Правда о чудесном

               

                ПРАВДА О ЧУДЕСНОМ

Эпизоды первый и второй

Лето 1984-го года. Мы с сестрой Татьяной приехали в Питер. Приводим себя в порядок в туалете на Московском вокзале. Татьяна скрылась в одной из кабинок, я причесываюсь у зеркала, висящего над умывальником. Сзади меня три ступеньки. И вот я вижу в зеркале, как Татьяна выходит из кабинки и что-то мне говорит. Я, прислушиваясь к тому, что она говорит, делаю шаг назад и… падаю. Я осознаю момент паденья, но совершенно его не чувствую. Я падаю бесшумно, как носовой платок. Вижу лица склоненных надо мной женщин: «Обморок… неотложка… валидол…» Но у меня не было обморока. Я смотрю на них и счастливо улыбаюсь. Поднимаюсь с пола, совершенно невредимая.
Лето 1993-го года. Мы с мужем Сережей делаем ремонт в квартире моей мамы. Я стою на столе в ее спальне и кисточкой крашу потолок. Вдруг слышу, что Сережа что-то мне говорит. Машинально делаю шаг назад и… падаю со стола. Падаю бесшумно, как носовой платок. Всё осознаю, но ничего не чувствую. Поднимаюсь с пола без единого синяка.

Вот что такое ангел-хранитель.

Эпизод третий

1 января 1992 года, после веселой встречи Нового года я весь день ощущала необъяснимую тревогу. К вечеру эта тревога усилилась. Я стала задыхаться; несмотря на мороз, распахнула окно в кухне, долго вдыхала колючую январскую свежесть. Это принесло мне некоторое облегчение, но не надолго. Я почувствовала сильную слабость и навзничь повалилась на диван. Муж встревожился, спросил, что со мной. «Мне плохо. Вызови скорую.» - пролепетала я. Муж заботливо укрыл меня одеялом и пошел звонить. Я, встревоженная, некоторое время пыталась бороться со своим странным состоянием, но безуспешно. Тогда я расслабилась и успокоилась. Подивилась ясности своего сознания, которое обычно представляло собой кипящий компот.
   Я лежала неподвижно и в какой-то момент увидела себя изнутри (увидела, а не вообразила!). Я увидела себя неким полым сосудом с тонкими прозрачными стенками. Сосуд был полон белого света. И вот этот свет стал медленно уходить из меня через макушку. Вместе с этим я стала терять ощущение тела. Сначала отнялись ноги, я уже не могла пошевелить ими. Потом стали отниматься руки. Слабеющей рукой я перекрестилась, и рука безжизненно упала на одеяло. Я почувствовала, что не дышу. Голова была необыкновенно ясной и наполненной все тем же белым светом. Я не могла видеть окна, но тем не менее я его видела – черное зимнее небо, усыпанное звездами. Я знала, что умираю, и меня, как ни странно, охватило чувство эйфории. Мне казалось, что вот-вот моя бессмертная сущность улетит вместе с наполняющим мою голову белым светом прямо в распахнутое, как для объятья, небо. Но внезапно в моей пустой и ясной голове возникла мысль: «А как же творчество? Я еще слишком мало успела сделать. Господь, может быть, ты оставишь меня на земле еще на некоторое время? Впрочем, да будет воля не моя, но Твоя.» – закончила я словами Евангелия.
   Просто удивительно, как быстро я вернулась в обычное состояние, к неудовольствию зря потревоженной «скорой».
В последующие дни я побывала у врачей, все медицинские показатели были в норме.

Эпизод четвёртый
Читала рассуждения современных западных философов на тему: может ли сознание существовать отдельно от тела. Читала и посмеивалась. Что тут рассуждать? У множества людей есть опыт выхода из тела. И у меня он есть. Так что для меня это не предмет рассуждения или веры, но – непосредственно полученное знание.
   Летом 1993 года мы с Сережей поехали из Москвы в Питер посмотреть подобранные для обмена квартиры. У нас было три варианта.  Два были на окраинах города, и мы начали с них. А потом поехали на Васильевский остров. Квартира находилась во флигеле за спиной Академии Художеств. Мне понравилось, что есть небольшой придворный парк. Взяли ключ у соседей, вошли. Обе комнаты заливало яркое июльское солнце. Квартира была свежеотремонтирована и совершенно пуста, если не считать стоящей в большой комнате ржавой раскладушки, застеленной дырявым одеялом. Мы присели на нее, выкурили по сигарете, и решили, что будем здесь жить. Вечером вернулись в Москву. А утром следующего дня я проснулась оттого, что в глаза мне било солнце. Я открыла глаза и увидела высокое прямоугольное окно, в которое проникали яркие солнечные лучи. Я лежала на чем-то жестком. Чтобы определить, на чем именно, стала ощупывать рукой свое ложе. Рука нащупала металлическую основу и ворсистую ткань. Я поняла, что лежу на раскладушке, покрытой дырявым одеялом. Я огляделась. Дешевые обои в цветочек, дощатый крашеный пол. Я была в Питере, в квартире на Васильевском острове! Осознание этого факта меня потрясло. И тут какая-то мощная сила стала куда-то тянуть меня, как бы засасывая в воронку. И я очутилась в своей московской квартире. Некоторое время не могла пошевелиться, потом в позвоночнике возник сильный жар, мгновенно пролившийся в конечности, и ко мне вернулась способность двигаться. Мое перемещение не было сном, слишком ясно я все осознавала.
   Зимой 1994 года, уже в Питере, в той самой квартире на Васильевском острове у меня был еще один выход из тела. Я проснулась ночью и увидела, что вишу под самым потолком; несмотря на темноту, я четко видела висящую на потолке люстру. Я посмотрела вниз и увидела свое тело, свернувшееся калачиком на постели. Мне было не страшно, а интересно. Я мысленно представила, как взлетаю над домом – и тут же оказалась висящей над крышей. Посмотрев вниз, я действительно увидела крышу, печную трубу и телевизионную антенну. А вверху было морозное звездное – такое заманчивое – небо… Как и в прошлый раз, мощная сила вернула меня в тело. Так же разлился жар по позвоночнику и конечностям.
Как мало мы знаем о мире и о нас самих.
Эпизод пятый
Летом 2010-го года в Москве стояла поистине адская жара. Но это было еще полбеды. Настоящей и полной бедой был дым, идущий от горящих торфяников. Все, кто могли, покинули столицу. Мой друг провел это жуткое время во Франции. Когда вернулся, обнаружил, что вся одежда в шкафу пропахла гарью, несмотря на то, что в квартире были евроокна, и все они были закрыты наглухо.
В нашей квартире в Бирюлёво в это жуткое время все окна были открыты настежь. В окне из-за дыма не видно было деревьев. А вот в квартире дыма не было. Вообще не было. Не считая дыма от моей неизменной «Явы», который тоже как-то незаметно рассасывался.
Эпизод шестой
Стояло благодатное лето 2011-го года. Я проснулась неожиданно рано, Сережа еще спал. Пошла на кухню, выпила кофе, закурила сигарету. Вспомнила слова Бродского: «Если после утреннего кофе нельзя выкурить сигарету, то зачем вообще жить?»
В кухню вошел Сережа и протянул мне какую-то кругляшку. Я взяла ее в руки и поднесла поближе к своим близоруким глазам. Монета в пять франков образца 1979-го года! Спрашиваю Сережу: «Где ты это взял?» - «Когда я встал, эта штука упала с моего одеяла на пол. Ты, что ли, подложила?» Материалист и скептик, Сережа не верил в материализацию вещей из воздуха, поэтому попытался найти простой ответ на сложный вопрос. «Может, монета осталась от твоей поездки во Францию?» - «Я ездила в 1998-ом году, после этого мы с тобой переехали из Питера в Москву. Монета не могла заваляться в квартире, где мы каждый день прибираемся. А если бы и завалялась, всё равно не понятно, как она оказалась на одеяле». Серёжа не унимался: «Может, кто-то из вчерашних гостей обронил?» - «На твоё одеяло? Ты стелил постель после ухода гостей». Но Сережа всё же счел необходимым обзвонить вчерашних посетителей и допросить их с пристрастием. Естественно, допрос проблемы не решил. А монета лежала перед нами на столе, не менее реальная, чем этот стол и мы сами, тоже, вообще-то говоря, взявшиеся невесть откуда.
Эпизод седьмой
Однажды я проснулась посреди ночи оттого, что в мою голову полез странный прозаический текст: «Мы кажемся себе плотными непроницаемыми объектами, но это не так. Внешние факторы влияют на внутренние процессы. И всё же мы сохраняем свою целостность. Наш организм всё время обновляется: одни клетки отмирают, другие рождаются. И всё же мы сохраняем свою целостность. Чем же обусловлена эта целостность? Разумеется, присутствием души». Посмотрела на часы: ровно три. Пошла на кухню и стала не писать, а записывать то, что мне диктовалось. Я всегда сперва пишу от руки, хотя почерк у меня чудовищный. Включила компьютер и стала переносить текст в Ворд. И вдруг включился телевизор. Я вздрогнула. А когда посмотрела на экран, мне стало и вовсе не по себе. На экране были похороны индийского гуру Сатья Саи Бабы – трёхмесячной давности. Некоторое время я смотрела, как зачарованная. И вдруг… Саи Баба открыл глаза и весело мне подмигнул. Я чуть не упала со стула. Тут проснулся Сережа: «Ты чего телевизор включила?» - «Спи, спи, - сказала я, - это случайно». Выключила телевизор и дописала своё «Эссе о душе»: «Зло проходит сквозь душу, не искажая её. Так отражение в зеркале не меняет природу зеркала. Душа по определению не может быть грешной. Что бы с ней ни происходило и как бы она сама ни действовала, она остаётся частицей Бога. И поскольку душа – частица Бога, она свободна и от смерти».

Эпизод восьмой

В сновидении я летала не раз, не два и не десять. Но один сон мне особенно запомнился. Я парила под высокими сводами парижской церкви. Мне было легко, вольно и весело. Наконец, налетавшись, я опустилась на пол. Там стоял кюре в чёрной сутане. Он спросил меня: «Скажите, кто вам помогает это делать?» - «Ну, вы, конечно, скажете, что дьявол!» - засмеялась я и снова взлетела в воздух.
А сегодня (24 июля 2013) меня вознесли на небо (опять же в сновидении). Вознесли мягко, плавно и безболезненно. Мне было легко и комфортно, я чувствовала себя в полной безопасности. Только причитала: «Господи, я же всё равно ничего не запомню!» И правда, почти ничего не запомнила, из того, что видела. Только там было что-то совершенно не райское, не такое, что, по нашим понятиям, должно быть в раю. И тут я спохватилась: а вдруг не вернусь? Но меня вернули обратно в тело, так же мягко, плавно и безболезненно. Может быть, так же будет в момент смерти?

Эпизод девятый

Сегодня, 17 мая 2014-го года я легла вечером в постель и некоторое время не могла уснуть. Но не нервничала, как обычно по этому поводу, и не ворочалась, просто отключила мышление. И вдруг почувствовала, что потеряла вес. То есть совершенно. Я не ощущала ни постели подо мной, ни одеяла, которым была укрыта. Наверное, что-то такое испытывают космонавты в невесомости. Это состояние длилось несколько минут, и мне было хорошо и комфортно. Но вот я почувствовала и постель, и одеяло. Я попыталась воспроизвести испытанное только что состояние с помощью воли – безрезультатно.
Но после этого опыта как не поверить в левитацию?

Эпизоды видения

1996. Я просыпаюсь во сне и вижу огромную фигуру Бродского (был третий день после его смерти) в светло-зелёном свечении. На Бродском расстёгнутая на груди рубашка, руки в карманах джинсов. Он улыбается. И телепатирует мне: «Не беспокойся за меня. Со мною всё хорошо». Ровно то же было с Виктором Кривулиным на третий день после его кончины. Причём, Бродский не картавил, а Кривулин был без костылей.

2004. Я просыпаюсь во сне. Я сижу на стуле в моей кухне. А у меня на коленях сидит любимая кошка Кривулина Сова и радостно смотрит на меня своими зелёными глазищами. Я глажу сухую серую шерсть и восклицаю: «Сова, как хорошо, что ты ко мне пришла!» Я действительно очень рада. И тут замечаю уже знакомое светло-зелёное свечение вокруг Совы. Я понимаю, что она пришла ко мне из иного мира. Но происходящее совершенно реально.

2007. С безвременно ушедшим из-за болезни сердца поэтом Петром Боровиковым мы гуляем по какому-то незнакомому городу. Проходим мимо крематория, и Пётр говорит мне: «Наша стартовая площадка?»

2010. Я чувствую себя очень плохо, так плохо, что даже не могу курить. Я заворачиваюсь в плед и сажусь на диван с поджатыми ногами, ожидая самого худшего. И вдруг – не физическим зрением, но совершенно отчётливо! – вижу ангела. Это красивый мальчик лет семи, чернокудрый, с синими глазами и персиковыми щёчками. Он одет в белую холщовую просторную рубаху, какие носили в эпоху Возрождения. В его руках желтеет мандолина, но она молчит. «Господи, прибрать меня хочешь?» - мысленно спрашиваю я, и мне приходит беззвучная весть о том, что умер мой отец. Я ничего не знала о нём много лет – не по своей вине, а по вине его новой семьи.

2012. Я просыпаюсь во сне. Наша комната в московской квартире, наша обстановка. На улице светло. В комнате стоим мы с Серёжей и Бродский. Он потрясает рукописью моей парижской прозы и говорит: «Я горжусь этой работой!» - «Ты гордишься своей ученицей?» - лукаво спрашиваю я. Тогда он берет меня за затылок и прижимает мою голову к своей груди: «Да!» Всё настолько реально, насколько вообще возможно.

Наша кошка Юльча умерла в возрасте пятнадцати с половиной лет. Я любила её как своего ребёнка и долго оплакивала. Душевная боль переходила в физическую. Юльча несколько раз путешествовала с нами из Москвы в Петербург и обратно. Могучая была кошка и настоящая королева. Я всё мечтала увидеть её во сне, но, увы. И вот в солнечный весенний день, когда Серёжа ушёл в магазин, а я наслаждалась тишиной, сидя на диване, я увидела Юльчу (опять же, не физическим зрением). Она стояла на буфете, совершенно живая и реальная, только я видела, что она соткана из какой-то тонкой световой материи, и её окружало сияние. Мне беззвучно было сообщено, что Юльча взята в Свет. Как же я была счастлива!

2014


Рецензии
На это произведение написано 9 рецензий, здесь отображается последняя, остальные - в полном списке.