёгкий армейский хлебушек, и их адресов Толя пока ещё  не знал!
               
               





               
                Глава  2
               
                Абитуриент                *****************************************

                На Украину, в Чернигов Павел ехал впервые,  через  Нежин пассажирским Воронеж-Киев, а от Нежина пригородной электричкой. В городе у него были близкие родственники ,  но тревожить их поначалу  Павел не стал, он всеми помыслами стремился быстрей в лётное училище. Была середина июня, но жары не было и это порадовало Пашу, потому что в костюме, который он собирался надеть, в жару было  бы не комфортно.
             Прежде чем ехать в училище Паша, по совету одного попутчика,  посетил комнату отдыха вокзала. Принял душ и причесался, сразу стало свежо и легко. Достал из чемодана костюм, белую рубашку, туфли и всё привёл в порядок. Погладил брюки своего красивого выпускного костюма, а дежурная   сотрудница комнаты отдыха,  миловидная молоденькая девушка, помогла погладить рубашку. Придирчиво осмотрела его, когда он всё надел, осталась довольна, вздохнула и сказала : - Якiй ты гарний хлопчiк ! А бабочка, просто слiв  немае !  Менe зовуть  Олеся,  а  як  тебе хлопчiк ?   (укр.)               
                Девушка протянула Павлу  свою руку, вот так они познакомились.
                Она достала из сумочки духи «Красный мак»  и с разрешения Павла, своим пальцем, нанесла их  за его ушами, их аромат был очень лёгким, ненавязчивым, девушка знала толк в парфюмерии. Паша поблагодарил её за доброту и заботу о нём, пообещав обязательно пригласить её на танцы после поступления в лётное училище. Она улыбнулась и сказала :    
       - Ловлю на  слiве  тебе Паша,  попробуй не прiгласи, я тогда сама тебе найду!  (укр.)               
На Паше был прекрасный тёмно-синий, в полосочку, бостоновый костюм, белая рубашка с бабочкой. На лацкане пиджака красовался значок перворазрядника по лёгкой атлетике.  Он давно решил, что войдёт в училище красиво одетым, это был для него праздник встречи с мечтой жизни, разве он мог позволить себе выглядеть иначе. Поблагодарив ещё раз девушку, Павел поехал в училище, тем маршрутом, который указала ему его прекрасная помощница Олеся. В автобусе Паша стал объектом для привлечения внимания пассажиров, его внешний вид явно нравился всем. От вокзала до проходной училища он доехал без проблем. Уже в автобусе ему очень понравилась певучая украинская речь, хотя она была не в чистом виде, а перемежалась привычными русскими словами, но всё равно в устах девушек и женщин она приятно ласкала слух. Крайняя остановка автобуса так и называлась – лётное училище - конечная, что уже прозвучало для Паши музыкой.
               На проходной училища дежурный сержант воскликнул :
                - Вот это да, первый раз вижу здесь такого франта! Ты парень не из артистов случайно?
     На его возглас вышел из комнаты офицер в звании капитана, с удовлетворением осмотрел Павла и произнёс:   - Молодец, из тебя будет хороший курсант, вот так и следи за собой дальше.-
            Попросил предъявить документы, проверил их, спросил, что находится в чемодане и в сумке, проверять их не стал и рассказал, как пройти в штаб приёма, пожелал удачи в трудном конкурсе. Это был известный  «воспитатель» курсантов, комендант училища  капитан Запирыч  Н. С. 
                До штаба училища было близко, метров двести. Вещи в руках у Павла  уже изрядно ему надоели, но такова была стезя у всех кандидатов в курсанты военного училища. В штабе приёма его внешний вид тоже привлёк внимание молодых сотрудниц, они в один голос советовали быстренько всё парадное снять и облачиться в спортивный костюм. Документы были приняты быстро и Павла направили с вещами в казарму войскового приёмника, она находилась на этой же центральной улице училища, которая была вымощена аэродромными плитами. Вдоль этого «проспекта» все кусты, все деревья были подстрижены, как под гребешок, клумбы с цветами были чистенькими и недавно политыми, на траве не было ни одного окурка, ни одной бумажки. Порядок приятно поразил Павла. До казармы он дошёл быстро, поднялся по широкой чистой лестнице на второй этаж и сразу встретился, конечно, случайно с симпатичным, кучерявым юношей, похожим на киргиза. Тот глянул на Пашу, покачал головой и сказал:
                - Привет, меня зовут Олег, а фамилия Морозов, тебе надо быстро переодеться пока никто из бесов тебя не увидел, иначе разденут!
       Павел ничего не мог понять, зачем этот цирк, что тут такого в его одежде? Кто такие бесы, он ничего ещё не получил в ответ, как увидел двух военных срочной службы с сержантскими нашивками на погонах. Оба, даже присвистнули от удивления, когда увидели нарядно одетого юношу. Один из сержантов произнёс : - По всему  видать,  паря в лётчики подался, приехал поступать, похвально. Ну, так заруби себе на носу, что мы тут твои начальники и командиры, и от нас будет зависеть поступишь ты или поедешь до дома до хаты. Костюмчик у тебя классный и моего размера, сегодня я пойду в нём в самоволку вечерком к  хорошенькой хохлушечке. Кстати, а туфли у тебя какого размера? Давай снимай их быстренько, я примеряю их на свою ногу...
                Абитуриент -  это импортное слово не совсем вяжется со всем тем, с чем впервые знакомится юноша, какие трудности переносит,  какие навыки  приобретает после того, как он переступает порог казармы для размещения кандидатов в курсанты военного училища. Всяких впечатлений сваливается непомерно много,  меняется привычный жизненный уклад. Ты вступаешь в непростое мужское сообщество, в котором уважают, прежде всего, силу  и  поэтому или согнёшься от подобострастия перед псевдокумирами или поставишь их и себя на то место, которого они и ты заслуживаете. Правда для этого нужно многое воспитать в себе заранее и лучше всего иметь поддержку в лице своих друзей. Такого с Павлом ещё  не было, жил он в селе, прилежно учился, и казалось ему, что всё он знал и умел.  Был спортивным парнем, умел ценить настоящую дружбу и если надо постоять за неё. Паша был не робкого десятка, умел многое делать и не чурался никакой работы.  А тут...
Паша посмотрел на Олега и спросил:
 - Что ты понял из речи этого «командарма»?               
На что Олег пожал плечами и сказал:
      - Я же тебе сказал, что разденут.
      -  Ты это брось узкоглазый!
- Мы не бандиты с большой дороги, мы просим одолжить костюмчик на вечер,  ты «киргиз» не влезал бы, а то всю ночь будешь чистить своей зубной щёткой унитазы. 
 Так отреагировал один из сержантов.  Сержанты явно нарывались на неприятности.
       Павел подавил в себе закипающий гнев, с драки начинать было нельзя, за это запросто можно было «загреметь» отсюда во свояси и плакала тогда мечта детства и юности. Он как можно спокойней  спросил у них так, как будто бы и не слышал от этих солдат ничего худого:
 - Где расположена канцелярия войскового приёмника? Мне документы надо сдать. 
                - А вот о том, как вы тут лихо пытаетесь «командовать», я  расспрошу дежурного офицера. Если будет  мало,  то пойду в штаб училища, там мне всё объяснят и  быстро разберутся во всём. А костюмчик свой сейчас отправлю родственникам в город, так что к хорошенькой хохлушке ты пойдёшь не в моей одежде, а в своей форме.  И  ещё запомните сержанты, что навязывать мне и другим ребятам, выдуманную вами «власть»  вы не сможете. Получите отпор, уверен, что я буду не один против вас. Я уже  прошёл школу выживания на гражданке.
                Сержанты раскрыли рты от удивления и неожиданности, такого поворота событий здесь ещё не было, лезть в драку не входило в их планы,  они только и нашлись, что со злостью выдавили, что  из солдатской кухни  Павел не вылезет, станет вечным чистильщиком картошки.  А ночью пообещали,   с ним   поговорить на особом  армейском  языке.
                В канцелярии сидел хмурый капитан маленького роста ( это был капитан Сёмкин  В.Д.) и здоровенный старшина,  Павлу особенно бросились в глаза большие натруженные руки этого человека. Павел представился офицеру и отдал направление из штаба приёма училища. Офицер сказал, что старшина Ледовой тебя разместит и расскажет, как проходит процесс отбора, порядок проживания в казарме и т.д.  выдаст постельное бельё,  капитан объявил номер группы отбора – это была группа №15. Капитан ещё раз осмотрел  Павла с головы до ног,  первый раз за день улыбнулся и спросил :
        - Ты парень  вот  так, в бабочке, будешь  картошку чистить и посуду мыть в солдатской столовой или переоденешься? Уж больно ты не по «боевому» выглядишь! Только отдыхать в ресторане  с девушкой  в этаком фраке, пить вино и ...прохладительные напитки!
- Извините товарищ капитан, я  ехал сюда на праздник моей жизни, я мечтал стать лётчиком с детства. Не думал, что прямо с порога меня начнут тут прессовать и раздевать ваши сержанты!
- Какие сержанты, ты о чём? Ледовой, ко мне немедленно Фефёлова и Игнатова. Это уже не первый звоночек!
- Можно ли от вас позвонить по телефону родственникам в город, чтобы  передать им свои вещи, а спортивный костюм и кеды  у меня найдутся, я переоденусь, как только выйду от вас.
              Капитан разрешил позвонить, Павел достал записную книжку и набрал номер телефона.
Родственница отчитала Пашу за то, что не заехал к ним и Клавдия Николаевна ( так звали сестру) сказала, что сейчас подъедет на такси к проходной училища.
          В дверь постучали, вошёл старшина и с ним те два «матёрых» сержанта  в  общевойсковой форме. 
Капитан попросил Павла выйти из кабинета и заняться со старшиной размещением в казарме. Судя по злому выражению лица капитана, разговор с ним этим «воякам» не сулил ничего хорошего.
         Старшина привёл Павла в казарму, показал койку, на которой надлежало ему спать, она была внизу. Кровати стояли в два яруса, на них лежали матрацы набитые соломой и такие же подушки. Павел получил одеяло, две простыни и наволочку, переоделся в спортивный костюм, сдал чемодан в каптёрку солдату с  ефрейторскими лычками на погонах. «Парадную» одежду аккуратно свернул, положил в спортивную сумку и решил, что этот костюм он обязательно  наденет на мандатную комиссию, на которой будет окончательно решаться вопрос о зачислении его в курсанты ЧВВАУЛ.  Старшина разрешил отнести вещи на КПП и передать сестре. Клава встретила Пашу с большой радостью, забрала вещи и рассказала о детях, о житье – бытье, о том как она учится заочно в институте в Харькове. Сестра обещала навещать Павла  и  привозить ему что-нибудь вкусненькое, она уехала,  а Паша вернулся в казарму войскового приёмника. К этому времени абитуриенты приехали с аэродрома, где убирали скошенную траву, все они возбуждённо говорили о том,  что видели, как летают курсанты 4-го курса на одноместных сверхзвуковых истребителях. Какие это необычные парни,  похожи на космонавтов  в своих костюмах, на них  так красиво смотрелись высотные костюмы и гермошлемы. Им даже не верилось, что когда-то и нашему курсу представится  возможность это познать и пройти.
          Павел быстро познакомился с ребятами 15-й группы отбора, в ней было 30 человек.  Парни приехали поступать в училище со всех краёв Союза, даже из Сибири  и  Дальнего Востока. Олег Морозов был тоже в этой группе, он приехал из г.Фрунзе, был смуглым, красивым и очень тактичным парнем, у него была очень красивая и добрая манера общения с другими людьми. Он  то и рассказал всем ребятам о стычке Павла с сержантами.  Тем, кто уже успел  вкусить мерзость армейской  дедовщины, было понятно, что какую-то гадость  от этих вояк  нужно ждать ночью,  после отбоя .  Павел предложил  объединиться и стоять за каждого, а также запастись на всякий случай какими-то палками, спрятав  их под матрацами. Как решили, так и сделали.
             Подошло время ужина и абитуриенты пошли в солдатскую столовую в том порядке, который был установлен. В столовой Паша прошёл первый урок солдатской трапезы. За длинными столами, с лавками по обе стороны, принимали пищу по десять человек. Садились и приступали к еде по команде старшины или одного из сержантов, заканчивали еду тоже по команде, было неважно успел ты поесть или нет, надо было учиться быстро кушать однообразную, невкусную пищу. И потом в столовой были такие стойкие запахи  места, где всё время едят сотни людей,  аппетита они не возбуждали. Павел подумал, что если так будут кормить, то надо искать на территории училища столовую или кафе, в которых можно покушать нормальную пищу. Выйдя из столовой, об этом  он  расспросил Олега, от него услышал, что есть недорогое  офицерское кафе, в которое вход не заказан никому и что там чистенько и вкусно готовят. Тут же решили, что они  будут ходить туда на обеды, а завтракать и ужинать пока здесь. Первый день пребывания в войсковом приёмнике, полный всяких впечатлений подходил к концу. В 21.30 было объявлено построение на вечернюю поверку, посредине   казармы был широкий проход, надраенный мастикой и швабрами, на нём и строились все группы. В каждой группе назначался старшина, он то и читал список абитуриентов, при произношении фамилии положено было отвечать... «Я». Затем старшина группы  докладывал дежурному офицеру о проведённой поверке. После принятия докладов дежурный офицер доводил до всех абитуриентов  план на завтра, в нём чётко определялось, куда направляется каждая группа. Доводился наряд на всякие работы, с первых дней парни обслуживали себя сами. Чистили по 4-5 тонн картошки на всех, кто питался в солдатской столовой, убирали и мыли посуду, наводили порядок в казарме, работали на аэродроме и везде где нужны были молодые сильные руки. Это был совсем не мёд. В ходу была невесёлая шутка, что прежде чем  начнёшь летать на самолёте, отработаешь технику пилотирования на ЛА-5ом,  т.е. на лопате. Вот с этого и начиналось НЕБО для каждого лётчика!
                Отбой ко сну происходил по команде в 22.00, в казарме выключался верхний свет,  и включались синие лампочки дежурного освещения.  Под впечатлениями прошедшего дня парни не засыпали сразу, а потихоньку делились своими впечатлениями и проблемами. 15-я группа ждала «гостей», все были уверены что будет «цирк» с клоунами в сержантских погонах.     В 23.30 они пришли в расположение 15-й группы. Бесцеремонно приказали  Паше встать, их было 5 человек. Паша встал, но не один, с коек в спортивных костюмах ( никто не раздевался)  встали все 30 парней и окружили сержантов, в руках у каждого было по увесистой  дубинке, подошли абитуриенты и из других групп. Один из сержантов заверещал как шакал Табаки из сказки  «МАУГЛИ» Редьярда  Киплинга :
            - Это нападение на командиров,   все вы завтра будете отсюда выгнаны, в штрафбат вас упекут, в штрафбат!.. А тебе Дробышев присудят 10 лет каторги! -   
               Паша спокойно сказал:
            - А почему завтра, вы с самого утра ищете приключений  на свои задницы! Вот вы их и нашли!
     - Ребята, первыми не трогайте никого из них, пусть начинают, и тогда действовать, как договаривались, вяжем и доставляем в штаб училища!
           Сержанты от такого поворота событий оцепенели, стояли молча, окружённые абитурой приёмника, соображая как выйти из щекотливого положения. Им так не хотелось потерять власть главарей шайки, созданную ими из таких же отморозков как они сами.   Один из сержантов выдавил:
      - Ну ладно пока живите, а ты Дробышев учти, что для тебя это не пройдёт просто так, да и остальным мы соли кое-куда насыплем!          
Попытки восстановить прежнее беззаконие в войсковом приёмнике сержанты продолжали, но теперь все знали, что и по чём и никто спину перед ними не гнул. Этот инцидент всё- таки стал известен командованию войскового приёмника, майор Белашев Г.Н. разобрался во всём лично. Меры были приняты и очень быстро, почти все члены шайки «благополучно» уехали в свои части, кто за пьянку, кто за самоволку, кто не прошёл медкомиссии, кто не сдал экзамены.
                Оставшиеся солдаты и матросы, а их было около 30 человек, не принимали участия в рейдах этих «бесов», они добросовестно несли со всеми вместе все наши тяготы. На многих из них были возложены обязанности младших командиров, с которыми они прекрасно справились, никого не унижали и не третировали.  Многие из них поступили в училище и успешно его закончили.
                Поступать в Черниговское ВВАУЛ в 1965 году  было  непросто!  Этот процесс  можно было сравнить с преодолением марафонской  дистанции  с большим количеством препятствий: три этапа отбора, конкурсы были просто бешеными по 10-15 человек на место. Строжайшая медицинская комиссия, затем   психологический отбор с применением самых современных методов, вступительные экзамены ( их было четыре: литература - сочинение письменно, математика письменно, математика устно, физика – устно). Затем собеседование по иностранному языку ( с оценкой), пробы по физической подготовке  и на выносливость (с оценкой) , и наконец, мандатная комиссия, на которой учитывалось всё, что было в активе и в пассиве молодого человека. Учитывались даже происхождение и  информация о ближних и  дальних родственниках,  вплоть до их жизненного пути  и  участия или неучастия в  революции, в гражданской  и  Великой Отечественной войнах. Мне были заданы вопросы о том, что я знаю о своих родственниках по отцовской и маминой линии, об их участии в партизанском движении на территории Брянской области в годы войны. Я рассказал всё, что знал об этом от матери и отца.  Впервые узнал историю о расстреле моего дяди по маминой линии Николя Матвеевича партизанами другого отряда по ошибке. Такие случаи на  Бряньщине были не единичны в годы войны.
              В первые же дни пребывания в войсковом приёмнике  Павел увидел воочию, как уезжали отчисленные парни, не прошедшие отбор, им не повезло в этот год . Некоторые из ребят приезжали поступать в лётное училище  2-3 года подряд, их даже уже узнавали врачи и командиры. И снова многие из них  уезжали со слезами на глазах. Ежедневно приезжало и уезжало по 50-70 человек, казарма  для «абитуры» была как проходной двор. Но всё равно два этажа огромной казармы были набиты битком, койки стояли в два яруса. Одновременно в ней находилось по 500-700 человек.
                Неделя для Павла прошла в  общих трудах на общее благо, самое противное занятие было это чистка картошки. Одновременно работали ножами около 40 человек солдат из местных частей и «абитуры». Работа заканчивалась около 3-х часов ночи. Руки с непривычки были в мозолях и порезах, если порез был нешуточный, то  походы на чистку картошки прекращались через санчасть. Другие работы под надзором капитана Запырича Н.С. ( коменданта училища)  были совсем не в радость, этот кадр умел выжать сок даже из камня, у него было садистское чувство юмора, даже ломы и лопаты имели свои имена собственные ( ломы – Карандаш, Весельчак, Веточка; лопаты – Комсомолка, Птичка,Игрушка и т. д.)
       В начале второй недели вся группа начала проходить медицинскую комиссию. В это время для группы  посторонние работы прекращались. Все параметры жизнедеятельности организма  абитуриента попадали под жесточайший контроль врачей и исследовались  на предмет пригодности к лётному обучению и последующему ресурсу лётной работы. В итоге мед.отбора  делался объективный прогноз  на всю  службу лётчика. Такой подход был единственно правильным из-за непомерных расходов на подготовку лётчиков. Помимо врачей всех специальностей «абитура» проходила  барокамерные испытания  с подъёмом на высоту 5000метров без кислорода ( маски лежали перед каждым испытуемым на всякий случай)  и ещё нешуточные испытания на вестибулярную устойчивость на вращающемся кресле и на плоскопараллельных качелях Хилова с завязанными глазами. Паша ожидал всякого, но когда увидел, как рыгают на этих испытаниях с виду крепкие сибиряки, то ему стало не по себе. «Абитура» в группе  убывала на глазах, через три дня прекратили дальнейшую борьбу шесть человек, а к концу недели  мед.отбора  в группе осталось 10 человек, остальные  разъехались по домам по медицинскому несоответствию. Группу дополнили  новыми ребятами, абитуриенты  прошедшие мед.комиссию стали готовиться к психологическому отбору,  ко второму кругу  отбора!
              Психологический отбор проводился по американским методикам  и  в течение недели. Каждый день по одному или двум тестам, они казались  несложными  с первого знакомства с ними, но после них хотелось посидеть в полной тишине и разговаривать не хотелось ни с кем. Все тесты были направлены на определение  различных способностей:  работать в условиях помех, в условиях дефицита времени, в условиях стресса, в условиях угрозы жизни. Снимались энцефалограммы  работы мозга, определялись скорости протекания различных реакций и последующих действий испытуемого.  Все тесты выполнялись строго  по времени, секундомеры отсчитывали  шансы каждого паренька!.. По каждому тесту  выставлялись баллы в зависимости от количества допущенных ошибок, потом баллы  суммировались, и в итоге определялась группа  психологического отбора  от первой до четвёртой. Так  группы  1-я и 2-я для лётного обучения по профилю истребительной авиации и истребительно-бомбардировочной и вообще были универсальными для всех родов авиации.  3-я группа для лётного обучения по профилю бомбардировочной авиации, военно-транспортной и вертолётной авиации (т.е. на летательные аппараты с двойным управлением).
4-я группа была нелётной, прошедшие отбор по этой группе  следовали   домой. Павел прошёл отбор по первой группе. Из оставшихся в 15-й  группе отбора 10 человек не прошли психологический отбор трое.
                Впереди  были экзамены и пробы с собеседованиями. Павел все экзамены сдал на хорошо и отлично, пробы по физо. и собеседование по немецкому языку прошёл с хорошими результатами. Первая мандатная комиссия была назначена на 21 июля, на неё шли абитуриенты  из всех групп отбора – всего  40 человек. Паша попросил сестру привезти его одежду с красивой бабочкой и новыми туфлями. На приёмной комиссии все её члены заулыбались, когда Павел вошёл и доложил о прибытии по установленной форме. Его внешний вид всем  понравился, результаты отбора по всем параметрам были хорошими, и вопросов не возникло ни у кого. Поступило предложение председателя приёмной комиссии, начальника училища полковника  Гринько Е.Н. о зачислении  Дробышева П.И. курсантом первого курса Черниговского ВВАУЛ. Его поздравил начальник училища  и пожелал успешной учёбы и  окончания училища. Паша вышел из комнаты приёмной комиссии радостным и счастливым, он уже летел на маленьких крыльях своей мечты. С ним вместе были зачислены в училище все 40 человек, а из 15-й группы отбора были приняты только 5 абитуриентов из 30 тех кто был определён в эту группу изначально. Из других групп тоже по 3-4 человека стали курсантами училища. Приказ о зачислении на первый курс курсантов набора 1965 года должен был издаваться после окончания набора в конце августа месяца,  почти 1,5 месяца предстояло быть на положении рабсилы войскового приёмника.
Перспектива была не очень, но что делать такова стезя курсантов всех наборов. Кое- кто из абитуриентов, принятых в училище написал рапорты и по разным причинам их отпустили домой. Павел тоже написал рапорт на отпуск по семейным обстоятельствам и ждал  решения шефа.
     Наконец   Павла  вызвал к себе майор Белашев Г.Н. , через прибежавшего  посыльного, который округлил глаза  и  шёпотом спросил, что ты  натворил. К майору обычно вызывали, чтобы сообщить неприятное  известие и отправить  восвояси. Паша постучался в кабинет  к  шефу (так его величали все курсанты) и доложил о прибытии по его приказанию, одновременно увидел в кабинете сестру Клаву. Майор Белашев Г.Н. встал и поздравил Павла с зачислением в училище. Сестра вся светилась радостью, расцеловала его и тоже поздравила. А потом как в хорошей сказке шеф протянул ему отпускное свидетельство и проездные документы до дома в Воронежскую  область и обратно, отпуск был оформлен по семейным обстоятельствам до 25-го августа 1965 года. Майор Белашев сказал:
          - Это тебе за смелость в отношении тех сержантов. Не опаздывай, отдыхай дома, помоги родителям картошку копать.
 Павел от души поблагодарил Геннадия Николаевича за такой великий подарок, а сестра хитро при всём при этом улыбалась. Выйдя  от шефа, Павел забрал свои вещи из каптёрки, они  с сестрой поехали к ней домой. В автобусе сестра рассказала о том разговоре, который у неё состоялся с Белашевым Г.Н. до его прихода, оказалось что они оба заочно учатся  в институте, в г.Харькове. Так что в отпуск он ехал законно  и не только по ходатайству сестры.
                Павел приехал домой  и  был радостно встречен мамой, которая  без всяких расспросов  сказала :   - Ну, вот и хорошо, что не поступил, по земле ходить оно надёжней! Поедешь поступать в институт.
             Паша улыбнулся  и  произнёс:
- Мария Григорьевна, я официально объявляю Вам, что Ваш сын  успешно прошёл отбор, сдал экзамены и принят в Черниговское  ВВАУЛ им. Ленинского комсомола на первый курс.  Меня отпустили в отпуск  за «особые» заслуги!
   Мать всплеснула руками  и  обняла Пашу, на глазах у неё были слёзы, а на лице гордость за  серьёзный  успех сына. Прибежали  младшие братья Ваня  и  Володя, расцеловали  брата и поздравили его  подарком, богатым уловом рыбы, наперебой начали рассказывать о своих делах, а потом спросили:
          -- Павлик,  ты правда будешь летать в небе,  как птица? Нас покатаешь на самолёте ?
 Паша погладил братьев по их непокорным вихрам, улыбнулся  и утвердительно покачал головой:
             - Конечно, осталось немного -  вначале  научиться самому  и  окончить училище, а уж там полетаем!      
В летней кухне мама уже жарила   свежую  пойманную рыбу, вкусный  запах  возбуждал аппетит,  и  братья всей компанией пошли мыть руки.
Деревенский стол в июльскую ( шли последние дни июля) пору просто ломился от всякой вкуснятины, мама готовила очень вкусно и разнообразно, овощей и фруктов было просто море, но донские арбузы были вне конкуренции.  Братья помогали маме накрывать стол, потому что знали – скоро будет тесно от соседей и друзей. Отец пришёл не один, с ним был Николай Аркадьевич, отец Эрика. Они возились с его стареньким  «Москвичём – 412»  и  пришли на рыбу, а вот  увидеть   Пашу не ожидали. Отец тоже подумал, что поступить в лётное училище,  Паше не удалось, ведь никто из принятых  в  военные училища в прежние годы долго не приезжали  домой. Павел и отцу доложил, как и маме о своём успехе, отец обнял и расцеловал сына. Николай Аркадьевич тоже обнял Павла и поздравил с осуществлением задуманного, с самым серьёзным первым  шагом. Немного  рассказал об  Эрике, тот ещё проходил отбор и сдавал экзамены. Адрес Эрика Николай Аркадьевич пообещал дать на следующий день.
Двор Дробышевых  наполнялся людьми, в селе сарафанное радио работало отлично. Шли соседи, друзья отца и  Паши, шли  как на праздник – так принято было в сёлах России и в радости и в горе быть всем вместе. Пришли и девочки одноклассницы, они очень были рады за Пашу. Они наперебой поздравляли Павла  и рассказывали о том, как многие из них тоже поступали в ВУЗы  и техникумы.
            Была и  Оленька с точёной фигуркой, с косой до пояса,  не сводившая своих красивых чёрных глаз с Павла, она бы обняла его и расцеловала бы открыто, но в казачьей станице такое поведение девушки было немыслимой вольностью, да и родители были тоже тут. Оля чуть не плакала от досады, в ней всё горело и рвалось к Паше. С  Павлом они начали встречаться ещё с 9-го класса,  ходили загорать и купаться на Дон,  особой близости между ними не  было до 11-го класса. Весна 1965 года разбудила дремавшие до поры, до времени чувства, их неудержимо влекло друг к другу, её величество любовь всё изменяет в одно мгновение. Всё ликовало в девушке и в пареньке, они говорили друг другу нежные слова, целовались и  ласкали друг друга. Но развитие событий этой весны и  начала  лета стремительно  уносили  Пашу  от  Оли, она не могла, да и  не хотела  противостоять исполнению мечты дорогого для неё человека.  Её  Паша  в мечтах был уже в  бескрайнем голубом просторе, в безграничном пятом океане, в НЕБЕ!         
                Казаки свято берегли традиции предков, приходили на любой праздник  парами, одеты были красиво в традиционные одежды казачьих станиц, каждая пара входила во двор со свёртком, который передавался хозяйке, там конечно было что-то вкусное  и   вино. Женщины помогали хозяйке дома и  быстро накрывали стол для всех гостей, которые чинно рассаживались  по местам.
Иван Елисеевич успел привести себя в праздничный вид  казака, надел  новую белую рубашку с вышивкой, брюки с красными лампасами, на ноги были надеты новенькие хромовые сапоги, а на голове красовалась лихо заломленная фуражка с красным околышем. Все гости ахнули:
            - Ну   Елисеич, и тут ты  всех обскакал!
В стаканах, рюмках, фужерах  уже плескалось станичное  белое виноградное вино. Отец Павла произнёс тост за успех сына, за здоровье всех гостей.
Дальше застолье продолжалось как обычно: с баяном,  с тостами,  с  красивыми казачьими песнями, со смехом, шутками, но без драки в этот раз  – гости разошлись за полночь. Все поздравляли  Пашу и желали  исполнения мечты, хорошего здоровья,  как и положено,  было в  таких случаях желать.
                Оленьку, её родители опекали ревностно,  и улизнуть  с  ней к Дону, на их уютное местечко,  у Павла не получилось, но всё- таки они умудрились сладко поцеловаться, выйдя в темноту за ворота на несколько минут, девушка просто обвилась вокруг Паши. Столько ласки  и  нежных слов ей хотелось подарить любимому Паше в этот вечер...
          Но  мама Оли, Пелагея Ивановна, проявила настойчивость и  бдительность,  быстро нашла  беглянку,   позвала её и увела с собой. Устои казачества,  в то время, были  на  Дону ещё не зыблемы.
                Спать Паша с братьями отправился на сеновал, скошенное сухое  свежее сено пахло степными  и лесными травами, такие запахи баюкали как руки мамы в детстве – постель была с хрустящими белыми простынями, от которых пахло свежестью реки, она была  просторной, рассчитана на троих, в темноте уютно пели сверчки. Все устали и уснули моментально.
                Отпуск в родном селе, в родном доме  летел быстро. Встречи с Оленькой были долгими, сладкими и почти каждый день до рассвета,  но запретный плод так и не был сорван.
                Паша с братьями  успевали  помогать и  в хозяйственных делах отцу и маме. 23 августа  Павел уехал в Чернигов. На электричку до Воронежа  его провожало чуть не всё село, Оля без всякого стеснения на виду у всех целовала Пашу и плакала.
   В Чернигове Павел поехал к сестре и завёз её семье подарки из деревни, он еле донёс огромные тяжёлые сумки со всякой вкусной снедью.  А утром 25 августа доложил майору Белашеву Г.Н. о своём прибытии из отпуска, ответил на его вопросы, сдал проездные документы и отпускное предписание. Далее  старшина занялся  с ним подгонкой его военной формы, Павла постригли под бокс. Эту причёску он не любил, в ней  он себя чувствовал общипанным гусёнком.
                Паша  был зачислен на первый курс Черниговского ВВАУЛ    28-го августа 1965 года, в свой 18-й день рождения. Приказ о зачислении в училище  курсу читали на плацу,  первый  курс стоял в строю  в военной форме одежды. После построения курсантам довели распределение  по взводам и классным отделениям. Паша был зачислен в 74 классное отделение во взвод капитана Кузьмича А.В., старшиной классного отделения был назначен бывший старший матрос Володя Скочий. А всего классных отделений было 8 ( от 71-го до 78-го). Их выпуск из училища должен был состояться осенью 1969 года  и по счёту был седьмым.
                Первый курс начинался  с  нелёгкого курса  молодого бойца. Стоял сентябрь с прекрасной солнечной погодой, было даже жарко, но жара выходила курсантам боком.  Портянки  в сапогах, в первую неделю,   натирали  Паше  мозоли на ногах,  пот заливал глаза при  рытье окопов,  при   проведении атак на окопы «противника»,  для них, молодых бойцов, взрывались взрывпакеты, спины гимнастёрок становились  мокрыми от пота довольно быстро. На скорость по  времени разбирались и собирались карабины и автоматы,  пахло порохом от их выстрелов  в тирах. Курсанты с потом и мозолями  быстро впитывали в себя  горькие запахи ВОЙНЫ! Учились подчиняться и полностью доверять своим командирам, без этого дисциплинированной, боеспособной Армии не бывает. Не просто, ох как непросто подавлять анархию  и лень в самом себе!
                Курсанты  изучали, почти наизусть, Уставы Вооружённых сил Советского Союза, проводились изнурительные  занятия по строевой подготовке. Счёт от одного до четырёх и треск барабанных палочек  на строевом плацу снился даже по ночам!  Подъёмы ранним утром, в 6. 00  и сразу на зарядку, каждый день бег по1000метров,  а  раз в неделю кросс 3000метров. После таких боевых дней и недель нелегко было привести себя  и  форму одежды  из  х/б в порядок, начистить до блеска сапоги, подшить свежий подворотничок, помыться  и после желанной команды:
              – Курс  отбой!
Провалиться в глубокий сон, чтобы в 6.00 утра услышать самую ненавистную в военном училище команду:
    - Курс подъём! Строиться на зарядку! Форма одежды номер ..!
                Это, безусловно, было трудностями, но по сравнению с тем, что курсантов первого курса ждало в стенах УЛО (учебно-лётного отдела),  курс молодого бойца был просто детской игрой. Теоретический батальон никаких поблажек не давал никому. Лозунг всего комплекса изучения теоретических дисциплин в училище  был один – тройка по предмету подъёмной силы не имеет! Если  на земле ты знаешь на тройку, то в воздухе ты ничего не знаешь!    Гранит науки предстояло «грызть» все четыре года в училище, а потом всю свою лётную жизнь, лётчик всегда обязан был быть на острие науки, иначе и быть не могло. Те времена, когда говорили, что лётчика мол интересуют: ручка, газ, получка - безвозвратно канули в Лету. Современная авиационная техника не терпит дилетантов, без знаний нет успеха, нет полётов и жизнь зависит от случайности!

*****************************************
               


                Глава 3
               
                Теоретический  батальон.
В конце октября закончился курс молодого бойца, курсанты первого курса готовились к большому событию в своей жизни. В крайнюю субботу месяца им предстояло принять воинскую присягу. Только после принятия присяги курсант становится воином  Советской Армии,  наступает юридическая ответственность за неисполнение торжественной клятвы на верность СССР. К принятию присяги готовились заранее, парадную форму одежды подгоняли, гладили, чистили – всё на первокурсниках сияло.  И вот наступал тот день, когда с карабином в руках курсанты читали текст  военной присяги на верность Родине, затем ставили на документе свои подписи. Это событие проходило на торжественном построении всего училища, с выносом знамени, с оркестром. В  строю стояли и офицеры, и курсанты всех курсов, от первого до выпускного. Первокурсники немного волновались, но всё прошло хорошо. Их поздравили все должностные лица училища, города и области, курсанты выпускного курса, которые уже сдали Государственные экзамены по всем дисциплинам и ждали присвоения лейтенантского звания, вручения дипломов, выпускного вечера -  этот период в жизни курсантов - выпускников называется голубым карантином.  Затем  были приняты поздравления от родных и близких, прибывших на это торжество.
                После принятия присяги Павел в первый раз получил увольнительную записку до 22.00 с выходом в город на отдых, в увольнение пошли почти все курсанты первого курса за исключением внутреннего наряда. На принятие присяги приехала вся семья сестры, все Жильцовы и участница Великой Отечественной войны партизанка Е.М. Володина – сестра мамы. В то время  В.И.Жильцов строил знаменитый «Капрон» и  занимал должность начальника СМУ и поэтому его уже возил шофёр  на новенькой чёрной «Волге». В машине  было тесновато, дети Лена и Лариса сидели на коленях,  доехали с шутками быстро и весело до центра Чернигова, где была расположена их квартира. Паша во второй раз,  но уже в щегольских, военных,  хромовых сапогах,   перешагнул порог квартиры своей сестры Клавы.
В большой комнате стоял   празднично накрытый  стол, посредине которого в хрустальной вазе стояли цветы. Праздничный обед был вкусным, все понемногу выпили  золотистого токайского венгерского вина, за столом шутили, смеялись, слушали музыку. Обед прошёл быстро и весело, Пашу поздравили родственники, пожелали всяческих успехов в учёбе и отменного здоровья. К  21.30   курсанту первого  курса Павлу Дробышеву необходимо было прибыть в расположение своего курса. Простившись с родственниками, Паша поехал в училище на городском автобусе. Автобусы ходили часто и останавливались в ста метрах от проходной училища. В казарме курса было шумно – все делились своими впечатлениями о принятии военной присяги и о первом увольнении в город в военной парадной форме одежды. После вечерней поверки все быстро уснули, прошедший день службы был очень необычным и напряжённым. Утро обещало быть тоже необычным, на всех тумбочках лежали новенькие, из искусственной кожи, вместительные папки с молниями. Папки были наполнены новыми общими тетрадями по всем наукам, цветными  карандашами, линейками и т.д.             
            На следующее утро начиналась напряжённая учёба в УЛО ( учебно  лётный отдел) училища. С  утреннего построения на зарядку каждый офицер ТЕРБАТА (теоретического батальона) перед строем подчёркивал, что начинается серьёзнейший этап учёбы в училище.   
 С длинным перечнем изучаемых наук и жёстких требований по их освоению курсантов ознакомили в  конференцзале  УЛО. Начальники кафедр коротко рассказали первокурсникам о своих науках, аудиториях и лабораториях для чтения лекций и проведения практических занятий  и  их размещение по этажам.  Поток информации ошеломил курсантов, кое- кто из их числа начал сетовать, предрекать завал на первых же экзаменах и отчисление в солдаты. Пересдавать можно было только один экзамен, при этом отпуск сокращался до успешной сдачи. При получении двух двоек  на экзаменах учёба прекращалась, курсант отчислялся без зачёта срока службы в армии и направлялся в одну из частей училища служить солдатом. При отчислении по недисциплинированности условия были те же, а при отчислении от учёбы по состоянию здоровья или по лётной неуспеваемости курсант получал справку -академичку и без экзаменов принимался в любой ВУЗ на тот же курс (если даже нужно было дополнительно сдавать какие-то дисциплины). Программа общенаучной подготовки в лётном училище была сложней и обширней чем в гражданских технических ВУЗах. В этом   мы убедились и очень скоро.
Программа теоретической подготовки курсантов в училище была рассчитана на 8 семестров, в том числе, и во время лётной практики на втором, третьем и четвертом курсах. В неделю все  дни, кроме воскресенья, были учебными. Занятия начинались рано в 8.30 утра, после трёх пар занятий был обед, после обеда отдых, один час, и с 16  до 19 часов  проводилась самоподготовка, которую жестко  контролировали наши курсовые командиры.
                В первый день занятий   учебно-лётный отдел встретил нас, первокурсников, торжественно. По радиотрансляционной сети нас поздравили: начальник училища полковник Гринько Е.В., лётчики- ветераны ВОВ, курсанты  старших курсов, все пожелали не пасовать перед трудностями. После этого начинался ежедневный 15-минутный  радиотренаж.  На всех этажах и во всех аудиториях УЛО, все четыре года обучения в училище, по утрам  звучала «музыка» морзянки. Для каждого курса радиограммы передавались с разными скоростями: от 30 знаков в минуту для первого курса (первый семестр), второй курс принимал радиограммы со скоростью до 70-80 знаков в минуту, третий, четвёртый курсы, по нашему пониманию первокурсников, были просто недосягаемы.




Красавец СУ-17М-4(грозная боевая машина)!
 
   

 В первом семестре (после курса молодого бойца) мы без всяких раскачек включились в интенсивный учебный процесс. Стоило только пропустить несколько занятий или дней учёбы и навёрстывать приходилось, на самоподготовках или за счёт личного времени после ужина до отбоя.  Скидок на то, что мы по очереди несли внутреннюю службу в нарядах по роте, по кухне, в караулах, в патрулях, никто не делал. Многие из наших однокурсников жестоко поплатились за то, что, махнув рукой на отставание по многим предметам, не предпринимали никаких усилий по восстановлению знаний и были отчислены от обучения в училище после первого же семестра, получив на экзаменах по две двойки. Были среди курсантов и сынки влиятельных родителей, которым летать было не нужно, они пришли за тем, чтобы после первого курса благополучно откочевать из ЧВВАУЛ в гражданские ВУЗы по медицине. И надо сказать, что у них этот финт получился неплохо, однако некоторым особенно нетерпеливым пришлось служить срочную службу в качестве солдат. А один из нас, Грызин Вова, попал в дисплинарный батальон и в нём отсидел почти 3 года. Оттуда он вернулся забитым, в прямом смысле слова, дослуживал в роте охраны. Мы в это время учились на 4-ом курсе и  переодевались в офицерскую форму, но ещё с курсантскими погонами.
                Были среди нас и  ребята, уже ранее изучившие  ВУЗовские точные науки. В 74к/о учились курсанты Вася Федорович и Миша Иванюта, они выросли в семьях преподавателей математики, хорошо знали высшую математику и вопросы её прикладного применения. Был такой случай на лекции по матанализу : Фима( такая «кликуха» была у Федоровича) сидел за первым рядом столов и нагло спал на лекции, прикрывшись рукой. Заснул, сорвался с ладони и стукнувшись о стол проснулся. Доктор наук Федулов Н.К.сдерживая гнев смотрел в упор на Фиму, протяжно сказал:
--Товарищ курсант на лекции идёт речь о способах решения дифференциальных уравнений второго порядка, Вы может продолжите лекцию вместо меня?   Фима встал, извинился, сказал что неважно себя чувствует и вышел к доске, в аудитории все замерли. Он что-то потихоньку спросил у преподавателя и  продолжил лекцию по теме, да так просто объяснил решение, что Федулов Н.К. не выдержал и сказал,  что для  курсантов разбирается боле сложный вариант. Он посадил Фиму и спросил: --Есть ещё у вас такие феномены? Встал Миша Иванюта и тоже вышел к доске. Он показал ещё один простой способ решения, потом объяснил откуда у него такие знания. Вася и Миша получали экстерном пятёрки там, где мы пыхтели и потели за четыре балла. Но оба были отчислены из училища с академичками через госпиталь, несмотря на частые самоволки накануне полётов первой смены полётов в Умани. Это было очень опасно, без полноценного отдыха можно было потерять сознание в полёте, а на истребителе лётчик в воздухе один на один с Небом! Фима писал из Минска ребятам, что снятся полёты и прекрасные отбивные и бифштексы  в лётной столовой.
        На первом курсе список изучаемых наук был внушительным: высшая математика (матанализ), физика, сопромат и теоретическая механика, технология авиационных материалов, технология получения  горюче-смазочных материалов (химия), иностранный язык, философия, политэкономия, история КПСС, физподготовка. Занятия по физо. выматывали по большому счёту, кроме общефизической поготовки, лёгкой атлетики и гимнастических снарядов мы упорно осваивали спецаппаратуру: лопинг, батут, рейнское колесо, вращение на время на стационарном колесе, каждое воскресенье бегали кроссы по 3 или 5 км. Зачёт классному отделению за кросс ставился только тогда, когда прибегали к финишу все курсанты группы. Были, по началу, и такие ребята, которых приносили к финишу на сцепленных ремнях. У нас  в классном отделении учился  курсант Юра Бучкин из Питера, так он на этих кроссах просто умирал, просил бросить его и не тащить к финишу, но его каждый раз приносили и перед финишем отпускали будто  он сам  добежал! Только после такого исхода кросса мы уходили в увольнение в город.  Вот так постепенно  выковывалось чувство товарищества и сплочённости у всех курсантов.               
            Лекции по общетеоретическим дисциплинам: по высшей математике,  физике,  теоретической механике,  сопромату нам читали кандидаты и доктора наук профессорско-преподавательского состава гражданских вузов г. Чернигова. Читали быстро, доходчиво на короткий срок, некоторым из них не хватало 50-ти академических минут для того, чтобы закончить свою мысль, и они прихватывали часть нашего перерыва.      Предметы, которые мы начали изучать в первом семестре, содержали полный вузовский курс, по 450-500 часов. Лекции и  практические занятия чередовались с бешеной скоростью. Мы, первокурсники, поначалу были этим просто ошарашены. Паша Дробышев для себя быстро уяснил, что его спасение только в активной работе на лекциях и практических занятиях, в полных конспектах лекций. У него очень хорошо работали все виды памяти, а особенно зрительная память.  Романтические помыслы многих сокурсников о полётах, о небесах, о космосе быстро сворачивались, небо для нас становилось размером с овчинку!
      Некоторые из добросовестных первокурсников просили разбудить их в 3-4 часа утра, перевязывая узлом белое полотенце на спинке кровати.  Вставали за 2-3 часа до подъёма  для того, чтобы дополнительно позаниматься самостоятельно в Ленинской комнате. Не получая полноценного отдыха систематически, они рисковали быть отчисленными по медицинскому несоответствию. Паша однажды уговорил  Олега Морозова тоже попробовать вставать пораньше. Встали, пришли в Ленкомнату, сели за стол и разложили учебники, попробовали читать – очень хотелось спать и ничего не лезло в голову! Посмотрели друг на друга и не сговариваясь пошли досыпать. Как же было приятно снова лечь в кровать!  У нас на курсе даже поговорка была: пусть у меня будет красная морда и синий диплом, нежели наоборот.
          Медперсонал училища не спускал с нас глаз все 4 курса. Систематически проводились углублённые медосмотры и ежегодные врачебно-лётные комиссии на допуск к полётам. Многие ребята были отчислены во время учёбы, ещё до полётов, по медицинскому несоответствию, по различным заболеваниям.
                Нашему 74-му классному отделению «повезло» больше других, нас выбрал  один из врачей, подполковник медслужбы ЧВВАУЛ ……………………………. который готовил диссертацию  по тематике, связанной с тренировками вестибулярных аппаратов курсантов   для резкого сокращения отчисления курсантов в период лётной практики на втором курсе из-за быстрого развития процесса укачивания и последующих тошноты и рвоты, с практическими тренировками на вращающемся кресле. Курсант садился в кресло, на него надевали подвесную систему парашюта, прикрепленную к креслу, на глаза надевались очки с очень тёмными стёклами, к разным частям тела подключались датчики, которые фиксировали состояние курсанта и передавали сигналы на ряд приборов контроля самочувствия. Кресло могло вращаться в одну и в другую сторону и одновременно отклоняться назад и вперёд, вправо и влево. Многие курсанты отмечали одно и то же, что примерно после 30 сек. вращения в кресле появлялись ощущения, что раскачиваешься на очень мощных качелях, раскачивания переходили во вращения, казалось, что вращаешься на лопинге во всех плоскостях. «Экзекуция»  продолжалась в течение 20-30 минут, если не заканчивалась раньше по причине резкого ухудшения самочувствия. Павел Дробышев ненавидел эти тренировки, как и все курсанты. После того, как  кресло останавливалось, и с глаз снимали очки, комната ещё минуты две-три становилась на дыбы: то вращалась, то переворачивалась вверх ногами – вестибулярный аппарат постепенно приходил в себя, и всё становилось на свои места. Затем целый день не хотелось есть, подташнивало, и качалась под ногами земля, а вечером хотелось побыстрее лечь в постель. Курсовые командиры знали о таких тренировках и не запрещали засыпать до отбоя. Но тренировки делали своё дело: увеличивалась устойчивость организма к укачиванию, и все наши ребята, без исключения, летали в дальнейшем без проблем.   
              Несколько раз за первый курс сходили в караулы на аэродроме. К ним тщательно готовились, но всё равно было как-то не по себе  ходить два часа с карабином на изготовку к стрельбе, среди самолётов в глухую зимнюю ночь. Противно хлопают по металлу обледеневшие чехлы самолётов, тревожно шумят сосны в лесу и каждый посторонний шорох настораживает, а если выбегала  бродячая собака, то некоторые ребята не выдерживали и стреляли по «нарушителю» границ поста. В караулах ковалась власть над собой, над своими страхами, так говорили наши курсовые офицеры. За годы учёбы в ЧВВАУЛ мы много раз слышали – перешагни через себя, через свои страхи, через своё большое «Я».
                Приближались  Новогодние праздники с 1965года на 1966год.!
               Паша получил от Эрика Бастунцева  первое письмо, оно было на 10-ти страницах. В нём Эрик описал подробно житьё-бытьё в ВВМИОЛУ им. Ленинского комсомола (Высшее Военно Морское Инженерное Ордена Ленина Училище им. Ленинского Комсомола) . Всё было для Павла знакомо, но были и серьёзные отличия, морской порядок и натирание до блеска  всего, что было в кубриках  доводил курсантов  моряков  до  исступления. Была  разница в количестве изучаемых предметов и в объёме часов по наукам. Ну и конечно форму моряков нельзя было сравнить с нашей( в письмо была вложена фотография Эрика), почти солдатской, у нас особенно неприглядными были серые шинели  из грубого сукна. Эрик писал, что наверно благополучно сдаст экзамены зимней  сессии  и приедет домой в отпуск в станицу. И ещё самое неожиданное, досадное, но и интересное одновременно  о том, что Оля с которой так горячо целовался Павел, стала писать Эрику письма, в которых  чувствовалась  симпатия к Эрику.  Павлу стало ясно почему так редки и холодны вдруг стали  письма от Оли. Паша написал ответ, в котором пожелал другу большой любви, но не с ней!  А сам решил, что больше писать писем Ольге он не будет, и что в отпуске отдаст ей все её фотки. Эрику Павел решил больше не писать, какой-то не хороший осадок остался от его информации  в душе! Ведь Эрик знал всё об отношениях между Павлом и Олей и тем не менее начал с ней переписываться. Но с другой стороны все они учились в одной школе и хорошо знали друг друга, танцевали в клубе на танцах, провожали девушек домой, смеялись, шутили, читали стихи.
                Подготовка к новогоднему вечеру была в разгаре. Первый и второй курсы отмечали новогодний бал вместе, курсанты хорошо и с большой выдумкой подготовили наш  конференцзал к проведению праздника. Все курсанты пригласили своих девушек, да и другим девушкам, желающим попасть на наш Новогодний бал, вход был свободным. Вечер проходил замечательно, но после боя кремлёвских курантов гимна Советского Союза мы не услышали, раздались два сильных взрыва под ёлкой, зал заволокло дымом, визг девчат, крики, паника, посыпались игрушки, но все быстро поняли, что это кто-то поступив по свински хотел испортить нам праздник, взорвав два взрывпакета под ёлкой. Этим негодяем был Вова Грызин ( как выяснилось это позже). Он за это и ещё  за двойки на экзаменах был отчислен, позднее попал в дис.бат. на три года.  Во время бала у какой-то девицы якобы пропала в раздевалке её дорогая шуба. Так мы скинулись и купили этой даме шубу, которую она потом с гордостью носила как подарок от лётчиков училища. Паша на этом вечере танцевал с Валюшей, с  очень фигуристой  и  красивой  рыженькой студенткой. Олег Морозов успел познакомиться до вечера с Олей и весь вечер был с ней. У каждого курсанта были заведомо припрятаны в заветных местах сухое вино, коньяк или водка и  коробки с конфетами, так что как не пытались наши командиры воспрепятствовать употреблению спиртного курсантами, ничего из этого не вышло. А потом эйфория праздника захлестнула всех и никто уже никого не ловил ещё задолго  до полуночи. Всем было хорошо и мы даже угощали коньяком своих офицеров, те в шутку грозили нам пальцами, все смеялись чокались бокалами и пили спиртное  в укромных местах УЛО! На вино и сладости мы конечно же приглашали и девушек, нашим офицерам  было особенно приятно находиться в  их обществе. После Новогоднего вечера все кто хотел проводили девушек домой, отбой был в два часа ночи уже в 1966году!
          В эту новогоднюю ночь отличился наш громила  ( он имел звание мастера спорта и малую золотую медаль Украины по акробатике) и курсовой лидер Коля Маслак, он провожал девочек в город и наткнулся на подпивших хлопцев, которые очень хотели, чтобы курсант-лётчик  измерял спичкой длину красного моста через р. Стрижень. Все заказчики шоу оказались на льду реки, благо мост был невысоким. Больше этим ребятам ничего не захотелось предпринимать по отношению к Маслаку Н.Г.
                Но праздники праздниками и остались, а впереди были тяжёлые «бои»  с науками. В этих «боях» кто-то все силы прилагал для успешной учёбы, а кто-то гулял после тяжёлой флотской службы.  Не смотря на жёсткий контроль проведения самоподготовок, были среди нас и ухари, которые умудрялись во время самоподготовок бегать в самоволки по своим сердечным делам. Дело в том, что была лазейка, можно было находиться в библиотеках с читальными залами или для дополнительных занятий уходить в спортзалы . Надо было только записать на доске место где тебя найти, если вдруг возникнет в этом необходимость.
Нашему моряку с линкора везло, он толком не был ни на одной самоподготовке,  и его ни разу не засекли. Командиром, старшиной классного отделения у нас был бывший старший  матрос мл.сержант Володя Скочий , так вот он редкий вечер не исчезал из нашей аудитории на пару часов. Ещё летом на пляже р.Стрижень он познакомился с «гарной дивчiной» (укр.)из числа населения «шанхая», так назывались щитовые казармы расположенные за забором училища.  В этих бараках жили временно сверхсрочно служащие армии и вольно наёмные рабочие. С этой девушкой  у Вовы разгорелись нешуточные страсти, он уходил к ней и ночами, когда её муж нёс службу в нарядах. Вова приходил от неё окрылённым, с горящим взором, приносил пирожки( ещё горячие) и  бутылку водки, наливал желающим по 50 грамм, они выпивали за здоровье Лизоньки и закусывали её пирожками.
                У Володи были две флотские реликвии, матросский ремень с большим якорем, который он  носил на брюках  под гимнастёркой и красивый почётный знак «За дальний поход», его он с гордостью носил на гимнастёрке, чуть выше клапана кармана. Так вот однажды ночью он прибежал в казарму в сапогах на босу ногу, а вся форма была у него под мышкой за исключением ремня с якорем, он остался в комнате Лизы.  Ночью внезапно пришёл её муж, ему кто-то в разговоре  осветил Володины «недальние ночные походы». Мл. сержант неодетым выпрыгнул в окно и благополучно утёк от разъярённого «вепря», так он обрисовал звериный рык  рогатого  мужа.   А вот ремень с якорем остался в комнате, возле постели. Этот отменный флотский ремень погулял по прекрасным округлостям и выпуклостям красавицы Лизоньки. Всё её тело было в синих якорях с кровоподтёками.  Володя долго ей делал всякие примочки, прикладывал медные пятаки  к синякам.   Вы наверно подумали, что  между ними на этом всё быстро кончилось ? Никак нет, они продолжали любить друг друга с удвоенной силой и встречаться.   Лизонька сразу же собрала вещи и ушла от мужа, они с Вовой сняли комнату, верней это была половина небольшого частного дома, расположенного в районе Коты, недалеко от училища. Паша с Олегом ходили с Володей в этот уютный уголок не раз, помогали пилить и колоть дрова. Лиза была девочкой деревенской, умела топить печь,  делать всё быстро и хорошо, ей было всего 19 лет. Прежний муж Аким был намного старше её, ему было за 30 лет, он то её и привёз из деревни в Чернигов, с ведома родителей  Лизы, но они с ним даже не были расписаны . Лиза, по выражению Акима, проходила курс молодой хозяйки и как вам известно не прошла, стала изменять старому для неё Акиму.
               Вино и продукты для «чаепитий» мы покупали всегда сами т.к. откуда им было взяться у Скочих (мы их уже так величали).  Родители Лизы, которые жили в деревне неподалёку от Чернигова,  видеть её не хотели за измену мужу, так что от них помощи не было. Лиза жарила нам вкусное мясо и пирожки, стол у нас всегда получался обильным, разнообразным.  Лиза очень красиво пела украинские песни под гитару, на которой неплохо играл Володя Скочий. А ещё у неё была особая  песня :
-Старый хрыч, он замки на дверь накладывал,                Грозный сыч, он наряды мои рвал,
Ой,ёй,ёй...он в окно меня выбрасывал,
Ой, ёй, ёй... меня милый подбирал.
Его любила, целовала, страстно стала обнимать,
Хош еш меня, хош режь меня уйду к нему опять!..
                Эту песню невозможно было слушать без юмора и мы надрывали животы от смеха, её слова «били в десятку», а потом мы с удовольствием  поднимали тосты за красавицу хохлушечку.
          Дни, недели и месяцы учёбы летели так, что первая сессия с её экзаменами подошла как-то вдруг, внезапно. Курсанты курса очень изменились внешне и внутренне, стали спортивными  и подтянутыми, речь стала грамотней, почти исчезли из обихода матерные словечки, военная форма стала сидеть на них красиво. Курсанты всего курса уже хорошо знали друг друга по  совместной службе, по совместным  вечерам со студентами Черниговских ВУЗов, по КВН и викторинам, и даже по совместным чаепитиям с вином в других учебных заведениях города. Познавали друг друга ненавязчиво,  хотя и учились в разных классных отделениях.  Большинство первокурсников тщательно следили за собой, были тщательно начищены сапоги и гимнастёрки из габардина со свежими белыми подворотничками  были наглажены безукоризненно. К экзаменам за первый семестр готовились все. Но  тем у кого не было хороших конспектов приходилось туго, вспоминать то, чего ты не писал очень сложно, почти невозможно. Паша Дробышев клал на стол конспект, рядом учебник и процесс восстановления пройденного материала приобретал характер цепной реакции. Быстро всё восстанавливалось и прочно закреплялось в памяти. Повторение ранее хорошо проработанного материала занимало немного времени. Экзамены проводились по следующим предметам :
-- Высшая математика(устно)
--Физика (устно)
--Теоретическая механика (устно)
-История КПСС, философия, политэкономия (устно сразу по трём наукам)  три вопроса в билете
--Дифференцированные зачёты (с оценкой)по иностранному языку и по физо.
                После успешно сданных экзаменов и зачётов  курсанты уезжали в отпуска домой на 15 дней. Отпуск зимой, это же просто песня! После такого трудного семестра и домой к родным тебе людям, стучат колёса поезда и ты как на крыльях летишь к  тем местам где ты вырос! Тем же кто получил «шайбы» т.е. двойки отпуска не светили, пересдавать по предмету разрешалось два раза. Если пересдал, то быстренько оформлялся в отпуск и уезжал домой на оставшиеся от отпуска дни, если нет то приглашался на совет училища,  где подводили черту под закончившейся курсантской дорогой...               
                Вову Скочего здоровьем Бог не обидел, но первый семестр в училище для него стал неподъёмным из-за горячей любовной истории, экзамены он провалил с треском, был отчислен, а так как он отслужил на флоте три года, то был демобилизован из армии. К своим родителям уехал мл.сержант  Скочий В. не один, рядом с ним была его любимая женщина Лизонька, она была уже на сносях. Через  полгода Володя прислал письмо, в котором всех курсантов 74 к/о приглашал на крестины сына Максима. В деревне Володю избрали председателем сельсовета, он обладал хорошим покладистым характером, был для украинского села грамотным, отслужил на флоте.  Высокий статный парень с курчавыми волосами цвета пшеницы стал лицом своего села. В летний отпуск ребята ездили к Володе, в красивой парадной форме и были встречены чуть ли не всем селом, как самые почётные гости. Курсанты несколько дней погостили у Володи и разъехались по домам.  До самого выпуска Володя не терял с нами связи.               
                Паша сдал экзамены и зачёты на хорошо и отлично, получил отпускные документы, быстренько переоделся в заранее приготовленную парадную форму, придирчиво осмотрел себя в зеркала хоз.комнаты и попрощавшись с сокурсниками пошёл к проходной училища, в руке у него был небольшой чемодан. На проходной показал документы и уже перешагнув порог КПП услышал за спиной противный,  распевный голос капитана Запирыча Н.С.
                – Товарищ курсант, стойте! Кругом, ко мне шагом марш!  У Паши нарастало раздражение на этого сверх  исполнительного  и  опасного для курсантов  шута  в капитанских погонах,  и на себя за то, что не послушался совета бывалых второкурсников не идти через КПП -1 училища , а вызвать такси (это было не сложно, потому что таксисты любили иметь дело с курсантами и их телефоны знали многие) к пролому в заборе возле рембазы  и уехать спокойно к сестре.
- Товарищ капитан, курсант Дробышев по Вашему приказанию прибыл! Комендант придирчиво осмотрел внешний вид отпускника и неожиданно спросил.
             -- Что лучше товарищ курсант, эта военная форма или тот красивый, но  пижонский фрак с бабочкой? От удивления Паша просто потерялся, вся его злость и раздражение исчезли, он улыбнулся и сказал: --Конечно форма курсанта лётного училища! Но товарищ капитан, как Вы меня запомнили?
–Это курсант Дробышев секрет! Вы в отпуск едете?
–Так точно!   Ответил Паша.
–Отдыхайте правильно товарищ курсант, не нарушайте воинских Уставов, Вы представляете перед народом страны наше славное  лётное училище!
–Спасибо товарищ капитан, буду стараться вести себя достойно! Разрешите идти! 
Запырич Н.С. улыбнулся, что для него было крайне редко, и разрешил курсанту  следовать в заслуженный отпуск.
            Паша приехал в центр города и пошёл к дому сестры. Возле её дома встретил своих друзей Толю Проскурякова и Петра Ивашенко, они его ждали и предложили ему пойти с ними в гости в весёлую и хорошую компанию, т.е. начать отдых достойно, ну точно по Запыричу Н.С. Они сказали, что уже внесли необходимые  денежки и за меня, отдали их Володе Логинову для закупки всего необходимого на стол.  Сами ребята уже переоделись в модные гражданские пальто и костюмы. Выглядели современно, моментально вписались в городскую публику. Паша сказал, что хотел сегодня же уехать домой, к родителям, но ребята настояли на весёлой вечеринке. Паша зашёл в квартиру сестры, расцеловал племянниц Лену и Ларису, угостил их конфетами. Доложил  сестре, что он успешно закончил первый семестр, и что он в отпуске, аж на 15 дней! Клава поздравила его и предложила отметить успешную сдачу экзаменов, но Паша сказал, что его на улице ждут друзья по училищу. Быстро переоделся в гражданку и вышел на улицу, оставив сестре записку, что возможно  будет ночевать у друзей.
               Толя и Пётр придирчиво осмотрели Пашу в гражданском одеянии, остались довольны и трое друзей пошли отдыхать и  искать приключения в славном древнем  граде Чернигове!
Возле гостиницы «Украина» поймали такси и поехали на дачу к Логинову Володе, он был полновластным хозяином родительского имущества, родители находились в длительной командировке за границей. Володя учился в училище по настоянию отца, да и поступил в него с его помощью, его отца подполковника Логинова Г.Н. знали и уважали в училище, поэтому Логинову младшему многое сходило с рук. Учился он без особого старания и прилежания, не то что мы. Но был контактным парнем, хорошо пел и знал  почти  половину хлопцев и дивчин Чернигова. Дача была недалеко, примерно в трёх км. от знаменитого казачьего вала с пушками. Ехать надо было в сторону деревни Колычевка, а там нас на дороге должен был встретить Володя, он уже в то время разъезжал на отцовской Волге ГАЗ-21, но водительских  прав у него не было и поэтому ездил он на «птичьих правах». Не доезжая до Колычёвки, на обочине дороги, увидели Волгу ГАЗ-21 и стоявшего рядом Володю, пересели в неё и поехали на его дачу. На даче мы ранее не были и поэтому хозяин начал нас знакомить  с окрестностями, Вовик  был весьма красноречив, за короткий путь до дачи он нам успел столько рассказать. Самое главное он охарактеризовал  и обрисовал  нам четырёх  девушек, которых он хотел с нами познакомить, по его версии это были его давние знакомые по школе, по институту, по двору и конечно же слыли в его речах красавицами, от которых глаз не отвести. Володя   успел немного поучиться и в политехе, но не осилил суровых студенческих будней, нахватал двоек и был отчислен после первого семестра.
              Дача с его слов была двухэтажной, не маленькой, хорошо отапливалась и имела всё необходимое для проживания в любое время года. Мы подъехали к даче, обнесённой высоким забором. Снег везде был расчищен и Вова спокойно загнал Волгу во двор дачи, закрыл ворота и пригласил нас войти внутрь дома. Переступив порог дома мы сразу попали в мир вкусных запахов, исходящих с кухни. Девчата вовсю хозяйничали возле плиты, готовили добротную домашнюю еду, для нас, для  мужиков уже отвыкших от маминой стряпни. Знакомство с девушками получилось быстрым и весёлым, в процессе немедленного  оказания помощи им по переносу всякой еды на стол. Мы едва сняли пальто и вытерли тщательно обувь, как девушки нас ненавязчиво задействовали. А общее дело быстро сближает и знакомит людей. Девушки все до одной действительно были милы, стройны и красивы. Их украинская речь перемежалась русской и гармонично напевно звучала,  была для нас немного  непривычна  и звучала  как музыка. Самое интересное, что я не зная языка, значение почти всех украинских слов понимал.  Стол был накрыт быстро, красиво, празднично  и имел весьма разнообразное меню.  На нём в красивых кувшинах стояло домашнее виноградное вино, оно было и светлым и тёмно вишнёвым, и розовым – в общем всё было готово и мы чинно расселись  в том порядке, который придумал Володя. Со мной рядышком по одну сторону сидела Валя, а по другую Наташа, так что застолье и веселье предвещало хороший отдых и расслабление от интенсивных мозговых атак во время экзаменов  и от  других дел наших ратных.
Тосты следовали один за другим, вино и отлично приготовленная еда поглощались с аппетитом, мы немного захмелели и стали вести себя более свободно. Володя включил хорошую танцевальную музыку, сделал свет более мягким и приглушённым и мы пригласили девушек танцевать. Ритмы танго, близость девушек, их грации и движения тел конечно возбуждали молодых мужчин, здоровых и сильных. Застолье, песни под гитару и танцы чередовались, взаимные симпатии между молодыми людьми возникали сами собой и кое-кто из нас уже искал уединения со своей избранницей вечера. Просторная дача располагала всеми удобствами, так что в этом плане проблем не было. Паша с Валей были наверно самыми целомудренными из всей компании, он не позволял по отношению к ней особых вольностей. Воспитание в казачьей семье не допускало внебрачных половых связей, тем более с почти незнакомой молодой женщиной. У Павла даже и в голове не было подобной мысли. С Валей было интересно общаться, она была весьма начитана, хорошо пела украинские песни. Пела Валя тихонько, но так душевно, что у Павла мурашки бегали по  коже. Между Павлом и Валей проскочила божья искорка и затеплился огонёк дружбы.
     Ночь уже давно вступила в свои права, но веселье не угасало а наоборот набирало силу. Выходили два раза  всей компанией на улицу и играли в снежки, благо было не холодно, температура на улице была вполне для этого комфортной, лепили и бросали друг в друга снежки, смеялись от души. Затем стряхивали снег и вбегали в дом, и сразу садились за стол, пили чай с вареньем и пирожками, затем снова наливали всем вина.
         Часам к четырём ночи все уже изрядно устали и мы разошлись спать по комнатам, девушки отдельно от парней.  И в этом ничего предосудительного не было.
      Спали крепко, проснулись около 12 часов дня, привели себя в порядок, отдохнувшие и свеженькие сели за стол на завтрак, который девушки с нашей помощью приготовили быстро и вкусно. После завтрака решили разъезжаться, т.к. нам надо было уезжать  к родителям, которые ждали нас дома с нетерпением.
               
                (Продолжение следует)