4

***
Остаток дня он провел в делах по дому… Съездил в центр города и взял в аренду старый тяжелый рамный пикап, прожорливый, огромный, но практически неубиваемый – такие машины любила банда, за неприметность, надежность и простоту в обслуживании. Заехал в Уолмарт и арендовал дизельный генератор, потом прокатился до лесопилки… Остаток дня он провел, пытаясь навести хотя бы относительный порядок в разрушенном доме: с трудом преодолев отвращение и рвотные позывы (было похоже, что легкое сотрясение мозга он все-таки заработал), вычистил гараж, отремонтировал двери гаража и установил там генератор, заколотил окна и двери в самом здании и навесил большой замок. Было непривычно работать без надзора, прерываться на перекур не по команде и медленно пить холодное пиво вместо протухшей воды… Но он получил искреннее удовольствие, не смотря на боль в разбитых челюстях.

Было непривычно оказаться чужаком в родном городе, непривычно, но ему это нравилось. Соседи, казалось, не узнавали его, хотя он то и дело ловил на себе любопытствующие взгляды. Он не следил за ними, но опыт тюрьмы и банды Чикатриза, казалось, въелся в подкорку: он уже запомнил, что на углу жила симпатичная молодая пара, а в дом через дорогу въехал одинокий пожилой джентльмен, по виду – убежденный гомосексуалист. Остальных соседей он помнил: пожилая семейная чета справа, с давно выпорхнувшими из гнезда детьми, старушка миссис Роузиз слева, бравый полковник Бизли, любитель попить пива по вечерам на своей веранде с другой стороны заднего дворика.

Когда на землю опустились сумерки, он загнал в  гараж пикап, запер дверцы, с гордостью оглядывая результат своих трудов, и тихонько поехал в центр города, разглядывая домики, людей на улицах, слушая местную радиостанцию (местный зоопарк возвращается в Портланд в конце месяца, а на празднике в аквапарке было более трехста человек). Маленькое кафе на углу Оук-стрит и Шестой авеню (за помпезным названием скрывалась улочка в четыре дома) было закрыто, вывеска на дверце гласила «открыто до 10 вечера, по воскресениям до 8». Он сделал круг по району, нашел круглосуточный магазинчик, купил упаковку пива и несколько хот-догов… которые съел еще до того, как вышел из магазинчика.

Он повернул обратно, к дому, думая, чем еще можно было бы заняться… Не придумал ничего, сделал несколько кругов по району, потом вернулся к дому полковника Бизли и после некоторого колебания постучал в дверь… Ответом была тишина: не то полковник уже спал, не то не хотел никого видеть… Он уже собрался уйти, когда подумал, что на своей веранде полковник мог просто не слышать его стука, и пошел в обход дома. Он направился в обход дома…

Звук взводимого помпового ружья он бы не перепутал никогда и ни с чем. Он столько раз слышал его в своей жизни, начиная с пятилетнего возраста, что перепутать было просто невозможно. Полковник грохотал этим ружьем каждый раз, когда заставал в своем саду ребятишек… грохотал им на каждый Хеллоуин, Рождество и Новый год. Полковник грохотал им при шуме с улицы, пугал развозчиков пиццы, случайно ошибшихся адресом, почтальонов и соседей. Маленький секрет был в том, что конкретно это оружие никогда не стреляло. Он не знал, почему именно, хотя однажды, в возрасте двенадцати лет, вместе с дружками забрался на веранду полковника, стащил ружье и поехал на пустырь за городом, немного пострелять. Оружие не стреляло. Он улыбнулся, поднимая руки и закладывая руки за голову. Получилось не очень – мешала упаковка пива в левой руке.

-Попался, воришка! – раздался за его спиной дребезжащий, старческий голос. – Что ты здесь забыл, сопляк?

Он улыбнулся темноте.

-А вы совсем не изменились, мистер Бизли…

-Для тебя полковник Бизли, сопляк! Что ты тут забыл? Приперся что-нибудь спереть?

-Я принес для вас пиво, полковник, - улыбнулся он в темноту. – Вы меня не помните?

Сзади раздался шорох, и он понял, что полковник убрал оружие.

-Я тебя знаю?

-Изи, полковник… Изи Бронштейн. Я ваш сосед…

-Изи… Бронштейн… Ты жил в доме напротив? – сначала с сомнением, а затем с узнаванием протянул Бизли. – Я тебя помню, я тебя помню… я не сказал опускать руки! Тебя давненько не было тут…

Он все-таки опустил руки, развернулся и улыбнулся, оглядывая невысокую фигуру, растворявшуюся в темноте… полковник сильно сдал за прошедшие годы.

-Полковник… - он улыбнулся широко, искренне, делая шаг навстречу полковнику и обнимая его. Его неприятно удивило сухое, старческое тело старика: всю жизнь он помнил полковника крепким, статным мужчиной, в какой-то степени, бывший для него идеалом. Конечно, давно, в другой жизни.  Старик заохал и заахал, засуетился вокруг неожиданного гостя, он пытался успокоить его, показать, что не стоит таких хлопот, но как и все старые люди, полковник был чертовски упрям. Прошло добрых полчаса, прежде чем они устроились на веранде заднего дворика дома полковника: вместе с парой упаковок по-настоящему ледяного пива и тарелкой, полной пережаренных сосисок и недожаренной картошкой фри. Полковник включил противомоскитную лампу, мягким желтым светом загорелся фонарь у двери… Они стукнулись бутылками, устроившись в паре старых плетеных кресел. Точнее, Изи устроился в плетеном кресле… полковник расположился в кресле-качалке, накинув на себя плед. Изи вопросительно посмотрел на него.

-У меня старые кости… болят от ночной сырости, - пояснил Бизли, и, заметив его легкую улыбку, проворчал, - это ты молодой, потому и лыбишься… доживи до моих лет, сопляк, я посмотрю на тебя. Что у тебя с лицом?

За хлопотами дня и радостью встречи он совсем забыл о неприятной встрече утром.

-Приветственный комитет, - грустно усмехнулся он, по привычке нащупывая сигареты. Полковник заметил, усмехнулся… протянул руку, нашел в стороне где-то пепельницу… и Изи с удивлением увидел в ней окурки самокруток. Он удивленно поднял глаза на полковника.

-Рак, - коротко пояснил Бизли. На короткое мгновение его лицо потеряло старческую дряблость, став снова тем, которое он помнил из детства, твердым, словно высеченным из дерева.

-Сочувствую, - пробормотал Изи.

-Не нужно, - жестко, даже с каким-то озлоблением бросил полковник. – Я всю жизнь прожил без этого дерьма, и не надо портить мне ее остаток. Расскажи о себе. Ты хоть что-то полезное за свою жизнь сделал?
Изи задумчиво пожал плечами.

-Да вряд ли, полковник…

-Я слышал, ты был в армии.

Изи кивнул.

-Было такое… Лиза рассказала?

-Да. Весь город знает, что Изи Бронштейн служил. Почему?

-Не знаю… тогда это казалось хорошим решением.

-Как и сесть в тюрьму? Наколки… такие в армии не делают, - пояснил Бизли, заметив
его недоуменный взгляд, и кивнул на его руки. Изи глянул на пальцы и смутился: перстни в армии точно не делали…

-Меня несколько занесло… - он грустно усмехнулся.

-Ты местная знаменитость… Виделся с Лизой?

Он покачал головой.

-Я только сегодня приехал, полковник… было не до того, - он грустно усмехнулся, касаясь ссадин на лице. – Хочу заехать на днях. Черт, - он на мгновение закрыл лицо руками, - волнуюсь как мальчишка. Давно она… они вернулись?

-Давно. Когда ты ушел в армию.

Изи грустно усмехнулся.

-Видишь, полковник, как бывает… я ведь в армию пошел, что мы на мели были… думал, заработаю… а оказалось, что все эти годы я посылал бабки жирному наркоману. Когда вернулся… когда узнал… меня это просто подкосило, - над верандой поплыл сладковатый запах марихуаны. Он тоже затянулся сигаретой.

-И ты решил, что двойное убийство – это лучший выход? – с сомнением протянул Бизли.

-Да там не только это было… - заметив недоумевающий взгляд полковника, он продолжил. – Сорвало мне крышу, полковник. И понеслась… Там много чего было… Как…- он кивнул на свой дом, черной громадой возвышавшийся на фоне неба. – Как все произошло?

-Когда вы сбежали. Скандальчик был еще тот. Дарроу орали, что ты ее похитил, твои неумело отвирались… Шериф даже пробовал в розыск вас объявить, да куда там, - Бизли махнул рукой.

-Роскинс? Он все еще шериф?

-Нее, - замотал головой Бизли. – Умер… пять лет назад. Разбился на машине. Заснул за рулем и въехал в дерево. Говорят, его выпиливали из машины болгаркой… Теперь шериф этот... как его, - пощелкал пальцами в воздухе полковник, - Крейтон... Креймон... Крейвен, вот.

-Так что с моими, полковник? – вежливо, но настойчиво вернул полковника к интересовавшей его теме Изи.

-Дед твой сразу сдал… Через год преставился. А бабка… - как многие другие в городке, полковник не знал, что они не были прямыми его родственниками. – протянула еще лет десять.

-Мда… - Изи затянулся сигаретой и сделал большой глоток пива.

-Почему ты вернулся, солдат?

Изи пожал плечами.

-Не знаю, полковник… просто там… было время обо всем подумать. Не хочу… - он почувствовал комок в горле. Прокашлялся. – Знаешь, полковник, до тюрьмы все было по другому… Какой-то… угар. Как наваждение. Гони быстрее, коли, что позабористее… плевать на все… круче меня только яйца вкрутую… а там… как-то все поменялось. Я почему-то помнил только то, как мы хоронили братьев, а я вдруг понял, что помню, как их убивали – и ничего, кроме этого. Понимаешь, полковник? Ничего, кроме того, как они умирали, и как мы прятали их трупы, - он затянулся, отхлебнул пива. – Не хочу, чтобы про меня помнили так же. Пусть хоть вспомнят, что я люблю… что я любил светлое пиво и мотоциклы.

Полковник покивал головой.

-Не то место ты выбрал, солдат, - протянул он после долгого молчания. – Тут ты… как бельмо на глазу. С твоей-то биографией… Никому ты тут не нужен. Не то место, солдат, понимаешь? Ты тут как в зоопарке будешь…

-Не знаю, полковник… - он снова пожал плечами. – Я все годы в тюрьме думал, что выйду и вернусь к Лизе… найду ее… заживем. Просто, понимаешь, полковник, обычной жизнью. Как нормальные люди живут. Без наркоты, без банд, без всего этого… дерьма.

-Не нужен ты Лизе, солдат, - перебил его полковник. – У нее муж и пара ребятишек. Один твой. Один от мужа. Ты зря сюда приехал, солдат. Здесь тебе ничего не светит. Промаешься и уедешь… Ну ладно, - махнул рукой старик. – Ты все равно считаешь себя самым умным. Хорошо, что молодые возвращаются… но это место не для тебя, солдат. Впрочем, делай как знаешь, солдат, - добавил он после небольшой паузы. – Мне наплевать. Я этого уже не увижу.

-Сколько тебе осталось, полковник? – впрямую, в лицо спросил Изи.

-Шесть месяцев, сказали врачи, - после паузы ответил полковник. – Максимум.

Он ошибся ровно вдвое. Полковник умер через три месяца.