А ангел пусть спит

Старый Лондон, скоро Рождество. Снег белыми лебедиными перьями кружится, опадает на месиво жилых домиков и маленьких магазинчиков. С застеклёнными заиндевевшими дверями, дребезжащими металлическими колокольчиками на шнурках. Нежно покрывает белым снежным пухом крыши домов, экипажи, уличные лотки, крошечные кругленькие и роскошные с длинными перьями шляпки дам.

Я сижу на кожаном чёрном диване с круглыми валиками по бокам, облокотившись на высокую спинку. Нога на ногу. Болтаю чёрным, начищенным до изумительного блеска, ботинком. Глубокая ночь. Сонная, из-за спины крадётся сумрак. Прячется в тёмных углах, и, кажется, за спиной. Я дремлю, голова опускается, опускается. Я подбородком касаюсь груди, и вздрагиваю. Пробуждаюсь.

Кристофер сидит напротив меня. Я люблю его. Просто люблю. Ни за что. Наверно, за его тщедушность, неказистость, несчастливость. Так любят убогих лютой любовью-жалостью. У него недоделанное, как у подростка, хрупкое тельце. Хотя ему уже двадцать шесть. Но выглядит он на шестнадцать. В руках у меня стакан с красным виноградным вином. Когда я проваливаюсь на минуту в сон, то рискую расплескать его на брюки из мягкой гладкой шерсти.

Он невысок ростом, субтилен. Узкие, немного вытертые на коленках, бархатные штаны. Жакет в серую тонкую полоску обтягивает тщедушную фигуру. Рубашка торчит обшлагами простроченными. У него нос острый, бритый угловатый подбородок и синие впадины вокруг глаз. Он излишне, подчёркнуто подобострастен. Ловит твой взгляд. Так по-сиротски, по-нищенски. Тогда хочется схватить его и прижать к себе как дрожащего щенка, приласкать как больного ребёнка.

Утром  я одеваюсь и выскальзываю за скрипучие двери. Снег продолжает идти, сыплется ватными хлопьями. Я иду в писчебумажную лавку. Долго копаюсь в рождественских открытках, выбираю. Открытки украшены бисерными снежинками, птичками из обрезков шёлка, ватными с блёстками кантиками, ангелами с белыми пёрышками. Я покупаю открытку с ангелом с птичкой в руках. С радужными шёлковыми перьями и глазами-бусинами.

Мясная лавка, там я покупаю индейку. Кондитерский магазин, там торт слоёный, с коржами, щедро пропитанными кремом. Накрываю на стол. Свечи дрожат в серебряных подсвечниках и бросают тени на крахмальную скатерть. До Рождества осталось пол часа. Кристофер заснул на кушетке, подтянув к груди острые коленки. Глаза провалились в тёмных глазницах. Я еле различаю в полутьме опущенные веки мягкими валиками. И синие тени на щеках от ресниц. Как он вырастил такие ресницы?  Он похож на спящего ангела. Я кладу ему под подушку конверт с праздничной открыткой и денежной купюрой. Осторожно целую опущенные веки. Как бы я хотел  схватить, поднять и просто "растерзать" его от той радости жизни, что сейчас во мне! Наливаю себе в бокал терпкое вино. Трещат поленья и вспыхивает огонь в камине. Я не решаюсь будить его, и в одиночестве встречаю Рождество. А ангел пусть спит.