9. Эрмитаж - уединение. От лат. ermita - отшель

                Что делать, туристам в Петербурге, когда идёт дождь и наш город нахохливается зонтами всех расцветок и фасонов? Идти в Эрмитаж! Отряхнули зонты, сдали куртки в знаменитый  гардероб, что  в подвале Музея… Привычно поднимемся на третий этаж…
                Это ничего, что на третьем в оные времена никогда не бывали цари-императоры, но зато здесь проживал «обслуживающий персонал» Зимнего. Пройдём по переходу над кружевным Александровским залом…
                Начнём…  Кто там?  Налево на стене - Пьер Боннар: «Начало весны. Маленькие фавны». Это же обычная тема  для так презираемого тогда «новыми»   художниками академического искусства! Ну и ну… А краски - такие светлые, ясные, «незатёртые». Импрессионизм пополам с академизмом.
                Жаль сейчас не пройти в  новый корпус Эрмитажа:  великолепный шедевр Карла Росси - здании Генерального Штаба. Но мы «сделаем  вид», что там были - вот такое, выставленное там,  «панно» было написано для особняка известного русского мецената - фабриканта Ивана Абрамовича Морозова.
                Место, где должна была расположиться картина, сам Пьер Боннар никогда не видел - он писал по представленной фотографии и рисунку-эскизу. Но картина удалась, и, разделённая  на три части колоннами в музыкальном зале особняка, пришлась к месту!
                Великолепно передан зной и лень полуденного солнца: и девочка-подросток  с кошкой в тени балюстрады (слева), и возня малышей в песке (в центре), и (справа) девочка, разговаривающая со страдающей от жары (что мастерски передано художником!) молоденькой гувернанткой. И - море на далёком горизонте…
Собственно название декоративных картин - «панно» и появилось после этой картины-триптиха. Можно ещё сказать, что этот художник примыкал к группе «Наби» (На древнем, арамейском языке - пророки!!!),   как и его товарищ:  Морис Дени. Тут, в зале, есть его картина - «Священная роща». Опять «академическая» тема!
                Им, также для особняка И.Морозова, был создан ряд панно «История Психеи». Тема  - из древнегреческих мифов. Такие же  большие, яркие и красивые.
                Что ещё вам от панно-декораций надо? Вот одно из таких полотен - «Принятие Психеи в сонм богов».
                Вообще-то, именно наши русские меценаты, самыми выдающимися среди них были И.А.Морозов и С.И.Щукин, собрали отличную коллекцию живописи этой эпохи - огромное спасибо им за это!
                Голландец Кес ван Донген из ярких, хотя и не так известных живописцев. Был одно время  близок  «набистам», но мне кажется, он предшественник «экспрессионистов» немецкой группы «Мост». Он также известен по ряду работ в 50-е годы, например - написанный им портрет небезызвестной Брижит Бардо.
                Но мне гораздо больше нравятся его ранние работы - представленные здесь, в Эрмитаже: танцовщицы и знаменитая «Дама в чёрной шляпе» написанные ещё в начале XX века. Да и, смотря по выражению лица,  Брижит,  портрет ей не очень-то нравится…
                Кстати,  в начале  карьеры, Ван Донген писал очень живые и интересные пейзажи. Вот, слева его выразительная «Весна» с цветущими ветками.
                Есть ещё один интересный мастер - Морис Де Вламинг. Он, правда, не получил специального художественного образования, но много работал и у него неплохо получалось. Вот вам на прошлой странице - (справа вверху):  «Городок на берегу Сены» (в зале он висит в самом углу), ниже помещены работы Анри Дерена  «Роща», «Гавань  в Провансе» и  «Портрет читающего газету».
                Вместе они, можно сказать, предварили Анри Матисса.
Еще один интереснейший художник этого направления:  Феликс Валлотон из Швейцарии, также входивший  в группу «Наби». В основном работал в графике, в  Эрмитаже немного его работ: «Женщина в черной шляпе», почти наивный пейзаж «Арк ла Батай» и непривычно тщательно выполненная «Две женщины в комнатах» и ещё несколько.
                Как здесь  видим, тщательная проработка, как и классические темы не отвергались новым поколением сторонников постимпрессионизма. Ещё один живописец, сочувствующий импрессионистическим приёмам и манере живописи, поклонник Клода Моне и Огюста Ренуара, но работавший, как правило, над классическими темами - Шарль Герен. В Эрмитаже выставлена только одна его картина, скорее этюд-штудия: «Обнаженная женщина».
                Глядя на неё, вспоминаем наивных и естественных ренуаровских красавиц.  Часто он писал небольшие, камерные, как это называется картины, на простенькие бытовые сюжеты:  дамы в саду, девушка читает книгу и прочее.
Посидим ещё немного на фирменной красной банкетке в  этом зале, посмотрим - очень интересный и разнообразный зал… Следующий зал - Анри Матисс…
Как там сказал Маяковский: «… О чём кричит с полотен синих трагически немой Матисс…?!». Посмотрим и попробуем сами себе ответить. Художник картину пишет…  Нам нужно её прочесть, понять о чём она…
                Начало Матисса простое, тут есть натюрморт, написанный как учебный, но в типично импрессионисткой манере. Как  видим - очень близко к титанам Моне и Писарро. Посмотрим, что было дальше… Вот  ещё его натюрморт: «Ваза с двумя ручками».
                Это уже не подражатель-ученик: это уже созревший художник, уже Матисс. Не важна объёмность, отрабатываемая на учебных постановках, нет и перспективы. Задача иная:  передать свет, цвет и, главное - живое    впечатление свежести и яркости цветов. Для автора не важна также их форма и контур каждого лепестка… И так ясно - это цветы!
Матисс не ищет своё построение мира - он его создаёт! Посмотрим ещё один натюрморт «Натюрморт с голубой скатертью» - явные темы Сезанна, но по-другому перепетые. Кстати – эта скатерть будет ещё не раз встречаться на картинах Матисса.
                Видим, что после Сезанна, Гогена и Ван Гога появляются новые имена новаторов от искусства: художники вновь начали поиски нового языка искусства. Но они не пошли по пути развития найденных приёмов.
Это дало новые приёмы  выразительности, но и вызвало некоторый эпатаж зрителей.
Пройдём в следующий зал, можно сказать, что он весь посвящён новым поискам Анри Матисса и…  его семье.
                Вот семейный портрет Матиссов: дом,  камин, уют, шахматы у мужчин, рукоделие и книга у женщин. Яркие цвета, простой, чёткий рисунок. Дружеский настрой людей  и спокойствие.
                Или знаменитая «Красная комната», с дневными женскими делами и заботами, где  скатерть на столе  переходит в стенной ковёр, а пейзаж за окном становится предметом украшения интерьера.  А вот  замечательный «Разговор». Если две первые картины решены в ярко-карминных тонах, то здесь откровенный контрапункт  - на картинах, где  выражен спокойный быт семьи, преобладает вроде бы тревожный красный, а где на полотне выраженный конфликт:  главным колоритом становится   успокаивающий  синий.
                Изображена довольно банальная будничная сцена: утренний разговор между мужем и женой, где он  -  сам Матисс, а она - жена художника Амели. Они, и противостоят друг другу, и взаимодействуют одновременно. Основное по мысли художника здесь не столько изображение, сколько цвет.
                Синий фон - это не столько цвет стен в комнате, сколько идея пространства - это  морские глубины, из чего зародилось все сущее на Земле. Тогда дерево за окном становится  «Древом Жизни», а две фигуры, воплощают начала: мужское и женское. Первое выражено прямыми вертикальными линиями, второе - плавно и прихотливо изогнуто.
                Этот вечный союз рождает новую жизнь, и не случайно между ними зелёное древо. Своеобразным мостиком, связующим мужчину и женщину, является решетка, которая, вообще-то предназначена разделять,   и сама состоит из прямых и изогнутых линий.
                Не устали?  Дальше ещё один его зал. В этих залах всегда много народу…  Матисс, конечно, не простой художник, многое знает и многое подразумевает, разговаривая с нами вроде бы таким простым  языком линий и красок. Так родился фовизм (от fauve - фр. «дикий»), новое направление в искусстве, для которого характерны интенсивные локальные цвета, обобщенные формы, отсутствие светотеневой моделировки и отказ от линейной перспективы.
                Многие картина Матисса «построены» именно так. Посмотрим ещё некоторые его картины - это как мостики к его последующим огромным панно.
Вроде тоже ничего хитрого: «Сидящая женщина». Посмотрите, как на обнаженной женской фигуре мастер отрабатывал упрощение изображения тела человека, чтобы за  простотой линий не потерять его выразительности и прелести, что затем упрощено и закреплено на «Нимфе и Сатире».
                Особо, в простенке окон - «Портрет (!) Л.Н. Делекторской» (в течение его последних лет, она и секретарь, и муза). Ведь и сходство
 есть, хотя  манере своей он не изменил. Мастер! Да… Приведу ещё фотографию Лидии Николаевны, посмотрите на оригинал… Убедитесь ещё раз, как прекрасны русские женщины, даже когда они живут во Франции!
                С банкеток  в середине зала, посмотрим в одну и другую стороны. Там, на противоположных стенах этого зала - грандиозные панно:  «Танец» и «Музыка». Уменьшенные репродукции конечно, не производят того впечатления огромности распахнутого мира и человеческих переживаний, но напомнят дорогим моим спутникам как они выглядят!
                На этих панно-картинах практически полностью отсутствует перспектива, а фигуры упрощены - это некие символы главных эмоций человека -  радости: «Танец» и грусти: «Музыка». 
                Вот почему такой схематичный и немного примитивный художественный язык здесь абсолютно оправдан. Кстати, Матисс считал цвета старинных русских икон наиболее совершенными и тут просматривается прямая колористическая связь с ними.
                К этому времени накоплен значительный опыт достижений импрессионистов и постимпрессионистов, но Матисс создает собственный художественный язык - светлый и ясный, как детский рисунок Солнца…
                Ну…  Поняли мы с вами Анри Матисса? О чём он «кричит», пытаясь вернуть нас от ежедневной непростой повседневности к ясности, веселью и радости.
                Следующий зал. Тут один из самых противоречивых художников XX века: Пабло Пикассо. В Эрмитаже немного его картин,   видимо, не очень подходил он нашим меценатам-коллекционерам - приобретались в основном картины раннее  первых пяти лет XX века.
                Посмотрим. Это работы, так называемого «голубого периода» - синие, холодные тона подчеркивают одиночество,  безысходность, враждебность мира. Именно таковы «Портрет Женевьевы» и  «Портрет Бенета Солера». Он был  другом художника, модным портным.
                Тут такая связка - несмотря на нищету, в которой  находился тогда Пикассо, он предпочитал одеваться модно, расплачиваясь с портными и обувщиками своими картинами. Характеризует, однако…
                Вот ещё из этого периода -  «Две сестры (Свидание)». Картина задумывалась, как своего рода морализирующая: женщина справа первоначально была обнажена и символизировала грешное поведение, а её мать(?) или сестра-монашка(?) - праведное. Позже автор смягчил контраст и задрапировал «гулящую». И, тем не менее, в жизни  они одинаково несчастны и одиноки.
                Но, именно в это время Пикассо, недавно перебравшийся из Испании, проживавший тогда, как уже сказано, в тяжелейших условиях, многое воспринял у постимпрессионистов. Своими «учителями» Пикассо избрал Ван Гога, Поля Гогена, Поля Сезанна и  Анри де Тулуз-Лотрека. Иногда он с гордостью называл себя внуком Сезанна. Не зря он потом развивал и использовал методы разработанного тем кубизма.
                Вот  ещё одно  знаменитое полотно: «Любительница  абсента» - опустившаяся, спившаяся женщина перед бокалом модного тогда напитка с наркотическими свойствами. Тут на предельных эмоциях показан тупик жизни…
Художник намеренно искажает и рисунок и пропорции пальцев - полная безысходность… Это один из первых случаев намеренного искажении им форм тела и пропорций в поисках выразительности, хотя, сам Пабло Руис-и-Пикассо (таково его полное имя) был отличным рисовальщиком и даже одно время работал в стиле неоклассицизма.
Вот портрет его жены Ольги Хохловой - именно в этом стиле, хотя и близко к  «голубому периоду». К нашему сожалению, этой картины в Эрмитаже нет, но она тоже показывает нам противоречивость и многогранность этого художника-ниспровергателя…
Милая женщина, хотя характер  (русская балерина!) имела твердый, отвергавший компромиссы, да ещё, как и сам Пикассо, «страдала» упрямством.
                Видите? Ну… И где  же тут        протест художника-анархиста? А с другой стороны - попробуй-ка свою жену нарисовать в стиле кубизм или просто некрасивой… Особенно  если эта женщина  имеет твёрдый характер, да ещё русская дворянка,  пережившая революцию. Получишь по полной…
                А как с другими женскими изображениями?  Смотрим следующие картины. Это - «Женщина с веером». Видим - руки прорисованы почти точно по модели, даже изящно. Но лицо… Намерено искажено, некрасиво и даже озлоблено. Некоторые связывают это с наступившим тогда увлечением Пикассо африканскими статуэтками-талисманами, а он был очень увлекающимся человеком!
                Разгадка проста,  сам Пикассо говорил - «Каждый раз, когда меняю женщину (а менял он часто - «увлекался…»), я должен сжечь ту, что была последней. Так я избавляюсь от них... Убивая женщину, уничтожают прошлое, которое она собой олицетворяет».
                И свидетельство его внучки Марины - «Каждый свой холст Пикассо подписывал кровью тех, кто его любил. В первую очередь это относилось к любившим его женщинам. Каждую oн очаровывал, приручал, расчленял на своих полотнах, выжимал по капле все соки, а потом выбрасывал обескровленную жертву из своей жизни».
                Вот и всё стало ясно - найдена причина множества таких изломанных  женских портретов работы Пикассо… Ещё картина «Танец с покрывалами» - ненависть и месть женской прелести и пластике, перед которой, кстати, он  сам  не смог устоять. Так кто же виноват? Собственное бессилие?
                Так он мстил брошенным им же самим женщинам, уверяя самого себя в их неверности, нечестности и некрасивости, рисуя «бывших любимых» всё отвратительней и отвратительней.  На мой взгляд - слабовато и, даже, мелковато для настоящего идальго: испанца-мужчины.
                Кстати, любопытнейшие до всего, китайцы проходят залы Пикассо без особого интереса…
                Много работает Пикассо и над натюрмортом - начав с развития кубизма, экспериментирует, добиваясь выразительности: в частности изображает предметы как бы с нескольких сторон одновременно, искажает пропорции и контуры. Иногда использует сложную технику коллажа:  составляя композиции из цветной бумаги, кусочков обоев и прочего. Часто использует название картины, как пояснение его смысла - иначе даже не понять, что изображено-то…
                Возможно, он пытался прорвать оболочку предмета, вскрыв его, как некий «хирург». Но мне кажется - ничего он там не нашёл… А  свой мир - поломал, как ребёнок игрушку. Рассыпалось всё: и натюрморты и люди и пейзаж.                Тогда он стал соединять части,  как ему было угодно, лишь бы необычно и непривычно…
                Получалось, и оригинально, и остро, но как-то нечеловечно… Конечно, в ХХ веке человек окончательно провалил экзамен на человечность, и может именно  Пикассо, напомнил об этом со всей беспощадностью.
                А его откровенный, открытый и нахальный, эпатаж обернулся величайшим финансовым успехом. Так, думаю, и сложилась теперешняя тенденция в искусстве: надо шокировать, ошеломить «публику» - это  путь к успеху и, значит, к…  большим деньгам. Неважен теперь ни  талант, ни искренность. Нужен только эпатаж - оскорбление чувств и приличий. Этакий «шоу бизнес»…
                Существует легенда, что увидев женские портреты Пикассо, Сергей Щукин воскликнул "Какая потеря для искусства!", однако пережив первый шок, русский коллекционер всё-таки сумел оценить его художественные поиски. Хорошо, конечно, когда художники «ищут», но, всё же лучше когда они, при этом, что-то находят…
                «Невысокого роста, черные как смоль, волосы, бьющая через край энергия, низменный вкус к циничным шуткам, бахвальство, за которым скрывалась определенная уязвимость» - так описывают современники его в молодости.
                Да… Похоже я вас «загрузил» капитально, даже погрустнели… Пабло Пикассо, наверное, не мой художник… Проходя в Эрмитаже его залы, всегда  вспоминаю старую песенку  «…Я вам скажу, один секрет: кого люблю того здесь нет!..»
                Пойдём дальше, попробуем «пробиться» сквозь толпу иностранных туристов в светлый и яркий мир Альбера Марке.
                Не скажу, что в  этом зале совсем другой воздух, но дышать тут явно легче.
                Здесь вдоль стен -  ясные и чистые тона полотен. Вот «Неаполитанский залив» - Везувий в облаках на горизонте, лодки и корабли в заливе.
                Видим: он вернулся к началу изысканий первых мастеров импрессионизма, так светлы его краски и композиции. Кажется, что даже свежий морской воздух движется в этой картине и овевает зрителей.
                Или «Дождливый день в Париже. Собор Нотр Дам».  Почти в половине  всех пейзажей Марке видим воду. Она, или сверкает под лучами солнца,  или мутная,      желтовато-серая, угрюмая от прошедших дождей, отражает низкие облака.
                «Набережная Лувра в зелени» - это один из портретов Парижа. Легко построенная классическая диагональ композиции и насыщенный цвет.  Просто и выразительно… Постепенно снижая интенсивность зелени,  по мере удаления к горизонту, Марке создаёт перспективу. Просто и понятно   -  взглядом уходим в даль.
Он много писал, и сам город Париж и его реку при разной погоде и времени, точно так, как  это делали первый импрессионисты. Скажем так: он вернул предложенную ими живопись на пленэре, на открытом воздухе и чистые цвета. И этот Париж - Париж художника Марке - узнается и запоминается с первого взгляда.
                Причём, и летний,  и зимний - «Париж зимой. Набережная Бурбон».
                Принятая художником,   пепельная  с фиолетинкой и легким, желто-перламутровым отливом на воде, тональность определяет влажный  и туманный день нехолодной европейской зимы.
                Вот  ещё такое полотно  - «Гавань в Ментоне»: кажется, что художник не только передает светлыми тонами  контуры освещённых солнцем домов на набережной и кораблей, но даже  тепло воды и воздуха.
Узнаёте его приём передачи воды?   Лёгкие мазки по линии волн Вода у художника - любимый мотив изображения…
                Он непрестанно к нему возвращается. Это - «Гамбургский порт». Явный вечер: мы видим на прибрежных домах отблеск заходящего солнца, их фасады отбрасывают его в воду широкой реки - Эльбы. Буксирчик пенит воду носом: это шкипер спешит домой, на ужин  к фрау и киндер.
                Как ни странно - в желтых тонах картины чувствуется и вечерняя усталость, а также, и удовлетворение результатами дня. При всём обобщении,   пейзаж точно, документально, передаёт вид города: два шпиля вдали - два собора: коричневый  Николайкирхе (кирха св.Николая)  и блекло-зелёный Катариненкирхе (кирха св.Катерины). Впрочем, можно было и «не переводить»…
                Они там и сейчас стоят, и я их видел воочию.
                А это - «Набережная Лувра. Лето». Помните о манере импрессионистов повторять одни и те же темы при разном освещении и погоде. Её мы посмотрим молча - ведь вы уже в курсе многих художественных  приёмов. Но отметим, и тоновую перспективу, и туманную башню Эйфеля на горизонте.

                Давайте на этом и закончим эту нашу  немного затянувшуюся экскурсию. Но! Обратите внимание, в нашем разделе об Альбере Марке (да и о многих других мастерах)  больше картин и меньше объяснений, чем скажем о Пикассо... А сейчас наметилась тенденция, что картину  иного новомодного специалиста надо объяснять минимум на пяти страницах мелким шрифтом.  И как просто писать о художниках, картины которых всё выражают сами… 

19.05.2014.  День Балтийского Флота.