Секретная миссия ефрейтора Беля

 

1.

Пырный с Жуковым, сидя на бревне, переговаривались:
- Кобеля видел? Говорят, он из армии вернулся! Как попугай, весь в цацках!
- Встречались уже! Jedem  das seine!*  И зачем человека чернить! Он с медалью заслуженной вернулся! «За боевые заслуги»!
- Кобель-то?
- Костя наш! Константин Онуфриевич Бель!
- Не поверю!
- И я не верил! Но у него удостоверение на медаль имеется!
- Да ну тебя, он же в горячих точках не был!..
- А он, может, секретную миссию исполнял! Гляди, вот он и сам с медалькой идет, легок на помине! Спросим у него!
- А почему и не спросить? Был тюха-матюха! И надо же – медалированный!

Костя догадывался, о чём дружки переговариваются. Слух о награждении его в армии медалью «За боевые заслуги» быстро по деревне разнесся.
«И дернуло меня эту чёртову медаль нацепить! Порисоваться захотелось!» - злился Костя на себя, подходя к заметившим его, сидящим на бревне, в прошлом, одноклассникам. А что толку злиться? Поздно медаль прятать!

- Кобель!.. Прости, Костя, вырвалось!.. – Пырный жестом пригласил Костю присесть на бревно рядом с ним и на лету съязвил: - С нами уже и посидеть западло?
Жуков предложил Косте присесть возле него: - Бель, ты на Пырного не куксись! Пока ты служил, медаль зарабатывал, мы с ним  СИЗО-шную школу жизни проходили.  Но мы тоже люди!

Мать об этих одноклассниках Косте в армию писала, упрекала его: «Дружки твои в институты поступили.  Пырный – на юриста, а Жуков - в институт иностранных языков. А ты, недоук, в армию пошел!» В другом письме мать уже не упрекала, внутренне, по-матерински радовалась: « От судов оба твоих дружка не отмазались, «урками» стали. Оно вон как в жизни обернулось: и Пырного, и Жукова из институтов отчислили – в СИЗО их закрывали. Пырного – дважды. Хорошо, что ты в армию пошёл».

Костя покривился, вспомнил что-то свое, неприятное, вероятно пожалел, что из армии не отчисляют таких, как он…

- Старой дружбы не бывает! Она или есть, или её совсем нет! – Костя по очереди поздоровался с дружками за руку, потянув каждого на себя с бревна, обнимая за шею.
- У нас же дружба была? – спросил Жуков.
- Будет ли? – переспросил Костя.
Жуков с Пырным покосились на Костю, тон его им не понравился. И  Пырный оскалился: - Гляди, Жуков, куда ефрейтор медалированый поворачивает!
- Да ладно тебе, Пырный,  на Беля наезжать! Он же ничего обидного не сказал!
- Это мы с тобой о себе - растелились! А Кобель даже мычать не собирается! – заводился Пырный.

Жуков достал сигареты и зажигалку, протянул сигарету Белю, а Пырный сам потянулся к пачке. Бель постеснялся сказать, что он в армии бросил курить. Втроем закурили. Жуков первым нарушил затянувшуюся молчанку:
- Так расскажи, Костя, о медальке – расскажи! Не зря же ты одел её! Видать, дорого она тебе досталась? А в письмах матери ты – втирал, да, что телятам хвосты крутишь?  Чтоб мать не плакала? А сам?.. И где же участвовал? Не ранен? И спецподготовку проходил? Приемчики всякие знаешь, да? – Жуков буквально засыпал Беля вопросами.
- Ну, вот, вы всё и знаете! – Бель умостился удобнее на бревне, сделал затяжку, закашлялся.
- Лёгкие прострелили? – спросил Пырный.
- Отравили! – в тон буркнул Бель.
- Душманы?
Бель всё ещё продолжал кашлять, ему хотелось сказать «урки», а получилось «у-рюки!» Он подержал дымящуюся сигарету большим и указательным пальцем, а затем метнул её вперёд от себя, как метают дротик: - Ну, мне пора! – и слез с бревна. – Пока! Мать послала зайти к тётке, забрать у той материн сарафан. Тётка перешивала. Месяц назад взялась перешивать. Всё никак!.. – замолчал, махнул рукой, зашагал к тёткиному дому.

Дружки продолжали вдвоём сидеть на бревне.
- Ишь, ты! Про сарафан забалаболил! А про службу – ни гу-гу! – Пырный затушил ногой окурок.
- Подписку, небось, давал о неразглашении! – предположил Жуков.
- Изменился!..
- Армия! Не то, что мы с тобой, раздолбаи!..  Jedem  das seine!.. Эх! Шпрехал бы я  и потягивал бы «Мартини» в каком-нибудь посольстве, скажем, в Амстердаме! – посетовал Жуков. – Если бы…
- А я бы, представляешь! Судья! В мантии! Судья апелляционного суда – Пырный !.. И зачем нам надо было ту кроличью шапку с ханурика снимать? За что только четыре года впаяли, пусть  и условно?
- Согласен с тобой, Пырный! Забрали бы нас лучше в армию! Пусть не медаль, пусть бы матери одно доброе письмо написали: «Спасибо за сына… Командир в/ч…» Костина мать как с письмом по деревне носилась? «Мой Костик! Мой Костик медалью награжден! Вот и письмо от командира…».
- Да, Жуков, не с нашим счастьем! – Пырный чвыркнул.

2.

Костю Беля до армии «кобелем» дразнили. Константин Онуфриевич Бель – К.О.Бель – ничего собачьего. Костя - парень по характеру – агнец смирный. Недотёпа. К девкам подступиться боялся, стеснялся. Девки сами подтрунивали над Костей: - Не в отца Онуфрия, «кобель» ты наш, пошёл. Не та косточка у тебя!
Костя краснел. Из-за отца. У отца Онуфрия «косточка» была ещё та! Французская! Не зря фамилия – Бель, может даже, и благородная. А вот сердечко отца Онуфрия позорно подкачало – прямо на горячей вдовушке и отказало. Отвечай, сын, за грешки отцовские.
Вот так, незаслуженно, к сыну, к Косте и прилипла кличка «кобель» - с двух направлений.

Надеялся Костя, что неприличная кличка в армии отлипнет. Куда там! Как поводок! На роду написано! Не помогло, и когда  старшина Коляда батарею построил и дал взбучку всему личному составу: - Ну, бойцы,  вы хоть как-то по-другому, что ли, недотёпу этого зовите, а то – кобель! Какой он вам кобель? Кобель – это когда …кобель!

Радиомеханик, на которого  курсант Бель учился, из него так и не получился, хотя Костя полгода в учебном центре специальность приобретал, и даже на экзамене получил оценку «хорошо» из двух возможных: знаешь – отлично, не знаешь – хорошо.
Зато старшине батареи Коляде, по месту службы после учебного центра, рядовой Бель приглянулся. Поначалу.
- Будешь мне считать портянки, полотенца, трусы, майки. Рядовой Бель! Ты до ста считать умеешь? Так вот, после ста счёт с единицы начинай. А потом как-нибудь сложишь. Это «как-нибудь сложишь» с первого раза вылезло рядовому Белю боком:
- Это что такое? Почему портянки кучей валяются?
- Но, товарищ прапорщик, вы же сами мне велели сложить как-нибудь! Я и подумал…
- Он подумал! Он подумал! Я не велел! Я отдал приказание!  По Уставу солдат не должен думать, выполнять ему приказание или не выполнять. Он должен выполнить приказание!
И тут рядовой Бель сверкнул своими знаниями, старшине, что называется, вставил:
- А как же, товарищ прапорщик, быть с Уставом? В Уставе написано, что все военнослужащие должны обращаться друг к другу на «вы».  Вы и отдал приказание -между собой не согласуется.
- Я, что тебе, Николай Второй! Мы – в единственном числе! Отдали! Да? – взорвался старшина Коляда.
За неслыханную дерзость рядовой Бель понес дисциплинарное взыскание от старшины батареи Коляды – два наряда на работы, в каптёрку, оставаясь ещё кандидатом в каптёрщики.
- Человека из бестолочи лепить буду! – обещался старшина перед командиром батареи.
Но после первой бани с кандидатом в каптёрщики, рядовым Белем, старшина батареи Коляда пошёл на попятную  и уже умолял командира батареи: - Только не  рядовой Константин Онуфриевич!.. Семь портянок! Пять трусов! Двенадцать маек сегодня недосчитался!..
- А куда прикажешь мне твоего рядового К.О. Беля воткнуть? Ты, старшина, об этом подумал?
- Товарищ капитан, знаете, подумал! Пока во второй батарее не расчухались, у них там тоже свой «кобель» определился, давайте мы нашего в тыл откомандируем. Пусть он у нас числится, ЧП он нам не принесёт! А в тылу польза от него будет – за скотиной на подсобном хозяйстве присматривать будет. Он в этом смыслит! – отчитался старшина перед командиром батареи.

И пас рядовой Константин Онуфриевич Бель целых два лета «военную скотину», и сено для неё косил, и сено для неё сушил. И благодарности от командования за это имел. А  перед концом службы… ещё …

Свинью, то бишь мину, рядовому Белю подложил  командир батареи, сам того не желая. Правда, командир батареи и сам на той мине потом подорвался – очередное звание на год ему ни за понюх табака зарубили.
 - Головой, капитан, надо было думать, когда предлагали кандидатуру! – получил выговор коммунист Таковский и по партийной линии за проявленную аполитичность и подрыв доверия к высокой награде, к счастью, без занесения в учетную карточку…

На совещание к командиру батальона командиры батарей прибывали в срочном порядке.
Командир батальона с замполитом нервничали. Начальник штаба батальона даром времени не терял и просматривал расписания занятий на следующую неделю, представленные командирами батарей на утверждение командиру батальона, и делал пометки себе в блокнот.
Капитан Таковский, командир той самой батареи, в которой проходил службу рядовой Бель, из-за удаленности расположения батареи и срочности мероприятия на совещание, как всегда, опоздал. Когда он запыхавшийся влетел в кабинет командира батальона, замполит батальона не преминул вставить шпильку: - Вас что, капитан, с собаками разыскивали?
Капитан Таковский огрызнулся:
- Ага! Замполит кинологом крутнулся! А то бы совет в Филях не состоялся!
Командир батальона вовремя пресек перепалку:
- Не дерзите, капитан, а вы, майор Трепенко! – обратился он к замполиту, - Не тяните  кота за хвост. Давайте, по существу!
Но тут вмешался начальник штаба, оторвавшись от расписаний:
- Что за невоспитанность!..
Командир батальона замахал на начальника штаба рукой, давая понять, замолчать:
- Продолжайте, майор Трепенко!

Замполит стал излагать:
- Поступило распоряжение из политотдела дивизии,  и это честь для нашей части, подать в срочном порядке кандидатуру из числа рядовых, отличников боевой и политической подготовки,  для представления к награждению медалью «За боевые заслуги», при том, как вы сами понимаете, что мы несем службу с вами в мирных условиях.
- Приплыли! – прокомментировал капитан Таковский.
- Что за невоспитанность! – снова возмутился начальник штаба.
- Ваши предложения по кандидатурам! – замполит начал опрос командиров батарей.
- В первой батарее таковых не имеется! – отчеканил командир батареи. Отговорились командиры второй и третьей батареи. Замполит менялся на лице. Дошла очередь до капитана Таковского. На того нашло: - Разве что рядовой Бель! – ухмыльнулся.
- Бель? Я не ослышался? – замполит от удивления разинул рот.
- Бель! Бель! – продолжил шутить или издеваться капитан Таковский.
 Но тут зазвонил телефон дальней связи на столе командира батальона. Голос в трубке разыскивал замполита майора Трепенко. – На! Это тебя! – командир батальона подал трубку замполиту. Замполит приложил трубку к уху: - Ага! Я сейчас! Со своего кабинета, со своего телефона! Пусть телефонистка переключит на мой кабинет! – ответил и ринулся из кабинета командира батальона, поясняя на ходу: - Срочно! – делая жест ладонью по горлу.
- Что за невоспитанность! – начальник штаба воспользовался возникшей паузой, глядючи в упор на капитана Таковского. – Вопрос серьёзный! И кандидатуру следует обсудить обстоятельно, а не с кондачка!

Вернулся в кабинет раскрасневшийся, но довольный собой замполит майор Трепенко и объявил, обращаясь к командиру батальона: - Всё, товарищ подполковник! Было жарко! Отбился! Задачу политотдела выполнил! Вопрос закрыт! Не требуется больше никаких обсуждений!
На некоторое время в кабинете воцарилась молчанка.
- Товарищи офицеры! – командир батальона закрыл неожиданно закончившееся ничем совещание.
Начальник штаба предложил зайти к нему в кабинет капитану Таковскому – для личной беседы.

Жизнь в батальоне продолжалась размеренным темпом. Рядовой Бель косил и сушил сено и не подозревал, какую тучу собрал над своей головой. Невинный тучегонитель…

Спустя месяц на совещание к командиру батальона командиры батарей снова прибыли в срочном порядке.
- Какая…! – замполит подбирал значащие корректные слова, - высунула этого…Беля? Вы, капитан Таковский?
Капитан решил отбиваться: - Но мы никакой кандидатуры не обсуждали! Не могу знать, кто его кандидатуру подал. Его фамилию я тогда на совещании произнёс в шутку! И все это поняли, кроме вас, товарищ майор!
- В шуточку?! Да вы хоть понимаете?! – побагровел майор Трепенко. – Понимаете?..
- А что тут понимать? Кто подавал, тот пусть и отдувается! - капитан оставался непоколебим.
Вмешался командир батальона:
- В общем, капитан почти прав! Вы, майор, решали вопрос с политотделом самолично? Выкручивайтесь!

Зазвонил телефон дальней связи на столе командира батальона. Звонил командир дивизии:
- Поздравляю тебя, подполковник, с героем! Он у тебя - кто? Отличник БиПП*? Он два слова связать сможет?.. Ну-ну! – прогремел голос в трубке и командир дивизии отключился.

После последовавшего вслед за командиром дивизии звонка начальника политотдела лицо командира батальона сделалось каменным:
- Дуй, замполит, в политотдел… и не возвращайся!..  Главком, награждая рядового Беля медалью «За боевые заслуги»,  не мог ошибиться!

Решение в политотделе было найдено «политическое», с грифом «Секретно»:
1. Довести до всего личного состава дивизии приказ о награждении рядового К.О.Беля Н-ского батальона медалью «За боевые заслуги».
2. Развернуть в дивизии среди личного состава, в первую очередь – срочной службы, пропагандистскую работу в связи с награждением рядового К.О.Беля Н-ского батальона медалью «За боевые заслуги»
3. В виде исключения, не доводить до личного состава Н-ского батальона приказ о награждении рядового К.О. Беля медалью «За боевые заслуги».
4. В виде исключения, не проводить в Н-ком батальоне пропагандистской работы в связи с награждением рядового К.О.Беля медалью «За боевые заслуги».
5. Довести до рядового К.О.Беля приказ о награждении его медалью «За боевые заслуги» под роспись. Замполиту батальона майору Трепенко лично вручить медаль рядовому К.О.Белю.

Поусердствовал инструктор политотдела майор Петухов, подготавливая решение…

Неожиданность такого решения обескуражила и даже напугала рядового К.О.Беля. Замполит батальона майор Трепенко в своём кабинете потребовал от награждённого подписку о неразглашении им сведений … о награждении его медалью «За боевые заслуги»: - Твоя медаль и удостоверение на неё будут храниться в моём сейфе до увольнения со службы! - за молчание замполит пообещал медаленосцу послать от имени командира воинской части благодарственное письмо на родину, что и было выполнено.

Медали героям даром не даются. За свою медаль К.О.Белю, уже ефрейтору, предстояло еще воевать для выполнения  пункта 2 пресловутого решения политотдела дивизии: войска должны своих героев знать в лицо! Политотдельцы и тут нашли решение, уже не писаное…

Возили медалиста, ефрейтора К.О.Беля, по частям дивизии, встречался он в клубах, в библиотеках с отличниками БиПП. Больше всего ефрейтору К.О.Белю в таких поездках нравились обеды после встречи с личным составом в посещаемых им гарнизонах. Подмасливали! Ефрейтор К.О.Бель согласен был при таком раскладе ещё полгода служить, сменить бы ефрейторские лычки на лычки младшего сержанта. Еще бы! Не косой махать! Да и говорить ему на встречах ничего не надо было из-за «временной контузии и потери дара речи». Обо всём его героическом прошлом усердно рассказывало его доверенное лицо – замполит батальона майор Трепенко. Слушая бредни доверенного лица, кажись после семнадцатого раза, ефрейтор К.О.Бель искренне поверил в свою героическую секретную миссию - хранить молчание.