Тайна старой усадьбы

 Мефодий проигрывает свою сестру Глафиру в карты графу Верзецкому. Тот хочет, чтобы девушка вышла замуж за его сына и жила в деревне. Но именно в этой сельской глуши Глашу подстерегают опасности и тайны рода Верзецких...    


  Мефодий, щурясь, смотрел на своего соперника. Граф Ратибор Верзецкий невозмутимо взял еще три карты из колоды и удвоил ставку. Мефодию сегодня патологически не везло. Точнее вдруг стало не везти. В самом начале вечера он выиграл довольно кругленькую сумму и заказал самого лучшего вина. Казалось, фортуна наконец-то повернулась к нему лицом. И когда он уже собирался отяготить свои карманы увесистым выигрышем, к их столику подсел граф Верзецкий. Первый раз граф проиграл. Мефодий решил, что судьба подкидывает ему еще одного слабенького соперника. Но со следующей партии граф стал стремительно повышать ставки и выигрывать. Молодой человек опомнился только тогда, когда на кону была огромная сумма. Он с ужасом вдруг осознал, что если проиграет, то ему светит полное банкротство. Граф открыл карты, и Мефодий понял, что жизнь его только что закончилась здесь, за игральным столом. Толпа зевак принялась сочувственно цокать языками по поводу его проигрыша и поздравлять графа с выигрышем. Опустив голову, Мефодий слушал, как его сердце выбивает похоронный марш. Верзецкий заказал водки и предложил молодому человеку выпить вместе с ним. С горя тот осушил несколько рюмок подряд.
- Я так понимаю, что денег у вас нет, чтобы расплатиться со мной? – снисходительно спросил граф проигравшего горемыку. Тот, ничего не ответив, уставился невидящим взглядом куда-то в стену.
- Я думаю, что мы могли бы найти какой-то выход, - сказал вдруг граф, искоса глянув на Мефодия. Тот посмотрел на Верзецкого с некоторой долей презрения. Чего он добивается? Ему еще поиздеваться над ним охота? У Мефодия был сейчас только один выход – утопиться или повеситься.
- У вас ведь, кажется, есть сестра? – спросил граф, как бы между прочим. Мефодий  с яростью вскочил и сжал кулаки.
- Тихо, тихо, - тут же отреагировал граф, - вижу, вы меня не так поняли. Сядьте, - и когда молодой человек медленно опустился на стул, продолжил: У меня есть сын Еремей. Ему двадцать пять лет. Он живет в нашем семейном поместье, здоровье не позволяет ему жить в городском климате. Мне же, напротив,  больше по душе  здесь. Парень он скромный, замкнутый, поэтому мне приходится брать дело в свои руки. Ему нужна жена подходящего возраста. Насколько я слышал, вашей сестре девятнадцать? - Мефодий кивнул. – Ей давно пора быть замужем, а приданого у нее, я так понимаю,  - кот наплакал.
 Молодой человек стиснул зубы, чтобы не взорваться. Нашелся тут нравоучитель. В глубине души его терзала совесть – ведь это он распоряжался всеми деньгами после смерти их родителей, в том числе и приданым Глафиры. Но страсть к азартным играм погубила его. Его сестра была очень красивой и очень скромной девушкой, но именно отсутствие приданого отпугивало всех возможных кандидатов. А теперь еще этот Верзецкий щедро посыпал его раны солью.
- Я предлагаю вам очень выгодную сделку, - между тем продолжил граф, - вы отдадите свою сестру за моего сына, он женится на ней без всякого приданого. А кроме того, я прощу вам карточный долг, по-родственному. Я слышал, что она – девушка скромная, поэтому ей не будет в тягость деревенская жизнь, в отличие от всех остальных светских красоток.
 Мефодий смотрел на Верзецкого, не веря своим ушам. Его сестра станет графиней! И у него не будет долга. А может, граф решил просто подшутить над ним?
- Вы это серьезно? – спросил Мефодий, пытаясь найти в чертах Верзецкого хоть какую-то фальшь.
- Абсолютно серьезно, - ответил тот, - я даю вам время до завтрашнего утра обсудить этот вопрос с сестрой. К двенадцати дня к вашему дому подадут экипаж. Если вы принимаете мое предложение, то вы вместе с сестрой немедленно отправляетесь в мое имение, где она будет обвенчана с моим сыном. Если же мое предложение будет отвергнуто, то приготовьте сумму, которую вы мне должны, к вечеру завтрашнего дня.
 С этими словами, он расплатился за водку, кинул пятак официанту и вышел вон.


  Мефодий почти влетел в двери своего дома. Ему срочно было нужно, чтобы кто-то его ущипнул, чтобы убедиться, что это все не сон. Неужели бывают на свете такие чудеса?
- Глашенька, - закричал он, - Глафира, иди сюда, скорее же!
 На его крик выбежала молодая девушка. Она была в ночной сорочке, так как уже готовилась ко сну. У нее были длинные темные волосы и большие голубые глаза. Черты лица ее были утонченными и благородными.
- Глаша, танцуй! – радостно закричал он. Девушка непонимающе смотрела на него. – Ты выходишь замуж за сына графа!
- Какого графа? – девушка ничего не понимала.
- Сегодня у меня твоей руки попросил сам граф Верзецкий! Ты будешь женой его сына, - выпалил в возбуждении брат.
- Женой сына графа Верзецкого? – переспросила Глаша, не в силах поверить в такую новость, - но разве мы с ним знакомы?
- Знакомы – не знакомы, какая разница? Главное, что мы спасены от разорения! Ты же знаешь, что дела у нас в последнее время шли из ряда вон плохо. Само небо послало нам этот шанс! Ты будешь жить в роскоши, ни в чем не будешь нуждаться, - убеждал ее Мефодий. Но, как и всем молодым особам в ее возрасте, Глаше хотелось любви и романтики.
- Ну, я надеюсь, что до свадьбы мы успеем хорошо изучить друг друга, - сказала она мечтательно, - а когда назначена помолвка?
- Помолвки не будет, - серьезно ответил брат, - завтра к двенадцати граф пришлет за нами карету. И завтра вечером ты должна будешь обвенчаться с его сыном.
- Завтра? Он что, при смерти? – взволнованно спросила девушка.
- Нет, с ним все в порядке. Просто парень маленько стеснительный, а графу не терпится его женить. Поэтому он так торопится. И жить вам придется в родовом поместье.
- Но стеснительность это не препятствие. Или я что, такая уродина, что они хотят меня побыстрее спрятать от глаз людских? – обиженно произнесла Глаша.
- Ты слишком придираешься, - недовольно заметил брат, - ты будешь сыта, одета, обеспечена, у тебя будет куча слуг, карета, драгоценности, что тебе еще нужно?
- И все же это как-то не по-людски, - упрямилась девушка, - я отказываюсь так выходить замуж.
- Послушай, Глаша! – заорал вдруг Мефодий, заставив ее вздрогнуть от неожиданности,  - у тебя нет приданого, мы в долгах, дом заложен, не сегодня-завтра нас вышвырнут отсюда. Сестренка, если завтра ты не выйдешь замуж за сына Верзецкого, он сровняет этот дом с землей, а меня посадит в долговую яму!
 Глашу внезапно осенило.
- Ты проиграл ему в карты? – брат устало опустил голову. В ее глазах заблестели слезы,  – Ты проиграл ему меня? Да?
- Нет. Я просто проиграл, - сдался он, - я проиграл огромную сумму. Такую огромную, что у меня был только один выход – покончить с собой, - девушка вздрогнула, - но граф сделал мне предложение: он простит долг в обмен на то, что ты выйдешь замуж за его сына. Если завтра не состоится венчание, то я труп. Мне себя не жаль, я все это заслужил, - произнес он покаянно, - но с тобой что будет? Ты окажешься в лучшем случае на улице, а в худшем…даже произносить это слово не хочу. От тебя зависит, будем ли мы оба живы и здоровы или же наоборот…
  Глаша стояла, молча смотря перед собой. Выбора у нее собственно не было. Завтра ее обвенчают с человеком, которого она никогда в жизни не видела, и она будет жить в родовом поместье графа, скрытая от всего мира за каменными стенами. Она повернулась и медленно побрела в свою спальню.
- Глаша! – окликнул ее брат, но она не обернулась. По ее поникшим плечам он понял, что она смирилась с неизбежным, и вздохнул с облегчением.
   На следующий день ровно в двенадцать дня карета графа Верзецкого уносила Глафиру с братом навстречу к новой жизни.


   Через два с половиной часа карета остановилась у большого и мрачного здания. Стены его были темно-серого цвета, окна узкими, а ступеньки старыми и покрытыми пылью. Глаша вздрогнула, ей так хотелось, чтобы дорога никогда не заканчивалась. Поддерживаемая под руку братом, девушка вошла в дом, где ей был представлен ее будущий муж Еремей. Она не нашла в его внешности ничего отталкивающего или вульгарного. Напротив, молодой человек имел довольно приятную наружность – светлые волосы и серые глаза, он был среднего роста и хорошо сложен. Глаша вздохнула с облегчением, она до ужаса боялась, что ей придется выйти замуж за какого-то урода.
  После знакомства ее проводили в ее покои, где она смогла немного отдохнуть перед обедом и принять ванну. После трапезы ей было приказано готовиться к венчанию. В спальне девушка обнаружила подвенечное платье кремового цвета, сплошь покрытое тонким кружевом и расшитое жемчугом. Рядом с платьем лежало жемчужное ожерелье и серьги, и еще несколько жемчужных нитей предназначались для волос. Вошедшая горничная помогла ей одеться и уложила волосы, вплетя в них жемчуг.
  Глаша подошла к зеркалу, которое отразило ее в полный рост. В нем она увидела девушку, очень красивую, но слегка испуганную. Жемчуг удивительно шел к ее темным волосам и золотистой коже. Она осторожно провела рукой по расшитой ткани платья и неуверенно улыбнулась. Ведь не зря говорят, что все, что ни случается, к лучшему.  Она привыкнет к этой местности, привыкнет к своему супругу, возможно даже полюбит его.
  Девушка, поддерживая платье, спустилась вниз. Деревенский поп уже ждал их. Ей показалось немного странным, что их венчают прямо в доме, а не в церкви, но она воздержалась от вопросов. Возможно,  здесь имела место какая-то неизвестная ей семейная традиция.
  Произнеся недолгую проповедь, батюшка в короткое время совершил обряд венчания. Глаша заметила, как, уходя, он опустил в свой карман тяжелый кошелек. Далее последовал небольшой праздничный ужин. Странная все-таки эта свадьба, думала про себя девушка, ни гостей, ни традиционного венчания. Сидя рядом со своим супругом, она прислушивалась к оживленной беседе ее брата с графом Верзецким. Выпив немного вина, она почувствовала, что ее клонит в сон. Граф, ее свекр, тоже заметил это, поэтому молодым было велено срочно подниматься в их спальню.
  Еремей подал ей руку, и они вместе пошли на второй этаж. У дверей спальни сердце девушки забилось сильнее. Неизвестность всегда порождает в людях страх. А там, за этими дверями, для Глаши была неизвестность. Войдя в спальню, девушка повернулась к Еремею и опустила глаза. Молодой человек просто смотрел на нее, не предпринимая никаких действий. Глаша покраснела от смущения. Она была совершенно неопытна в этих вопросах и не знала, что делать и как себя вести. Простояв так довольно долго, он сделал шаг в сторону и обошел ее вокруг, осматривая сверху донизу. Девушка непонимающе посмотрела на него. Дотронувшись до выреза ее платья, Еремей вдруг начал принюхиваться. Сначала он обнюхал ее волосы, потом шею. Внезапно он попытался стащить с нее платье, при этом поцарапав ей плечо. Девушка вскрикнула и начала сопротивляться. Молодой муж не обратил на ее вскрик никакого внимания, он продолжал стягивать с нее ткань, царапая при этом ее нежную кожу. Не раздумывая, Глаша дала ему пощечину. Еремей заскулил, схватившись за щеку. Девушка вся тряслась от страха, похоже, ей в мужья достался сумасшедший. Поскулив несколько секунд, Еремей вдруг расхохотался и, сверкнув глазами, выбежал из спальни. Глаша кинулась к двери и закрыла задвижку. После этого она смогла вздохнуть с облегчением. Раздевшись, она легла в постель, в жгучей надежде, что супруг ее больше не вернется, по крайней мере,  сегодня. Проваливаясь в сон, она услышала протяжный волчий вой.


   Утром она проснулась поздно. Голова ее была тяжелой после выпитого вина. Вспомнив свою брачную ночь, сердце девушки сжалось. Сегодня ее брат и граф уезжают, а она останется одна наедине с сумасшедшим Еремеем. Открыв дверь, она позвала служанок, чтобы те принесли ей ее одежду. Через час она спустилась вниз. Сегодня при свете дня дом выглядел совершенно иначе. Глафира увидела паутину, висящую на люстрах, повсюду была пыль, вокруг стола валялись объедки от вчерашнего ужина и сегодняшнего завтрака. Наскоро перекусив, девушка отправилась на поиски своего брата. Она так торопилась, что впопыхах налетела на своего мужа. Подняв глаза, она вскрикнула. Еремей поклонился ей и испросил позволения побеседовать с ней в библиотеке.
- Не бойтесь, я вас не  трону, - добавил он, заметив ужас в ее глазах.
  Закрыв дверь в библиотеку, супруг предложил Глаше сесть на маленький диванчик, сам же остался стоять.
- Вы, вероятно, сочли мое вчерашнее поведение странным, - начал он и посмотрел на нее. Девушка еле заметно кивнула. - Мой отец слишком торопился женить меня. Ему не терпится получить наследников. Он опасается, что я по какой-то причине представлюсь раньше времени. Хотя здоровье у меня и не слишком крепкое, умирать я еще пока не собираюсь. Все дело в том, что я – философ. Мое видение мира иное, нежели у других людей. Я считаю, что все в этом мире равны. Не по положению или богатству, а по природе своей.  Человек должен быть частью леса, гор, озер и рек, частью звериного царства. Человек не может быть с другим человеком только потому, что тот другой тоже человек. Вы понимаете меня?
 Девушка кивнула. Она ничего не поняла из его странной речи, но ей показалось, что лучше с ним не спорить. Еремей подошел к ней, она подскочила с дивана, сердце ее испуганно заколотилось.
- Не бойтесь, - сказал он, почувствовав ее страх, - я не побеспокою вас своим присутствием. Мне не нужны сейчас дети, пока я не познал тайну человеческой природы до конца. Это будет наша с вами тайна.
 Глаша кивнула и поспешила выскользнуть из библиотеки. С колотящимся сердцем она побежала на поиски брата.

   После сытного завтрака Мефодий был в самом замечательном расположении духа. Он только что вернулся с прогулки вместе с графом. Увидев Глашу, он улыбнулся и поздравил ее еще раз с замужеством. Девушка, извинившись перед Верзецким, увела брата за собой, сказав, что им необходимо поговорить. Граф хмуро посмотрел им вслед. 
  Оставшись наедине, Глаша рассказала ему все без утайки про странную брачную ночь, разговор в библиотеке и что, по ее мнению, Еремей – сумасшедший. Мефодий слушал молча.
- Я хочу уехать отсюда, - прошептала Глаша, - я боюсь здесь оставаться.
- Ты с ума сошла? - негромко вскрикнул Мефодий. – Граф убьет нас обоих, ты жена его сына, ты не можешь вот так взять и бросить мужа, - вычитывал он, - у тебя есть обязанности, есть долг! А если ты уедешь, нам конец.
- Что же теперь делать?
- Глашенька, я прошу тебя, успокойся. Ты остаешься в доме, где полно слуг. Через время я приеду навестить тебя. Если боишься, запирай дверь на ночь. Он же сказал, что не будет тебя беспокоить. Я думаю, что граф хотел не столько жену для своего сына, сколько надежную сиделку. Если ты войдешь в доверие графа, то он во всем будет к тебе прислушиваться. А там, не ровен час, Еремей этот что-нибудь сотворит с собой. Останешься молодой вдовой, а главное – богатой. Выйдешь замуж за того, кого сама выберешь.
 Уговорив ее, таким образом, Мефодий уехал после обеда с  графом Верзецким, оставив сестру наедине со странным мужем. Глаша поднялась в свою спальню. Подойдя к окну, она вдруг заметила то, на что раньше впопыхах не обратила внимания. К ее окну примыкал балкон. А от балкона вниз шли каменные ступени. Ей снова стало страшно. Зачем здесь эти ступени? Для того, чтобы кто угодно мог добраться до ее окна и вломиться в ее спальню?
  Девушка срочно отыскала Еремея. Равнодушно выслушав ее гневную тираду, он сказал:
- Эти ступеньки были сделаны на случай пожара. Если вдруг по какой-то причине владелец комнаты не смог бы выбраться через дверь, он мог спастись через окно. Если они так беспокоят вас, вы можете выбрать себе любую другую комнату. Но, вы же сами видите, в каком запустении находится дом, вряд ли вам будет там удобно. Многие комнаты просто завалены старым хламом и в них нельзя жить.
- Почему никто не следит за домом? – спросила Глаша.
- Здесь не было хозяйки, как вам известно. Слуги разленились без твердой руки. Меня же вопросы быта мало интересуют. Если пожелаете, можете этим заняться.
- И займусь, не сомневайтесь, - круто развернувшись, Глаша выбежала из комнаты.
  Позвав нескольких служанок, она отдала распоряжение немедленно вымести и выскрести всю пыль, снять паутину и натереть до блеска люстры. Деревенские парни вытащили на дрова всю развалившуюся мебель и почистили камин. К вечеру Глаша была уставшая, но довольная. Зал приобрел более-менее жилой вид и даже стал немного уютным. Завтра она планировала вытащить из кладовых и вытряхнуть новые ковры, чтобы застелить ими пол взамен старых и грязных, которые лежали там сейчас. А также освободить некоторые комнаты от старого ненужного хлама. Несколько раз во время уборки в зале появлялся Еремей. Скользнув равнодушным взглядом по мечущимся слугам, он возвращался в библиотеку.
  Поздно вечером Глафира зашла в свою спальню и устало прислонилась к двери. Закрыв задвижку, она переоделась и легла в кровать. Ее веки медленно сомкнулись, и в этот момент она услышала протяжный волчий вой где-то совсем близко. Девушка вскочила с постели, ее сон как рукой сняло.  Ярко светила луна. Подбежав к окну, Глаша увидела внизу на снегу огромного волка. Позади дома был большой лес, в котором водились дикие звери. Этот наверняка был одним из них. Девушка задрожала, зверь сидел прямо под ступеньками. Оглядевшись, она подбежала к шкафу и попробовала загородить им окно. Но шкаф был слишком тяжелым, и она не смогла сдвинуть его с места. Тогда она подтянула к окну комод, нагромоздив сверху на него стулья, пуфик, одежду. Это была бы слабая защита, попытайся волк залезть через окно, но она создавала некую иллюзию безопасности.


   Утром следующего дня в доме опять кипела работа. Взяв с собой двух крепких деревенских парней, Глаша обошла дом, чтобы осмотреть ступеньки, ведущие в ее спальню. На снегу они увидели волчьи следы. Парни переглянулись между собой. Хозяйка поднялась по ступенькам и все там осмотрела. Спустившись, она приказала завалить ступеньки бревнами, чтобы наверх по ним нельзя было взобраться.
  Вечером Глаша снова услышала волчий вой под окном, но в этот раз она знала – зверю ни за что не преодолеть преграду в виде большого количества бревен. Еремей, как и обещал, больше не приходил к ней. Поэтому ей приходилось полагаться только на себя.
  За последующую неделю дом преобразился внутри. Сюда привезли новую мебель, на пол постелили новые ковры, на окна повесили новые шторы. Лестницы, окна и люстры были отмыты от пыли и грязи и сверкали чистотой. Все эти новшества, казалось, вообще не трогали Еремея. Во время обеда Глаша спросила, понравились ли ему изменения в доме. В ответ он промычал что-то нечленораздельное и сказал с некоторой ехидцей:
- Чем, интересно, теперь вы займетесь? Начнете дома перестраивать для крестьян? Эдак скоро они начнут считать вас Ангелом, спустившимся с небес, дабы облегчить их тяжкое существование.
- У меня еще много дел в доме, - сухо ответила Глафира, - мы освободили всего две комнаты и привели их в надлежащий вид, а комнат осталось еще множество.
- Ну-ну, - процедил Еремей, вставая из-за стола, - я бы посоветовал вам прогуляться по лесу, - сказал он вдруг без всякой связи с предыдущим разговором.
- Зимой? – удивилась Глаша.
- А что вас удивляет? В конюшне полно лошадей, ездить верхом, я надеюсь, вы умеете? – Глаша молча кивнула, - Берите любую и поезжайте, в здешнем лесу есть охотничий домик. Дорожки протоптаны. А вековые ели, припорошенные снегом, выглядят таинственно и величественно. Это отвлечет вас от всей этой суеты и уборки. Палашка! -   крикнул он. На его зов явилась девушка лет двадцати. – Принеси пакет, что намедни доставили.
 Глафира удивленно смотрела на своего мужа. Через несколько минут девушка явилась с пакетом в руках. Разорвав плотную бумагу, Еремей достал из пакета роскошную горностаевую шубу. Глаша ахнула, никогда в жизни она не видела подобной красоты и роскоши.
- В наших краях суровые зимы, без шубы вам не обойтись, - произнес Еремей, накидывая драгоценный мех ей на плечи. Девушка не знала, как реагировать на столь неожиданный и щедрый подарок. Шуба была легкой и теплой, она срослась с девушкой, как ее вторая кожа. Глаша улыбнулась.
- Спасибо, - наконец, выдавила она, довольная и смущенная одновременно. Супруг лишь кивнул ей в ответ и тут же вышел из гостиной.


  Решив последовать его совету просто немедленно, Глаша приказала оседлать ей какую-нибудь не слишком строптивую кобылку. Ее нетерпение было продиктовано не столько желанием покататься, сколько возможностью показаться на людях в роскошной обновке.
 Конюх помог ей взобраться на лошадь, и она поскакала сначала легкой рысью, постепенно переходя в более быстрый галоп. Около леса Глаша натянула поводья, лошадь остановилась. Этот лес пугал ее. Он был какой-то большой, высокий и очень тихий. Пока она стояла и думала, ехать дальше или возвращаться, на поляне показались волки, их было четверо. Почуяв хищников, лошадь девушки тревожно заржала. Испугавшись, Глаша пустила кобылу в галоп. Волки, почуяв добычу, побежали вслед за ней. Девушка все сильнее и сильнее гнала бедное животное. Хищники преследовали ее почти до самого дома, оторвавшись только перед въездом в усадьбу.
  Вбежав в дом, она позвала Еремея. Прибежавшая на зов Палашка, ответила, что барина нет дома.
- Где он? – потребовала ответа хозяйка.
- Барин сказали, что решили прогуляться, - ответила девушка.
 Еремей вернулся через час. Глаша вся измучилась в нервном ожидании. Едва он показался, она накинулась на него с вопросами:
- Почему вы не сказали мне, что в лесу водятся волки?
- Водятся где-то в самой в глубине леса, - ответил Еремей, нехотя, - они не нападают на людей.
- Неужели? – воскликнула Глаша, - они гнались сегодня за мной до самой усадьбы, я каким-то чудом спаслась!
- Вам следовало бы поехать в охотничий домик, а не бродить по лесным дорогам, - недовольно заметил он.
- Они появились на поляне перед лесом, я даже не успела туда въехать.
- Чертовы волки, - пробормотал Еремей. Он не успел больше ничего сказать, как открылась входная дверь и на пороге появилась пожилая женщина в длинной собольей шубе, сопровождаемая лакеем и служанкой.
- Тетушка! – воскликнул молодой человек, раскрывая ей объятья, - Клавдия Ларионовна, вот это сюрприз! Какими судьбами?
 Тетка потрепала племянника по щеке и, снимая шубу, сказала:
- Да вот решили с Иларием навестить тебя, поздравить со спешной женитьбой.
- А где же мой кузен Иларий?
- Его задержали дела на постоялом дворе. Он скоро будет. Мы договорились, что встретимся здесь. Ну, познакомь же меня с этим милым созданием, - произнесла она, кивая в сторону Глаши.
- Клавдия Ларионовна, - сказал Еремей, взяв девушку за руку, - позвольте представить вам мою супругу Глафиру Львовну Верзецкую.
 Глаша присела перед теткой мужа. Так же официально он представил ей родную сестру своего отца Клавдию Ларионовну Верзецкую, в замужестве Вяземскую. Клавдия приветливо улыбнулась девушке. Оглядевшись по сторонам, она заметила разительные перемены в обстановке комнаты.
- Что у вас здесь произошло, Еремей? - обратилась она к племяннику, - что за добрый волшебник все здесь преобразил?
- Это Глафира Львовна постаралась, - ответил ей племянник.
- Дитя мое, вы просто кудесница! Сделать приличное жилье из этой берлоги и в такие короткие сроки!
  Глаша поблагодарила тетку мужа за любезность и пригласила отужинать вместе с ними. Клавдия Ларионовна отказалась, сказав, что будет ждать сына.  Еще около часа они провели в мирной беседе перед камином. За окном вдруг раздались какие-то звуки, ржание лошадей, и через несколько минут в зал вошел молодой человек, ровесник Еремея. В противовес кузену у Илария были темные волосы и темные глаза, он был высок, хорошо сложен и невероятно красив. У Глаши захватило дух, когда она увидела кузена своего мужа. Согласно этикету, их представили друг другу.
  Во время ужина за столом велась веселая беседа. Кузены вспоминали свою юность и разные молодецкие шалости. Глафира распорядилась приготовить для гостей комнаты, в которых уже был наведен порядок. В полночь все разошлись по своим спальням. В эту ночь Глаша не слышала ужасного волчьего воя, она укуталась в меховой плед и быстро заснула.


  С утра Еремей и Иларий отправились на конную прогулку. Клавдия Ларионовна предложила Глаше пройтись до церкви, ей хотелось посетить семейный склеп, где лежали ее родители, а также была похоронена мать Еремея. Девушка с радостью согласилась.
   Семейный склеп Верзецких был сделан из гранита с мраморными вставками. Открыв тяжелую дверь, Клавдия Ларионовна вошла первой, Глаша последовала за ней. Она увидела усыпальницы предков Еремея, прошла мимо табличек, гласивших, кто покоится здесь или там. Тетка Еремея помолилась у огромного гранитного креста обо всех усопших, нашедших здесь последнее пристанище. Глаша обратила внимание, что на одном из гробов лежат цветы, которые еще не успели высохнуть и превратиться в прах. Она подошла ближе. Табличка гласила Аглая Глебовна Верзецкая.
- Кто здесь похоронен? – спросила она.
- Это первая жена Еремея, - ответила Клавдия Ларионовна, - бедная девочка, такое несчастье.
- Что с ней случилось? – спросила Глаша, вся холодея.
- На нее напали в лесу волки, когда она гуляла,  и растерзали. Ее опознали только по волосам и одежде, на ней не было живого места.
  Глаша почувствовала, как к горлу подкатывает тошнота. Еремей подарил ей шубу и отправил гулять в лес. И там она встретилась с волками. Неужели он хотел, чтобы ее тоже растерзали дикие звери? Может, он ненавидит женщин? Он сказал ей, что лесные волки не нападают на людей, но умолчал, что именно они растерзали его первую жену. Эти неприятные холодящие мысли одолевали ее всю дорогу назад. Она решила, что ей обязательно нужно будет написать Мефодию и попросить его приехать.
  Иларий и Еремей вернулись только к обеду, они оживленно рассказывали о своей поездке в деревню. Иларий спросил мать, чем она занималась, пока их не было. Та ответила, что они с Глафирой ходили к семейному склепу. Еремей искоса посмотрел на Глашу. Она ответила ему прямым взглядом, давая понять, что она в курсе того, кто там похоронен. Ее супруг повернулся к своему кузену и завел с ним долгий разговор об иностранных философах.
  Клавдия Ларионовна скоро заскучала от таких речей и ушла спать. Завтра она собиралась уезжать, и ей надо было хорошо выспаться перед дорогой. Глафира тоже поджидала удобного случая улизнуть в свою комнату, как вдруг Еремей вспомнил, что ему нужно срочно написать какое-то важное письмо, он извинился и оставил Илария и Глашу одних.
- И как же такую молодую красивую даму занесло в эту деревенскую глушь, Глафира Львовна? – спросил задумчиво Иларий.
- Я…так сложились обстоятельства, - тихо ответила Глаша.
- Понимаю. Жаль, что я не встретил вас ДО ваших обстоятельств. Иногда мы сами в силах управлять обстоятельствами, - он немного помолчал. -  Кузен уговорил меня остаться погостить недельку, если конечно, вы, как хозяйка дома, не будете против такого гостя.
- Конечно, я не против, гостите, сколько вам будет угодно. Я пойду к себе с вашего позволения.
 И не дожидаясь его ответа, Глаша убежала. В тот же вечер она написала брату с просьбой приехать как можно быстрее.


  Клавдия Ларионовна уехала утром следующего дня. Иларий остался еще на неделю. По утрам они с Еремеем катались  верхом, по вечерам играли в карты или шахматы. Еремей довольно часто оставлял кузена наедине со своей женой, удаляясь под тем или иным предлогом.  Впрочем, у них тоже нашлось много общих тем. В один из дней молодой хозяин поместья не вышел к завтраку, прислав слугу с сообщением о том, что подхватил простуду и просит извинить его. Иларий пригласил Глашу на конную прогулку вместо ее мужа. Девушка с радостью согласилась. В последнее время она почти никуда не выходила. Она все еще опасалась за свою жизнь.
  Некоторое время молодые люди катались молча. Глаша чувствовала, что Иларий – это тот человек, на которого можно положиться. Она долго собиралась и, наконец, осмелилась задать ему вопрос:
- Вы знали Аглаю?
- Аглаю? Первую жену моего кузена? – переспросил тот, - да, я знал ее, правда, не очень хорошо.
- Когда она умерла? – снова спросила девушка.
- Полгода назад. Несчастливая судьба. Ее родители давно почили, она жила с теткой, которая мечтала побыстрее сбыть ее с рук. Не знаю, чем она приглянулась графу Ратибору, но он посватал ее за своего сына, моего кузена. И, конечно же, получил согласие. Но бедняжка прожила недолго. Она погибла через два месяца после свадьбы.
- Это действительно несчастье, - отозвалась Глафира, - а какой она была?
- Светловолосой, хрупкой, тихой, немногословной.
- А вам не показалась ее смерть какой-то странной? – спросила Глаша.
- Странной? Нет. А впрочем, я не знаю, меня здесь не было. Крестьяне шептались о каком-то проклятии этого поместья, но я считаю, что простой народ слишком любит находить во всем мистику. Особенно, если речь идет о смерти молодой девушки.
- А волки?
- Еремей с графом после того несколько раз охотились на волков, но звери, почуяв опасность, ушли в глубь леса. С тех пор их не видно здесь.
- У меня под окном почти каждую ночь сидит волк, - сказала Глаша. Но Иларий только усмехнулся на это замечание. Похоже, новая жена кузена тоже склонна верить в мистику.
- Не смейтесь, - обиделась она, - волки гнались за мной от самого леса. Мне еле удалось оторваться от них.
- Ах, Глашенька! – воскликнул Иларий, - не будь вы женой моего кузена, я бы вас украл, клянусь вам, и увез бы подальше от этих мрачных мест!
  Для него уже не было тайной, что его кузен не посещает спальню супруги. Но заводить разговоры об этом с Еремеем он считал неподобающим.


  Вернувшись с прогулки, Глаша хотела заняться домашними делами, но утренний разговор с Иларием не давал ей покоя. Значит, не одной ей смерть Аглаи показалась странной. Слуги тоже что-то знают или подозревают. И еще это проклятие!
- Палашка! - крикнула она.
Через несколько мгновений в дверях показалась светлая голова Палашки. Отведя ее в укромный уголок, Глаша спросила:
- Ты давно служишь тут?
- Да уж больше года, барыня, - ответствовала Палашка.
- Стало быть, ты знала прежнюю хозяйку, Аглаю?
- Как не знать, барыня, конечно, знала. Такая милая барышня была, слова злого никому не сказала.
- Ты была здесь, когда ее убили? – продолжала свои расспросы Глафира.
- Как не быть, барыня. Горе-то какое! А крови сколько было, - глаза Палашки расширились от ужаса при воспоминании о том дне. – Только знаете что? Старый граф строго-настрого приказал всем слугам не распространяться про тот случай, а не то выгонит взашей или отдаст на съедение волкам, так и сказал.
- Не бойся, - сказала хозяйка, - я тебя не выдам. А что ты знаешь про проклятие?
- Ничего не знаю, барыня, вот вам крест. Есть проклятие, но об чем оно, мне не ведомо.
  Глаша дала девушке мелкую монетку и отпустила. Палашка радостно убежала. У кого же узнать о проклятии? Глафиру не покидала мысль о том, что здесь ей угрожает опасность. Возможно, в библиотеке есть какие-нибудь книги, которые расскажут ей историю рода Верзецких, может быть, в них и есть упоминание о проклятии. Девушка направилась в библиотеку.
Войдя, она увидела, что Еремей тоже там. Тем лучше.
- Вы уже вернулись с прогулки с моим кузеном? – осведомился он.
- Как видите, - ответила Глаша.
- Если вы пришли справиться о моем здоровье, то мне уже лучше, - сказал он, отворачиваясь, и явно давая ей понять, что она может идти. Но Глаша уходить не собиралась.
- Я пришла не за этим, - произнесла девушка, Еремей хмыкнул. – Я хотела спросить, нет ли здесь каких-нибудь книг по истории вашего рода?
- А что именно вас интересует? – равнодушно поинтересовался он.
- Все. Может быть, есть какие-то старинные легенды, поверья, предсказания, связанные с вашей семьей?
 Еремей внимательно посмотрел на свою жену. А она не так проста, как кажется.
- Вы слишком много времени уделяете вещам, которые не стоят вашего внимания, - отстраненно произнес он. - Вы услышали сплетню о родовом проклятии? И сразу же поверили в то, что проклятие есть. Если оно и есть, то совершенно не стоит вашего внимания. Вам не стоит забивать всем этим вашу прелестную головку.
- Я хотела бы сама сделать выводы о том, стоит оно моего внимания или не стоит, - настаивала Глаша, - где я могу прочитать его?
- Нигде.
- Нигде? Но вы же сами только что сказали, что проклятие есть!
- Да. Оно было изложено, как вы правильно подумали, в одной из книг по истории нашего рода. Но однажды мои маменька с папенькой разошлись во мнениях по поводу сего предмета, и отец в ярости сжег книгу.
- А других экземпляров не осталось? – продолжала выпытывать Глафира.
- Нет. Но если оно так уж вам нужно, то я помню его наизусть, - произнес Еремей скучающим тоном, -  «Когда зверь с человеком сольются, когда смерть будет смотреть в спину смерти, когда число зверя будет побеждено, тогда прервется проклятый род». Как видите, проклятие совершенно бредовое и совершенно не понятное. Если хотите мое мнение, то, скорее всего, оно было придумано одним из наших предков в состоянии алкогольного опьянения. Родственничек оказался шутником и решил не дать своим трудам пропасть даром, внес все это в семейную рукопись. А потом это все было издано.
- Но в проклятии упоминается зверь и смерть. А ваша первая жена Аглая была растерзана волками. Волки гнались и за мной. Вы не видите здесь связи?
- У вас слишком бурная фантазия. Я бы посоветовал вам заказать успокоительных капель, - произнес Еремей, давая понять, что на этом разговор окончен.
 Глаша поняла, что больше ей не удастся ничего из него вытянуть. Аккуратно она закрыла за собой двери библиотеки. Поднявшись в свою спальню, она написала проклятие на листке бумаги, чтобы не забыть.


  За ужином их ждал сюрприз. Граф Ратибор Верзецкий приехал навестить сына и невестку. Присутствие Илария явилось для него неожиданностью. Глаша не заметила у графа особой любви к племяннику. Наоборот, казалось, его раздражает то, что тот до сих пор не уехал.
  После ужина граф пошел побеседовать со слугами. Поджав губы, он слушал рассказы о том, как молодая графиня взяла хозяйство в свои руки и обо всех преобразованиях, сделанных ею за последние дни. Вернувшись в гостиную, он увидел сына и племянника, сидевших за партией в шахматы. Глафиры не было.
- Я смотрю, твоя жена даром время не теряла, Еремей, - обратился он к сыну. Тот ничего не ответил, продолжая созерцать фигуры на доске.
- Не вижу в этом ничего плохого, - заступился за Глашу Иларий, - здесь стало намного чище и уютнее, вы не находите?
 Ратибор заскрипел зубами, но промолчал. Через некоторое время он продолжил:
- Жена должна знать свое место, а не распоряжаться всеми делами поместья единолично.
- Вы же знаете, что я мало всем этим интересуюсь, - отозвался, наконец, Еремей, - здесь давно надо было навести порядок. Глафира Львовна – молодая романтичная особа, ей доставило удовольствие все здесь украсить. Пусть лучше занимается уборкой, чем поиском скелетов в шкафу.
- Что? – сжал кулаки граф. Еремей понял, что сболтнул лишнее. Дальнейший разговор графа с сыном происходил за закрытыми дверями.
  Иларий остался в гостиной один. Через мгновение вошла Глафира. Она молча присела на один из диванов.
- Похоже, граф недоволен новшествами в доме, - произнесла она, и Иларий понял, что она слышала весь разговор.
- Не расстраивайтесь, - утешил он ее, - граф весьма своеобразен.
- Спасибо, что вступились за меня, - девушка подняла на него свои голубые глаза, - вы единственный человек в доме, кто хоть как-то понимает меня.
  Иларий не успел ответить, в гостиную вернулись Еремей и граф Ратибор. Беседа приняла более спокойный характер. И только в конце вечера граф позволил себе недовольно сказать племяннику, что его визит слишком затянулся, и что пора бы уже и честь знать. Глаша не могла вымолвить ни слова, но за кузена неожиданно вступился Еремей. Он настаивал на том, чтобы Иларий еще погостил у них, так как холодными зимними вечерами можно сойти с ума от скуки. Он так горячо его упрашивал, что тому пришлось поневоле согласиться.
  Утром граф Ратибор уехал. Перед отъездом он поговорил наедине с невесткой. Он настоятельно рекомендовал ей родить поскорее наследника и не совать свой нос в дела, которые ее не касаются.
- Вы же не хотите, чтобы вас постигла участь Аглаи? - прошипел он, больно сжимая ее руку.
- Отпустите меня! – вырвалась Глаша. Не оглядываясь, она побежала по коридору. В глазах ее стояли слезы, теперь она всерьез опасалась за свою жизнь. Кто-то схватил ее за локоть, она не сразу поняла, что это был Иларий. Он молча обнял ее, пока плечи девушки содрогались от рыданий. Успокоившись, Глаше вдруг стало стыдно за свою слабость.
- Простите, - прошептала она, всхлипывая.
- Граф Ратибор – грубый тиран, Глашенька. Он всех пытается подмять под себя. Вы храбрая девушка, раз пытаетесь ему противостоять.
- Вы не уедете? – спросила она, вдруг заметив, что он полностью одет.
- Нет, мы с Еремеем едем на прогулку, но я хочу, чтобы вы знали – я остался здесь только ради вас. Я буду рядом.
  Поцеловав ей руку, Иларий вышел из комнаты. Еремей тихонько прикрыл дверь библиотеки изнутри. Увиденная сцена вызвала кривую ухмылку на его лице.

    Вечером Глаша, как обычно заперла дверь изнутри. Теперь задвижка казалась ей слишком слабой защитой. Ее немного утешала мысль о том, что комната Илария находится в конце коридора, и в случае чего, он прибежит на ее крик. Все же следует заказать кузнецу тяжелый железный засов, решила она. В этот момент под ее окном раздался леденящий душу волчий вой. Глаша вздрогнула. Подбежав к окну, она увидела сидящего на снегу огромного волка. Свет луны отражался в желтых глазах зверя. Девушке казалось, что он смотрит ей прямо в глаза. С бьющимся сердцем она отошла от окна. Молодая графиня теперь уже не была уверена в том, что зверь не сможет взобраться по бревнам, которыми она велела завалить ступеньки.
  Глаша тряхнула головой, она сходит с ума, нужно успокоиться. Девушка забралась под меховой плед. Зверь выл под ее окном почти до полуночи.
   Утром весь дом был ошарашен ужасной новостью. Страшную находку обнаружили лесорубы, которые утром шли за дровами. Возле ворот они увидели тело молодой девушки, растерзанное огромным зверем. Крестьяне были напуганы до смерти. Мужики собирались в лес отстреливать волков. Говорили, что из-за лютой зимы волки стали нападать на людей. Глаша узнала новость от Палашки. Служанка вся тряслась от ужаса. Ее нервное настроение в какой-то степени передалось и графине.
- Вы уже слышали новость? – спросила она вошедшего Илария. Тот кивнул. Следом за ним показался Еремей.
- Граф, - обратилась к нему Глафира, - вы должны принять какие-то меры.
- Что я могу тут поделать? – как обычно равнодушно отозвался Еремей.
- Вы должны возглавить людей и отстрелять волков.
- В самом деле, кузен, - поддержал ее Иларий, - мы должны поехать с ними. Наше присутствие придаст им мужества. Мы должны являть собой пример для крестьян.
- Раз вы так считаете, - пожал плечами Еремей.
  После обеда отряд из десяти крестьян, возглавляемый молодым графом и его кузеном поскакал в лес. Глаша осталась с женщинами молиться за их удачное возвращение.


  После ужина они все еще не вернулись. Глаша начала переживать – ночью в лесу небезопасно. Прошел еще час. Девушка вздрагивала от каждого шороха. Наконец, во дворе раздалось конское ржание и топот. Глаша в нетерпении ждала возле дверей, пока Еремей и Иларий зайдут.
  Через несколько минут в дом вошел Еремей, он был один. Вид у него был, как всегда отстраненный.
- Где Иларий? – обеспокоенно спросила его Глаша.
- Если бы я знал! – ответил Еремей и швырнул свой плащ на один из диванов.
- Что все это значит? – потребовала ответа Глафира.
- Мы потеряли его.
- Он…умер? – Глаша в ужасе смотрела на Еремея.
- Нет, - ответил тот, - его лошадь понесла. Я поскакал за ним. Мы оторвались от остальных. Мой конь стал припадать на правую ногу и мне пришлось остановиться. Когда я пересел на коня одного из крестьян, мы разделились и искали его. Но в лесу темнеет быстро, особенно зимой. Мы не нашли его, и вынуждены были вернуться.
- Как вы могли оставить его? Одного в лесу! Ночью! – не помня себя, кричала Глаша.
- Мы, конечно, могли тоже остаться в лесу и замерзнуть до смерти,  - холодно ответил граф, - но предпочли все-таки приехать.
  Ничего не ответив, Глаша убежала в свою комнату и залилась слезами. Господи, зачем она отправила их в этот ужасный лес? Что теперь будет с Иларием? Вдруг он ранен? Один в лесу, ночью, раненный. Глафира проклинала ту минуту, когда настаивала на том, чтобы Еремей поехал с крестьянами на отстрел волков.
  Под окном она услышала вой. Как же она ненавидела их! Упав на кровать, девушка сжалась в комочек. Пролежав так довольно долго, она потянулась за подушкой. Из-под подушки вдруг что-то выпало. Глаша наклонилась и подняла лист бумаги. Здесь она записала проклятие рода Верзецких. «Когда зверь сольется с человеком, когда смерть будет смотреть в спину смерти, когда число зверя будет побеждено, тогда прервется проклятый род». Перечитав еще раз, Глаша вздохнула. Она ни на шаг не приблизилась к разгадке.
  Утром Еремей с крестьянами поехал в лес искать кузена. Молодая графиня почти не спала в эту ночь и с утра уже была на ногах, провожая мужа. Перед отъездом граф посмотрел на нее задумчиво, как бы говоря: я знаю, почему ты так беспокоишься о нем. Но Глаша была так вымотана, что ничего не заметила.
  Потянулись долгие часы ожидания. Глаза девушки то и дело наполнялись слезами, а губы шевелились в молитве. Услышав шум, Глаша кинулась к дверям и увидела входящего Мефодия.
- Глашенька, а вот и я! -  он раскрыл ей свои объятия, и она укрылась в них от всех своих невзгод хотя бы на короткое время.
- Ты плачешь? – удивился он, увидев ее опухшие красные глаза.
 Всхлипывая, девушка рассказала ему все последние события. Мефодий слушал, не перебивая, лишь иногда позволяя себе уточняющие вопросы. В конце ее рассказа он вздохнул:
- Да, вот это дела тут происходят. Вот тебе и сельская глушь, спокойная жизнь.
  Вместе они прождали Еремея до самого вечера. Глаша была безумно рада приезду брата, с ним можно было обо всем поговорить, она была уверена, что он ее во всем поддержит.
  Еремей вернулся почти ночью. Он удивился приезду Мефодия, но поприветствовал новоиспеченного родственника радушно. Граф рассказал, что они весь день прочесывали лес, но  Иларий просто исчез. Его не было в охотничьем домике, и даже не видно было никаких следов его пребывания там. Его не нашли ни в глубине леса, ни снаружи. Отчаяние все больше овладевало душой Глафиры, а  вместе с ним таяла последняя надежда еще когда-либо увидеть молодого человека.
- Нужно сообщить его матери, - сказала, наконец, она.
- Я думаю, что пока не стоит, - тут же отозвался Еремей, - завтра мы снова будем прочесывать лес и, возможно, обнаружим какие-то следы или найдем моего кузена.
 

   Но на следующий день никаких следов обнаружено не было. Глафира продолжала отчаянно молиться, в глубине души осознавая, что больше никогда не увидит того, кто был милее всего ее сердцу.
  Ночью графиня снова проснулась от ужасного волчьего воя под ее окном. Открыв глаза, Глаша почувствовала вдруг сильную жажду. Она встала и зажгла свечу, но кувшина с водой на своем ночном столике не обнаружила. Девушка нахмурилась. Что за шутки? Ей казалось, что кувшин стоял здесь всегда. Возможно, кто-то из служанок забрал его, чтобы набрать воды, и забыл принести обратно.
  Глаша осторожно отодвинула задвижку и выглянула в коридор. Опять раздался вой, она вздрогнула. В коридоре никого не было. Пройдя несколько шагов, она постучала в соседнюю дверь. Через несколько секунд на пороге показался заспанный Мефодий.
- Что случилось? – шепотом спросил он.
- Я хочу пить, а у меня нет кувшина, дай мне воды, - попросила Глаша. Мефодий, сонно покачиваясь, прошел к своему ночному столику и взял кувшин. Но кувшин оказался пуст.
- Прости, сестренка, я перебрал вчера за ужином вина и выпил всю воду, - сказал он.
- Тогда пойдем со мной вниз, - попросила Глаша, - одна я боюсь.
 Вдвоем они спустились в темную гостиную и прошли к комнатам для слуг. Им пришлось разбудить одну из девушек и отправить за водой. В ожидании  прошло несколько минут.
- Что она там, провалилась? – недовольно проворчал Мефодий, - или к колодцу посреди ночи пошла? Должны же быть где-то в доме запасы воды?
- Да, в одной из кладовых  стоит большой чан. Наверное, она пошла туда.
- За то время пока она ходит, уже можно было в город съездить и обратно вернуться, - возмущение Мефодия нарастало, - дай мне свечку, я сам схожу за ней.
- Я не останусь тут в темноте одна, - тут же ответила ему Глаша, - пойдем вместе.
  Взяв у сестры подсвечник со свечой, Мефодий двинулся по коридору к кладовым. Темнота замедляла и сковывала их движения. Наконец, они добрались до кладовки. Дверь туда была открыта.
- Ну, и где эта девка? – спросил Мефодий у темноты, посветив свечкой. Он уже хотел выходить оттуда, когда вдруг заметил между мешков с мукой небольшой кусочек белой рубашки, в которых обычно ходили крестьянки. Он подошел ближе и поднес пламя свечи. То, что он увидел, заставило кровь в его жилах застыть от ужаса.
- Что там? – Глаша подошла следом за ним.
- Не смотри туда, - еле успел сказать он. Но она уже увидела. Спящий дом огласил пронзительный крик ужаса.


  На крики сбежались слуги, множество свечей мерцало то там, то тут. Мефодий увел Глашу в гостиную, и она в полной прострации сидела на диване. Девушка-служанка, которую они отправили за водой, была убита, растерзана так же, как и девушка у ворот. Графиню терзало чувство вины – не пошли она ее за водой, девушка была бы жива. Слезы катились из ее глаз и никак не могли остановиться. Рядом с ней присел Еремей. Он с неожиданной нежностью привлек ее к себе и погладил по спине.
- Может, это я во всем виновата? – спросила она его, плача, - с моим появлением в этом доме произошло столько смертей. Сначала та девушка у ворот, потом Иларий пропал, теперь эта несчастная…
  Глаша не заметила, как напряглось тело ее мужа при упоминании имени его кузена. Она вообще ничего не замечала – ни снующих туда-сюда слуг, ни рыдающих в углу служанок, она вся погрузилась в свое горе, считая себя виноватой во всем. К ним подошел Мефодий. Он протянул Глаше кружку с водой, и девушка с благодарностью взяла ее.
- Тело пока вынесли к конюшне, - сообщил он Еремею. Тот кивнул в ответ.
- Глашенька, - обратился он к сестре, - тебе лучше пойти в свою спальню, пойдем, я отведу тебя.
 Вставая, Глаша вдруг бросила взгляд на рубашку Еремея, сбоку на ней было кровавое пятно.
- У вас кровь? – спросила она, поднимая на него глаза.
- Ах, это, - ответил Еремей, - пустяки, я испачкался, когда помогал доставать бедную девушку. Завтра все отстирают.
  Глаша поднялась в свою спальню и без сил упала на кровать. Волк под ее окном не выл, а тихо скулил.
   

  Утром Глаша спустилась поздно. Она плохо спала. Последние события не располагали к безмятежному сну. Позвав Палашку, она принялась расспрашивать ее о ночных событиях и о погибшей девушке.
- Горе-то какое, барыня, - причитала Палашка, - третью девку уже волки загрызают.
- Третью? – переспросила Глаша, - или ты имеешь виду и графиню Аглаю?
- Что вы, барыня, - до графини еще одна девушка погибла, - ответила всхлипывающая Палашка.
- Еще одна? Ты мне не рассказывала об этом. Что за девушка?
- Дочка местного бочара. Красивая девка была. Волки загрызли ее возле леса. Еще прошлой зимой случилось это, - утирала слезы Палашка.
- Где мой муж? – спросила Глаша.
- Барин сказали, что не спустятся, пока тут все не уберут и не вымоют, они кровь плохо переносят.
- Он ведь вчера помогал вынести тело бедной девушки из дома, - произнесла Глаша, - а ты говоришь, крови боится.
- Что вы, барыня, не было его там. Он уже потом из библиотеки вышел, я сама его видела.
  Глаша вдруг почувствовала, что у нее кружится голова, и она сейчас упадет. У Еремея на рубашке была кровь, но он не подходил к телу. А откуда в доме взяться волку? Все двери и окна были закрыты. И ничего не было разбито или взломано. А это значит, что убийца был в доме! И в это мгновение она поняла! Поняла, кто убивал несчастных девушек, кто растерзывал до неузнаваемости их тела. Господи!
  Не теряя ни секунды, она поднялась в свою спальню и взяла листок с проклятием. «Когда зверь сольется с человеком…» Ее муж и есть этот зверь! «когда смерть будет смотреть в спину смерти» - смерти случаются одна за другой. «когда число зверя будет побеждено, тогда прервется проклятый род» - здесь было не все понятно, точнее ничего не понятно. Но первые два!
  Она и ее брат находятся в одном доме со страшным зверем в человеческом облике. Им нужно срочно бежать отсюда, куда глаза глядят! Глаша почти бежала. Найдя Мефодия, она заперлась с ним в библиотеке и тихо изложила все свои догадки.
- Я не могу в это поверить! – прошептал он.
- А ты вспомни с самого начала, - настаивала она, - сначала граф женил своего сына на девушке-сироте, чтобы в случае чего некому было горевать по ней. Слугам приказал помалкивать под угрозой расправы. Он ни словом не обмолвился тебе о том, что его сын был уже женат. Скорее всего, он в курсе, кто такой Еремей. Поэтому графу был нужен наследник, он ведь понимает, что рано или поздно все раскроется.
- И что теперь делать? Вызывать жандармов?
- Нам нужно бежать отсюда, прямо сегодня же!
- Но как? Спасибо вам, граф Еремей, за гостеприимство, но мы с сестрой решили вас покинуть? – с иронией произнес Мефодий.
- Нет, мы уедем ночью. Когда все уснут, приходи ко мне в спальню. Постучишь, как условимся, я открою тебе, и мы вместе уйдем отсюда. Оставаться здесь очень опасно.
- Ты – его жена, он может заявить, что ты сбежала от него, - сказал брат.
- Отсюда мы отправимся в жандармерию и сделаем заявление об убийствах.
- Но кто нам поверит? У графа влияние, деньги, а у нас – ничего.
- Не беспокойся, поверят. У меня есть доказательства.
  Договорившись обо всем, Глаша и Мефодий разошлись каждый по своим делам.
  Вечером за ужином Еремей предложил Мефодию попробовать нового вина. Глаша выразительно посмотрела на брата, тот отказался, сославшись на головную боль, терзавшую его с самого утра после вчерашних событий.
- Ну, от одной рюмки ничего не будет, - сказал Еремей, протягивая ему бокал, - я предлагаю вам пару глотков, а не целый кувшин. И потом, вино способствует улучшению кровообращения – так всегда говорил наш семейный доктор.
  Поддавшись на уговоры графа, Мефодий пригубил вино. После ужина они с графом перекинулись в карты. Глаша сидела на диване с рукоделием в руках, делая вид, что усердно вышивает. Спать они отправились сегодня пораньше.
  Закрывшись у себя в комнате, девушка приготовила дорожную одежду. У нее была довольно приличная сумма, которую ей выдал граф на мебель и ремонт дома. Из этих денег еще кое-что осталось, этого вполне должно было хватить на первое время. Собравшись, Глаша принялась ждать условного стука в дверь. Время тянулось ужасно медленно. Под окном выл волк. Она уже привыкла к этому вою, но сегодня он был каким-то особенно зловещим.
  В дверь постучали. Глаша вздрогнула. Два долгих стука и один короткий. Это был условный сигнал. Девушка подбежала к двери и отодвинула железный засов, который в ее комнате установили на днях. Но за дверью был не Мефодий, а Еремей. От неожиданности Глаша отпрянула.
- Вы? – спросила она.
- А вы ожидали увидеть кого-то другого? – ответил он ей вопросом на вопрос.
 Войдя в спальню, он закрыл дверь изнутри. Похолодев, Глаша отошла в дальний угол комнаты. Скорее бы пришел Мефодий.
- Что вы здесь делаете? – произнесла она, стараясь, чтобы ее голос не дрожал от страха, который она испытывала в эту минуту.
- А что обычно делает муж в спальне своей жены? – хмыкнул он.
- Но вы ведь не за этим сюда пришли, - вопросительно посмотрела она на него.
- Вы очень проницательная девушка, Глашенька, - сказал Еремей, его глаза блестели каким-то дьявольским огнем, это было так не похоже на обычно равнодушного ко всему графа. – Вы ждали вашего брата Мефодия не так ли? Собирались уехать, не попрощавшись? Как невежливо с вашей стороны.
- Откуда вы… Вы подслушали наш разговор!
- Я восхищаюсь вашей проницательностью, моя дорогая. Вы вплотную приблизились к разгадке. Только это не входит в мои планы. Вы совершенно зря стали совать ваш хорошенький носик везде и повсюду. Я так понимаю, в вашем саквояже лежит моя рубашка с пятнами крови? Это ее вы собирались предъявить как улику? Я отдаю должное вашему уму. К сожалению, теперь мне придется вас убить, вы же понимаете это? – произнес Еремей, доставая большой нож.
- Вы не посмеете, - прошептала Глаша, холодея от ужаса, - как потом вы объясните мою смерть?
- Вас растерзает волк. Тот, что воет под вашими окнами. А потом он растерзает и вашего братца, который спит беспробудным сном в своей спальне. Мне пришлось подмешать хорошую дозу снотворного в его вино, чтобы он не путался под ногами, - Еремей ухмыльнулся от собственной изобретательности.
- Значит, зря я ненавидела и опасалась волков, - произнесла Глаша, - они просто невинные младенцы по сравнению с вами.
- Да, тут ваша проницательность вас подвела. Эти милые зверушки постоянно мешали мне. В тот день, когда вы поехали на прогулку в лес, я ждал вас в охотничьем домике, но так и не дождался. Волки не пустили вас. Я мог пробраться в вашу спальню через ступеньки, примыкающие к вашему балкону, но они так напугали вас, что вы приказали завалить там все бревнами, и путь для меня был отрезан. Дверь вы бы мне сами ни за что не открыли.
- Что вы сделали с Иларием?
- Ах, вот что вас волнует, - злобно оскалился Еремей, - я столкнул его с лошади. К сожалению, у меня не было времени добить его. Но учитывая то, что мы не обнаружили его в течение двух следующих дней, прочесывая весь лес, я думаю, что его действительно растерзали волки.
- Вы – чудовище! Что он вам сделал? – Глаша вся сжалась. Помощи ей ждать было неоткуда.
- Он посягнул на мою собственность. Потому что вы были моей собственностью и не должны были принадлежать никому другому, - он сделал несколько шагов по направлению к ней, - смерть смотрит в спину смерти.
- Пророчество,  - прошептала Глаша, – вы сами придумали его!
- Не правда ли это было остроумно с моей стороны? – самодовольно расхохотался  Еремей, - я думал, вас это запутает, и вы откажетесь от разгадываний семейных тайн, займетесь чем-нибудь полезным. К сожалению, Глашенька, вы сами виноваты в том, что с вами произойдет, -закончил он зловеще и приблизился к девушке. Глаша зажмурилась.
 В это мгновение на Еремея вдруг посыпались осколки разбившегося стекла. В комнату вскочил огромный волк и зарычал на графа. Открыв глаза, девушка увидела, что зверь загораживает ее собою от сумасшедшего супруга.
- Никак не успокоишься? – прорычал в ответ разъяренный Еремей, размахивая ножом, - Иди же сюда, мерзкое животное!
 Волк прыгнул на графа, выбив нож из его руки. Еремей упал на спину, оружие отлетело в сторону. С дьявольской быстротой он вскочил на ноги и поднял нож.  Глядя в глаза волку, безумец кинулся на зверя, полоснув его длинным лезвием, животное заскулило. Глаша, замерев, наблюдала за этим смертельным поединком. От страха она позабыла все молитвы и шептала только: «Господи, спаси!». Еремей с ножом в руках медленно приближался к волку, тот пятился и рычал. В тот момент, когда граф уже вплотную подошел к зверю, вдруг грянул выстрел.


   Еремей замер, а потом удивленно посмотрел на красное пятно, растекающееся по его груди.  Подняв голову, он увидел в окне своего кузена Илария с пистолетом в руках. Покачнувшись, граф рухнул на пол. Иларий подбежал к Глафире.
- Вы целы? – спросил он, осматривая ее. Девушка кивнула.
- Вы живы? Но как? – спросила она в свою очередь.
- Меня спасла она, - ответил он, кивнув в сторону волка.
- Она?
- Да, это волчица. Когда я очнулся в лесу, то увидел ее рядом с собой. Сначала я решил, что волки пришли, почуяв запах крови. Но она куда-то потащила меня по снегу. Я потерял сознание. Очнулся в какой-то крестьянской избе. Прежде, чем снова впасть в небытие, я успел сказать им, чтобы они никому не говорили, что я у них. Два дня я был в горячке, потом пришел в себя. Сегодня волчица вернулась и начала выть, перепугав до смерти людей, у которых я находился. Когда я вышел из избы, она скулила и как будто звала меня за собой. Я понял, что с вами случилась беда, и поспешил сюда. Волчица не позволила мне войти в дом, а повела прямо под окно.
- Дверь закрыта на засов, вы не вошли бы оттуда, - сказала Глаша. Иларий кивнул, еще раз удивившись про себя мудрости зверя.
- Она взобралась по доскам и прыгнула в окно. Мне понадобилось больше времени, чтобы взобраться по тем бревнам, которыми завалены ступеньки. Но я рад, что успел вовремя, - Иларий крепко прижал к себе Глашу.
Через несколько мгновений они заметили, что волчица исчезла.

  Ранним утром к графу Ратибору были посланы гонцы с письмом, в котором излагались последние события. Тело Еремея было приготовлено к погребению и стояло в местной церквушке, где святые отцы молились за упокой его души. Мефодий, вскочив с постели и осознав, что он проспал, бросился на поиски сестры. Увидев ее живой и здоровой, он вздохнул с облегчением. Глаша представила ему Илария, и вдвоем они рассказали ему о ночных событиях. Мурашки побежали по его телу, когда он услышал, через какие ужасы прошла его сестра.
- Глашенька, милая моя, прости. Это все из-за меня, - сокрушался он, обнимая девушку.
- Вот убийца моего сына! - вдруг раздался громовой  голос графа Ратибора.
 Оглянувшись, все трое увидели графа, стоящего в дверях в сопровождении двоих жандармов.
- Что вы такое говорите? – воскликнула Глаша, - Иларий не убийца! Он спасал меня от вашего сына!
  Не слушая никаких объяснений, жандармы под руки вывели молодого человека из дома до выяснения обстоятельств. Через несколько минут полицейская карета укатила по направлению к жандармерии.
  Граф Ратибор ушел отдать какие-то распоряжения. Глаша сидела на диване, обхватив себя руками. Мефодий утешал ее, как мог.
- Что теперь с нами будет? – спрашивала девушка.
- Нам нужно дождаться графа, - отвечал ей брат, - сами мы ничего решить не можем в этой ситуации.
 Граф вернулся только вечером, он решал вопросы, связанные с похоронами. Войдя в гостиную, он налил себе водки. Осушив рюмку, и даже не скривившись, он повернулся к Глаше и ее брату и голосом, полным горечи от утраты единственного сына, прошипел:
- Вы тоже виновны в его смерти. Вас тоже надо было сдать жандармам.
- Вы знали, кем он был, - устало произнесла Глафира.
- Он был болен. Неизлечимо болен, - прошептал граф, глядя прямо перед собой. - Я хотел, чтобы он женился, родил детей, чтобы у меня были наследники. С Аглаей произошел несчастный случай…
- Он убил ее! – гневно прервала его Глаша.
- Да, - огрызнулся граф, - но это все из-за болезни! Я искал ему спутницу жизни, с которой он сможет забыть о своем недуге.
- И желательно без родственников, чтобы в случае чего, никто не задавал ненужных вопросов, - продолжила за него невестка.
Ратибор посмотрел на нее тяжелым взглядом. Как же он ошибся в ней!
- Я проклинаю тот день, когда ваш брат проиграл мне в карты, - заявил он, - я знал, что у него есть сестра-бесприданница. Я думал, что это самый подходящий вариант для моего сына. Брат, который проиграл приданое сестры, вряд ли станет слишком заботиться о ней. Я слышал, что вы –  девушка скромная, и подумал, что, может быть, вам удастся излечить моего сына от его меланхолии.
- Он убивал девушек, он растерзывал их тела, - произнесла Глаша, - о какой-такой болезни вы все время говорите?
- У него было психическое расстройство. Он считал себя человеком снаружи, но зверем внутри. Волком. Хищником. Ему нужна была охота, нужны были жертвы. Я пытался убедить его оставить все это. Я знал, что все это плохо закончится. Но все закончилось еще хуже, чем я думал.
- Возможно, вы пересмотрите свое решение по поводу вашего племянника? – подал, наконец, голос Мефодий, - он  спас мою сестру.
- Об том не может быть и речи! – гневно вскричал граф. - Он убил его! Застрелил! Из-за него я остался без наследника!
- Но он сын вашей сестры, он и есть ваш наследник, - тихо заметил молодой человек.
- Никогда убийце моего сына не стать моим наследником! Слышите? Никогда! – злобно сверкнув глазами, Верзецкий шумно выдохнул и продолжил: Мне 45 лет, я сам еще довольно молод. Я решил жениться. Но у меня возник вопрос: что мне делать с вами, Глафира Львовна? В качестве вдовы моего сына вы меня не устраиваете, мне ни к чему лишняя обуза. И у меня нет никакого желания выдавать вас снова замуж. Поэтому… я сам женюсь на вас.
- Ну, вот уж нет! – Глафира возмущенно вскочила с дивана, - Никогда я не буду вашей женой!
- Не кипятитесь, Глашенька, - с иронией произнес граф, - у вас нет другого выхода. Ваш брат не сказал, почему он вдруг решил навестить вас?
- Я написала ему письмо, - сердито ответила девушка, - вот он и приехал.
- Ах, вот как, - усмехнулся граф, - но, боюсь, это была не единственная причина его приезда. Правда ведь, Мефодий?
 Мефодий опустил голову. Глаша заволновалась. Что такого еще могло случиться? Вздохнув, молодой человек сказал:
- Я снова проиграл в карты, Глашенька. Прости меня.
- И сумма настолько велика, - продолжил за него граф, - что помочь в этом деле могу только я. Иначе вашему брату грозит тюрьма и смерть. Но, как вы понимаете, я сделаю это лишь в одном случае.
  Мефодий сидел, виновато понурив голову. Глаша в отчаянии смотрела на него. В прошлый раз она спасла его от долгов, в итоге это чуть не стоило ей жизни. В этот раз ей придется опять принести себя в жертву. Посмотрев на графа Верзецкого, она сказала:
- Хорошо, но у меня есть еще одно условие.
- Интересно будет послушать, - хмыкнул граф. Втайне она даже восхищала его своей смелостью.
- Вы снимете все обвинения с вашего племянника и сделаете так, чтобы его отпустили.
- Ладно, - ответил граф после долгих раздумий, - но только после свадьбы. Я хочу быть уверен, что вы никуда не сбежите, - добавил он.
 Не промолвив больше ни слова, девушка покинула гостиную.


  На следующий день Глаша спустилась почти к обеду. Ей не хотелось видеть ни графа, ни своего брата. Но ей не слишком в этом повезло, – войдя в гостиную, она увидела Мефодия. Вскочив с дивана, он подбежал к сестре и упал на колени.
- Глашенька, милая, прости меня! Прости Христа ради, - приговаривал он, уткнувшись головой ей в  колени, - я все исправлю, клянусь тебе.
  Глаша молчала. В горле у нее стоял ком. Наконец, она нерешительно положила руку на голову Мефодия и легонько погладила его. В это мгновение в дверь вошли жандармы. Брат медленно встал с колен.
- Что вы здесь делаете? – спросила Глаша.
- Это я вызвал их, Глашенька.
- Ты? Но зачем? – она удивленно посмотрела на брата.
- Вчера вечером я пошел в спальню к графу Верзецкому, - начал говорить Мефодий. - Я хотел уговорить его отказаться от женитьбы на тебе и прекратить преследовать племянника. Он не стал слушать меня и попытался вытолкать. Я схватил его, мы сцепились… и я убил его.
- Что? – в первую секунду Глаше показалось, что она ослышалась, - Ты убил графа?
  Жандармы надели на Мефодия наручники и вывели его из дома. Глаша осталась совсем одна.
  Она просто сидела и смотрела перед собой, не в силах поверить во все то, что произошло с ней. Прошел час, за ним второй. Минуты утекали одна за другой. Что такое минута по сравнению с вечностью? Пылинка, соринка. Глаша опомнилась только тогда, когда уже стемнело.
- Барин, барин вернулись! – услышала она радостное восклицание Палашки. Обернувшись, она увидела Илария.

                ЭПИЛОГ

  Чрез три месяца после описанных событий Глафира Львовна Верзецкая и Иларий Игнатьевич Вяземский обвенчались.
  Мефодия судили и приговорили к пожизненной каторге за убийство графа Верзецкого и его сына. Взяв всю вину на себя, он считал, что вернул долг своей сестре Глафире. Глаша долго плакала и сокрушалась по этому поводу на свидании с братом, устроенном в тюрьме с помощью адвоката. Мефодий признался сестре, что давно был болен, поэтому его не страшит каторга, жить ему осталось не так уж и долго. Он просил ее лишь об одном – простить его и не вспоминать плохого. Впрочем, на каторгу он так и не попал. Условия содержания узников в тюрьме были не из самых приятных, а дорога в Сибирь – долгой и холодной. Глаша ходатайствовала о том, чтобы ей разрешили похоронить брата в семейном поместье, и ее ходатайство было удовлетворено.
  Некоторое время супруги Вяземские жили в столице. Но потом было принято решение реконструировать семейное поместье Верзецких, которое отошло к ним по наследству. Усадьба была расширена и переделана. Здесь у Глафиры и Илария родились две дочери и сын.
  Огромную волчицу больше никто в тех местах  не видел. Говорили, что это дух графини Аглаи охранял Глафиру от ее сумасшедшего мужа.