Бронзовый век

Шел в комнату – попал в другую. Бывает

Или вот еще. Шел по Порцеллангассе, по Фарфоровой нашей улице, где маленькие галереи, театрики, артистические кафе и магазины колониальных товаров. И увидел в витрине у торговца коврами старинный карабахский ковер.

Прекрасный это был ковер. Его выцветший из гранатового в блекло-розовый узор все еще у меня перед  глазами – а  лет десять уже как с той поры.

Раз пять возвращался я потом к этой витрине, все пытался понять, не меня ли дожидается эта вещь.  И в один из таких визитов на Порцеллангассе я увидел их.

Музыкант, воин, музыкант.

Наверное, идеальное общество то,  где на трех мужчин два музыканта и один воин. А женщины? Женщины носят кувшины на голове, прикладывают младенцев к блестящим черным грудям и вечерами танцуют у костра.

Шутка.

И сразу стало понятно, какая сила заставляла меня делать крюк – изрядный крюк – спускаясь вниз по Берггассе, той самой, где почти полвека квартировал доктор Фрейд (величайший, на мой взгляд, надуватель прошлого столетия, богатого на надувателей), вместо того, чтобы, как все нормальные, входить во Внутренний город через Шотландские ворота.  Мистическая эта сила  вела меня к ним.

Дело было поздним вечером, лавка была закрыта. Утром я переступил ее порог. Меня встретил господин, которому более бы приличествовало стоять за кафедрой знаменитого университета или с трибуны ООН обличать пороки постколониализма.

Но он торговал колониальными товарами, и, может быть, это правильно.

Два музыканта и воин живут теперь у нас дома. Мы часто общаемся. Возможно, это будет несколько завиральное утверждение, зато, как говорится, мое. Не каждый из великих ваятелей этого мира (говорит человек, походивший по десяткам музейных залов) достоин раздувать огонь в глиняной печи неведомого мастера, их создателя.

И еще, глядя на двух наших музыкантов и одного воина, я лучше понимаю смысл проповеди одного исламского богослова, который растолковывал мне, отчего Аллах запрещает правоверным изображать антропоморфные существа (в отличие от торговца колониальными товарами  богослов стал профессором, и потому в его речи посверкивали  вкрапления наукообразных терминов). Потому что, говорил богослов, любовно поглаживая холеную бороду, создать антропоморфное существо может любой дурак, а вселить в него душу – только Всевышний, наш небесный Отец.  И потому мир населен антропоморфными существами без души  (големами, - подсказал я, и исламский богослов, поморщившись, сдержанным кивком акцептировал это заимствование из иудейской мифологии). А раз в них нет души, Аллах не отвечает за то, что они вытворяют в этом мире, отвечает за это единственно их создатель. Потому-то Всевышний в безграничной милости своей предостерегает человека от создания антропоморфных существ без души.

Будучи в общем и целом согласен с исламским богословом, в этом частном случае должен заявить, что ничего дурного создания неведомого мастера из Камеруна не вытворяют. По крайней мере пока. Ни в чем дурном не замечены. Даже наоборот. Музыканты наполняют наш дом беззвучной музыкой, воин охраняет его, когда мы в пути.

Иногда мне кажется, что они живые.