Трудная дорога домой

К истории края,
в  память о тех, кто осваивал
целинные земли  Оренбуржья
и защищал Отечество.



                ТРУДНАЯ ДОРОГА ДОМОЙ

…………………………………………………………………………….......
Фрагмент из романа «Степные дороги».


Поздним вечером в июне сорок пятого, когда фронтовики уже стали возвращаться домой, Ивану позвонил председатель райисполкома. Разговор необычно был коротким:
- Ты, Зарудный, говоришь, что у тебя не хватает рабочих рук?
- По тем планам, что вы мне спускаете, их всегда будет недоставать, - ответил Иван.
- Тогда вот что, - продолжал районный начальник, - завтра к обеду тебе привезут немцев. Все инструкции получишь у сопровождающего. Главное разместить их и приобщить к работе. Это всё, желаю вам удачи, - и положил трубку.
Что это означало, Иван начал додумывать уже сам и остановился на пленных, которых могли прислать в колхоз на сельскохозяйственные работы. И с мыслями о том, где их разместить, вскоре уснул.

К обеду на следующий день действительно пришло несколько загруженных людьми автомашин в сопровождении солдат НКВД. После их выгрузки мужчины были отделены от своих семей. Им дали попрощаться и они снова были загружены в машины. Их отвезли на новую шахту, вблизи с посёлком, и поселили в одиночном бараке за двумя рядами колючей проволоки и сторожевыми вышками.

Женщины поступали по предписанию властей в распоряжение колхоза, как его работники. Всех их вместе с детьми необходимо было разместить и накормить. Ни того, ни другого у председателя на этот момент времени не было. Поэтому, спешно собрав правление, Иван стал изыскивать возможности для решения этих проблем.

Вопрос с питанием утрясли за счёт резервов из фондов колхоза, а вот с жильём всё было гораздо сложнее. Его просто не было. Присутствующий Зарудный - старший предложил подселить к нему сразу две семьи, так как после смерти жены он жил один в своём большом доме. Байтас тоже пообещал привезти несколько старых юрт, необходимость в которых к этому времени у казахов уже почти отпала. Ещё решили восстановить две полуразрушенных землянки под временное жилье, а оставшихся переселенцев подселить в малодетные семьи.

Новая жизнь для «русских немцев» в Терновке складывалась непросто. Во время войны их вывезли из оккупированных районов Украины в Германию и поселили в лагерях временного размещения иммиграционного ведомства. За колючей проволокой под охраной эсесовцев шёл тщательный отбор, в ходе которого каждому присваивалась определённая категория, и в зависимости от неё выдавалось постоянное или временное «германское гражданство».

После завершения этих процедур мужское население призывалось в Вермахт, полицию и другие вооружённые формирования. Другая его часть направлялась на охрану прифронтовых коммуникаций и строительные отряды для возведения объектов обороны.

Часть женщин определялась в состоятельные немецкие семьи в качестве прислуг и домработниц, а остальная вместе с мужчинами участвовала в строительных работах. Такая ситуация сохранялась до прихода Красной Армии в январе 1945 года в западную часть аннексированной  Рейхом Польши – «Вартегеау».

Именно в таких региональных партийных округах как «Вартегеау» по замыслу нацистов и под контролем гаулейтеров должны были перевоспитываться и приобщаться к немецкому порядку «административные переселенцы» из СССР. Но уже в 1945 году для «русских немцев», получивших «германское гражданство», начался новый отсчет в их жизни. Они были репатриированы обратно  в СССР и отправлены в лагеря НКВД и на «спецпоселение».

Другие этнические немцы, которых удалось эвакуировать советским властям до фашистской оккупации из Поволжья и других районов СССР, также оказались в лагерях для принудительных работ за колючей проволокой под  вооружённой охраной. Мужчины и женщины от 15 до 60 лет призывались в «трудармию», где к ним относились как к уголовникам и предателями родины.

Женщины, не подлежащие призыву, и дети размещались во временных изношенных жилищах и находились под строгим надзором «спецкомендатур». Это тоже было не случайным явлением, так как их всех уже впервые месяцы войны записали в «пособники оккупантов». Основание для этого нашли быстро.

В Указе Президиума Верховного Совета СССР от 28 августа 1941 года «О переселении немцев, проживающих в районах Поволжья» было сказано следующее:

«По достоверным данным, полученным военными властями, среди немецкого населения, проживающего в районах Поволжья, имеются тысячи и десятки тысяч диверсантов и шпионов, которые по сигналу, данному из Германии, должны произвести взрывы в районах, населенных немцами Поволжья. О наличии такого большого количества диверсантов и шпионов среди немцев Поволжья никто из немцев, проживающих в районах Поволжья, советским властям не сообщал. Следовательно, немецкое население районов Поволжья скрывает в своей среде врагов советского народа и Советской власти».

Так были сняты все ограничения к насильственной депортации советских граждан немецкого происхождения из районов их компактного проживания. Из этих двух категорий «русских немцев» власти более предвзято относились к тем, кто имел статус «административных переселенцев» и получил «германское гражданство».

За измену социалистической родине их приговорили к пожизненной ссылке и принудительным работам. Местам отбывания наказания были выбраны районы Севера, Урала и безлюдные районы за Полярным кругом с целью привлечения их к добыче угля, рудного сырья и разработок лесных массивов. Большая часть этого контингента попала в Казахстан и Оренбуржье на освоение целинных и залежных земель, а также на создание новых трудоёмких и грязных производств. Именно из этого контингента несколько семей прибыло в Терновку и угольную шахту рядом с селом.

Взаимоотношения немцев с селянами складывались не сразу, больнее всего это сказывалось на детях, которые буквально с первых дней вступили в конфликт друг с другом. Но события развивались таким образом, что вначале побеждала одна группировка, сельские мальчишки били приехавших подростков, а назавтра уже их побеждали приехавшие. Это не могло продолжаться бесконечно долго. Скорее всего, именно в этих потасовках у них и появились симпатии и уважение друг к другу. Так мальчишки быстро подружились и стали вместе ходить на рыбалку и гонять футбол.

Прекратились случаи, когда на землянках у немцев подростки  огрызками стекла рисовали кресты и писали слова «фашисты» или «предатели». Пройдут годы и украинские парни возьмут себе в жёны девушек из немецких семей, и, наоборот, русские девушки будут жить в семьях у немцев. И всё это будет обычным делом, а радости и заботы сплотят всех ещё сильнее. Но клеймо «изменников социалистической родины» поставят и на детях немцев. Они так же будут репрессированы, как и их родители, когда им исполниться 16 лет. Но в последующем немецкие власти именно им, как потомкам граждан ФРГ позволят беспрепятственно первым переехать в Германию. И многие из них уедут, покинув свою исконную родину навсегда.

Всё это будет потом, когда пройдет много времени, и никто об этом не будет даже думать. Мысли будут только об одном, как выжить. Эта не простая задача целиком ляжет на плечи председателя колхоза, который должен будет их разместить и накормить.

В своей работе с немцами Иван будет опираться на Марту, высокую красивую брюнетку с хорошими манерами. Поэтому Марту с её двумя сыновьями он поселит к отцу на временное проживание в надежде на то, что это будет способствовать налаживанию взаимопонимания с переселенцами. Корней не останется равнодушным к их судьбе и будет помогать им во всём.

Все проблемы немецкой общины будут решаться только после обсуждения их с Мартой. Эта необычная женщина сумеет в короткие сроки расположить к себе всех, и отказать ей будет не просто. В решении самых сложных вопросов она сама подскажет, как поступить, чтобы не нарушить баланса взаимоотношений.

Вскоре Иван поймает себя на мысли, что каждое общение с Мартой будет придавать ему силы, а её дельного совета не будет хватать в его работе. Ему будет нравиться, как она просто и точно может излагать свои мысли по самым спорным вопросам, при этом соблюдая такт и выдержку. Как она умеет красиво улыбаться и завораживать своими чёрными бездонными глазами. В ней всё было необычно. Её будет красить даже случайная небрежность, которая никогда не уживалась с нею, а демонстрировалась артистично с целью вызова. И всегда казалось, что она живёт совсем в другом мире, а здесь оказалась случайно, словно заблудший ангел.

Наверное, поэтому в один из вечеров Иван предложил Марте стать секретарём в правлении колхоза. Марта, не задумываясь, отказалась:
 «Это не моя работа: ведь я по профессии врач и могу ещё приносить пользу людям».

Зарудный не ожидал такого оборота, но, тем не менее, обрадовался. Он уже давно мечтал о своём медпункте в селе. Этот вопрос они обсуждали даже с директором шахты, но решить его не смогли, а здесь буквально всё складывалось само по себе. Он подошёл к Марте обнял её и поцеловал в щёку.

Марта на время опешила, но потом быстро взяла себя в руки и попросила Зарудного больше так не делать. Но Иван её уже не слышал, в его мыслях рисовался медпункт, где хозяйничает в белом халате Марта, а рядом довольные селяне, которым не надо ехать в районную больницу, а ему выискивать подводу или машину для их доставки.

- Потом, - уже более настойчиво заговорила Марта, - зовите меня Марией, это моё истинное имя, а Мартой меня назвали в Германии, но мне это имя не нравится.
- Хорошо, - отозвался Зарудный, - будем звать Марией, так, пожалуй, будет лучше и не так вызывающе. Скажи мне вот ещё что, Мария. Как вы попали в Германию?
- В этом нет никакой тайны, - склонила голову немка. - До войны мы с мужем жили в Одессе, и, когда город был сдан, нас, этнических немцев, сразу же вывезли в Германию. Там долго проверяли, ну а потом призвали служить рейху.

Я была определена официанткой в дом к высокопоставленному генералу как немка первой категории, а мой муж ушёл на фронт. Ему пришлось воевать в Вермахте против Красной Армии. Он погиб в 1943 году под Сталинградом в звании обер-лейтенанта. Мой отец тоже погиб, но ещё раньше, в первую мировую, на немецком фронте защищая старую Россию в чине русского офицера. Вот вы теперь всё обо мне знаете.

Мария горько улыбнулась и развела руками:
- Вот такие мы немцы. Ну, а я в результате этого теперь осталась совсем одна на этом свете.
- Как одна, - возразил ей Иван, - а сыновья?
- Да, больше у меня никого нет, кроме них, поэтому надо жить вопреки всему.

Этот тяжёлый разговор с Марией позволил Зарудному не только узнать её поближе, но ещё больше полюбить. Её такую нельзя было не любить, но огонь страсти разжигать было опасно, и они это прекрасно понимали, поэтому всячески сдерживали свои чувства. Вот и сегодня Мария тихо вошла в кабинет председателя с плохой вестью. На шахту умер муж одной из переселенок. Мария просила оказать помощь этой женщине, которая жила с тремя детьми, достойно похоронить мужа.

Не задумываясь, оставив все дела, Зарудный выехал на шахту, так как вопрос был не простым и не требовал отлагательств. Директор встретил его тоже с плохой вестью. Ночью были арестованы начальник шахтоуправления и главный инженер.

- В чём же причина ареста? - поинтересовался Иван.
- Дело в том, что из десяти открытых шахт только две могут давать полноценный уголь, - начал излагать причину ареста директор, а в остальных он ещё молодой, много руды. Видишь, почти всё идёт в терриконы и отвалы, а хорошего угля то нет!
- А как же их тогда открыли? – попытался понять ситуацию Зарудный.
- Вот так и открыли, - уклонился от ответа директор шахты. - Что будет дальше, пока не знаю. Лучше давай поговорим о наших делах. Что тебя привело ко мне?

Иван не знал с чего лучше начать и решил с того, что вызывало общий интерес, - с медпункта. Это предложение понравилось директору, и они остановились на том, что место для работы врача представит колхоз, а штатная единица будет от шахты.
- Правда, это будет проблематично для нас, - размышлял директор, - так как больных надо будет водить, или возить к вам под охраной.
- Но зато у них появится возможность видеть свои семьи. Пусть даже хотя бы так, - начал убеждать его Зарудный.
- Ладно, как нибудь выкрутимся, - согласился с ним директор.
- Это будет по-людски, - поддержал его Иван и сразу же перешёл к тому, зачем собственно и приехал, чтобы забрать тело немца погибшего под завалом. И наклонившись к директору, Зарудный услужливо протянул ему небольшой листочек с его фамилией.
- Это уже невозможно, - с пониманием начал хозяин шахты. - Суть в том, что я отвечаю только за план выработки угля, а за режим и содержание отвечает НКВД. Так вот и захоронение это тоже входит в их компетенцию, и они его уже произвели.
- Где же они его захоронили? - нахмурился Зарудный.
- Там где и всех, - отвёл в сторону глаза его собеседник. - Трупы они сбрасывают в заброшенный шурф, там за шахтой, - махнул он рукой в сторону окна. Затем покрутил в руках листок с фамилией погибшего и вернул его Ивану.
- Какие тут фамилии! - Они идут в НКВД по номерам как детали для машин. Вот так мы живём и работаем, Иван Корнеевич. Мы ведь тоже с вами по определению нашего вождя «люди – винтики».

Расстались, молча. Каждый думал о своём и спешил к своим заботам, за которыми стояли живые люди, «винтики», великого государственного механизма. Те «винтики», что плавили сталь, растили хлеб, защищали страну. Голодали и страдали от унижений, но верили в лучшие дни и годы пусть даже не для себя, а для своих детей и внуков.