Оценит время

          Велика Россия, и кругом – бездорожье! Через мой родной город Мценск, из Киева в Москву, проходил Курский шлях. Много исторических личностей помнил он – Ивана Грозного, Петра 1, Екатерину Вторую, князя Потёмкина. По нему на Кавказ проезжали в ссылку Пушкин и Лермонтов…
         В преддверии Крымской войны в 1855-56г.г. позапрошлого века велась интенсивная постройка шоссейной дороги – готовились к войне. Возле деревни Подмокрое Орловской губернии и расположился  армейский строительный батальон. Тут-то, отслужив службу долгую, царскую, и вышел в чистую отставку мой прадед- Егор Морозов.
        Увидел он Аксинью, тридцатилетнюю вдовушку, муж которой погиб в одной из схваток за Крым. Была ли красива – неизвестно, а что трудолюбива и здорова – точно! А это – главное, что требуется от деревенской женщины.     Не сдававшийся врагам, но взятый в плен Аксиньей, Егор женился, и стал, наконец, сам себе голова!  У солдата, отслужившего верой и правдой царю и отечеству, льгота  - он перестаёт быть крепостным. Вольным однодворцем стал он после изматывающей многолетней службы.
         Большую семью заводить не оставалось времени – родили и вырастили они единственного сына Кирилла. Женился тот молодым. Как и все Морозовы в роду, был он хорошим семьянином, трудолюбивым, с трезвой головой. Семья со временем образовалась большая  - пять сыновей и дочка Катя.
           Больше всего гордости у родителей и зависти у соседей вызывал сын Василий. Как и дед, пошёл он по военной части – служил царю верой и правдой в знаменитом  Лейб-Гвардии Семёновском полку! Не раз он рисковал жизнью, совершил не один подвиг на бранном поле, и вышел в отставку унтер-офицером с полным бантом крестов!
         Это была большая честь для деревенского парня, начинавшего службу простым солдатом. После службы возиться с землёй  он не захотел – отвык от  труда землепашца. Уехал в район Донбасса, в Дружковку. Как бывший военный, стал служить в полиции. Здесь и судьбу свою встретил – девушку благородного происхождения, бедную дворяночку. Стала она ему верной подругой, женой.
           Время шло. В 1898 году, шестнадцатилетним пареньком, подался к брату Василию на Донбасс и мой будущий отец Ефим. Василий помог Ефиму устроиться на большой сталелитейный завод Франко-Бельгийского Общества ЮЗА.  Вначале формовщиком, а потом и литейщиком. Огромный завод принимал заказы на крупные изделия стратегического значения – рельсы, броню, станки.
          Революционные события 1905 года докатились и сюда. Спаянный рабочий коллектив принял в них участие – организовывал стачки, забастовки, выдвигал свои требования к владельцам. Ефим, как сознательный рабочий, принимал в них активное участие.
            Позже парень поплатился за это. Когда события улеглись, активистов разослали по деревням, чтобы впредь не сеяли смуту. В том числе и Ефима. В деревне его быстро «оженили» на Груне Трифоновой, появились две дочери.  Жизнь в деревне, зависимой и голодной,  была ещё тяжелее, чем в городе.  И когда появилась такая возможность, Ефим с женой вернулся в Донбасс. Старший брат вновь помог ему устроиться на тот же завод.
          Принимал Ефим участие и в революции 1917 года. К тому времени в семье уже было четыре девки. Завод национализировали, иностранцев- концессионеров выгнали прочь! Думали, вот теперь начнётся настоящая жизнь, ведь сами – хозяева! Власть Советов солдатских и рабочих депутатов! Шутка сказать!
           Однако не тут-то было. Заказы на большие стальные изделия  из-за границы перестали поступать. В связи с разрухой в стране после  войны прекратились военные заказы на броню, рельсы. На огромном заводе стали делать такие пустяки – утюги, кочерги, плиты. Безработица, голод. А когда Донбасский бассейн отошёл к «самостийной» Украине, ожившие гайдамаки заявили: «Кацапы, геть отсюда! Там, в России, у вас помещичьи земли делят!»
           Отец решил вернуться на родину. Это было в 1918 году.
           На Орловщине, в деревне Подмокрое, в таких кадрах нуждались – рабочая косточка, грамотный человек, участник двух революций! Хоть и не был он коммунистом, а комиссаром стал – выбрали! Честь большая, но и головы можно было не сносить: в Орле  в то время стояла армия Деникина. Наступал он с юга, от Орла до Москвы оставалось 340 километров!
           Молодёжь пряталась, чтобы насильно не мобилизовали. И от белых прятались, и от красных. Надоело воевать! Однако обошлось, белые прошли мимо. Прокомиссарил отец пять лет, пока не началась политика НЭПа. Вышел указ заселять удобные для земледелия места. Наделы давали по душам – сколько человек в семье, а не как раньше – по лицам мужского пола. Образовалось три выселка по пять дворов. Среди них вышли и Морозовы  в посёлок Гремячий, на барские земли. Было это в 1925 году.
          Здесь и появился я, долгожданный и единственный сын. Это после четырёх-то девок!
            Земля требует рук. Не приложив к ней крепко руки, ничего от неё не получишь. Тогда много было активистов, которые только горло драли на собраниях, да устраивали реквизицию зерна и скота у тех, кто честно работал на земле. И это в то время, как собственная их земля зарастала сорняками!
         Не таковы были Морозовы, и усердие их было вознаграждено: встали мы крепко на ноги!  Племянник отца, Тимофей Трофимович Морозов, верил коммунистической партии, Ленину, был убеждённым коммунистом, и вышел в бо-ольшие люди, став вторым секретарём райкома партии в городе Мценске. Поняв, что политика НЭПа ненадолго, и весы уже качнулись в другую сторону, он предупредил своего дядю – моего отца – что дело идёт к раскулачиванию и коллективизации.
         Отцу, понятно, это не понравилось – не о том мечтал он. Каково это, раздавать заработанное в жадные и безалаберные руки? Переписал он свой дом на старшую, уже замужнюю  дочь, ликвидировал хозяйство, и стал думать – что же дальше?
        В то время младший брат матери, Иван Иванович Трофимов, работал заместителем начальника Сталинской (затем Донецкой) железной дороги. Вот путевым обходчиком и устроил он отца на железную дорогу. Так мы большой семьёй из хорошего дома переехали в убогую путевую будку обходчика. Представляете? В дежурную будку обходчика!
            После этого Сталин объявил о «Великом переломе», и индивидуальные крестьянские хозяйства по всей стране стали объединять силой в колхозы.  Так, интуитивно, мой отец не раз в течение жизни принимал правильные решения вовремя.
           В семейных хрониках жива память и о Тимофее Трофимовиче Морозове, который в своё время предупредил моего отца о раскулачивании. В то время, как мой отец за советскую власть боролся, но коммунистом быть не собирался, Тимофей был убеждённым коммунистом. Он верил в идеи социализма, был проводником идей Ленина и Сталина.
          Принимал он участие и в претворении «безбожной пятилетки», как её называли в народе. Секретарь Ленинского райкома партии города Мценска, он был исполнителем воли Сталина  в своём городе по разрушению церквей, аресту священников. 
          Когда моя мать узнала, что краса и гордость города Мценска – Никольский собор – будет взорван, через свою сестру Наталью передала: «Тимоша, это – непрощаемый  грех! Будет тебе большое горе!»   «Гореть тебе в аду!» - Кричали ему вслед и верующие старушки.      Всё же в 1932 году наш собор был взорван одновременно с храмом Христа-Спасителя в Москве. И сейчас только на старых открытках да в интернете можно найти изображение  этого чуда архитектуры.
          В 1937 году район не выполнил встречный план по хлебозаготовкам. Тимофей Трофимович был вызван «на ковёр» в Орловский горком партии для нагоняя. Ему бы промолчать, но он ответил, что всё уже собрано и отобрано.
          - Неужели вы хотите повторения голода тридцатых годов? Без семенного фонда людей оставляем! Опять дети весной будут «чибрики» собирать!
          Тогда всем было знакомо это слово, чибрики – мороженная картошка, случайно оставленная осенью в поле. В голодные годы их собирали, мыли, чистили, перемалывали, смешивая с мукой или бардой, и… ели.
            Слова Тимофея Трофимовича были расценены как антисоветчина, и стал он просто Тимофеем Морозовым, заключённым, осуждённым по статье 58/10 – антисоветская пропаганда. Припомнили ему и то, что у его деда было пять десятин покупной земли!
          Поскольку он не признавал своей вины, его бросили в камеру к уголовникам. Для них, бездельников и преступников, активный проводник политики государства Тимофей был классовым врагом. Утопили его в ночной параше. Жене же, Наталье Ивановне, сообщили, якобы он умер от сердечного приступа.  Сбылось предсказание моей матери! А было Тимофею в то время всего тридцать пять лет. Реабилитирован он был в 1955 году…
             Интересна и судьба семьи Василия Морозова – старшего брата отца, в своё время оказавшего ему большую поддержку. Свой полный бант Георгиевских крестов, заслуженный военными подвигами и кровью на Первой Мировой, в страшные, голодные тридцатые годы он вынужден был обменять на… пуд муки!
             Однако семью ему удалось сохранить, и дети выросли достойными подвигов отца. Так его сын Максим закончил гимназию, стал членом компартии, первым председателем революционного исполнительного комитета (РНКа) города Мценска. В 1924 году учавствовал в войне с басмачами в Казахстане.
            Второй сын Сергей в советские годы был в Сибири директором большого совхоза.  Третий сын Никита отличился в Великую Отечественную войну – был командиром партизанского отряда. Впоследствии работал в значительном чине в охране Кремля – охранял Берию. Затем в годы репрессий был сослан в Норильск. В Москву вернулся только при Брежневе.
            Многое, многое хранит память о времени, в котором я жил, о событиях, происходивших в стране. Хочу, чтобы дети наши и внуки не только из истории знали о произошем, но и от нас – живых свидетелях тех дней.
           Конечно, участникам исторических событий нелегко разобраться,  где правда, где ложь. Но время всё ставит на свои места. Только оно  - ВРЕМЯ – во всём разберётся, всё оценит.

                Н. Морозов.
                (Беседу записала Л. Матвеева)    14.09.14 г.