ОЙ, НЕ МОГУ!!

моя коллекция необычных историй, происшествий и фактов

1. Уважаемые, будьте внимательны к своим шеям. Неосторожное обхождение с ними…
Да вот. Один гражданин стоял на улице возле своей калитки. Прекрасный был летний день. Светило солнышко, порхали бабочки. В поле зрения мужчины вдруг появилась… Афродита. Да, это была Афродита, вышедшая из морской пены. Воплощение весны и невинности. Лёгкая, тонкая, с ясными бирюзовыми глазами. И в минимальном прикиде. А мужчина уже был немолод. Его чувства находились в положении хронической дремоты. И здесь – всё в нём встрепенулось. Он подался туловищем вперёд, уставился на Афродиту и застыл. Только шея его поворачивалась вслед за дивным явлением. Он вскакивал в Афродиту. Он весь был в ней. Он растворялся в её недрах. Легко и неслышно она проплывала мимо. Она уносила с собой жар его души. Она уже скрывалась за угол. Её льняные волосы уже прощально махнули в воздухе. И внезапно… Ох, как не хочется об этом говорить… Шея его внезапно – хрусь, щёлк… да, сломалась… Не будем же забывать, что поворачивалась только шея, а туловище-то оставалось неподвижным… И вот, нате, шея… она не выдержала чрезмерной нагрузки… Щёлк, хрусь… готово… нет..
Оно конечно – Афродита, полёт души, закипело, ещё там что-то… Да, безусловно… И всё же – осторожно. С шеями надо осторожно.    

2. Должен признаться: я очень завидую гражданам, которые умеют быстро засыпать. Вот, минутку только назад он ещё стоял, говорил с тобой, а затем глядь, упал на боковушку и моментально захрапел, да так, что всё вокруг ходуном ходит. О, он уже далеко отсюда, он там, высоко, в бело-розовых эмпиреях…
Один такой вот любимец Морфея работал ночным сторожем на овощной базе. Дело своё он, надо сказать, знал. Приняв вечером дежурство, он обходил территорию, заглядывал в каждый угол, проверял все замки, запоры, и, убедившись, что вокруг безлюдье, тишина и порядок, готовился в сторожке к ночи. С сушками выпивалась пара стаканов чая, выкуривалось несколько сигарет, а дальше он в окно зорко осматривал двор, устраивался на топчане и, конечно, очень быстро засыпал. Спал он сильно, глубоко, беспробудно, с храпом, похрапываниями и прихрапываниями, без задних, что называется, ног. Каково же было его удивление, когда однажды, в конце дежурства, уже утром, он проснулся и увидел, что спал действительно без задних ног, потому что их, пока он дрыхнул, отгрызли крысы…
Вот какой замечательный, богатырский бывает у некоторых граждан сон. Диво, просто диво. Избранники судьбы. Нам, всем другим, остаётся таким счастливцам только позавидовать…

3. Кто из нас не имел в жизни увлечений? Видимо, нет таких. У каждого хоть что-нибудь было или есть. Один мужчина был заядлым рыбаком. При малейшей возможности отправлялся он с удочками на своё любимое озеро. Летом он рыбачил с берега, а зимою через лунку со льда. Как-то зимой мужчина в вольную минуту подался к озеру. Имелась у него собака, так он и собаку взял,- пусть себе прогуляется. А озеро то было широкое, большое. Мужчина зашёл на самую середину и там, в одиночестве, устроился; он очень не любил, чтобы кто-то находился поблизости и одним только своим видом надоедал ему. И вот сидит он возле лунки, окуней таскает, плотвиц, вокруг тихо, ни одной души, всё прекрасно, как вдруг видит – что-то не то с собакой. Туда-сюда крутится она на месте, хвостом учащённо машет, беспокойно осматривается по сторонам, словно что-то ищет. И какой же хозяин не знает свою собаку! Этот сообразил, что собаку донимает нужда, а поскольку нигде поблизости нет вертикального объекта, то вот животное и вертится, не имея около чего поднять ногу. Такие уже собаки создания: им хоть дерево, хоть столб, в крайнем случае хоть тонкий прут, но обязательно дай что-нибудь вертикальное. А здесь – ничего. Простор, пустыня, голый лёд. Собака вертится, повизгивает, скулит, так что уже и хозяину стало нехорошо. Что делать, а? Как помочь другу? Мужчина задумался – и его осенило. Он поднялся, отошёл немного в сторону от лунки, выставил вперёд свою ногу в высоком рыбацком сапоге и произнёс: «Гром, давай!». О, как это было своевременно. Гром уже там просто доходил. Благодарно глянув на хозяина, Гром гавкнул, подбежал к сапогу, поднял ногу…
Можете поверить, что собака, хотя и всегда любила своего хозяина, но после этого случая она полюбила его так сильно и преданно, как ни одна собака не любила своего хозяина в целом мире!         

4. Нос – важная часть нашего организма. Такая важная, что о нём даже целые повести да рассказы сочиняли. Не об ухе, заметьте, не о подбородке, а именно о носе. Писал о носе Н.В.Гоголь, писал Акутагава Рюноске. Свои произведения они так и назвали – «Нос». Вот ещё одна о носе небольшая история.
В одной конторе работал начальник. Деловой, энергичный, компетентный… всё как полагается. Да вот штука – любил он приложиться. И ни для кого это не было секретом. Все знали, что в начальническом кабинете стоит шкаф, а в шкафу всегда имеются бутылка с рюмкой, и начальник на протяжении дня регулярно их достаёт. Делу его слабость в общем-то не мешала, а вот носу – да. Нос чутко реагировал на принятые дозы. Он последовательно менял свои цвета. Он самым наглым образом выдавал своего обладателя. И подчинённые это обстоятельство активно использовали. Когда кому-то из них нужно было добиться подписания какого-то важного документа, он совсем и не думал идти сразу прямо к начальнику; зайдя в приёмную, он душевно приветствовал секретаршу и, склонясь к ней, тихо спрашивал: «Ну, как там сегодня у нашего Антона Севастьяновича?..» - И красноречиво водил пальцами возле своего носа. Такие жесты и интонации не были для секретарши новостью. «Рановато. Ещё светлый»,- просто говорила она. (Характер её был бесхитростный, и она хотела всем помочь.) Кивнув понимающе головой, сотрудник шёл назад. Через какой-то час он снова появлялся возле секретарши. «Ааа… как теперь?» - спрашивал он. «Да… вроде… немножко уже потемнел…» - произносила секретарша. Подумав немного, сотрудник уходил, а когда он в третий раз был около секретарши, она говорила: «Всё. Нормально. Тёмный.» И мягко прибавляла: «Вы же… не выдадите меня?» - «Ну, что вы, что вы, бесценная вы наша. С меня презент»,- говорил сотрудник и, чмокнув секретаршину ручку, уверенно шёл в кабинет, где без проблем получал нужную себе подпись или устное разрешение. То-есть нос вышеозначенного Антона Севастьяновича являлся чем-то вроде индикатора, и служащие имели немало от того выгод. Пока нос оставался светлым, они не очень спешили в начальнический кабинет, но стоило носу потемнеть, как они  туда, в кабинет, валили один за одним. Такой уже был Антон Севастьянович: в состоянии потемнелости носа он ни одному человеку не мог отказать. И вот так в этой конторе жили да счастливо работали много лет. Потом Антона Севастьяновича провели на пенсию. Вместо него пришёл другой начальник и принёс с собою совсем другие веяния. Он был компетентный, очень требовательный… и трезвый. Ни нос, ни око, ни ухо, ничто не выдавало состояния его души. И все те, кто знали прежнего начальника, чувствовали от этого определённый дискомфорт. Сойдутся несколько их, бывало, во время рабочего дня в тихом коридорном тупичке, поговорят о последних общественных новостях, затронут некоторые служебные проблемы, от них как-то незаметно перейдут на фигуру начальника… и невольно замолкают. Хмурость, досада появляются на лицах. Далее кто-то скажет: «А помните Антона Севастьяновича? Какой замечательный, редкий был у него нос!» И светло все усмехнутся.

5. Мы с вами люди достаточно ответственные. Умеем себя направлять, контролировать, сдерживать. Да и как иначе? Себе дороже будет. Вместе с тем есть граждане, которые… ну, такие легкомысленные… Вот ещё история.
Летним солнечным днём в одной усадьбе, под яблонями, заседала мужская компания. С напитками, едой, музыкой, песнями; правда, без танцев; нет женщин, так зачем и танцы, шманцы эти. Хватало и так всякого движения. Присутствовал там один особенно заводной товарищ. Был он душою компании или нет- это осталось неизвестным, но напитки в посудинки он подливал часто, громко болтал и больше всех хохотал. А хозяин этой усадьбы являлся давним пчеловодом. И вот, когда веселье уже набрало серьёзные обороты, потянуло хозяина похвалиться своими пчёлами. Он завёл всех в дальний конец усадьбы, где размещался его пчельник, и подробно стал рассказывать о том, какое хорошее теперь стоит лето, и как много вокруг повырастало цветов, и как пчёлы гудят весь день и несут нектар, и как просто на глазах прибывает в ульях мёда, и какой он, хозяин, очень большой от того молодец. (Прямо он так, конечно, не говорил, но по интонации проистекало.) Гости, будучи при всей своей захмелелости людьми чуткими, кивали в знак одобрения головами, поддакивали и задавали вопросы. Это уже начало затягиваться… но в центр круга, с хитрым выражением лица и поднятым вверх пальцем, выступил наш весельчак. «Иванович! – сказал он. (И это правда – отчество хозяина было распространённое «Иванович».) – Иванович, так-то оно так, но ты же не умеешь с ними разговаривать. Хочешь, научу?..» И, заговорщически всем подмигивая, он подошёл к одному улью, склонился к летку и прямо туда, в щель, где суетились насекомые, выразительно, с расстоновочкой проговорил: «Пчёлы, ваша мама…» - и прибавил слово, которое упоминать в культурных средах не принято. Да. Не принято. И уже, с видом триумфатора, он гордо выпрямлялся, и взрывной хохот компании уже сотрясал окрестность, как вдруг из улья вынесло тучу пчёл; основная их масса насела на весельчака; он, отбиваясь руками от пчёл, запрыгал и завертелся на месте (из своего огорода происходящее видел сосед; как позже он рассказал, в первые мгновения он подумал, что весельчак исполняет какой-то быстрый танец), остальные же пчёлы сыпанули на публику. Мгновенно её развернуло и помчало к дому; только хозяин, убегая вместе со всеми, успел крикнуть: «В пруд лезь… в пруд!» Недалеко был выкопанный когда-то раньше хозяином пруд. Весельчак… Его, правда, уже будет правильней назвать бедолага… Бедолага ринулся к пруду, бултыхнулся в воду… и что же, вот оно, желанное избавление?.. Нет. Он вынырнет, а пчёлы, едва стечёт с него вода, как прижгут ему; он снова в воду, потом вынырнет, а пчёлы всё здесь же, пикируют на него… И начал бедолага уже захлёбываться. «Помогите! – кричит, как вынырнет. – Хлопцы, помогите!» Но хлопцам тоже хватило; они забежали в дом и там продолжили борьбу с пчёлами, вытягивая их то из одежды, то из волос. Ситуацию решил сам пчеловод. Надев на голову маску, а на руки перчатки, он быстро нашёл короткий резиновый шланг, побежал назад к пруду и подал шланг бедолаге (тот всё выныривал и заныривал). Бедолага ткнул в рот конец шланга, погрузился, выставил наверх другой конец и, уже не выныривая, сидел в воде до того времени, пока пчёлы не разлетелись…
Конечно, а как же, надо всё-таки думать, прежде чем что-то сказать… Ну, а если кто-то не хочет? Извилину эту свою не желает пошевелить? Что же, любезный, на здоровье, выныривай тогда, заныривай… выныривай, заныривай…

                Авторский перевод с белорусского