Бандерша Гульнара все равно уйдет от ответственнос

Введение института «домашнего ареста» Сенатом Олий Мажлиса Республики Узбекистан 28 августа 2014 года вызвало неоднозначную реакцию среди экспертов, правозащитников, журналистов и оппозиции, которые узрели в этом, с одной стороны, новые способы «продажи» возможности для арестованных и задержанных от лишения свободы в учреждениях с жесткими нормами нахождения, а с другой, некий посыл к демократизации судебно-следственной системы. Но на тот момент никто не мог предугадать, к чему такие изменения в нормативные акты. Официально данная статья 242-1 Уголовно-процессуального Кодекса ныне звучит так (в некотором сокращении):
«Домашний арест применяется к подозреваемому, обвиняемому или подсудимому при наличии оснований для избрания меры пресечения в виде заключения под стражу, при условии, что заключение под стражу признано нецелесообразным с учетом возраста, состояния здоровья, семейного положения и других обстоятельств. Домашний арест заключается в нахождении подозреваемого, обвиняемого или подсудимого в полной либо частичной изоляции от общества в жилом помещении, в котором он проживает в качестве собственника, нанимателя либо на иных законных основаниях, с возложением запретов (ограничений), а также осуществлением за ним контроля.
В постановлении об избрании меры пресечения в виде домашнего ареста указываются конкретные запреты (ограничения) в свободе, которым подвергается подозреваемый, обвиняемый или подсудимый, а также орган, на который возлагается осуществление надзора за соблюдением установленных запретов (ограничений). Лицу, в отношении которого избрана мера пресечения в виде домашнего ареста, могут быть установлены следующие запреты (ограничения):
1) на контакты с определенными лицами;
2) на получение и отправление корреспонденции;
3) на использование и ведение переговоров с помощью любых средств связи;
4) на покидание жилища.
Место жительства арестованного может охраняться. За его поведением при необходимости устанавливается надзор. В случае нарушения подозреваемым, обвиняемым или подсудимым, находящимся под домашним арестом, установленных запретов (ограничений), к нему может быть применена мера пресечения в виде заключения под стражу»[1].
Однако позже стало ясно, что поводом для этого стало не обеспечение принципа гуманности для граждан, находящихся под следствием, а определение формального статуса пребывания с февраля текущего года Гульнары Каримовой в режиме с ограниченной свободы. После захвата ее жилища оперативниками СНБ и ареста близких ее людей[2], дочь и внучка президента оказались фактически запертыми дома, без права иметь контакты с внешним миром. Хотя следует отметить, что все же доступ к некоторым информационным службам она имела, в частности, радиостанция «Би-Би-Си» в конце августа опубликовала видео и сообщение Гульнары о том, что ее лишили права свободы: «Нас держат дома. Мы не можем и шагу сделать наружу. Нас содержат в условиях хуже собачьих. Они хотели сломать мне пальцы, оказывают моральное давление, полностью оккупировали наш дом», таким образом пытаясь довести до мирового сообщества о недостойных методах давления на нее со стороны Генеральной прокуратуры и СНБ. Между тем, не все эксперты склоны доверять этому, поскольку дочь Гульнары – Иман, является гражданкой США, а по отношению к иностранному гражданину узбекские власти не могут применять репрессивные меры, если данное лицо не находится под следствием. Иман, естественно, в экономических преступлениях не замешана и не отвечает за поступки своей матери, но вот правительству нужно было дать какой-то ответ посольству США, в каком статусе находятся Иман и Гульнара Каримовы. И такое решение созрело через внесение изменений в действующее законодательство и введение института «домашнего ареста». Формальный мотив для американской стороны озвучен.
С другой стороны, узбекские власти нуждались в определенном отрезке времени, чтобы все же разработать проект, как вывести Гульнару Каримову от уголовного преследования и наказания, а также вернуть замороженные в европейских банках более $1,2 млрд., имеющих отношение к семье президента. Ведь осужденные партнеры Гульнары – Рустам Мадумаров и Гаянэ Авакян взяли на себя всю вину и получили длительные сроки лишения свободы. Еще один обвиняемый, который позже был указан в пресс-релизе Генеральной прокуратуры, Нормухаммад Содиков находится вдали от родины и не намерен брать на себя ответственность за уголовные преступления Гульнары Каримовой. Более того, в прессе не раз проходили сведения, что Н.Содыков был похищен приближенными Гульнары и подвергся пыткам, однако сумел сбежать и ныне скрывается в одной из стран СНГ.
Р.Мадумаров и Г.Авакян были осуждены Военным судом 24 мая 2014 года, то есть спустя три месяца после ареста. Вызывает недоумение тот факт, что экономические преступления гражданских лиц, не имеющих отношение к военной сфере, проводилось трибуналом; скорее всего, это было сделано в целях сохранения режима секретности и закрытости уголовных материалов. Никаких подробностей ни публика, ни родственники осужденных не получили, хотя многие эксперты сходятся во мнении, что Р.Мадумарова и Г.Авакян принудили к сделке со следствием, что они признаются во всех грехах и оберегают своего «патрона» - Гульнару Исламовну – от каких-либо обвинений. Само собой разумеется, данное действие уже само по себе является преступлением со стороны следственных органов, выполняющих политическую волю главы государства, но при этом, конечно, не следует преувеличивать размеры и степень содеянного двумя этими лицами, которые не могли в одиночку или даже в преступном сообществе совершить то, в чем были признаны виновными[3].
Так, 8 сентября Генеральная прокуратура проинформировала со своего ведомственного веб-сайта следующее по уголовному делу в отношении членов организованной преступной группы, созданной Н. Содиковым, Р. Мадумаровым, Г. Авакьян и др.:
«Общую координацию преступной деятельности группы осуществляли Содиков Н. и Мадумаров Р. Члены организованной группы в период 2011-2013 годов под видом ведения предпринимательства, «занимаясь на системной основе совершением преступлений в сфере хозяйственной деятельности, путем шантажа и вымогательства, фальсификации документов причинили ущерб государству в особо крупном размере. Так, преступной группой путем приобретения государственных активов по искусственно заниженным ценам, а также другими способами были расхищены и присвоены активы НАК «Узбекистон хаво йуллари» на сумму 5,5 млрд сумов, СП ООО «Coca-Cola Ichimligi Uzbekiston Ltd.» - 11,9 млрд сумов, УДП «Ферганский НПЗ» - 40,1 млрд сумов, других организаций и предприятий на сумму 102 млрд сумов».
У экспертов вышеприведенные утверждения сразу вызвали сомнения. Во-первых, следствие сразу определяет тех, кто был главным в организации преступных замыслов – Содиков и Мадумаров, при этом выводят из-под удара все же главное лицо – Гульнару Каримову. Трудно предположить, что могло объединять разных по характеру и образу жизни Нормухаммада и Рустама, как они могли сойтись на том, чтобы создать организованное преступное сообщество, способной нанести серьезный экономический ущерб.
В-вторых, статус этих личностей столь низок, что не позволяет им иметь доступ к активам таких структур, как национальная авиакомпания, нефтеперерабатывающие заводы, производство напитков и другие, которые находятся под контролем кланов, мафии, коррумпированных чиноников, включая из таких структр, как СНБ, МВД, прокуратура, Аппарат президента. Солист группы «Дадо» Рустам Мадумаров не способен был разработать сложные мошеннические схемы по выводу активов из-под государственного контроля. Бывшая продавщица бутика Гаянэ Авакян, естественно, не имела такой силы и власти, как известная в южных морях Мадам Вонг, чтобы заниматься шантажом и вымогательством у крупного бизнеса и гопредприятий, имеющих «крышу» во властных структурах. Бухгалтер-финансист Нормухаммад Содиков хотя и управлял ресурсами, но не своими - они все принадлежали Гульнаре Каримовой, и все трансакции, трансферты осуществлялись лишь при наличии прямого указа со стороны «патрона» и при поддержке соответствующих государственных структур, без которых вообще невозможны были подобные финансовые операции. При этом, все вышеуказанные лица при всем желании никак не могли искусственно занижать стоимость активов предприятий, поскольку для этого не обладали никакими полномочиями, связями и властью.
В-третьих, до сих пор неизвестна судьба других персон, которые попали под жернова «правосудия», хотя в пресс-релизе отмечается: «По состоянию на текущий момент для рассмотрения в суд направлены уголовные дела в отношении большей части членов организованной группы, по которым обеспечено вынесение судебных решений». По некоторым данным, под следствием оказалось более ста человек. Возможно, все они были исполнителями воли Гульнары, однако тоже пошли на сделку со следствием и совестью, приняв все беды и удары на себя. Между тем, нет никакой информации в отношении бывшего исполнительного директора сотовой компании «Уздунробита» - дочерней компании российской МТС - Бекзода Ахмедова, сбежавшего в Россию, который обвинял Гульнару Каримову и сам обвинялся в экономических преступлениях узбекской прокуратурой. Каковы реальные отношения имелись между этими двумя персонами, ведь Б.Ахмедов утверждал, что постоянно «откатывал» деньги на проекты «узбекской принцессы».
В-четвертых, прокуратура также известила, что «следствием принимаются меры по полному возмещению нанесенного экономического ущерба. В настоящее время обращено в доход государства имущество членов преступной группы, находящееся в Узбекистане, на общую сумму 457 млрд сумов»[4]. Однако не дается пояснения, это активы, которые принадлежали Гульнаре Каримовой, создававшей свою бизнес-империю[5], или имущество и собственность всех членов преступного сообщества без дочери президента. Следует отметить, что на счету оффшорной компании «Таликант», зарегистрированной на имя Гаянэ Авакян, оказались более внушительные суммы – $358 млн., которые, как считает швейцарское и шведское правосудие, являются взяткой для Гульнары Каримовой от сотовой компании «ТелиаСонера» за лицензию на телекоммуникационную деятельность в Узбекистане. Рустам Мадумаров – гражданский муж старшей дочери президента – является собственником значительного количества зарубежной недвижимости и сети магазинов, но не вызывает сомнения тот факт, что в реальности все эти объекты принадлежат не ему. Многие обвиняемые ранее работали менеджерами и клерками структур под брендом Guli, так что стало с торговой маркой и производственными, коммерескими активами Гульнары?
В-пятых, туманна также формулировка прокуратуры следующего содержания: «В отношении отдельных членов преступной группы, по которым пока не удалось собрать все необходимые свидетельские материалы, по находящимся в розыске лицам, части уголовного дела выделены в отдельной производство. В частности, речь идет о Каримовой Г., а также участниках преступной группы Гафуровой А., Курбанове А., Сулейманове Б., Камильджанове Ш., Мустафаеве Р.». Здесь впервые упоминается имя Гульнары Каримовой, но при этом делается «уточнение»: она находится в розыске, что является странным утверждением, поскольку сама Гульнара признается, мол, содержится под домашним арестом; на Гульнару нет необходимых свидетельских материалов, то есть никто не может ее обвинить в совершении преступлений, поскольку некоторые «свидетели» сами оказались преступниками, а те, кто может таким выступать, находятся вне доступа узбекского следствия. Имена же приведенных других персон практически неизвестны большинству граждан Узбекистана, а также тем, кто отслеживает ситуацию по Интернету и по СМИ.
В-пятых, в пресс-релизе Генеральной прокуратуры ничего не говорится о запросах швейцарских[6], французских, латвийских и шведских правоохранительных органов о коррупционных сделках Гульнары Каримовой, о гражданах Узбекистана, которые ранее были задержаны за попытку банковского трансферта без надлежащих на то документов – Шохрух Собиров и Алишер Эргашев, менеджеры «Coca-Cola Icihmligi Uzbekiston, LTD», компании, работающей под патронажем Гульнары Каримовой[7]. Они позже внесли денежный залог и сбежали в Узбекистан, не желая раскрывать секреты своего «патрона». Является ли уголовное дело узбекской прокуратурой продолжением западно-европейской или оно все же имеет самостоятельный характер?
Между тем известно, Начальник Управления по борьбе с коррупцией Генеральной прокуратуры Швеции Гуннар Стетлер обратился к узбекским коллегам с просьбой предоставить ему информацию о Гаяне Авакян и Рустаме Мадумарове: «Мы обратились к правительству Узбекистана, чтобы нам предоставили информацию о Гаяне Авакян. Трудно сказать, ответят ли они на наш запрос или нет. Мы задали им вопросы о том, кто был еще в деле Авакян, и какие им были предъявлены обвинения. Запрос отправили в августе, ответа до сих пор нет. Может надо подождать немного. Мы понимаем, что требуется время, чтобы получить ответ на вопросы, отправленные по правовым каналам»[8].
В контексте происшедших событий весьма неожиданным стал визит в Узбекистан вице-президента группы TeliaSonera Эрика Халберга, который встречался с руководством Государственного комитета связи, информатизации и телекоммуникационных технологий в рамках обсуждения ситуации на телекоммуникационном рынке и деятельности компании Ucell – дочерной шведско-финской «ТелиаСонера». Некоторые журналисты утверждали о том, что у Ucell имеются проблемы с конвертацией и поэтому ее могут продать[9]. Эксперты полагают, что решение о продаже имеет место, но не в связи с отсутствием конвертации, а потому что деятельность в Узбекистане связана с постоянными коррупционными отступными и скандалом, который тянется уже с 2012 года и подмачивает репутацию «ТелиаСонера». Возможно, речь шла также и о том, чтобы со свой стороны руководство шведско-финской компании сделало все, чтобы замять или свести к нулю уголовное преследование Гульнары Каримовой со стороны шведских правоохранительных органов.
Несомненно, Ислам Каримов предпринимает все, чтобы вывести дочь «сухой из воды». Принимаемые меры – это всего лишь часть задуманного в СНБ и реализумого проекта. Привлечение Гульнары к ответственности – это далеко идущие шаги, способные привести ее к безопасности, а также сохранению семейных активов за рубежом. Но внешне все выглядит законно – через следствие и суд, хотя все это – политическая игра на опережение негативных событий. Здесь преследуется несколько целей:
- осуждение Гульнары – это спасение ее от судопроизводства в Европе, так как дважды нельзя за одно и тоже преступление судить человека; это также может спасти ее в том случае, если после смерти Ислама Каримова его враги предпримут попытку вновь привлечь к ответственности «узбекскую принцессу»;
- официально будет объявлено о наказании дочери президента, но не за экономические преступления, а всего лишь за то, что бездействовала или не исполняла свои обязанности по пресечению преступлений доверенных и подчиненных ей лиц; таким образом, с моральной и юридической точки зрения Гульнара окажется «чистой»;
- нахождение под домашним арестом будет включено в сроки наказания, и Гульнара попадет под амнистию, после чего покинет Узбекистан, переселившись, возможно, или в Латвию, или в одну из стран Латинской Америки (эксперты предполагают – Аргентина);
- Ислам Каримов продемонстрирует народу свою искренность и честноть поступков – ради соблюдения закона он не пощадил и собственную дочь;
- соучастники преступления Гульнары Каримовой, в числе которых Р.Мадумаров и Г.Авакян, не смогут давать показания против Гульнары европейскому правосудию, так как отбывают наказание за экономические преступления, совершенные в Узбекистане[10];
- возможно, этих документов, а также помощи США и других стран, заинтересованных в поддержке Ислама Каримова у власти, будет достаточно, чтобы Швейцария, Швеция, Латвия и Франция прекратили уголовное дело и вернули замороженные средства Узбекистану, то есть семье президента. В частности, эксперты говорят, что по признанию шведского прокурора, сложно что-либо сказать о возможности доказать на суде утверждения о даче компанией TeliaSonera дочери президента Узбекистана Гульнаре Каримовой $350 млн. для вхождения на рынок Узбекистана.
Лишь время покажет, какова же реальность с Гульнарой Каримовой, хотя уже сейчас можно предсказать исход некоторых событий.

Резо Чедия специально для e-center.asia
 
---------------------------------------

[1] О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Республики Узбекистан, 06.09.2014.
[2] Данное событие смачно описывали зарубежные издания, блогеры и Интернет-страницы, таким образом поднимая политический имидж Гульнары и давая пищу для международных структур о полицейской системе Узбекистана.
[3] «24 мая текущего года судом был вынесен обвинительный приговор по уголовному делу в отношении Мадумарова, Авакьян и других, на основании которого они были признаны виновными в совершении преступлений, предусмотренных пунктами "а", "в" части 3 статьи 165 (вымогательство, совершенное повторно и по предварительному сговору группой лиц) и другими статьями Уголовного кодекса Узбекистана, и им назначены наказания в соответствии с законом», - сообщила Генеральная прокуратура РУ.
[4] По курсу Центрально банка РУ это почти $200 млн.
[5] По оценкам некоторых экспертов, сумма всех объектов превышает $700 млн., включая зарубежную недвижимость.
[6] Ровно год назад – в сентябре 2013 года Женевская прокуратура возбудила уголовное дело по обвинению Гульнары Каримовы в отмывании денег.
[7] 14 августа 2012 года Посольство Швейцарии в Ташкенте сообщило: ««Посольство Швейцарии в Ташкенте информирует о том, что Федеральной прокуратурой Швейцарии открыто уголовное расследование в отношении четырёх граждан Узбекистана. В рамках уголовного расследования предварительно по подозрению в отмывании денег 30 июля 2012 года были произведены аресты. Два гражданина Узбекистана находятся с того времени в предварительном заключении».
[8] http://ca-news.org/news:1123026
[9] [10] Подобный способ уже использовался ранее: осужденный директор «Зеромакса» Мирадил Джалилов не дал каких-либо сведений европейскому следствию об активах своей компании; обвинения против Гульнары так и не были сформулированы.