Ты бы удивился

Ты бы, наверное, очень удивился, если бы узнал, что наступают дни, когда книги становятся пустыми, музыка - тишиной, а время - бесформенной жгучей жижей внутри тебя.

Верно, ты никогда с этим не сталкивался. Должно быть, это к лучшему, ведь такие прекрасные существа, как ты, не должны страдать по природе своей. Ты цел, абсолютно здоров и свеж. Страдать - удел социальных инвалидов, как я. Верно, ты абсолютно верно подметил, что я легко признаю этот стыд и безобразие внутри себя, фривольно говорю о слабости и ничтожности, с которой сама же не хочу бороться.

У меня нет никаких оправданий на свой счет, я не жду, что ты станешь уважать мое нытье и считать мои слова в высшей степени гениальными, нет. Ты знаешь, каждому свои проблемы, у каждого свой порог ущербности. Я загнулась там, где многие перешагивали с гордо поднятой головой, и говорили о чем-то возвышенном и высоком. И вот я лежу в этой луже грязи и мне больше ничего не хочется.

Мимо меня шагают люди, которые ступают своими гулкими каблуками, оставляя на мне новые брызги грязи. А я не чувствую ничего, кроме рези в области груди. Кто-то останавливается и протягивает мне руку, но это уже не нужно. Мне не больно, мои псевдострадания годны валяться на помойке рядом с несбывшимися псевдоожиданиями.

Мне горько и стыдно перед теми, кого я оставила и бросила ради этой грязной, постыдной лужи.

Знаешь, во мне не выживает ни одна болезнь, ни одно психологическое расстройство: его сжирает пустота внутри меня, и переваривает время. Так что я по праву могу считаться бесхребетной бестолочью. Моя беда в том, что я все еще помню. И это не выпускает меня за границы моего маразма.

Я не требую ни от кого одобрения, ибо знаю, что меня втопчут еще глубже на первом же слове. Я отвратительная. Я позволила себе то, что всегда порицала. Бросаться к каждому, как к спасительной шлюпке, растрачивать себя, думая о тебе. Чтобы потом сгнить в этой луже и через некоторое время узнавать, что обо мне говорят другие.

Я, как и прежде, испытываю только стыд. Да, я не осмелюсь назвать все это болью, ведь, черт побери, ты опять начнешь сравнивать. Зажевывать то, что испытываю я, с чем-то огромным и ужасающим.

Я слишком много говорю о себе, но вот только почему-то это больше говорит о тебе. В каждой секунде стыда - ты. Ты читаешь и видишь свое имя. А я повторяюсь снова.

Удел таких, как ты, блеваться своей красотой и жизнелюбием, пока наружу не полезут внутренности. Ведь так гораздо проще. Чем разлагаться, как я, в мерзкой луже и отрицать себя во всех проявлениях и формах, пытаясь извлекать из себя парадоксы, разлагаясь снова и снова.

С точки зрения социума, я абсолютно бесполезный индивид, взращенный на своих не востребованных моралях и истинах, которым нет применения в мире, где я существую.

Ответь лишь на один мой вопрос: кто ты? Кто есть ты со своим зажеванным, лживым видением мира? Кто есть ты, чтобы оценивать и критиковать то, о чем не имеешь ни малейшего представления?

Ты - быстро увядающая глупость; нет, не молодость, которую, возможно, годы спустя никто не вспомнит, кроме меня.

Я же буду гнить здесь вечно, пропуская каждую руку помощи вновь и вновь, лишь бы не возвращаться к тому, что однажды меня сюда толкнуло. Знаешь, это куда страшнее грязи и вечно ступающих по тебе ног.

Ступай с миром. Я разлагаюсь.