Последняя командировка в Москву

Последний раз был я в Москве в 1990 году.  Для промышленности, проектно-конструкторских организаций,  да и вообще для народного хозяйства СССР, для всех советских людей  этот год был очень тяжёлым. Экономика СССР, построенная на каких-то противоестественных принципах, неспособная существовать в условиях зарождающейся свободы, рухнула почти в одночасье.

Мы, инженеры, судорожно и довольно безуспешно мотались в поисках работы и финансирования по Союзу. Так мы с сослуживцем Сашей Плоткиным оказались в Москве. По привычке, коллеги нагрузили нас « поручениями» частного порядка. Одно из них состояло в том, чтобы передать  посылку московским родственникам. Дожили - продуктовую посылку из Харькова в Москву! Всю жизнь было наоборот.  Приехали в столицу и, первым делом, решили отделаться от посылки.

Наш адресат проживал  на улице Горького, номер дома не помню, где – то рядом с аркой, ведущей в Брюсовский переулок. Заходим в монументальный дом, проходим мимо швейцара. Дверь в нужную квартиру открывает пожилая женщина, вручаем ей посылку. Она нас не отпускает и настойчиво предлагает попить кофе. Мы не сильно сопротивлялись, сидим ,попиваем кофе и ведём светскую беседу.

Зазвонил телефон, хозяйка начала разговор, назвав собеседницу « Людмила Александровна», что меня насторожило. И вот почему.

Так звали жену моего двоюродного брата , известного московского архитектора Е. П. Вулыха, который умер в 1982 году.  Во время своих частых командировок я жил у них  или у  сестры- И. П. Вулых, главного библиографа музыкального отдела  б.Библиотеки им. Ленина, крупного специалиста по литературе о музыке( умерла в 1989 году).

Людмила Александровна ( тоже была архитектором) однажды провела меня на Новодевичье кладбище, где похоронены её родители. Пускали туда только по пропускам. Во время « экскурсии» показала она мне памятник Б. Н. Черноусову, бывшему одно время Председателем Совета Министров РСФСР. Памятник проектировал Е. П. Вулых.

Я вспомнил во время нашего кофепития  об этом случае и, поскольку мы находились в квартире Черноусовых, быстро разобрались кто есть кто.  Обрадовались и беседа затянулась. Помню, старушка учила нас правильно заваривать растворимое кофе и жаловалась на кампанию по урезанию привилегий для старых партийцев. Затем она связала меня с Людмилой Александровной, которая страшно удивилась, конечно, и попросила прийти пораньше. Прошёл ровно год со дня смерти сестры и будут поминки.

Когда я пришёл, гости были уже в сборе. Я сел рядом с симпатичной пожилой женщиной, нас познакомили, звали женщину Майя  Лазаревна Каганович. Я не очень удивился, т.к . знал о стариной дружбе Л. А. с дочерью одного из советских вождей. Сам Лазарь Моисеевич Каганович, в то время простой советский пенсионер, жил метрах в двухстах от дома, в котором находились мы.
 
Оказывается, вдова Б. Н. Черноусова, будучи знакома с Майей Лазаревной, попросила её, как архитектора, порекомендовать кого-нибудь для проектирования надгробного памятника  мужу; М.Л. посоветовала обратиться к моему брату. Вот такая история.

В производственном отношении командировка была безрезультатной. Впечатление о Москве образца 1990 года осталось тягостным: пустые полки магазинов, неприветливые и какие- то растерянные физиономии чиновников, плохая погода. Город был как бы в ожидании потрясений…
Уезжал, стыдно признаться, с чувством своеобразного злорадства: пусть и москвичи поживут как их периферийные сограждане.