Апачи. По законам белого человека

Прежде чем рассмотреть панораму дальнейшей исторической хроники  с учетом тенденций оказавших влияние на процесс американизации народа апачи считаю целесообразным  напомнить вам уважаемый читатель важнейшие  события из жизни североамериканских индейцев начиная с начала резервационного периода и по настоящее время.
Хотелось бы отметить, что некоторые нововведения, апробированные в резервации апачей Сан-Карлос, получили широкое распространение на территориях других индейских резерваций.
Например, выше указывалось, что успехи агента Джона Клама и некоторых других его коллег в вопросах организации апачского самоуправления, заставили в 1878 году БДИ принять решение об обязательном учреждении во всех резервациях на территории США подразделений  индейской полиции.
Также, в 1883 году общераспространенную практику в резервациях  получили суды по рассмотрению правонарушений совершенных индейцами. Начало этому элементу индейского самоуправления как вы помните было положено в резервации Сан-Карлос Джоном Кламом.
Но наивно было бы полагать, что на пути оцивилизовывания индейцев. такого рода элементы самоуправления вводились администрацией резерваций исключительно для их пользы. В явной форме это выглядело как спекуляция, завуалированная под добродетель, в результате чего индейцы использовались белыми против самих себя.
Цель, которую преследовали апологеты идеи приобщения индейцев к ценностям белого человека, главным образом заключалась в том, чтобы сломить традиционное племенное управление индейцев, опустить ниже плинтуса их племенных лидеров, заменив их «бумажными вождями» (лидеры индейцев, назначаемые администрацией резерваций без учета традиционных особенностей данного процесса, власть и влияние этих лидеров в племени  зачастую была формальной – авт.)
По мнению главы Департамента внутренних дел Теллера индейское самоуправление насаждаемое в резервациях должно было навсегда искоренить языческие традиции и лишить влияния знахарей и шаманов. В этой связи в 1885 году Конгресс расширил полномочия федеральной юрисдикции по исполнению уголовного законодательства.  С этого периода судьями в резервациях назначались старшие офицеры из числа сотрудников индейской полиции, которые выполняли эти функции на общественных началах без дополнительной оплаты, дабы лишний раз не раздражать беспокойных американских налогоплательщиков.
Большинством проступков, которые приходилось рассматривать индейским судам  являлись пьяные дебоши, конфликты на семейно-бытовой почве, участие в запрещенных церемониях, исполнение запрещенных обрядов,  многоженство и прочие. Особенно резервационные индейцы противились запрету на исполнение  традиционных церемоний, выказывали недовольство запретом на многоженства, а также проявляли возмущение по поводу гонений знахарей и шаманов. Последние еще долгое время оказывали существенное влияние на соплеменников, организовывая проведение тайных церемоний и обрядов с целью сохранение культурного наследия предков.
  С самого начала функционирования резервационной системы, государственная политика в отношении коренных американцев была ориентирована на полную их ассимиляцию и полное уничтожение  национальной идентичности, что означало окончательную потерю индейцами традиционного уклада  жизни  и ликвидацию традиционной системы ценностей, что в частности весьма ярко выражалось в отношении их к земле.
В основу государственной политики был положен концепт, согласно которому необходимо было убедить индейцев использовать землю не коллективно как было у них принято, а  каждый по отдельности для, того чтобы укоренить в их сознании частнособственнические инстинкты, способствовавшие развитию и укреплению психологии присущей мелким фермерам. Данный концепт был идеологическим столпом, на который всегда опиралось американское правительство еще со времен Томаса Джефферсона, согласно которому мелкий землевладелец является солью земли, костяком нации и хранилищем добродетелей любого гражданского общества. На этой основе в 1887 году сенатор от Массачусетса Генри Дауэс предложил законопроект,  который на многие десятилетия определял политику американского государства в отношении индейцев.
«Закон Дауэса» был направлен на разрушение общинной земельной собственности индейцев и разделял ее в частные владения, а это в свою очередь означало неизбежное уничтожение всей племенной организации коренных жителей Северной Америки. Инициаторы закона представляли его как приобще¬ние «варваров» (индейцев) к плодам цивилизации белого человека. В тайне сохранялся другой, подспудный, но самый важный мотив принятия закона Дауэса — желание железнодорожных и земельных компаний поживиться за счет экспроприируемой правительством большей части индейских территорий. Согласно этому закону при разделе земельной собственности племени главе каждой индейской семьи отрезался надел в 160 акров (647.500 квадратных метра или 64.75 га – авт.), остальным взрослым членам семьи отписывалось по 80 акров (323.700 квадратных метров или 32.37 га). При таких нормах только меньшая часть земель племени переходила в частную собственность индейцев, большая же часть становилась достоянием федерально¬го правительства, получившего право на их распродажу. К началу XX века был произведен раздел 118 индейских резерваций. В результате индейцы потеряли  86 млн. акров земли   (62%), принадлежавшей им до 1887 года. Осуществленный по закону Дауэса перевод всей жизни и быта ин¬дейцев на буржуазные рельсы принес им неисчислимые и непоправимые беды.   Фактически   подвергались разрушению весь уклад индейцев, его социально-экономические и этнические основы, а также самобытная, питающаяся  вековыми  традициями  культура.   Взамен  индейцам  обещали блага,   которыми   пользовались  белые  американцы, — права  на  частную собственность и гражданство. В действительности это был обман, о ко¬тором знали белые цивилизаторы. Так, не являлось тайной, что все имев¬шие место до 1887 года попытки насадить среди индейцев частную собст¬венность оканчивались неизменно тем, что коренные американцы лиша¬лись    своей    земли.
Опыт    показал,    что    общее    владение    землей   и племенной уклад жизни заключали для индейцев единственную возмож¬ность самосохранения, спасения своей этнической общности и культуры. Авторы закона Дауэса лицемерно закрывали глаза на то, что индейцы, не умевшие ни писать, ни изъясняться на английском языке, не приспо¬собленные к образу жизни белых людей и, третировавшиеся ими как «низшая раса», не могли в основной массе сохранить за собой земельные наделы и не могли, как и черноко¬жие американцы, реально воспользоваться предоставленными им граждан¬скими правами.
Несомненно, это был самый жесткий и разрушительный закон, который когда-либо разрабатывался «во благо» индейцев. Теллер называл «Закон Дауэса» «биллем предназначенным лишить индейцев их резервационных земель для того, чтобы они стали скитальцами в этом мире».
«Инициаторы этого закона, полагают, что попирая религиозные убеждения индейцев  и оскверняя их моральный дух, смогут заставить индейцев жить на земле, владея ей в частном порядке», - писал он.
Позже Теллер добавлял: «Я желаю записать свое пророчество, касающееся того, что через лет 30-40  индейцы забудут, что их называли индейцами и, будут проклинать ту руку, которая когда-то открыто, поднималась в их защиту». Но как  глава департамента внутренних дел Теллер был обязан быть проводником «Закона Дауэса» и тем самым невольно выступал гарантом  воплощения в жизнь своего пророчества.
  Родоначальник индейского просвещения капитан Ричард Генри Пратт также негативно высказывался  в отношении «Закона Дауэса», так имел собственное видение в вопросе оцивилизовывания индейцев: «Я бы разорвал резервации на куски, но индейцу не выделил бы и акра, потому что, посадив индейца на малый клочок земли можно убить в нем предприимчивость».
  Президент США Теодор Рузвельт позже назвал «Закон Дауэса»
«мощным двигателем по измельчению и уничтожению племенных устоев».
Наиболее резонансно прозвучала  оценка «Закона Дауэса» данная «Комитетом по делам индейцев» Палаты Представителей  Конгресса США:
«Передача индейцу четверти земельного надела не сделает из него фермера. Традиции индейца, его воспитание противны схеме его усовершенствования, разработанной теми, кто судит об индейце с точки зрения менталитета белого человека. Этот Билль (закон – авт.)  противоречит себе. Сначала в нем провозглашается, что индеец, как и другие люди способен заботиться о себе сам, но потом звучит обратное, мол, индеец не может и не сможет позаботиться о себе сам. В итоге получается, что билль  изолирует индейца от окружающего мира, оставляя лишь ему надежду на получение пропитания от правительства (имеется в виду гособеспечение, та же система пайков – авт.). Если бы индеец был бы способен о себе заботиться, то принуждение его к зарабатыванию хлеба насущного было бы не обязательным и просто лишено всякой логики».
Отбросив все банальности в отношении индейцев, представители меньшинства или противники «Закона Дауэса» резюмировали: «Выгода для индейцев, о которой пророчит этот Билль всего лишь предлог для захвата резервационных земель и дальнейшего их использования. В конце концов, это приведет к полному исчезновению индейцев, так как все будет проделано  под фальшивым лозунгом «гуманизма», ради удовлетворения алчных аппетитов нашей нации. Согласно этому Биллю, получившего благословление главы Департамента внутренних дел, попытка превратить индейца в белого человека является самой дерзкой, самой смелой и неоправданной из всех предпринятых когда-либо  посягательств на его права. Неважно, какого бы уровня цивилизованности достигли бы индейские племена, если бы сохранили родовой строй, но в рамках этой системы, насаждаемой нами, они постепенно выработают иммунитет к цивилизации и свое мнение относительно полезности того, что предлагает им  Билль. Для индейцев было бы гораздо полезнее, если бы мы выполнили, хотя бы малую часть тех договоров, которые заключали с ними. Вот этого как раз-то мы никогда и не делали, и кажется, что благодаря этому законопроекту, мы  это никогда и не сделаем. Мы желаем только одного – забрать их землю, и обязаны это сделать. Остальное нас не волнует».
Правительство в соответствие с  «Законом Дауэса» выделенную в собственность индейцам землю (160 и 80 акров) на каждую семью предоставляло на 25 лет. Дальнейшее использование этой земли зависело от решения президента США. По истечении этого строка земля  вносилась в налоговый реестр и могла удерживаться государством или сдаваться в аренду. Так же эта земля могла быть продана арендатору, который имел статус гражданина США и соответственно право на приобретение собственности. Излишки земли, оставшиеся после распределения наделов индейцам, по закону продавались остальному населению. На практике же зачастую «излишки» распродавались еще до того как были распределены между индейскими семьями.
Позже в Закон были внесены коррективы. Например, глава департамента внутренних дел предоставлял право на владение индейскими землями малоземельным семьям белых людей без учета двадцатипятилетнего срока. Американская общественность считала, что срок в 25 лет ограничивает права белых и необоснованно долог для ожидания передачи в собственность. В результате в период 1917–1920 годы, правительство, игнорируя мнение индейцев, бессовестно ограбило их, передав патенты на владение их землями 20 000 гражданам США, что в два раза превысило количество патентов выданных в 1917 году.
К счастью процессы, связанные с реализацией «Закона Дауэса» мало касались резервационных земель принадлежавших апачам Аризоны
(резервация Сан-Карлос). Часть же резервационных земель принадлежавших хикарилья в Нью-Мексико была отчуждена и выделана белым землевладельцам, но большая часть все же осталась в собственности этого племени и никогда не выставлялась на торги.
  На начало введения в действие положений «Закона Дауэса» индейские резервации составляли 130 млн. акров земли. Спустя сорок семь лет
(1934 год) система аллотментов была упразднена, и за резервациями оставалось уже 48 млн. акров. Но это были в основном пустынные земли непригодные для занятия земледелием. Более того около 90 тыс. индейцев за это время стали безземельными.
Нельзя сказать, чтобы индейцы безропотно приняли «Закон Дауэса».
С их стороны периодически возникали недовольства, и выдвигались требования по отношению к правительству остановить беспрецедентный в истории грабеж аборигенных народов. Но эти требования открыто игнорировались правительством и Конгрессом.
Как следствие действия «Закона Дауэса» племенные формы правления атрофировались, в то время как федеральный надзор за индейцами укреплялся и приобретал силу. Система аллотментов доведенная до логического завершения тяжким бременем, лежавшая на плечах федеральных агентств по делам индейцев, переложила груз процесса ассимиляции индейцев на них самих. Выживание каждого индейца зависело от его способности к адаптации.
 Лично сам сенатор Дауэс, впав в заблуждение, до последнего считал, что обеспечивает индейцам «счастливое будущее» и всегда называл себя «другом индейцев». Но те, кто беспардонно захватывали земли индейцев, были более реалистичны и смотрели на Дауэса как на своего благодетеля, а не радетеля за интересы индейцев.
В период действия «Закона Дауэса» правительство США в очередной раз взялось за образование индейцев. Сам процесс образования для индейцев был сущим бедствием, с которым они столкнулись на пути своей культурной ассимиляции. Конгресс намеревался открыть в резервациях  общеобразовательные школы, но до 1880 года  намерения оставались всего лишь намерениями. Более того, правительство в этом вопросе не давало и карт-бланш различным конфессиональным группам, которые постоянно устремляли  миссионерские взоры к индейской пастве. Большинство конгрессменов были убеждены, что миссионеры заинтересованы только в новых адептах, но, ни как в обучении индейцев. По свидетельству современников в помещениях, где проходили церковные собрания у набожных прихожан порой от умиления наворачивались слезы на глазах, когда дети индейцев, обработанные миссионерами, исполняли псалмы, что в результате способствовало нее более как опустошению кошельков этих прихожан.
В конце ХIХ века индейцы резерваций были полностью изолированы от внешнего мира, если не брать в расчет тех, кто состоял на низкооплачиваемых административных должностях при агентствах и считался каким-то «волшебным» образом уже ассимилированным в белом обществе.
Различного рода реформаторы и правозащитники руководствуясь благими побуждениями, старались отстаивать право индейцев на частное владение ими собственностью, так как были глубоко убеждены, что сам факт обладания недвижимостью послужит индейцам стимулом в борьбе за свое право обладать ею.  При этом «радетели» индейских прав не учитывали тогда, что само понятие частной собственности, а тем более собственности на землю чуждо индейцам. Земля для индейцев являлась святыней, общей и неделимой для всех населяющих ее тварей и кощунством считалась вообще всякая постановка вопроса о монополизации земли кем-либо.
Само по себе наивное нежелание индейцев владеть землею воспринималась белыми цивилизаторами, как умышленное отрицание американского образа жизни, и поэтому американцы были полны решимости окончательно выхолостить из сознания индейцев подобное отношение к собственности, заменив его стяжательством и корыстолюбием – основными «добродетелями цивилизованного» человека.
Американские чиновники никогда не стремились постичь глубину менталитета коренных американцев, вникать в детали их социального опыта, ценностных ориентиров и идеалов и поэтому все проблемные решения в отношении индейцев принимались ими, как принято говорить «с кондачка».
Так в 1896 году было принято такое абсурдное решение, призванное ускорить процесс ассимиляции, как запрет на ношение мужчинами-индейцами длинных волос на голове. Поскольку у многих индейских племен существовала традиция в знак глубоко траура по близким родственникам коротко стричь волосы на голове, то данный запрет можно считать уместным, ибо у всех племен Северной Америки в действительности уже давно наступил траур по ушедшим временам.
Образование на  протяжении долгого времени оставалось одним из приоритетов в процессе переформатирования индейцев, и неадекватная политика американского правительства в этом плане продолжала выдавать негативные результаты.
Как указывалось выше, культурная ассимиляция индейцев начиналась с их детей посылаемых на обучение в производственные школы. В 1897 году этому процессу был дан новый толчок. БДИ, полностью контроля за реализацией индейских программ указывало на обязательность обучения детей индейцев строго на английском языке. За разговоры на родном языке детей индейцев жестко наказывали, даже во время безобидных игр. Никто не понимал тогда, да и не хотел понимать, что английским языком в бытовых условиях индейцы не пользовались. Педагоги рассчитывали  на то, что ученики индейцы способны будут усваивать материал также быстро, как и ученики англос. Однако на практике оказалось далеко не так как предполагали, но не потому, что индейские дети были, как принято понимать тупыми или дебилами, а от того, что велико было различие менталитетов белого человека и индейца. Восприятия предметов бытия, отношения к этим предметам у белого и у индейца были противоположными, поэтому наука белого человека в корне отличалась от традиционной науки индейцев, привыкшим подчиняться законам природы, а не подчинять их воле человека.
С 1892 года Конгресс обязал федерального уполномоченного по делам индейцев в вести в практику инспектирование процесса обучения индейцев. Необходимо было в обязательном порядке представителю уполномоченного посещать занятия и семьи индейцев, дети которых проходили обучение в производственных школах. Также Конгресс  разрешал лишать пайков те семьи индейцев, которые сознательно отказывались отпускать своих детей в школы. Даже так называемые «друзья индейцев»  считали эту суровую меру приемлемой, так как голод, по их мнению «станет надлежащим наказанием своенравных индейцев за отказ признавать то, что для них является благом».
Еще в 1879 году капитан Ричард Генри Пратт приступил к претворению в жизнь федеральной образовательной программы, открыв в Карлайле (штат Пенсильвания) Индейскую Производственную Школу.
Сегодня не принято хорошо отзываться о Пратте и профилированной им системе обучения индейцев.  Этой тематике посвящено множество исследований, в которых авторы, как правило, систему Пратта связывают с началом культурного геноцида индейцев. Но, если, же рассмотреть этот  спорный вопрос с другой стороны, то станет понятным, что система Пратта так или иначе все же внесла определенную долю пользы. Откажись правительство США от идеи американизации индейцев, приобщения их к культурным ценностям белого человека, то вряд ли сегодня мы могли наблюдать  процессы культурного возрождения коренных американцев. Система Пратта затормозила процесс вымирания индейцев, или если сказать точнее полностью остановила его. Только грамотный индеец, адаптированный к условиям американского образа жизни может отстаивать свои права и добиваться тех решений  от правительства, которые  отвечают интересам его народа. Мне нисколько не хотелось бы переоценивать деятельность Пратта, но я предлагаю читателю взглянуть на проблему иначе, не так как трактуется в официальной истории.  По-моему, Пратт, скорее всего не злой гений как принято считать, а прозорливый человек. Стоит отметить, что вообще в мире к позитивным результатам приходят не через фальшивую добродетель, а через принципиальность и жесткость в принятии решений, и  твердость жизненной позиции. Либерализм есть зло и в этом меня никто не переубедит. Пратт был не либерал, а военный, который если надо то и через колено переломит, но достигнет поставленной цели и докажет, что в этом есть и была необходимость. Индейцы не вымерли, а американизировались слава Богу и сегодня успешно возрождают свою идентичность, и в этом не малая заслуга Пратта.
Пратт в течение восьми лет проходил службу в западной части Великих Равнин. Он участвовал в нескольких военных кампаниях против равнинных племен. После подавления мятежа кайова и команчей в 1874 году был направлен во Флориду в форт Марион, куда  отправили отбывать наказание мятежных вождей  участников восстания на Равнинах.  В период с 1875 по 1878 годы, находясь во Флориде, Пратт упорно закладывал основы своей образовательной системы по социальной адаптации коренных американцев и в первую очередь их детей. А в 1879 году он убедил правительство в необходимости открытия первого в истории США государственного учебного заведения для индейцев. Пратт считал, чтобы индейцам занять достойное место среди американских граждан, необходимо уничтожить их племенную организацию, христианизировать их и заставить овладеть ремеслами и профессиями. «Убить индейца, чтобы спасти человека» – вот основной лозунг и девиз Пратта. «Дайте им возможность стать равными с нами», –  убеждал Пратт правительственных чиновников.
Обучение в индейской школе Пратт выстроил по военному образцу: жесткая дисциплина, принцип единоначалия, строевая подготовка. Учащимся мальчикам коротко стригли волосы. Всем выдавалось обмундирование установленного образца. Каждый индейский ребенок должен был выбрать себе христианское имя. Разговаривать между собой учащимся дозволялось только на английском языке. В случае невыполнения указанных требований детей жестко наказывали. Кроме общеобразовательных предметов Пратт ввел учебную программу богословие и ремесленное производство. Для прохождения стажировки индейские дети на несколько месяцев отправлялись жить в семьи белых людей. Пратт был глубоко убежден, что система обучения индейских детей позволит им в дальнейшем с легкостью воспринимать блага цивилизации и адаптироваться к жизни белого человека.
Сотни напуганных индейских детей ссылались в Карлайл  на обучение. Они тосковали по дому, умирали от болезней и депрессии, оканчивали жизнь самоубийством. Возвращаясь, домой они были совершенно неприспособленны для жизни в резервации и за ее пределами. Поднимаемые на смех соплеменниками, большинство из них замыкались в себе и всячески старались вычеркнуть из своего сознания свой неудачный опыт. «После обучения в школе  в  Карлайле  индейский ребенок будет отдален от своего  племени, но  лоялен  к   государству  в  целом», – говорил Пратт.
Одним из апачей, который прошел обучение по системе Пратта в Карлайле был Джейсон Бетцинес (родился в 1860 году, апачское имя Надети или Собирающийся Бежать) – племянник Джеронимо, внук вождя мимбреньо Делгадито, а также правнук вождя бедонкоэ Мако,.
Пратт увез его из форта Марион в 1887 году, когда Надети было уже 27 лет. Девять лет Надети провел в Карлайле и стал большим поклонником Пратта и его личным другом. Он принял христианство и в дальнейшем считал верования своего народа «религиозными предрассудками».
После обучения в Карлайле Джейсон (Надети) несколько лет работал на сталелитейном заводе в Пенсильвании, ну а потом, заболев туберкулезом, отправился в форт Силл, где присоединился к своему народу.
Успехи Пратта так или иначе оказали определенное воздействие и на позиции БДИ, которое открыло несколько индейских школ-интернатов: в Альбукерке (Нью-Мексико) в 1884 году и Финиксе в 1890 году. К 1900 году функционировало уже 26 таких заведений, в том числе и на территории резерваций.
«Мы стремимся обучить индейца в соответствие с христианскими и гуманистическими идеалам, вырвать его из плена вековых обычаев и традиций. С этой целью мы должны пробудить в американских чиновниках и реформаторах скрытое желание быть божествами для индейцев», – говорил суперинтендант индейских школ, выражая образовательные цели БДИ.
Обучение же на территории резерваций, пропагандируемое Бюро по делам индейцев Пратт считал неэффективным и безрезультативным. Данная позиция Пратта привела его к конфликту с БДИ, вследствие чего Пратт в 1904 году был вынужден уйти в отставку.
Многочисленные суициды среди учащихся индейской школы, протесты родителей, племенных вождей и лидеров, лишили Пратта поддержки правительства и через четыре года после его смерти (23 апреля 1924 года) в 1928 году система федеральной Индейской Производственной Школы прекратила свое почти полувековое существование (49 лет).
В ходе реализации своей образовательной политики Бюро по делам индейцев намеренно отказывалось принимать во внимание информацию, заложенную в исследованиях Американского Бюро Этнологии, образованного с целью изучения культуры коренных жителей Америки. Чиновники БДИ, не видели пользы в данных исследованиях и продолжали руководствоваться разработанными инструкциями и указаниями Департамента внутренних дел.
Индейские земельная и образовательная реформы к  началу 20-х годов ХХ века почти полностью уничтожили ряд племен. Когда реформаторы наконец-то обратили внимание, что страдающие от голода и болезней индейцы находятся на грани исчезновения, но все никак не исчезнут, то обнаружили, что угроза их существования как раз-то заключается именно в тех небольших клочках земли, которые они сдавали в аренду.
Вдохновляемые Джоном Кольером, Оливером ля Фаржем и другими защитниками прав аборигенного населения, реформаторы стали требовать кардинального изменения федеральной индейской политики. В этой связи в 1926 году глава Департамента внутренних дел Хуберт обязал частную научно-исследовательскую организацию и ее руководителя доктора Льюиса Мериама изучить деятельность Бюро по делам индейцев и его влияние на индейские племена за определенный период времени.
В 1928 году результаты исследования группы Мериама были опубликованы в прессе под названием «Проблема индейского администрирования в общих чертах описанная Мериамом», или как называли этот доклад «Отчет Мериама».
В исследование были показаны ошибки индейской политики проводимой Бюро в прошлом. Подчеркивалась  пагубность системы отчуждения резервационных земель и разрушительное воздействие на личность резервационной системы образования. Мериам обращал внимание общественности, что в индейских школах-интернатах дети подсажены на голодную диету – девять центов на ребенка в день, им почти не оказывалась медицинская помощь, хотя средства на это из федерального бюджета регулярно поступали на счета БДИ. Кроме того, индейские школы были переполнены и не отвечали требованиям санэпиднорм, а индейские дети, обучаемые в них, находились на грани переутомления.
Из-за низкой заработной платы невозможно было нанять квалифицированных учителей и обслуживающий персонал. Дисциплинарный режим, контролируемый лично директорами школ, был излишне суровым и кое-где доходил до маразма.
Оливер ля Фарж осуждающе назвал школы-интернаты «пенициарными учреждениями, где дети приговариваются к каторжным работам на срок от года и выше, чтобы искупить преступления их матерей».
По словам того же ля Фаржа  «офис уполномоченного по делам индейцев, взял на себя функцию благодетеля, который заботился об улучшении благосостояния членов политической партии находившейся у власти, которые, захотели разбогатеть за счет резервационных земель, а комиссионер от БДИ должен был только проследить, чтобы их требование было удовлетворено и никто из политиков, припавших к этой кормушке, упаси Бог, не был обижен».
  В 1930 году президент США Герберт Хуберт во главе БДИ поставил лиц из числа реформаторов. Федеральным уполномоченным стал Чарльз Роудс и а его заместителем Генри Скатерргуд. Они привлекли к работе Бюро экспертов и квалифицированный персонал,  и тем самым заложили основы новой индейской политики. Впервые за все время систему образования индейцев возглавил педагог-профессионал. Впервые дети в индейских интернатах стали получать качественную пищу, и  учебная нагрузка для них была существенна снижена.
  С 1933 по 1945 годы на посту федерального уполномоченного по делам индейцев находился Джон Кольер – активный защитник прав аборигенного населения Северной Америки, который ставил своей целью укрепление благосостояния индейцев за счет развития в резервациях сельскохозяйственного производства, совершенствование системы племенного управления, возрождение их культуры и воспитание гражданского самосознания.
Первым шагом в «новой индейской политике» федерального уполномоченного Кольера стал «Закон Джонсона – О’Мэлли». Согласно этому правовому акту глава департамента внутренних дел получил право напрямую заключать соглашения со штатами страны с целью оказания индейцам социальной помощи. Благодаря таким контрактам, многие округа получили дотации на содержание и обучение детей индейцев в общеобразовательных школах. Дети индейцев теперь получили возможность, обучатся совместно с детьми белых людей. При этом органы местного самоуправления в округах избавились от обязательств разрабатывать для индейских учеников отдельные учебные программы и выделять средства из федерального бюджета на их образование. Дополнительные специальные обучающие программы для индейцев теперь стали финансироваться из накоплений фондов учрежденных  по закону «Джонсона – О’Мэлли».
Кроме того дирекция общеобразовательных школ была  выведена из под контроля Бюро по делам индейцев, что положительно сказывалось на процессе обучения индейцев, в который чиновники БДИ уже не имели права вмешиваться.  Также был отменен принудительный принцип посещаемости школ индейскими учениками. Теперь родители индейских детей отпускали своих чад  на учебу добровольно.
С конца 1960 годов «Закон Джонсона-О’Мэлли»   стал более чем просто  финансовая поддержка образования индейцев. В настоящее время такая система социальной поддержки  индейцев как фонды Джонсона-О’Мэлли функционирует по-прежнему, но об ассигнованиях поступаемых в эти фонды, почему-то индейцы узнают последними.
Следующим  знаменательным шагом новой индейской политики стал «Закон о реорганизации индейцев» или «Индейский реорганизационный акт» (Indian Reorganization Act), принятый Конгрессом США 18 июня 1934 года, также известный как закон Уилера-Ховарда (Wheeler-Howard Act). Принятие данного закона было важнейшей инициативой Джона Кольера.
 «Индейский новый курс» (Indian New Deal), предусматривал законодательные гарантии определенных прав индейцам.
 В частности, закон отменял проведенную согласно Закону Дауэса приватизацию общих землевладений индейцев и возвращение к местному самоуправлению на племенной основе. Также закон восстановил за индейцами право на управление их собственностью (в основном земельной) и включал положения, направленные на создание здоровой экономической основы для существования индейских резерваций.
Закон не требовал от индейских племен принятия собственных конституций, однако, если племя решало принять конституцию, то она должна была позволить племенному совету нанимать юридического консультанта, запретить племенному совету осуществлять какую-либо земельную сделку без одобрения большинства членов племени, и уполномочить племенной совет на ведение переговоров с правительствами США, штата и местного округа.
Закон не отменил, но серьезно ограничил практику передачи племенных земель в собственность отдельным членам племени и снизил масштабы потерь племенных земель в результате их продажи лицам, не принадлежавшим к племени. Благодаря этому Закону, а также ряду других решений федеральных судов и правительства, свыше 8000 км; земель были возвращены различным племенам в течение первых 20 лет после принятия закона.
Одним из ключевых положений закона было то, что индейские племена должны существовать на неограниченный срок.
Закон оказался успешным с точки зрения сохранения за племенами прав на земли, однако гораздо менее успешным в плане обеспечения племенного самоуправления.
Закон разрешал использовать федеральные средства с целью выкупа племенных земель, утраченных ранее индейцами по «Закону Дауэса» и покупки для них новых. Но когда бюро по делам индейцев намеренно решило использовать эти средства на покупку земли для резервации Акома-Пуэбло в Нью-Мексико, то Конгресс моментально запретил использовать эти средства для резерваций апачей в Аризоне и Нью-Мексико.
Также  по  Закону в функции Департамента внутренних дел входила борьба с эрозией почв, контроль за выпасом скота и обезлесением индейских земель. Кроме этого, глава Департамента должен был лично контролировать средства, выделенные для предоставления индейцам кредитов и займов, а также содействовать принятию племенных конституций и бизнес-проектов.
Уникальной особенностью данного правового акта было то, что племенам предоставлялось право в одностороннем порядке блокировать, либо принимать ту или иную норму этого закона.
Не смотря на то, что «Закон о реорганизации индейцев» стал началом позитивных перемен в реализации «новой индейской политики», племенное самоуправление пока оставалось иллюзией. Племенные конституции, принимаемые индейцами, в целом не выражали их волю, так как редакция содержания конституционных актов проходила под эгидой главы Департамента внутренних дел, который вносил в нормы свои коррективы, выражая  государственный, а порой и свой личный взгляд на тот или иной предмет, решение по которому закреплялось в племенной конституции. Правительство сохранило за собой право вето и индейцы никак не могли лишь его этого права.
«Племенным комитетам (советам – авт.)  просто не хватает знаний в различных областях, чтобы правильно реагировать на происходящие изменения в индейской политике. Поэтому процесс становления племенного самоуправления является нелегким делом», – говорил председатель племенного совета апачей Сан-Карлос Кларенс Уэсли.
Закон предоставил индейцем право занимать штатные должности в Бюро по делам индейцев, невзирая на существовавшие требования нормативов государственной службы. Как тогда говорили «бюро перестало быть агентством по найму корыстных белых людей» и предпочтение стало отдавать самим индейцам.
Кредитный фонд, предусмотренный Законом, оказался одним из самых полезных элементов в реализации нового индейского курса, так как позволял продвигать выгодные индейцам экономические проекты. Первые ассигнования, выделенные под кредиты индейцам, были утверждены Конгрессом в 1911 году. Кредитный лимит составлял 30 тыс. долларов. Позже лимит был увеличен. На деле весьма часто, федеральные чиновники, прикрываясь положением о выделении ссуд, деньги индейцам наличностью не выдавали (существовала проблема нецелевого использования индейцами кредита – авт.), а закупали на выделенные по кредиту средства для них скот, потом этот скот индейцам перепродавали по завышенной цене, без разъяснений цены продавца и качественных характеристик этого скота.
Новый индейский курс предусматривал участие индейцев в охране окружающей среды, в связи, с чем была утверждена «Индейская программа срочных работ», согласно которой  был создан Корпус Охраны Окружающей Среды, на работу в который брали индейцев. В результате многие из индейцев стали получать зарплату и приобретать профессиональные навыки, что в итоге способствовало росту их трудовой активности.
В этот период в сфере  индейского образования также произошли изменения. Многие индейские школы-интернаты прекратили свое существование  и уступили место дневным общеобразовательным школам.
В учебные программы, чтобы искоренить унифицированный обучающий курс некогда насажденный БДИ были внесены изменения. В частности из программ исключались акценты слишком уж ориентирующие индейцев на белое общество.
В одной из своих директив Кольер прямо запретил осуществлять  нападки на традиционные религиозные практики индейцев. Он решительно потребовал прекратить вмешательство в религиозную жизнь индейцев и не мешать им самовыражаться при отправлении религиозных культов. Но закостенелые взгляды того еще американского общества, его бюрократическая инертность не везде способствовали успеху в этой сфере.
К тому времени многие племена  утратили, либо позабыли большую часть свое культурного и духовного наследия.
Вторая мировая война придала процессу американизации индейцев ускоренные темпы. В этот период большая часть коренных американцев поступила на военную службу, и была занята в сфере промышленности. Это позволяло индейцам оставлять резервацию и уходить в города. Но с другой  стороны миграция индейцев в города негативно сказалась на процессе разработки резервационных ресурсов, начатом в 1930 году и приостановленном с началом Второй мировой.
После окончания войны солдаты-индейцы вернулись в свои резервации, но статус ветеранов даже с учетом боевых заслуг не исключал их из категории  граждан второго сорта. Дискриминация в отношении коренных американцев продолжалась. Движение индейцев-ветеранов Второй мировой зародившиеся в Аризоне и Нью-Мексико  посеяло первые семена индейского самоопределения и в 1948 году власти указанных штатов вынуждены были распространить право голоса на индейцев.
В ноябре 1944 года в индейской среде зародилась общественно-политическая организация Национальный Конгресс Американских Индейцев (НКАИ) – самая первая, многочисленная межплеменная организация того времени, который сразу же стал противником «политики терминации (прекращения отношений опекуна и подопечного между федеральным правительством и племенами – авт.) и ассимиляции», получившей свое развитие в 1954 году. Одним из результатов «политики терминации» стало упразднение 109 индейских групп, занимавших 5527,4 кв. км. земель, в штатах  Орегон, Висконсин, Небраска, Калифорния, Юта  и др.
В борьбе с «терминацией» НКАИ снискал множество сторонников. Борьба  способствовала возникновению  индейских лидеров, отодвигала на задний план межплеменное соперничество, разъедавшее изнутри все североамериканское индейское сообщество. Конкуренция между племенами за блага и преимущества от правительства существовала у индейцев с началом резервационного периода и представляла ничто иное, как относительную борьбу за выживание. Политические и общественные лидеры индейцев впервые увидели, где и в каком направлении им следует прилагать усилия, чтобы проблемы индейского сообщества стали известны всем американцам. Если раньше племенные лидеры для решения какой-либо проблемы обращались к федеральному уполномоченному по делам индейцев, то сейчас стали понимать, что реальная власть находиться в комиссиях  Конгресса и через представителей племен в НКАИ вели работу с правительством США напрямую. Такой путь в решении проблем индейцев оказался самым ценным для их лидеров, так как прогладывал стези к самоопределению. 
В 1946 году, Конгресс, учитывая недовольство индейцев  продолжающейся в отношении них политики дискриминации,  рассмотрел отчет «Индейской комиссии о претензиях правительству». В результате правительству США пришлось открыто признать ряд претензии индейцев  справедливыми и обоснованными.
Но федеральные власти все больше склонялись к тому, чтобы прекратить опекать индейские племена и предоставить им полную свободу действий. Встал вопрос об упразднении системы резерваций по причине  перемещения резервационных индейцев в городские районы. В этой связи власти взялись  за обеспечение индейцев рабочими местами в различных городах и оказывали содействие в выборе ими места работы и жительства.
Но мало кто из индейцев обладал подходящей квалификацией в соответствие с веянием времени. Многие из резервационных индейцев не смогли адаптироваться в городах, и вынуждены были вернуться в резервации. Также, многие из них, потерпев неудачу на новом месте, пополнили дно общества, став завсегдатаями городских трущоб.
Трудовая миграция индейцев заставила Бюро по делам индейцев обратить внимание на вопрос возрождения  школ-интернатов, так как чиновники  ведомства усмотрели в этих учебных заведениях  платформу,  на которой можно было бы обучать индейцев рабочим профессиям, спрос на которые имелся в городах.
В 1853 году Конгресс США принял резолюцию № 108 «Совестная резолюция Палат», которая нагнала страху во всех резервации страны. Этим документом правительство США намеревалось сделать индейцев субъектами законов, которые распространялись на белых людей. Согласно резолюции индейцы освобождались от контроля и надзора со стороны федеральных органов. Под «освобождением» понималось прекращение отношений индейцев с правительством США, выражавшееся в сворачивании правительственных программ и обязательств, обусловленных договорами, лишавших индейцев своих земель в прошлом. Последствием реализации этой резолюции стало прекращение в 1950 году федеральных отношений с десятком индейских племен, которые внезапно были брошены правительством на произвол судьбы и впервые оказались в катастрофическом положении лишившись правительственной поддержки.
«Теперь примерно десять тысяч индейцев на пути к присоединению к гражданскому обществу», – радовался сенатор от Юты Артур Уоткинс, впоследствии сменивший Кольера на посту федерального уполномоченного по делам индейцев, не понимая того, что терминация для индейцев станет пагубной. Уоткинс курс Кольера посчитал ошибкой, в результате чего «новый индейский курс» Кольера был свернут и индейская политика  вновь вернулась на рельсы ассимиляции.
Не смотря на то, что уже в 1960-х годах Закон «О терминации» потерял свою силу и практически не применялся, а также и то, что президент США Линдон Джонсон поддерживал идею самоопределения индейских народов, Конгресс США так и не аннулировал сам Закон «О терминации». Даже сегодня, индейцы США, субсидируемые правительство и живущие в основном на социальные пособия, опасаются возвращения курса на терминацию, который в первую очередь отразиться на тех из них кто находиться в резервации, та как племенные лидеры никогда не горевшие особым желанием отпускать своих людей из резервации, могут получить для этого все основания.
В 1953 году правительство нанесло еще один серьезный удар по резервационным индейцам, приняв Закон № 280 «О Публичном Праве». Этот закон разрешал властям штатов распространять гражданское и уголовное судопроизводство на территориях резерваций. Президент США Дуайт Эйзенхауэр, подписывая этот нормативный акт, отмечал: «Мне не нужно испрашивать согласия индейцев на этот счет. Я лично буду ходатайствовать в Конгрессе, за то, чтобы был введен такой юридический аспект».
Индейцы в свою очередь попытались протащить в Конгресс поправки  к Закону № 280, которые предусматривали бы право индейцев давать Конгрессу согласие на то или иное действие предписанное Законом, однако ни одна из этих поправок Конгрессом не была одобрена.
Бюро по делам индейцев в этом вопросе не встало на сторону индейцев, и  рекомендовала им в качестве поправки к Закону ограничиться  всего лишь требованием «консультаций» с индейцами.
Только в 1968 году, когда минуло пятнадцать лет со дня ратификации Закона № 280, и вступил в силу «Закон о Гражданских Правах», власти штатов были обязаны спрашивать разрешение  у племенных советов на проведение на территориях резерваций гражданского или уголовного судопроизводства.
В 1953 году Конгресс  предоставил право местным органам власти осуществлять контроль за продажей алкогольных напитков в резервациях. Это право позволяла местным властями также запрещать либо разрешать торговлю спиртным определенным племенам. В этом действии просматривалась некая несуразица, так как по резолюции № 108 и закону
№ 280 существовавший ранее запрет на продажу индейцам алкоголя был снят, и индейцы могли утопить свою боль и скорбь в потоке дешевого виски хлынувшего в резервации. Но с предоставлением права местным властям решать вопрос, о продаже-запрете алкоголя снятый ранее запрет вновь преимущественно стал действовать.
  В 1955 году президент Эйзенхауэр своим распоряжением передал функции медицинского обслуживания индейцев из БДИ Службе Общественного Здравоохранения, которая обладала финансовыми ресурсами на строительства больниц в резервациях и имела в своем распоряжении квалифицированный врачебный персонал, а та в свою очередь в 1958 году учредила Службу индейского здравоохранения (СИЗ), которая  заботилась о том, чтобы индейцы проживали согласно установленных санитарных норм, имели соответствующее жилье, употребляли нормальную питьевую воду и пользовались медицинскими услугами.
После многих скандалов в 1976 году Конгресс выпустил «Акт о преобразованиях в индейском здравоохранении», который позволил племенам контролировать программы СИЗ и даже организовывать свои внутриплеменные службы. Среди типичных для индейцев болезней на первое место выходит алкоголизм, влекущий за собой и другие, не менее типичные для резерваций недуги. Служба индейского здравоохранения подчеркивает, что алкоголизм, так же, как и наркомания, –  виновник многих проблем среди аборигенного населения. К концу XX века примерно 70% медицинских услуг, оказываемых СИЗ, было прямо или косвенно связано с последствиями алкоголизма. Несомненно, это одна из наиболее серьезных проблем среди американских индейцев на сегодняшний день. Специальные программы и центры по борьбе с этим недугом, естественно, существуют и при СИЗ, а Национальное управление индейского здравоохранения с 1972 года помогает племенам организовывать свои наркологические центры и юридически поддерживает их в стремлении добиться успехов в этой области.
На протяжении 50-х – 60-х годов ХХ века правительство предпринимало меры по развитию инфраструктуры резерваций. В частности там  планировалось строительство ряда промышленных объектов для того, чтобы приостановить рост трудовой миграции индейцев в города и обеспечивать их работой в пределах резерваций.
Основной тенденцией реализации государственной индейской политики в указанный период являлась децентрализация федерального контроля за индейцами. Правительство все больше старалось  вовлекать индейцев в управленческий процесс. В этой связи БДИ, возложило на племена функции самостоятельно, без посредничества Бюро заключать договора с частными организациями, предоставлявшими услуги в резервациях.
В начале 1961 года созданная при президенте Джоне Кеннеди рабочая группа приступила к изучению положения коренных американцев в обществе, после чего пришла к выводу, что Бюро по делам индейцев в большей степени уделяет внимание вопросам терминации, а не повышению уровня благосостояния индейцев. Кроме этого группа установила, что сами индейцы бояться быть подвергнутыми «терминироанию» до того как будут готовы принять резкие перемены. При всем этом группа все же рекомендовала правительству придерживаться курса на расширение индейской самостоятельности. По мнению членов группы, индейцы проживающие в резервациях должны пользовать правами и свободами, которыми обладают другие граждане того или иного региона страны.
Политический опыт, накопленный лидерами индейских общественно-политических организаций в борьбе за права индейцев, позволил им провести ряд успешных общественных кампаний на региональном и федеральном уровнях. К тому же в период 1949-1969 годы возросло количество   межплеменных организаций и групп, которые обеспечили широкое продвижение идеи  самоопределения индейских наций и выступали за  получение детьми индейцев достойного образования.
Так в 1969 году Индейская Ассоциация Народного Образования впервые высказалась в Конгрессе и Законодательном собрании относительно своего видения вопросов образования индейцев, после чего активистам Ассоциации было предоставлено право принимать участие в разработке  нового закона об индейском образовании. До этого в 1965 году был принят Закон «О начальном и среднем образовании», который предназначался для удовлетворения потребностей в образовании семей с низкими материальными доходами, то есть для той категории, под которую подпадали абсолютно все индейцы. По этому Закону, также как и по Закону Джонсона – О’Мэлли, большая часть денежных средств предусмотренных для учеников  из индейских семей распределялась местными властями на нужды учащихся не индейского происхождения. Бюро по делам индейцев первоначально опасалось, что федеральная система образования будет стараться прибрать к рукам средства, выделяемые из федерального бюджета и распоряжаться ими по своему усмотрению, вместо того, чтобы направить эти деньги на полноценное образование индейских детей. Как показала в дальнейшем жизнь, опасения Бюро оправдались. Индейцев и в этом вопросе очередной раз кинули. Федеральные чиновники от образования, как и раньше не считали нужным  советоваться с индейцами. Но, в конце 1960-х годов, критика системы федерального финансирования образования детей индейцев, со стороны активистов индейских общественных организаций, дала свои плоды. В некоторых штатах индейцам удалось добиться права на пересмотр выделяемых на образование их детей федеральных средств. В Аризоне и Нью-Мексико в этой связи среди индейцев была развернута кампания по информированию, в ходе которой родителям индейских детей разъясняли их право требовать отчета от администраций школ, о расходе средств на их чад.
В 1969 году подкомиссия Сената опубликовала доклад «Индейское образование – национальная трагедия, национальный вызов» или как его называли во властных кругах «Отчет Кеннеди». В докладе отмечалось, что образование индейцев со времен опубликования «Отчета Мериама» (1928 год) не претерпело существенных изменений, поэтому необходимо разработать и ввести в действие новый закон об образовании индейцев. Так в 1972 году и был принят Закон «Об  индейском образовании», действие которого распространялось на две трети индейских учащихся, которые обучались преимущественно в федеральных школах.
  Принятие этого Закона стала важной вехой в процессе борьбы индейцев за право на образование. Закон предполагал передачу контроля за образованием индейцев самим индейцам. Родители и в целом индейское сообщество теперь могли оказывать влияние на разработку обязательных обучающих программ. По закону утверждались родительские консультативные комитеты, половину членов, которых составляли индейцы. Предполагалось, что участие в работе этих комитетов будет способствовать улучшению качества подготовки учебных программ, планированию учебного процесса и контролю за бюджетными статьями. Впервые за все время индейцы, подвергшиеся процессу терминации, и осевшие в городах получили право определять, что полезно в обучении их ребенка, а что нет. Пока учебная программа не получала одобрения консультативных родительских комитетов, округ штата, где располагалась школа, не имел права обращаться к федеральным властям за выделением денежных средств.
Закон «Об индейском образовании» породил такую общественную организацию как Гражданский Консультативный Совет, которая напрямую контактировала с Федеральным управлением просвещением США, выдавая всевозможные рекомендации этому ведомству относительно образование индейцев.
Но даже после того как этот Закон был принят и вступил в силу, индейским общественным лидерам не раз приходилось оказывать давление на правительство, которое постоянно старалось урезать бюджетную лини, по надуманным причинам задерживало финансирование или вообще сокращало средства на обучение детей индейцев. 
Еще одним успешным шагом в  процессе борьбы индейцев за право на образование стало создание в 1972 году Отдела индейского образования, который функционировал в рамках Комитета по вопросам образования в США.
В начале 60-х –  первой половине 70-х годов ХХ века отмечается значительный всплеск политической активности индейцев.
В июне 1961 года на Чикагской конференции американских индейцев,
была заявлена Декларация целей индейцев (Declaration of Indian Purpose), в которой прозвучали требования к правительству США положить конец политике терминации и экономически содействовать племенам. Многие участники этой конференции были молодыми индейскими активистами НАКИ  в результате чего в августе 1861 года создали Национальный совет
индейской молоднжи – НСИМ (National Indian Youth Council – NIYC).
НСИМ начинал свою деятельность с движения за гражданские права
(в частности, за возвращение права на рыбную ловлю), закрепленные в договорах, но вскоре активно включился в борьбу за экологию и выиграл ряд судебных процессов, возбужденных племенами против государства.
В НСИМ понимали, что «никто не может лучше помочь индейцам, чем сами индейцы», поэтому в 1968 году индейскими активистами основывается на базе общественного движения «Красная сила» Движение американских индейцев – ДАИ (American Indian Movement – AIM), которое олицетворяло собой «духовное движение», с упором на традиционализм.
Одна из главных целей ДАИ – обеспечение выполнения государством обязательств по договорам, подписанным с индейскими племенами в прошлом. Благодаря активному содействию этой организации был проведен ряд громких акций протеста, вошедших в американскую историю.
Это «Тропа нарушенных договоров» (Trail of Broken Treaties), дошедший в ноябре 1972 года от западного побережья страны до Вашингтона с последующей оккупацией штаб-квартиры Бюро по делам индейцев и предъявлением президенту Ричарду Никсону двадцати пунктов требований.
Это захват в 1969 году в заливе Сан-Франциско острова Алькатрас группой, состоявшей из 78 индейцев и называвшей себя «Индейцами всех племён» (Indians of All Tribes).
Это вооруженный захват поселка Вундед-Ни в резервации Пайн Ридж в Южной Дакоте, где в 1890 году в междоусобной резне американскими военными было уничтожено 300 индейцев сиу. Осада Вундед-Ни длилась 71 день. Затем в 1975 году последовало столкновение в посёлке Оглала резервации Пайн Ридж. На разрешение этого конфликта были брошены силы Национальной гвардии и ФБР, но им не удалось быстро и безболезненно подавить восстание. После этого ДАИ на какое-то время снизило свою активность и было вынуждено уйти в подполье. Однако уже с февраля по июнь 1978 года при поддержке «Движения Алькатрас – Красная сила» и ДАИ был провед6н марш протеста от Сан-Франциско до Вашингтона против насильственного переселения индейцев с их земель, в очередной раз привлекший внимание общественности к их проблемам, в том числе и к нарушенным договорам.
Благодаря возросшей активности, коренные американцы смогли добиться своего признания как равноправных граждан мира, что и было подтверждено 20-23 сентября 1977 года на Конференции ООН по дискриминации коренных народов Америк. А в 1968 году коренные американцы добились права принимать участие в принятии политических решений и вошли в состав Национального совета по равным возможностям
индейцев (National Council of Indian Opportunity).
Законопроекты конца 60-х и 70-х годов в целом можно считать началом «новой индейской эры», ибо «все они были примерами самоопределения.
Так, в период президентства Дж. Картера в 1978 году вышел «Акт о социальном обеспечении индейских детей». Индейцы добились права принимать участие в судьбе своих детей и в случае необходимости их усыновления отдавать предпочтение семьям из того же племени. Раньше этим вопросом занималось Бюро по делам индейцев, в результате чего значительная часть индейских детей оказалась оторванной от своей культуры, так как отдавалась на воспитание в американские семьи.
Для укрепления индейских семей были созданы специальные программы по обслуживанию населения рядом с резервациями и внутри них, которые всё же контролировало БДИ, что частично ограничивало индейскую инициативу.
В 80-е годы  получил развитие так называемый «процесс репатриации», характерной особенностью которого стали требования индейцев на разрешение возврата правительством останков их предков. Сегодня эта тема является для коренных американцев одной из самых политически актуальных. Подобные важные изменения в правах коренных американцев явились одними из первых шагов на пути к активному и свободному возрождению индейских истории и культуры, а главное – к их общественному признанию. Начали возникать внутри- и межплеменные организации, такие, например, как Альянс по правам американских индейцев (ANAIR), Фонд по репатриации ритуальных принадлежностей американских индейцев (AIRORF), Аборигенная организация Среднего Запада «Спасите останки и ресурсы наших предков» (Midwest SOARRING), Американские индейцы против осквернения (AIAD) и др. В результате в ноябре 1990 года возник «Акт о защите индейских захоронений и репатриации» (NAGPRA),  согласно которому утверждалась неприкосновенность захоронений коренных американцев на федеральных и племенных землях, запрещалась коммерческое использование индейских человеческих останков и предметов культа и др. Теперь все американские музеи (в том числе и при университетах) были обязаны вернуть найденные ранее в захоронениях останки, предметы культового поклонения и предметы, являющиеся культурным наследием, соответствующим индейским племенам.
30 октября 1990 года вышел «Акт о языках коренных американцев» (Native American Languages Act), в котором Конгресс подчеркнул, что «статус (их) культур и языков … является уникальным, и Соединенные Штаты ответственны за взаимодействие с коренными американцами для обеспечения выживания этих уникальных культур и языков», так как «традиционные языки … (индейцев) – неотъемлемая часть их культур и индивидуальности, а также основная формапередачи, и, следовательно, выживания… (их) культур, литератур, историй, религий, политических институтов и ценностей».
Из-за повышенного спроса на изделия народных промыслов (а также из-за скандала, разгоревшегося во время проведения выставки индейского
искусства при Смитсоновском институте в 1982 году, когда часть «мастеров»
оказалась на самом деле не-индейцами) в 1990 году Конгресс принял «Акт об
индейских ремеслах, юридически защищающий эти произведения от подделок и значительно усиливающий действие аналогичного Акта от 1934
года (Indian Arts and Crafts Act).
Серьезным шагом на пути к улучшению уровня жизни в резервациях стал вышедший в 1996 году «Акт содействия жилищному строительству и самоопределению коренных американцев» (NAHASDA). По сути, этот закон свел воедино все действующие  программы по оказанию помощи индейцам  в две основные – Индейскую единовременную жилищную субсидию (IHBG) и Раздел VI Кредитного поручительства. Сами индейцы отмечают, что помощь, оказываемая NAHASDA, действительно ощутима и важна для них, но уже 2005 году затраты на финансирование федеральных индейских программ, резко сократились, что вызвало недовольство многих индейцев, но и, несомненно, сказалось на социально-экономической сфере их жизни, особенно в резервациях.
17 декабря 2007 года индейским активистом, актером Расселом Минсом (умер в 2012 году  – авт.) и несколькими его сторонниками была провозглашена виртуальная Республика Лакота . При провозглашении было объявлено о расторжении договоров между народом Лакота и федеральным правительством США. Однако, в настоящее время среди активистов Республики Лакота в результате «личных противоречий» произошел раскол, в результате которого Чанупа Глуха Мани(Canupa Gluha Mani), активный участник провозглашения независимости, организовал альтернативное сообщество — «Лакота Ояте» («Нация Лакота», которое официальные вожди всех племен сиу-лакота не признают, как и Республику Лакота. Об этом они открыто заявили еще в 2008 году. По их мнению США, «защищают наши оставшиеся земли, нашу воду, наши ресурсы, наши права и нашу независимость», и поэтому абсолютно нет смысла в выходе индейской  нации из состава государства.
Вот таковы основные вехи индейской политики, облаченные в мантию закона белого человека по которым вынуждены были жить абсолютно все североамериканские индейцы.
Стоит отметить уважаемый читатель, что чем активнее боролось то или иное племя за свои территориальные и гражданские права, чем неуступчивее  оказывался его традиционализм, тем скромнее — если не сказать беднее — оно жило. И, наоборот: там, где индейцы находили с федеральными и местными властями общий язык, где они легче включались в современные структуры, где были готовы поступиться своим стремлением сохранить традиции и принимали американский образ жизни, там они процветали. Им открывался режим наибольшего благоприятствования, открывался финансовый шлюз субсидий и дотаций, которые они могли использовать на свое развитие.
Апачи не были исключением из правил и как другие племена североамериканских индейцев должны были выживать и прокладывать свою дорогу в будущее, придерживаясь законов белого человека.