Тени Богов Пороки Глава VII. Тень Ночи

Глава 7. Тень Ночи.   


Однажды, когда на дворе стояло жаркое лето, Иллион неожиданно пропал. То было привычно, ибо он любил проводить время за разными приключениями в окружении друзей и брата, что беспрекословно следовал за ним, хотя не любил этого. Однако Иллион никогда не звал его, и сейчас, отправившись на охоту, даже не заметил отсутствие Никтиса. Тот проснулся поздним утром; рядом с ним, как и всегда, был Мадар.


Мадар был Вторым Львом, оживленным Завоевателем, и сейчас стал личным охранником Никтиса. В отличии от Немея, этого Льва скорее боялись, нежели уважали, однако силу и положения оспаривать не смели. Как считалось, он был немногим слабее Немея, однако было ли так на самом деле? Никогда не ввязываясь в мелкие конфликты за положение  власть, он, однако, имел огромное количество приверженцев, которые, как и он сам, служили только одному хозяину. Никтису. Что Эаррис, что его мать не внушали доверия этому высокому и горделивому Льву с развевающимися длинными черными волосами и задумчивыми, глядящими в будущее глазами. Но не во всем он был вторым. Первым он присягнул младшему сыну Завоевателя и сейчас всецело и полностью отдал свою жизнь в услужение ему, но не его отцу. Гордость усмирялась только любовью, а именно любовь к маленькому Никтису подавляла или же направляла в нужное русло саму суть Мадара. То была суровая и неуступчивая жесткость, едва не перерастающая в жестокость, однако со своим Владыкой с малых лет он был нежен и заботлив, словно живой лев, который с легкостью и без зазрения совести убивает чужих львят, но, при этом, обожает и оберегает ценой жизни своего собственного.


Таким был Мадар и его Никтис любил больше всех, но сейчас, едва отойдя ото сна, он сразу же отправился к матери. Та находилась в саду вместе со своей правой рукой.


Когда Никтис подошел к ним, то услышал только конец разговора.

- Но что будет с ним? – спрашивала Риверрия.

- Даже ваш муж не нашел бы ответа, - сказал Эаррис, широко разведя свои руки. Длинные и широкие рукава мантии полностью скрывали руки, а он сам, казалось, тонул в дорогой голубой с золотым окаймлением одежде.

- Никтис, ты уже проснулся, - Риверрия, в задумчивости повернув голову, обнаружила своего сына.- Подойди ближе, котенок.


Будущий Владыка Ночи сделал пару неловких шагов и оказался подле матери. Та встала со своего седалища, обняла и нежно поцеловала младшего сына, который, однако, побоялся ответить тем же и боязливо улыбнулся. Этим двум людям он доверял больше всех на свете, но даже с ними его застенчивость и скромность проявлялись в полной мере.


- Что с тобой, солнышко? – какая ирония для того, кто сейчас пребывает в тенях, подумал он, вспоминая слова матери.

- Ничего,- стесняясь, ответил Никтис. - Где Иллион? – только сейчас стало заметно отсутствие вечно шумящего брата.

- Мы и сами его обыскались. Немей наказал нам не беспокоиться, и мы решили его послушаться, не так ли, господин Советник? - обращалась она к Эаррису. Того вроде и не задевала новая должность, напротив, он гордился занимаемым местом подле столь могущественного существа.

- Думаю, из всех Львов верить в первую очередь стоит Немею. Еще не случалось такого, чтобы он подводил, в отличие от многих. Не так ли, Второй? – Эаррис, улыбаясь, обращался к Мадару, однако уже тогда его уста были пропитаны ядом.
Никтис повернулся и смотрел на пустые от злости глаза своего Льва. Он знал, что тот никогда не покажет внешне свою слабость, но внутри уже сотню раз разорвал наглеца.

- Безусловно. В этой жизни он еще никого не подводил, - грубо ответил Мадар. Его глаза прожигали старого Короля, обнажая его мерзость, однако тогда Никтис не придал этому большого значения.

- Великий Немей всегда был и будет достойнейшим, - жаляще, произнес Эаррис. Его лицо обрамляла гадкая улыбка, едва заметная, однако обильно кровоточащая подлостью.

- Видимо, Старый Король лучше меня знает о человеке, что жил за сотни лет до него, - уязвленный Лев отвернул голову от вызывающего лишь презрения старика. Его взгляд был обращен на огромный и пышный дворец. – Пойдемте, господин, сейчас время для Ваших занятий, - Мадар лично обучал Никтиса искусству ведения войны и обращения с оружием.

- Мой дорогой Мадар, Вы не могли бы поручить столь важное занятие кому-нибудь другому? Нам нужно кое-что обсудить, - вмешалась Королева. Она встала и обращалась с невероятным уважением, в отличии от старого короля.

- Надеюсь, это не займет много времени, - отозвался Лев.- Я позову Протея, чтобы он отвел господина в зал.

- В этом нет нужды, - отозвалась королева. - Никтис, солнышко, ступай вместе с Советником, - королева подошла и поцеловала своего сына в лоб. Тот опустил голову в пол и молчаливо согласился с матерью.

- Пойдемте, юный король, - промолвил едва слышно Эаррис, но Мадар все услышал. Он хотел что-то сказать, но Королева увлекла его за собой вглубь сада.


Никтис и Эаррис уже находились в зале более двух часов. Младший сын Завоевателя любил садиться в углу за троном, где никто не мог его отвлечь, Советник же незаметно оглядывал свой бывший трон. Никто не знал какие мысли блуждали в его голове, однако некоторые замечали недобрые взгляды и безумные глаза прежнего короля, когда заставали его врасплох.  Он, конечно, моментально находил себя и принимал прежнюю личину милого и доброго старика, но никогда прежде не мог уже вернуть доверия. На его счастье, такие люди не долго жили.


Когда солнце только-только перевалило за полдень, объявился Иллион. Он шел, окруженный многими друзьями, положив одну руку на своего лучшего друга, сына Льва и прорицательницы, Кассандры. Тот был всего на несколько дней младше Иллиона, первый рожденный полукровка. Его звали Леандр и были они неразлучны со старшим сыном Завоевателя.


Всей шумной компанией зашли они в зал, и Иллион, отпустив друга, подошел к трону и плюхнулся в него, даже не заметив брата. Никтис уже привык к этому и не сильно отвлекся от читаемого свитка о деяниях первого короля Селуны, коего он сильно полюбил и в котором видел отражение себя.


- Славная была прогулка, даже, Непарх? – обратился он к еще одному полукровке, ровеснику Никтиса.

- Да, господин, - без раболепия ответил тот.

- Да брось ты, никакой я не господин, -  громко сказал он. – Для Вас я всегда буду обычным человеком и Вашим другом. Ну же, улыбнитесь! – радостно и громко произнес старший сын Завоевателя.

- Скоро придет время и Вы станете Королем, а мы станем Вашими слугами, - произнес Леандр. – Это право Ваше по рождению, как старшего сына Завоевателя.
Никтис услышал эту фразу. Мысли стали судорожно биться в голове. Он как раз читал тот фрагмент о братьях-королях, о жажде власти старшего и печальной судьбе младшего. Никтис отложил книгу в сторону и начал выходить из-за трона. Иллион и друзья не видели его, однако Эаррис был рядом.

- Печально, юный господин, но, видимо, мои слова сбудутся, - вздыхая, произнес старый король.

- Заткнись! – сквозь зубы произнес обычно спокойный Никтис. – Брат меня никогда не предаст, - сейчас он походил на Мадара с его скрытой яростью.

- Неужели? – лукаво улыбаясь, сказал Эаррис. Его взгляд медленно перешел на Иллиона и Никтис услышал те слова, которые начали войну.

- Никогда, никогда не буду называть я Вас слугами! – Иллион злился на саму мысль о таком. – Вы все будете со мной рядом так же, как и сегодня. И ты Леандр будешь всегда подле меня, моя правая рука и мой брат! – он спустился со своего трона и положил руку на плечо полукровке.


Никтис, яростно вдыхая горячий летний воздух, повернул голову на старого короля. Тот не переставая глядел на юного лорда и сейчас, пристально смотря ему в глаза, задумчиво произнес:

- Что ж, должность Советника не такая плохая, как кажется.


Этого хватило, чтобы Никтис решился на непоправимое.  Он пошел вперед, к трону и Иллиону, а старый король, понимая, что его миссия выполнена, поспешил скрыться, дабы не пала и тени сомнений, что он был причастен к ссоре.


- Но как же Ваш брат? – испытывая чувство гордости от услышанного, склоняя голову, произнес Леандр.

- Да, как же я, братец? – не давая Иллиону шанса ответить, сказал Никтис. – Что же будет со мной, если у тебя новые братья вместо меня? Кем буду я в твоей стране, «король»? – последнее слово звучало грубо и вызывающе. Иллион был ошарашен. Впервые он видел брата таким. Никтис надвигался на него с решимостью уязвленного зверя, а Иллиону нечего было сказать. Навстречу ему выступил один из Львов, Ифиокл, и силой попытался удержать.

- Господин, успокойтесь, - сказал он грубо, остановив Никтиса тяжелой рукой. Тот посмотрел на него и попытался освободиться, отчего Лев сжал руку сильнее. – Господин. Успокойтесь, - повторил он, делая большие паузы между словами.

- Убери свои руки, ничтожество, - появляясь за спиной грубого Льва и откидывая его небрежным движением руки, грозно произнес Мадар. Ифиокл отлетел к колонне и раздробил ее своим телом, однако быстро поднялся и бросился обратно. Вокруг младшего сына Завоевателя и его защитника появилось около пяти Львов, среди них был Немей.

- Мадар, что ты себе позволяешь? – Первый Лев разговаривал с ним так, будто отец отчитывает набедокурившего ребенка.

- Что я себе позволяю? – ярость Мадара начала выходить наружу. – Ты, видимо, заигрался в предводителя Львов. Я не отчитываюсь тебе, слабак.

- Мадар, да как ты смеешь…, - Немей было ринулся вперед, но Иллион схватил его за руку.

- Стой, Немей. Это моя ошибка. Я сказал лишнее. Никтис, брат, послушай…, - попытался успокоить ситуацию Иллион. Подойдя почти вплотную к Мадару, он мягко попытался отстранить его, но тот не двинулся ни на дюйм. Тогда Иллион обратился к брату через могучего Льва, скрывающего собой юного господина, окруженного прислужниками прежнего короля. Сам он исчез, переложив тяжкое бремя возжигания ненависти в братьях на других.

- Послушай, Никтис, ты просто не так все понял, - начал старший сын Завоевателя. – Мы просто обсуждали то время, когда я стану королем…

- Так ты им станешь? – прерывая брата, сказал Никтис. Его бесила уже только лишь постановка предложения.

- Д-да, - запнулся было Иллион. – Это мое право по рождению. Как старшего сына.
- Право по рождению? Какое же тогда у меня право по рождению, «брат»? – последнее слово он произнес нарочито громко.

- Ты будешь со мной. Подле меня, моя правая рука и мой брат, - Иллион не замечал, что сам вводит себя в капкан.


«Правая рука и брат? Не то же самое говорил он Леандру? Юного господина хотят обмануть так бесстыдно, у всех на глазах», - тихо перешептывались слуги старого короля, настолько тихо, что их не слышал никто, кроме Никтиса и Мадара.


- Но это же место занято дорогим твоему сердцу Леандром? Кем же буду я, «брат»? – Никтис закрыл глаза и едва сдерживался, чтобы не заплакать.

- Ты, ты, ты все не так понял! Вы все будете равны предо мной! – Иллион воспылал праведным гневом от непонимания своих слов братом. Он опять попытался убрать Мадара, но тот так и остался недвижим. Недобрый огонь родился в глазах Иллиона.

- Отойди, - угрожающе произнес старший сын, чеканя каждую букву.

- Или что, будущий король? – глаза Мадара, самые ужасающие на всем белом свете, своей прожигающей силой испугали Иллиона.

- Немей! – приказал тот и к гордому Льву устремились все его сородичи, находившиеся в зале. Но он не дрогнул.


Второй лев уже собирался принять удар, как услышал то, что заставило его потерять концентрацию и уверенность, впервые в жизни.


Мадар услышал, как по щеке Никтиса скатилась слеза, так глубоко любил он его, что почувствовал соленый вкус горести юного сына Завоевателя.


- Господин, - сказал он и пропустил удар в грудь от Немея. Другие Львы схватили его и стали держать за руки, однако ничего это не имело значения, палящие глаза Мадара ныне походили на затухающую звезду, ибо когда он упал на колени, все увидели Никтиса и видели его слабость.


Все это время прислужники прежнего короля распаляли его душу. «Все будут равны, но как может быть равен простым полукровкам сын Завоевателя? Почему юный господин должен быть лишь частью свиты своего грубого брата? И если сын Завоевателя может быть равен другим, то почему это младший, а не старший сын? По праву рождения? Помним, мы помним, к чему это привело прошлый раз. Отнимет старший брат у младшего дорогое. Гляди-те же, юный господин, они собираются убить Мадара!».


Конечно, тогда они лгали. Но ложь была их действенна. Никтис испугался за верного Льва. Всегда он был рядом и всегда выручал. «Теперь Ваше время помочь ему», - предательски шептали слуги прежнего короля. Они вложили в голову юного господина страх, а в руки небольшой меч.


Никтис ринулся вперед, делая выпад оружием, как учил его Мадар, направляя меч в сторону Немея. Тот и не думал двинуться, но Ифиокл, уязвленный унижением Мадара, решил отомстить. Он подскочил в мгновение ока к Никтису и пощечиной снес того с ног. Младший сын завоевателя безжизненно упал на пол. Мало кто понял, но в тот момент был убит первый Лев.


Мадар, увидев это, потерял контроль над собой. Он стал другим, вернее, стал прежним, существом без страха и сожалений. Мощным рывком обеих рук он повалил удерживавших его, быстро встал с колен, поймал огромный кулак Немея и отбросил его назад, пользуясь инерцией движения его тела. Двое других Львов бросились к нему, одного Мадар, присаживаясь, ударил локтем в живот, второго сбил другой рукой, нанося удар, вставая, в шею. Он повернулся к Ифиоклу и тот попятился от ужасающего взгляда Второго Льва, однако это не могло его спасти.


Мадар подскочил к нему так же, как тот появился перед Никтисом, на недосягаемой для его понимания скорости. Такое бывает только тогда, когда сталкиваются силы, несоразмерно разные в мощи. Быстрым, но акцентированным ударом ногой в грудь Мадар отправил его в ближайшую колонну. Ифиокл ударился об нее спиной и оставил огромную дыру, однако не успел он прийти в себя, как кулак соперника вошел в грудь и разорвал его сердце.


Кровь Льва впервые окропила земли Селуны. Немей, придя в себя, призывно закричал, Иллион стоял, скованный страхом неопределенности, а Мадар, отпустив противника, бросился к Никтису. Он упал на колени, перевернул мальчика и позвал того.


- Господин? Господин? – негромко произносил Лев. Его лицо было переполнено страхом, а ведь минуту назад смертельная схватка, казалось, даже не беспокоила его.

- Мадар? - тихо отозвался Никтис, - Ты здесь, Мадар, - слабым, неокрепшим после потрясения голосом добавил он и, закрывая глаза, улыбнулся.

- Я всегда буду здесь, юный хозяин, - облегченно, будто это свою жизнь он спас, сказал Лев. Словно находясь в забвении, Второй не заметил, как их окружили, и только лишь касание холодной стали меча Немея его щеки вернуло Мадара в реальность.

- Ты убил своего брата, - опустошенно и от того грозно сказал Первый. – Ты понесешь кару.

- Видимо, ты забыл, что твоя служанка чуть не убила господина, слепой гордец, - ответил Мадар.

- Юный господин мог убить своего брата, Ифиокл только остановил его, - будто находясь под гипнозом, чеканил Немей.

- Остановил? Он едва не оторвал ему голову! – прорычал Второй Лев. – Я…

- Молчать, - прервал его Первый. – Молчи, Предатель.


Глаза Мадара налились кровью. Этот титул был самым постыдным не только для Льва, но и для основателя Селуны.

- Как смеешь ты…, - начал Мадар, но резким движением клинка Немей заставил его замолчать, оставляя неглубокую рану на щеке.

- Я приказал тебе молчать! Ты всегда был вторым, вторым и останешься, - грубо произнес Первый. – Хотя, нет, останешься ты Предателем, - эти слова ранили гораздо глубже меча.

- Забрать его, - приказал Немей. Мадара окружили, но тот не выпускал из рук Никтиса.

- Уверен, что сможешь? – спросил Второй.


Так же, как и Мадар не заметил своего окружения, так и Немей не увидел, что уже подоспели приверженцы Младшего Сына Завоевателя во главе с Ортеем.

- Бедный Ифиокл, такая глупая смерть, - глядя в мертвенно-стеклянные глаза убитого, произнес Лев, проявляя свою легендарную черствость. – Нельзя перечить юному господину, не так ли, Немей? – сказал он и переступил через тело Ифиокла.
Первый Лев обернулся. Приверженцев Мадара было не больше, чем его воинов, однако они были в окружении, что делало их позиции уязвимыми. Тем не менее, Немей и не думал сложить оружие.

- Как смеешь ты указывать мне? – негромко прорычал он.

- А как смеешь ты ослушаться слов юного господина? – ответил Ортей.

- Я защищаю Старшего Сына Завоевателя, правителя по праву рождения, достойного потомка великого отца, - прочеканил Немей, словно эти слова были вбиты в него.

- Помнится мне, Завоеватель не разделял своих сыновей? – с ехидной улыбкой сказал Ортей.

- Остановитесь! – закричал Иллион. Про него словно все и забыли, однако Старший Сын Завоевателя все это время был в зале в окружении своих друзей, напуганных не меньше его. Никогда прежде он не вел себя столь потерянно, но сейчас Иллион набрался смелости. – Все, успокойтесь! Никто больше не умрет! Мы все решим мирно! Брат, прости меня за поспешные слова! – переходя на более спокойную речь, проговорил он, подходя к Никтису. Того не было видно из-за широкой спины Мадара, как и до этого, но было слышно, что он что-то говорит. Иллион не слышал его.

- Я не слышу, брат, - спокойно было начал Старший Сын.

- Ты мне не брат! – закричал Никтис. Слезы текли по его щекам, убивая грубую ярость своего защитника. Младший сын плакал, однако злость в нем не успокаивалась. Его чуть не убили, чуть не убили самое близкое ему создание, и при этом их еще и обвиняют. Решение вырвалось из уст Никтиса само собой, но звучало более чем серьезно.

– Мадар, убей их всех, - безразлично сказал он.

- Как прикажете, господин, - не скрывая радости, промолвил Второй Лев и схватил клинок Немея голой рукой. – А теперь мы проверим, так ли ты хорош, как говоришь, - Мадар оттолкнул его, медленно встал и обнажил свой меч.


Поразительно, но само оружие было отображением сражающихся. Немей размахивал огромным, как и он сам, золотого цвета, под стать броне, двуручным мечом, изукрашенным рубинами, без единой зазубрины. Казалось, это церемониальный предмет, не больше, который носят только для того, чтобы лишний раз подчеркнуть свое положение при дворе, однако первое впечатление было неверным. Это самое оружие оберегало покой Селуны и днем, и ночью, от всех тварей, прячущихся в темноте, и от всех захватчиков, гордо объявляющих свои права на эти земли при свете дня. Первый Лев всегда встречал противника лицом к лицу, и меч его сразил множество свирепых противников, но ни одного достойного. Редко кто жил достаточно долго, чтобы увидеть второй взмах меча Немея.


Клинок же Мадара был абсолютно другим. Черные лезвие и рукоять одноручного меча не были осыпаны хоть какими-либо драгоценными камнями, однако оттого он смотрелся более великолепно. Блаженная аскетичность хозяина передавалась оружию, и, глядя на него, казалось, что ничего и не надо добавлять к столь прекрасному творению. Мадар сам его выковал, создал он сам и свои черные доспехи, и свой щит, и свое копье. Золотую же броню, которая была дарована Завоевателем, когда тот вернул им жизни, Второй Лев спрятал так хорошо, что никто ее не видел уже почти 19 лет.


Теперь же главные защитники Селуны восстали друг против друга. Остальные Львы ждали, когда в бой пойдут их предводители. Но первыми бросились друг на друга дети Завоевателя. Никтис выскочил из-за спины Мадара, держа в руках кинжал прислужников Эарриса, и побежал в сторону брата. Немей попытался остановить его, но Мадар не позволил, сделав выпад в грудь Первого Льва. Остальные Львы последовали их примеру. Так началась Война Границ Дня.


Сотни Львов дрались в тронном зале, на мосту и на улицах города. То были жестокие и отчаянные бои, ибо братья дрались меж собой. Но самой опасной была схватка Первого и Второго. Немей словно сошел с ума, упиваясь битвой. Его ничто не могло остановить, бурей несся он за Мадаром. Если бы не защитник Никтиса, то разорвал бы многих в клочья Первый. Однако их мощь была практически равна и никто не знал, кто же все таки сильнее. Тем не менее, сейчас Мадар отступал, а Немей обрушил на него всю свою мощь. Обычно он разрубал противников вместе с их оружием и доспехами, но меч Второго не поддавался, более того, на нем не было ни единой зазубрины. Все же, Мадар был великим кузнецом. Но если в своем бою он не уступал, то господин его был на волосок от смерти.


Иллион всегда был более развитым мальчиком, он упивался опасностью смертельного боя и не раз вступал в проигранные единоборства только лишь для того, чтобы выиграть их. Никтис не мог похвастаться тем же. В редкие минуты зависти он упрашивал Мадара сделать из него воина, и тот, с особой охотой, учил его высшему искусству ведения боя, но на то и назывались те минуты редкими, что, по сути, верный защитник научил своего господина лишь едва обращаться с мечом. Сейчас же, лишенный рассудка, Никтис вновь бросился на брата. Тот пытался его остановить словами.


- Братец, успокойся, останови все это безумие, - вкрадчивым, тихим, но все же властным голосом произнес Иллион.

- И зачем же? Чтобы я снова стал твоей тенью? Второй навеки вечные, - Никтис больше не плакал, теперь его сжигала лютая ненависть.

- Ты все не так понимаешь! Я не это имел в виду! -  старший сын Завоевателя бесился от собственного бессилия убедить брата в обратном. – Никтис, прошу, остановись, - тихо произнес он, поймав неряшливый выпад брата голой рукой. – Тебе не выиграть эту войну. Хватит. Зачем тебе нужно столько смертей?

- Мне нужна только одна, - ответил ему брат и резким движением вырвал свой клинок из рук брата, попутно глубоко порезав их.


Однако, Иллион не шелохнулся. Его не беспокоила льющаяся кровь, он ужасно поменялся.

- Прощай, котенок, - назвал он брата так же, как называла его мать. Быстрым движением он вновь поймал клинок брата, но на этот раз попытки последнего вернуть оружие не увенчались успехом.


Иллион ударил брата ногой в грудь и тот упал на пол. Никтис развернулся и пытался отползти, но не успел. Старший брат схватил его за волосы и занес отобранный меч.


- Прощай, котенок, - произнес он убийственным голосом.


Вспышка света обездвижила всех. Смертельно раненого Мадара, Немея, убивающего Второго Льва, Ортея, вонзившего руки в бока двух младших Львов, Ориона, прикрывающего своим телом Перия и его маленькую дочь. Так, в свете своей силы, вернулся Завоеватель.


Никто из присутствующих прежде не видел его таким. Все рассказы о мощи и непобедимости Завоевателя меркли перед реальностью. Настоящее величие определяется только одной вещью: непониманием. Когда ты не понимаешь, бояться тебе или радоваться, будь уверен, перед тобой Великий.


И сейчас никто не знал, праздновать им или плакать. Ибо перед ними стояло самое сильное существо на этой планете. Много титулов он носил. Пересекающий Судьбы, Покоритель Грани, Сын Смерти. Но главный, ставший его именем, когда настоящее никто и не помнил, а, вернее, и не знал, - Великий Завоеватель.


Он вошел в зал и от его пламенеющего присутствия мраморный пол воспылал. С ног до головы он был закован в доспехи, но доспехи эти были частью его. Завоеватель был высок, но не выше Мадара и Немея. Его шлем был полностью закрыт, с небольшими рогами по бокам и маленькими прорезями для глаз. Сама форма напоминала лик льва, хоть его владелец и был много опаснее. Завоеватель сделал шаг вперед и металлическое оперение его доспехов зазвенело пугающе громко. Закованный в железо, он казался бушующим пламенем, а не живой плотью, готовым разлиться и смести все на своем пути. Броня, словно, не его защищала от опасностей мира, а мир от своего носителя, и в том была доля правды.


Практически сразу же в зале появилась Риверрия, спеша усмирить сыновей, и, окаменев от вида своего мужа, остановилась прямо за ним.


- Что происходит в моем королевстве? – произнес первые слова после возвращения Истинный Король. Его голос отдавал пламенной яростью.


Прежде Завоеватель уходил дважды и дважды возвращался, но всегда пребывал в одном состоянии, человеческом. Сейчас же он был более похож на что-то дьявольски страшное и ангельски притягающе.


Завоеватель сделал пару неспешных шагов и оказался у тела Ифиокла. Тот, несмотря на полученные ранения, все еще отчаянно хватал воздух губами, не в силах двигаться. Он смотрел на своего Создателя и плакал, и слезы мешались с горячей кровью. Завоеватель опустился на колено и дотронулся до его груди рукой. Латная рукавица исчезла, словно впитавшись в тело носителя. Ифиокл едва повернул голову и это принесло ему много боли.


- Не беспокойся, ты прощен, - едва слышно произнес Завоеватель. Казалось, он читал в мыслях своего творения. Нежный свет стал разливаться из его руки и входить в тело Ифиокла.

- Это мои Львы! – медленно вставая, воскликнул Творец. - Только я могу давать им жизнь или забирать ее! Кто осмелился посягнуть на мое право Создания? Пусть восстанет и сразится со мной! – раскаленный металл разливался словами Великого Завоевателя, но никто не смел ответить ему. Все страшились его гнева и лика, и даже Немей опустил свою голову, не в силах от страха поднять ее. Мадар, однако, не боялся, но меч Первого Льва глубоко зашел ему в бок, лишая возможности не то что говорить, но даже попросту дышать. Времени у него оставалось немного.


Вступая в битву с Немеем, Мадар прекрасно осознавал, что его единственный шанс это поймать врага, когда тот будет достаточно уверен в неотразимости своего удара. Выжидая момент, Второй Лев подставился под выпад, самонадеянно рассчитывая уклониться и обезоружить противника, но, как раз, в тот самый момент он увидел, как Иллион повалил брата и занес меч над его головой. Мадар на секунду замешкался и этого с лихвой хватило Немею, чтобы проткнуть его насквозь.


Не было страха в душе Второго Льва. Не желал он второй жизни, и дар Завоевателя воспринимал, как проклятие. И теперь не убоялся Мадар, но не хватало сил в нем, чтобы выступить навстречу своему «Создателю».


- Пусть кровь покажет виновного, - произнес вернувшийся Король, когда никто не вышел к нему. Кровь Ифиокла начала мерцать красным огнем, зажигаясь медленно от тела поверженного Льва и доходя до руки Мадара.

- Я мог бы сразу понять, что здесь замешан ты, - в две секунды Завоеватель оказался возле Немея и Мадара.

- Владыка, - боязненно произнес Первый Лев.

- Прочь, - Создатель оттолкнул того силой мысли, видимо, думая, что он попытается защитить Мадара. – Ты нарушил мой закон, - Завоеватель направил свой взор на Второго Льва. Его глаза горели неистовым пламенем.

- Не первый, - единственное, что смог произнести Мадар.

- Даже в этом не первый. Как ожидаемо. За это я одарю тебя. Ты станешь первым. Первым Львом, умершим от моей руки, - Завоеватель поднял руку вверх и в ней, вырастая сантиметр за сантиметром, появился странный меч, готовый обрушиться на взбунтовавшегося Льва. В тот момент Никтис бросился к ногам отца и стал молить о пощаде.

- Отец, прошу, не надо! Мадар не делал ничего дурного! Ифиокл собирался меня убить, взови к крови, Отец, и ты увидишь мою на его руках! – младший сын плакал так сильно, что Завоеватель обернулся. Он заметил кровь на одежде своего отпрыска и наполнился гневом.

- Ифиокл, - произнес Завоеватель и нежный свет, вернувший жизнь, превратился в обжигающую кару.

- Отец, это все Иллион! – схватил за руку Завоевателя его младший сын. – Он говорил, что станет Королем, что все полукровки станут его братьями, а я буду никем.

- Это правда, Иллион? – оборачиваясь к старшему сыну, Истинный Король бросил Ифиокла и тот скрылся в толпе стоящих рядом Львов.

- Нет, Отец, это не так! – Иллион поспешил оправдаться. – Никтис все не так понял! Отец, он даже не захотел со мной говорить! – старший сын почувствовал, что оказался практически один. Все его друзья-полукровки и окружающие Львы исчезли из под палящего взгляда Завоевателя. Рядом остался только лишь Леандр.

- Просто поговорить? И потому у него в руках меч с моей кровью, Отец? – Никтис плакал без остановки, но сейчас он был прав.

- Не верь ему, Отец, - Иллион моментально отбросил клинок в сторону. – Зачем ты врешь ему, Никтис? Почему не говоришь, что это ты первым поднял его на меня, почему не говоришь, что моя кровь первой оказалось на нем? – казалось, старший сын тоже заплачет, но он держал себя в руках.

- А почему ты, братец, не говоришь, как приказал Льву убить меня? – слезы младшего стали превращаться в ядовитые обвинения.

- Это неправда! – пытался защититься Иллион.

- И если это неправда, то почему ты не остановил его? Почему когда я упал на землю, первым подле меня оказался Мадар, а не мой родной брат? Или не твои Львы держали моего защитника? Признай, ты желал моей смерти! – Никтис перешел на крик.

- Это неправда! – ответил столь же громко брат.

- Правда, правда! Тебе стало бы легче без меня! Я всегда только мешал тебе!
 
- Это неправда!

- Да? Тогда расскажи Отцу, где ты был сегодня днем? Где ты бываешь постоянно и почему с тобой бывают все люди на свете, кроме меня?

- Я… Я… Тебе самому не нравится мои друзья!

- Друзья? И это оправдание перед братом? Отец, ты слышишь это? Отец, я ему не нужен!

- Это не так! Он бы стал рядом со мной!

- Ты слышал, Отец? Он и при тебе говорит о то времени, когда станет Королем! Никогда об это я не думал и не говорил! Проверь мои помыслы, Отец, я знаю, ты можешь! Ты все можешь, проверь мои слова! – Никтис был настолько убедителен, что все верили ему на слово. Но Завоеватель молчал. Шлем скрывал его лицо, но в глазах была злость.

- Меч, - наконец, произнес Отец.

- Что? – переспросил его Никтис. Только он сейчас не боялся стоять рядом с ним.

- Принеси мне меч, Иллион, - приказал Завоеватель. Старший сын без промедления исполнил поручение отца. Он поднял клинок, подошел к отцу и вручил его ему в руки. Завоеватель увлекся куском металла, старший же сын попытался незаметно вернуться к Леандру.

- Может, ты останешься с нами? – не отводя взгляда с меча, произнес отец. – Или Никтис был прав на твой счет? – этот вопрос пригвоздил старшего сына к земле и тот был не в силах двинуться. Младший же с двойной силой обнял отца.

- Эаррис, это твое оружие. Объясни мне, пожалуйста, почему мои дети лишают друг друга жизни твоим мечом, а ты стоишь в стороне? – Завоеватель оторвал взгляд от клинка и начал искать глазами Прежнего Короля, но того уже давным-давно не было в столице. Сейчас он мчался на своей лошади к кораблю, который увез бы его из этой земли, но не все зловещие планы сбываются. – Эаррис! – громогласно повторил он, но молчание было ему ответом. Буквально тут же к Немею подошел один из его подчиненных и сказал что-то на ухо, после чего тот вышел вперед, преклонил колено и произнес:

- Владыка, мои люди видели Прежнего Короля. Он покинул Селуну, когда началась…, - Первый Лев не смог сразу найти нужное слово, чтобы описать произошедшее, - смута. Эаррис ускакал в неизвестном нам направлении, -  договорил Немей и не посмел встать с колен без разрешения. Однако его хозяин молчал.

- Эаррис, - призвал он, и в голосе его была сила зова Дракона. Так велика была сила Тайной Магии, что в тот же момент поднялась буря золотого песка, и в золотом же песке явился Прежний Король. Одежда его была покрыта потом скакуна, а взгляд же наполнен непонимающей ненавистью.

- Эаррис, - произнес Завоеватель. – Ты куда-то собрался?

- Владыка, Вы уже вернулись, - словно змея, Прежний Король извивался перед Истинным Правителем. – Как приятно видеть Вас вновь!

- Неужели, старый друг? Потому ты бежал от меня, как от урагана?

- Владыка, не сравнивайте себя с ураганом! Вам я рад, а урагана боюсь!

- То есть, меня ты не боишься? – железно спросил Завоеватель.

- Владыка, Вы не так поняли…, - уклонялся от взгляда и от ответа Советник.
 
- Ты боишься меня, Эаррис? – Завоеватель спустился ниже, чтобы быть ближе к Прежниему Королю.

- Мне стоит? – все еще уводя взгляд, ответил Эаррис.

- Возможно. Это твой меч, старый друг? – протянул ему клинок Завоеватель.

- Да-а, - неуверенно начал Прежний Король,- только откуда он у Вас, Владыка?

- Этот вопрос хотел тебе задать я, - Завоеватель резко стал пугающе серьезным. Он развернулся и зашагал к трону, дети следовали за ним, а Эаррис поднялся в воздух и последовал за ним. – Риверрия, стань подле меня, - приказал он.

- Так почему мои дети убивают себя твоим мечом? – спросил Владыка еще раз.

- Я не знаю. Может, я не знаю, может, они случайно до него добрались, - Эаррис безуспешно и безостановочно пытался выкрутится, но тиски, коими его держали были слишком тугими.

- Ты не знаешь? – спросил Владыка. Он подошел вплотную к Прежнему Королю и смотрел прожигающим взглядом, тот уворачивался от него. – Смотри мне в глаза! – громогласно приказал Завоеватель и голос его был настолько силен, что вновь поставил всех на колени.


Эаррис в страхе взглянул на своего Короля, и не было ничего прекраснее и страшнее.


Ибо шлем медленно разошелся в разные стороны, и явился лик Завоевателя. Грубоватый овал лица переплетался с мягкой красотой мясистых губ и глубоких, чарующих глаз, искрящихся зеленым огнем. Он смотрел и прекрасный вид Эарриса таял на глазах, обращаясь в черную слизь. Никтис и Иллион в страхе отбежали от Прежнего Короля, а их отец подошел ближе. Эаррис извивался в воздухе, медленно превращаясь в демона, вернее, обнажая свою истинную суть.


- Как же я не заметил тебя, раб Тьмы, - Завоеватель подошел вплотную и Прежний Король закричал от боли, и животным был тот крик. Львы тотчас бросились к своему Создателю, наставив оружие на эту тварь. Однако Завоеватель рукой приказал им остановиться.

- Ну что ты стоишь, старый друг? Неужели не узнаешь меня? – дико смеялся Прежний Король. От человека в нем остались только лишь очертания, сейчас он больше походил на гнусную тень, отбрасываемую Зверем.

- Ты слишком много позволяешь себе перед ликом Творца, - грубо отозвался Завоеватель, и Эарриса пронзило с десяток стрел света. – Кому ты служишь, раб?

- И это все? Ты думаешь, что этим сможешь заставить меня говорить? Глупый, какой же ты глупый, если считаешь себя Творцом! – безумный Эаррис смеялся безостановочным смехом, и жуткая суть его, изливающаяся черной слизью, казалось, затмила Солнце. Но то было лишь мимолетное явление, ибо мощь Завоевателя была в сотни раз выше силы Прежнего Короля.

- Глупый? – произнес Завоеватель, и Эарриса начало разрывать на части, однако он еще держался. Истинный Король поднялся по ступенькам к трону, дабы все видели его, ведь слышали и без того, а Советник корчился от боли в воздухе. – Глупый, ты говоришь? Я – Пересекающий Судьбы, покоривший сотни миров. В некоторые я приходил великаном, в некоторые насекомым, но неизменно каждый из них падал предо мной. Я покорил тысячи Воинов и Правителей, и каждый из них был сильней и достойней тебя, и сейчас ты называешь меня глупым? Кто не служит моей воле, тот умирает, и славную смерть дарую я каждому, но ты, ты умрешь, как раб, если не назовешь имена своих хозяев! – угрожающе звучал голос Завоевателя, разбивая самые крепкие сердца, и Эаррис кричал от страха громче, чем от боли. – Назови имена своих хозяев!


- Нет, - только успел сказать Прежний Король, как настигла его кара Покорителя Грани. Ибо тот стал убивать части Эарриса и воскрешать их. То рука, то нога раба Тьмы разрывалась зеленым светом и тут же собиралась вновь, дабы быть уничтоженной снова.

- Назови имена! – произнес Завоеватель и разорвал грудь Эарриса. В повиснувшей тишине раздался лишь слабый голос Прежнего Короля.

- Во славу Двенадцати! Вечно да прибудут святые цари! Во славу Царя Прощения, Царя Прославления, Царя Служения, Царя Послушания, Царя Вознесения, Царя Воскрешения! – монотонно, будто это и не он, прогремел Эаррис. От услышанного разозлился и, казалось, испугался Завоеватель, хотя не верилось, что он может бояться.

- Когда явятся они? Отвечай! – приказал он тайной силой Магии и Прежний Король слушался ее.

- Как только умру я, не пройдет и года, как взойдет последний царь на трон! И ровно через год все 12 явятся миру! И все норалимы покорятся их воле, и все нефелимы станут в ряды их армии, и все миры людей падут! – возвестил Эаррис. – То, от чего ты бежал, настигает тебя, Владыка, - ядовито произнес он. – Ты собирался с силами, готовил войска, а твои собственные дети рвут твое королевство. Если бы мои Повелители знали это, то напали бы сразу же.


Завоеватель полнился гневом. Но Эаррис был прав. Никому не открывал он сердце и никто не знал причин его Крестового похода против мироздания.

- Иллион, Никтис, подойдите ко мне, - повелел Пересекающий Судьбы. – Как могли Вы предать друг друга? – спросил он. Дети его молчали, но Эаррис злобно смеялся.

- Знаешь, Владыка, не так тяжело и было разжечь зло в их сердцах, ибо было оно там задолго до меня. Хочешь узнать, кто по-настоящему проклят? Кто предаст тебя?

- Я не давал тебе слова, - произнес Завоеватель, и рот Прежнего Короля сковали золотые звенья магической цепи, а тело отдалось болью зеленого света.

- Дети мои, Вы предали меня, - грустно сказал Покоритель Грани. – Я был во многих мирах. В некоторых матери поедали отцов ради потомства, и отцы с радостью умирали; в некоторых дети поедали мать изнутри, ибо не было более пищи на бесплодной земле, и так рождались на свет, но ни в одном из увиденных мной творений братья не восставали против друг друга. Ибо кто еще опора Вам, кроме родной крови?


Иллион опустил свои глаза, но Никтис не думал признавать себя виновным.

- Отец, он же собирался убить меня! – закричал он.

- Довольно! – раскатисто приказал Король. – Вы меня разочаровали. Я не могу дать и этому миру умереть. Риверрия, нам пора, - позвал он свою жену.

- Куда Вы направляетесь, мой Король? – спросила она, подойдя к мужу.

- Мы, мы направляемся, дорогая. Мы возвращаемся домой, - сказал он, взяв королеву за руку.

- А как же дети? Как королевство и Эаррис? – неугомонно допытывалась она.

- За совершенное я награжу их. Их и все Львов, что предали меня сегодня. И всех людей Селуны, - Завоеватель подошел к Иллиону и поцеловал в лоб.

- Мой Старший Сын, моя надежда, за грехи твои дарую тебе день, и станешь ты Королем, как и хотел, в одиночку, но править будешь лишь Солнцем, - сила была в словах отца, и окутал золотой дым Иллиона.

- Мой Младший Сын, моя гордость, за пороки твои дарую тебе ночь, и ты станешь Владыкой, как и хотел, равным брату, но править будешь лишь Луной, - черный туман окутал Никтиса, и через минуту оба брата явились, Старший в золотых доспехах, Младший в черных.

- Вы станете хранить мою столицу и свой дом, пока я не вернусь. Каждый день и каждую ночь Вы будете хранить Эарриса и не позволите ему умереть, - после этого Завоеватель обернулся к Прежнему Королю и силой Тайной Магии дал ему сил.

- А ты, раб Тьмы, станешь вечно жить моими словами, ибо повелеваю тебе: не умрешь ты, пока не пронзит твое сердце рука, наполненная моей кровью. И будешь жить и вечно знать, что твои хозяева не вернутся, и в бессилии своем да пожрешь ты себя, - и после слов его из воздуха появился огромный саркофаг и цепи, и, словно бушующий ветер в море, был закован и исчез прочь Прежний Король, ныне бессмертная тень.

- Все, кто верно служил мне, и вам дарую я вечную жизнь. Каждый, кто пожелает, станет Тенью и служить будет моим сыновьям. Кто же хочет остаться смертным, того не могу наказать, отобрав это право. Ибо сегодня я щедр! Мне вновь пора в путь, но я вернусь, как возвращался всегда, но это будет означать лишь одно: войну. И Вы будете готовы! Ибо такова цена за дары мои! – раскатами грома молвил Завоеватель и громом исчез вместе со своей женой, и в тот день самое яркое солнце стояло над Селуной.