Фигурант - четыре

      продолжение. предыдущее тут -  http://www.proza.ru/2014/08/27/2029

         
ГЛАВА ТРЕТЬЯ

         Четвертый день Нестеров пил по-черному.
                ***

         ...Звонок  был ранний, неожиданный, но он уже знал - из клиники.  Даже номер не стал смотреть.

         С момента, как  он уговорил Таню лечь в онкологию,  Нестеров ждал такого звонка сначала каждую неделю, потом каждый  день. Врачи о перспективах высказались однозначно, и клиника могла  предоставить только комфорт и заботу о доживании, не мучая пациента бессмысленными процедурами и  ненужным лечением. Хотя и обманывали Таню, называя капельницу с глюкозой   новым французским лекарством против рака.

          Врачи были привычными к смерти профессионалами, а вот Нестеров два раза измученно и малодушно хотел, чтобы раздался такой звонок.
 
          А теперь он боялся взять трубку,  сидел на краю дивана, и слушал   трели мобилы.
         
         Он смотрел на телефон и, качаясь всем телом в такт звонков,  повторял тихим голосом: - Вот    как   бывает, вот как бывает, вот как бывает…

       Потом, когда телефон замолк,  снова лег, его стало бить крупной дрожью, он свернулся калачиком,  натянул одеяло на голову, сделал шелочку, чтоб дышать  и почувствовал   себя покойно и уютно -  с тем и уснул. И был в забытьи двадцать минут – до следующего звонка, на который ответил.

 - Когда я могу забрать…её? – только и смог спросить, когда  выслушал дежурные соболезнования.

- Документы  готовы, вскрытия мы не делали.  Вы  как хоронить  хотите?

          Буднично спросили,  деловито,  но Нестеров вскинулся, как от кнута: 
– Хоронить?  Хочу? -  Он  взял себя в руки. - Я не знаю.
 
- Мы пришлем агента, он все устроит.
 
               
         Агент пришел   мгновенно, был  деликатен,   говорил медленно и все время  повторял «так и сделаем», хотя Нестеров   только кивал, часто невпопад, на   многочисленные предложения по деталям похорон.
         Он дал ему пачку долларов, сказал:-Сделайте, чтоб не стыдно было, -  и опять залег под одеяло, когда за агентом  щелкнул замок двери.
 
         У него стало чесаться левое плечо,  он  закинул руку за спину, захватил  выступ лопатки , помассировал, где смог достать, а потом  стал расчесывать. Он чувствовал на пальцах липкое, но поскольку крови не видел, скоблил и скоблил.
         И было   вовсе не больно, а только приятно, и светлело в голове.

         Потом он решил убраться в квартире. За время болезни Татьяны он совсем запустил дом.  Снял занавески с окон, ими протер пыльный стол и подоконник и стал скатывать ковер .
        -Зачем я убираюсь? - спросил он сам себя. И обьяснил неведомо кому: -  Надо, чтобы было чисто, и она просила выбить ковер.
         Свернутый ковер напомнил ему гроб, он  переломил его вдвое и вынес в коридор.

        Потом набрал   клинику.
- Это Нестеров. У меня тут был агент….
- Да-да, я понимаю, - ответил девичий голос
- И я забыл…
- Вы, наверное, о платье?
- Каком платье?
- Татьяна  оставила среди вещей платье, в котором она хотела… ну вы понимаете.
Пожалуйста, не волнуйтесь, мы все сделаем для Тани.

         Больше Нестерову делать было нечего. Он  взял   ковер,  пошел во двор, и долго не мог понять, почему  его ковер  висит   на детском турнике.                ***

         Нестеров нашел адрес подруги, о которой Таня часто вспоминала, приехал,  дал  денег, попросил все устроить по-человечески  - арендовать приличное кафе или ресторан, заказать автобус…  наказал  позвонить, если  на поминки денег не хватит. Подруга ошеломленно смотрела на пачку долларов в своих руках, на все слова Нестерова покорно  и молча кивала, а  уже в дверях спросила робким голосом, как долларами нужно платить. Он  дернулся было, чтобы   заменить на рубли, но что-то остановило  и он  сунул  ей в ладонь еще одну пачку  - русских денег.

    
                ***
       На  кладбище людей приехало немного,в основном пожилые,  подруга сказала, что это "соседи с ее дома и учителя со школы",   вся молодежь   разьехалась по отпускам, хотя она, конечно, всех-всех оповестила, но пришли только эти,  и словно стеснялась, что людей так немного и не те это люди. «А Танечка очень хорошая была, самостоятельная, ее все любили еще с детского садика.»

       Нестеров спросил, где будут поминки, и подруга с гордостью ответила, что они сняли  ресторан и  там два часа никого не будет, только они. А за рыбой специально ездили в рыбхозяйство.

       Когда могилу стали зарывать, Димка пошел к машине и вытащил  из багажника  охапку   роз. Хотел  обломать длиннющие  стебли, чтоб не уволокли  для перепродажи, но разозлился на себя за жлобство и  укрыл весь рыжеватый холмик красно-зеленым.

       Он не хотел идти на поминки, слушать эти искренние беспомощные воспоминания, какой хорошей была Таня, а потом и общие разговоры – кто с кем и какие все гады. Но пошел, в дурацкой надежде увидеть на поминках какой-то знак от нее.

        Он поднял первый поминальный тост, обозначив присутствие среди этих незнакомых ему людей, сам не зная, в каком статусе обозначил,  и  незаметно ушел под нарастающий  шум застолья. Не хватало, чтобы стали приставать с пьяными расспросами.

        По дороге  Нестеров заехал в супермаркет, ему вынесли коробку непаленого «виски» и два батона финской колбасы

        Пить он начал  сразу - на парковке  у  дома.
        Сократ, сосед,  из окна машину и Нестерова в ней  увидел,спустился и спросил только: - Сам дойдешь?  - И поволок безмолвного  Димку в его квартиру.


       ГЛАВА 3

       В день восемнадцатый месяца августа, накануне очередного яблочного спаса, ближе к рассвету какие-то люди в белом и с крыльями завели Нестерова в квадратную комнату без окон, дверь на замок закрыли, и через пару мгновений стены и потолок стали быстро на Димку наезжать.
       Он не видел, как съеживались стены, потому что присел на корточки и глядел только вниз. Но при всем димкином умении втягивать голову в плечи, все-таки раньше хрустнуло в шее.

      И странное дело, хотя далее и не чувствовал Нестеров своего тела, но вполне отчетливо сознавал, что наезжающие плоскости плющат его в куб с ровными и равными гранями. И при одинаковости размеров были эти грани шести цветов, и почему-то их хотелось непременно почесать.
      Но как почесать, если  ты - куб? 
                ***

       Проснувшись, Димка полежал немного, потягиваясь, размял плечевые мышцы, почувствовал ноги, спину и руки, и вскочил с дивана с молодецким уханьем. Вроде  спортсмена, завершившего упражнения на гимнастическом коне.

       Запой, как рукой сняло, и Нестеров чувствовал себя в это утро   молодо и упруго. Даже показалось, - он сам удивился этому щекотному  впечатлению от своего состояния,  - что напоминает он себе проклюнувшися росток, еще зажатый в родном зерне, но готовый явить себя миру по праву всего живого.

       И в эти же утренние, удивительные, минуты, когда скоблил в ванной недельную щетину и видел в зеркале себя глаза в глаза,   пришла Нестерову   мысль написать   роман о любви.  Вроде, как во искупление того, что  настрочил он ранее про сыщиков, и посвятить его Тане. Он даже поклялся запотевшему зеркалу, что напишет честный роман.

       Почему такая мысль пришла, он и сам не понял, но вдруг почувствовал, что правильное это решение. А потом мысль превратилась в желание, и было   приятно носить его в душе, грело оно душу.
        Словно запоздалый знак от неё.
                ***    

       Жил Нестеров один, в просторной родительской  квартире, доставшейся по наследству, был "практически здоров";  в трехлетнем возрасте видел Снегурочку голой; насчет ангелов, домовых и леших разделял господствующие на телевидении взгляды.
      Мобилем у Нестерова была трехлетка "Тойота" , купленная на гонорар за вторую книжку, машина была с минимальным пробегом, поскольку под "газом" законопослушный Димка за руль не садился.
      Друзей у него было трое - два старых и сосед-грузин, по имени Сократ.

      И на двадцать восьмом году жизни дурацкие сны Димку совершенно не заботили. Да и не запоминал он их, хотя и знал, что бывают вещие.               
               
           далее здесь    http://www.proza.ru/2014/12/05/1169