Немного сочувствия

Обыкновенно, когда разговор заходит о рогоносцах, осведомлённые люди начинают  иронически усмехаться. А, рога; ну-ну; красиво; пусть себе поносит; заслужил,- как бы говорят их лица. Тема уже с самого начала принимается как что-то чрезвычайно забавное, весёлое. Ситуация между тем, разобравшись, несёт в себе много сложного и драматического. Для главного, конечно, персонажа. Взять хотя бы тот эмоционально-психологический удар, который он чувствует, вдруг обнаружив на себе это, значит, извините, украшение. Естественно, ужас, паника, отчаяние, хоровод чёрных мыслей, позывы к сведению счетов с жизнью. Затем возбуждение спадает, за ним следует стадия уныния, опустошённости, а дальше наступает время раздумий. Так-то так, думает он, изменила, опозорила, пронзила своим змеиным жалом моё сердце. Но что же, кончать из-за этого с собой? Глупость. Жить! Притом жить иначе. Широко, деятельно. Вперёд идти. Положение завоёвывать. Пусть увидит, кого потеряла, пусть взвоет, прощения просит. А вот насчёт этого мы подумаем, хорошенько так подумаем. Сейчас же – надо ликвидировать это лихо. На свет из кладовки выносятся напильник и плотницкая ножовка. Ножовка много лет не использовалась, ржавая, тупая. Бедолага садится и, свесив голову, точит ножовку. Мина его кислая. Ходят вперёд-назад роги. Дальше рогоносец становится перед зеркалом (лучше чтобы большое было), берётся левою рукой за правый рог и – начинает срезать. Работа нелёгкая; всё-таки роговизна, прочный материал; недаром из неё когда–то разные долговечные вещи изготовляли. К тому же и пилить доводится около самого виска; двигать ножовкой надо осторожно, потиху, без рывков, чтобы не ранить кожу. И вот правый рог зашатался, отделяется, с грохотом летит в угол. Очередь левого наступает; с ним те же трудности; наконец и он, со стуком-груком, летит на пол. Будто гора спадает с плечей рогоносца (правда, уже былого). Вот так-то, голубушка, шепчет он, а ты думала уже всё? Окрылённо, живо он заглядывает в зеркало… и снова лицо его мрачнеет. Шишки же остались! Ещё одно явное, бесспорное свидетельство позора. Снова бедолага приунывает. Вот, лежат. И это же не первые! Давно бы её надо бросить. Эх, нет характера. Минуты проходят; понемногу он выпрямляется; принеся затем из кладовки большой плоский рашпиль, принимается стачивать шишки. Медленная, тягучая и эта работа. Но вот шишки сточены до основания. На лбу, однак, всё ещё остаются знаки. Берётся для окончательной доводки напильник… Нет, не смейтесь над рогоносцами… Или вы, может, убеждены, что полностью застрахованы от подобной оказии?..