Бесчувствие

                Жизнь в своем течении – пропасть потерянного времени,
                в которой закованы наши собственные воспоминания.

- Объявляется посадка на рейс 361 …..-Владивосток – голос диктора, в который раз ворвался в помещение центрального зала аэропорта, чем заставил шум, исходящий от людей просто исчезнуть. Он заполнил собой все вокруг. В такие моменты мне становилось хорошо.
   Голоса, шум, топот ног, плач, исходящий от маленьких детей, матери которых ни как не могли успокоить своих отпрысков. Все это вновь обрушилось на меня, как только голос диктора стих. Стало неописуемо неприятно, словно тебя заставили съесть протухшее пироженное, а затем запить его кислым молоком. Я не любил аэропорты.
   Каждый раз, оказываясь в подобном месте, мне становилось не по себе. Косые взгляды в мою сторону. Опять же маленькие дети, которые дёргают свою маму или папу за платье или за штанину и указывают на меня пальчиком, при этом произнося: “Папа, а что у этого дяди с лицом? Мама, а кто это такой?”. В ответ же их родители смотрели на мою форму и лишь отвечали своим отпрыскам: “Не обращай внимания”, затем они брали их за ручку и уводили в сторону. 
   Так было всегда. Независимо, где бы я ни находился, в кафе, ресторане, аэропорте, или же просто сидел в парке. Все смотрели на меня одними и теми же глазами. Глазами дичи, которая призирает хищника. Они одновременно и боялись меня и призирали.
   Странно получилось. Отдать все, что у тебя есть, отказаться от всего, даже от любви, и получить за это только презрение. Ещё до окончания школы я понял, как устроена жизнь, понял, что и сколько кому нужно. Понял, что твоя доброта эта вещь, с которой будут делать только одно. Пользоваться. А когда человеку надоест, он просто-напросто отправит эту доброту в мусорный бак, вслед, зачем последует плевок.
   В итоге ты остаешься один с разбитой душой. Никем не понятый, ты начинаешь ненавидеть, начинаешь уходить ото всех. А когда ты вновь доверяешься, и все повторяется, происходит, возможно, самое страшное, что только можно представить. Ты перестаешь чувствовать.
   Если представить это на практике, то можно сказать, что бесчувствие похоже на… Фрукт! Да, фрукт. Когда ты протыкаешь ножом то же яблоко, единственное, что можно увидеть, так это как из этого плода вытекает сок. Так и с бесчувствием. Тебя протыкают ножами, но нет, ни криков, не боли, не слёз. Возможно, иногда покажется кровь, но все равно, человек которого проткнули, не обратит на это никакого внимания. Он останется стоять на своём месте. Словно изваяние из камня созданное мастером, только для красоты и пользования.
   Таким же стал и я.
   Я был этим изваянием, и не жалел ни о чем. Боль, которая терзала мое сердце и душу прошла, и я оказался пуст. И возможно в этот самый момент я лишился человечности. Я стал цербером. Собакой, которую нельзя спускать с поводка, ибо, если это произойдёт, она начнёт убивать всех.
   Воспоминания о прошлом, которые раньше могли, принесли лишь боль, перестали быть такими болезненными, и превратились просто в набор картинок скучной черно-белой киноленты, которая прокручивалась в голове раз за разом.
- Объявляется посадка на рейс 765 ….. - Мюнхен.
   Началась возня. Некоторые люди тут же вскочили со своих мест и начали судорожно собирать свои вещи. Другие же наоборот, словно клиенты комнаты смеха начали подшучивать и смеяться над ними. Но, были такие же, как и я. Они сидели на своих местах и совершенно не обращали внимания на эту возню. Всего четверо, но они… были здесь.
   Вновь это чувство безразличия… Оно поглощает тебя, нет! Оно пожирает тебя.
- Саша? – голос. Давно забытый, но тут, же вновь вернувшийся в мою голову.
   Я молчал, черно-белая кинолента в голове моментально прокрутила в голове воспоминания пятилетней давности, и когда прокрутка закончилась…. Все осталось прежним. Ничего, абсолютно ничего не изменилось. Только этот голос, но даже он никак не смог повлиять на меня.
- Саша это ты? – взгляд вперёд загородил маленький бюст укрытый красным платьем.
   Медленно, словно в фильме я поднял голову и посмотрел ей в глаза. Зрачки девушки сузились от страха, и она приставила к губам ладошку.
- Господи – она сделала шаг назад – что с тобой случилось?
- Это – я приставил палец к шраму, что проходил, начиная ото лба, пересекая глаз, щеку и заканчиваясь на челюсти – полгода назад в Забайкалье. Это – в этот раз палец переместился на другую щеку, где расположилось три глубоких пореза, которые уже давно затянулись, но шрамы от них останутся навсегда – год назад на севере. Этот – подбородок – три месяца назад в Якутии. Этот – огромный шрам на шее – девять месяцев назад – в Норвегии.
   Я замолчал и продолжал смотреть на неё. Странно смотреть на практически одну и ту же девушку, которую я когда-то любил. У неё была сестра, но… любовь не сложилась. Причины, их знать не нужно.
- Дорогая! – ещё один голос, который я не забуду никогда. Никогда.
   Её друг. Нет! Я заметил кольцо на её пальце, уже муж.
   Она молчала и продолжала смотреть на меня, словно пытаясь что-то увидеть. Что-то, что пряталось очень глубоко внутри, но все напрасно. Я скрыл это все так сильно, что порой даже мне становилось трудно найти это.
- Дорогая, почему ты…. – он стал рядом с ней и замолчал.
   Почему то наступила тишина. Может быть, мне показалось, но нет. Действительно наступила тишина. И в этой самой тишине, я опять ничего не чувствовал. Все равно, что они обо мне подумают, все равно, что скажут. Все равно, что сделают.
- Саша… - он произнёс это слово медленно и с каким-то презрением? Да. Это презрение.
   Я молчал, слова, слова как-то не находились и единственное, что сейчас было единственно верным, так это молчать.
- Где же ты был все это время? – спустя, кажется, целую вечность, произнесла она.
- Почему ты ничего ей не сказал Саша? – тут же последовал второй вопрос только из его уст.
   И в этот момент, что-то, что-то треснуло внутри меня. Что-то обломалось, я не знаю, что именно, но почему стало вдруг так…темно. Опершись руками о перила кресла я медленно поднялся на ноги. Да… Время и служба многое изменили. Я помню, как пять лет назад мы с ним были одного роста. Сейчас же, я стал выше на полторы головы и теперь смотрел на них сверху вниз.
- А как ты думаешь? Почему я ничего ей не сказал. Ты ведь и сам знаешь ответ на этот вопрос – я улыбнулся краешками губ. Мне была безразлично, что он скажет, все равно это будет ложь. Я знал праву, уже пять лет как я знал её.
   Я перевёл взгляд на неё.
- Где я был, тебе лучше не знать.
   Они молчали, смотря на меня. Теперь у них не нашлось слов.
- Нет! Я не знаю ответа на этот вопрос – он солгал. Как я и ожидал.
- Хорошо, тебе сказать прямо при жене или наедине на ушко?
- Прямо!
- Хорошо. Потому что она всегда любила тебя. Но не меня. Я заметил это ещё как пять лет назад, и не пытайся лгать мне. Наивно лгать тому, кто знает правду. Так же есть кое-что ещё… но это ты и сам знаешь.
   Я вновь замолчал.
- Что ты несёшь? Она любила тебя?! А ты бросил её! Ублюдок – он сорвался, кулак автоматически сжался и с дикой скоростью направился в мою сторону, но тщетно. Я перехватил удар. Кулак оказался зажат моим кулаком, и я сжал его.
- Аа… - он тут же схватился за руку.
- Саша… – голос его жены задрожал.
- Не лезь – произнёс я все тем же безразличным тоном.
   Он попытался вырваться, но я лишь ещё сильнее сжал его кулак, отчего он издал едва слышимый стон.
- Тогда скажи мне, в присутствии своей жены, почему ты с ней  спал? – я посмотрел на его лицо и увидел страх.
   Вот она, правда. Как же жестока и холодна. Она протыкает как нож. Протыкает две самых дорогих вещи, что есть у человека. Душу и сердце. Так же было и со мной пять лет назад. Но в отличие от других, это последний раз, когда нож пронзил меня. Теперь же на моем теле нет ран. Есть только дыра, глубокая черная дыра, куда затягивает все.
- Что ты несё…  А.. – я сжал кулак сильнее, и тут же послышался хруст.
- Всего-навсего скажи одно слово, и я отпущу. Скажи это слово, разбей сердце своей жене, как когда-то вы разбили его мне. Хотя, кто знает, может быть, она простит тебя. – Я посмотрел на нее.
   Она стояла в двух шагах от нас. В её глазах были слёзы, но из-за чего, я не знал.
- Да – выдавил он из себя.
   Я тут же отпустил его руку.
   Вот она, правда. Правда, что так жестока, так холодна, но в тоже время так приятна и так тепла.
   Он сел на пол и опустил голову держась целой рукой за повреждённую.
- Почему? – в этот раз я знал из-за чего её слёзы.
   Молчание. Он молчал, не желая отвечать на этот вопрос. Я думаю, никто не хочет отвечать на вопрос, почему ты переспал с моей сестрой? И он тоже не отвечал.
- Саша… – она всхлипнула и посмотрела на меня – почему ты ничего не сказал мне?
- Знаешь – я вперил свой взгляд в её глаза. Глаза полные слёз и отчаяния – мне довелось много терять, принимать много ударов, после которых обычные люди скорей всего не оправились бы. Мне довелось многое прощать и даже в тот раз, пять лет назад, хорошо зная его…. – Я кивнул головой в сторону – я решил, что он и есть её счастье как и твоё. Видя как вы, счастливы, я и ничего не сказал, ни тебе, ни ей. Зачем разрушать счастье, таким как ты и она? – последнее слова стало комом в горле.
   Давно забытая боль вновь вернулась. Только боль, ничего больше.
   Она замолчала, как и я.
- Объявляется посадка на рейс 894 ….. -Южно-Сахалинск.
- Мне пора – я разорвал наступившую среди нас тишину и молчание.
   Подняв с соседнего сидения небольшую сумку, я перекинул ремешок через плечо и вновь посмотрел на неё.
- Скажи мне Юля, она счастлива?
- Спроси её сам… - она вздохнула и слегка кивнула вперёд.
   Я развернулся назад и замер.
   Она стояла позади меня в паре метров от кресел. Её глаза, так же как и глаза Юлии переполняли слёзы, но даже они не заставили меня сжалиться. Они ничего не изменили.
- Ты счастлива? – произнёс я так, чтобы она смогла услышать.
- Нет – прошептала она.
- Как странно да – я улыбнулся краешками губ – влюбившись в одного, спать с другим, и при этом быть с ним не счастливой.
- Не надо Саша…
- Знаешь, пять лет назад, даже немного больше ты вдохнула в мое уже бездыханное тело жизнь. Скажи мне, зачем ты это сделала со мной? Ты хотела убить меня снова? Или же для тебя я был всего-навсего игрушкой?
- Нет… Я не…
- Понятно – улыбка не сходила с моих губ.
- Я был счастлив, что знал тебя. Но теперь, мне неведомо, ни счастье, ни радость, мне неведомы чувства. Поэтому я вновь оставляю тебя одну. Прощай.
   Я развернулся к ней спиной и медленно направился к своему самолёту.
   Топот ног, всхлипы и две нежные руки обхватили мой живот, и что-то теплое прижалось к спине, которая тут же стала мокрой.
- Прости меня, пожалуйста. Только не уходи, прошу тебя, не уходи! Ты все, что у меня есть!
- Я? – я стоял на месте и не оборачивался – Я? Все, что у тебя есть? У тебя же есть он? Зачем тебе я? Чтобы вновь попытаться воскресить меня, а затем убить?
- Нет! Нет! Нет! Я люблю тебя. У меня больше никого не было! Все эти годы я была одна! Честно! – она зарыдала, но все тщётно.
   Зачем пытаться вернуть то, что вы намеренно решили выбросить в мусор? Зачем воскрешать того, кого вы же убили?
- Прости, но мне больше не ведомы чувства. Как камню не ведом  возраст – расцепив её руки, я направился дальше.
- Нет! Умоляю, не уходи, не уходи!!! – она закричала и, упав на колени, разрыдалась.
   В этот раз я остановился.
- Видишь, что ты сделал с ней Николай? – я усмехнулся – А теперь представь, чтобы было, если бы ты этого не делал – произнеся это, я вновь направился дальше.
   Оставив позади тех, из-за кого я стал чудовищем.