Почему ты меня не отпускаешь?

Грязно-белый потолок с ржавыми подтеками, с которых то и дело норовит упасть капля чего-то жидкого и вряд ли относящегося к названию «вода»; такие же бледные стены с облупившейся краской, под остатками которой, я уверена, сейчас ползают жирные опарыши, издавая еле уловимый шелестящий звук. Небольшое окошко под чугунной решеткой, железная кровать, ножки которой намертво прибиты к полу, вонючий матрац с огромными блекло-коричневыми пятнами, откуда они взялись, я даже подумать не осмелюсь. Я бы ни за что не легла на него и лучше бы сидела, свернувшись калачиком, на холодном грязном полу, по которому пробегают крысы, если бы не была привязана к этой самой кровати шершавыми, колючими веревками, глубоко врезающимися в запястья и щиколотки. Странно, я уже почти не чувствую боли, но я отчетливо ощущаю, как от кисти руки стекает горячая струйка, потом она опускается ниже, ниже, прочерчивая мокрую дорожку, и срывается, падая на матрац и дополняя его новым пятном. 

Здесь невыносимо душно, от этой духоты я начинаю сходить с ума. Возможно, я утрирую, но почему-то мне кажется ненормальным слышать тиканье часов в месте, где их и в помине не было. Тик-так, тик-так. Это повторяется снова и снова, повторяется ужасно громко, от чего мозг начинает пульсировать подстать размеренному тиканью воображаемых часов. А самое страшное то, что я не могу не то, что уснуть, и я закрыть глаза-то не могу, из-за этого они неприятно пощипывают. Каждое моргание дается мне с неимоверным усилием, каждый вдох – с покалыванием в легких, а каждое воспоминание пробуждает внутри те чувства, которые я не ощущала уже кучу времени.

Я не знаю, какой нынче год, какой месяц, но, скорее всего, сейчас осень. Недаром ведь я часто слышу, как тяжелые капли барабанят по земле, иногда ударяясь о толстое оконное стекло. Я люблю осень, когда опавшие листья укрывают черную землю от ледяных морозов, в последний раз согревают ее перед беспощадно-холодным покрывалом снега, когда небо затягивается серыми тучами, через которые проглядывают редкие лучи прощального солнца. Жаль, что посмотреть на эту красоту мне не удастся, как жаль…

Хотя, наверно, я должна ненавидеть осень, ведь именно в это время года ко мне в квартиру пришли мужчины в белых халатах, именно осенью родители твердили «Это для твоего блага», скрывая победную улыбку, вовремя того, как меня насильно пихали в большую машину. Я вырывалась, плакала, кричала, но все попытки были тщетны, так я тут и оказалась… Было больно даже не физически, а душевно. Меня предали, уничтожили, сломали.

А теперь, спустя дни, месяца, годы мучений, я лежу привязанная к металлической кровати и смотрю на грязный потолок. Мне снова что-то вкололи, и эффект постепенно начинает угасать, чему я нескончаемо рада. За громоздкой железной дверью слышны скорбные крики, какой-то мерзкий шепот за стеной и еще множество разных голосов и скрипов, но даже вся эта какофония звуков не может заглушить размеренное тиканье в моей голове. Нет, я однозначно схожу с ума. Давно уже пора бы.

Внезапно дверь, громко скрипнув, отворилась, и внутрь кто-то зашел. Не было сил и смысла поднимать голову, ведь я прекрасно знала, кто бы это мог быть.

- Двести вторая значит, да? М? Чего молчишь, шавка! – голос, который режет уши и сводит зубы. Голос, от которого хочется спрятаться или просто оглохнуть. А я молчала, несмотря на недовольный скрежет старой санитарки. – Молчи сколько влезет, но тебе это не поможет. Так…двести вторая… тебя отвязывать уже можно, - я прикрыла глаза и сглотнула, представляя, что уже скоро смогу потереть затекшие участки тела. – Но я бы с радостью еще тебя так подержала, для профилактики, - скрипучий смех, и мне пришлось сжать челюсть, чтобы не ляпнуть чего не надо.

Через несколько мгновений я уже с наслаждением растирала запястья и щиколотки, немного морщась, когда непроизвольно задевала кровоточащие ранки. Дверь оставили открытой, и я на трясущихся ногах дошла до выхода из злополучной комнаты, попав в не менее злополучный коридор, пропахнувший гнилью и запахом «лекарств». Ноги не слушались, поэтому приходилось придерживаться о холодные стены, постоянно нащупывая липкие пятная. Но сейчас они не вызывали начального отвращения, ведь я видела вещи гораздо и гораздо хуже этого, я слышала то, что у обычного человека вызвало бы животный ужас. Вещи, от которых хотелось забиться в угол и молить Бога (а есть ли он вообще?) о том, чтобы поскорее убраться с этого места и никогда сюда не возвращаться.

Противное тиканье никак не покидало мою голову, повторяя дотошное «тик-так», а я уже стояла посреди главного зала. Это место можно назвать самым приятным, даже не смотря на множество психически больных людей в грязных белых одеждах, на молчаливых снаружи и гнилых внутри санитаров, «охраняющих наше благополучие». Я села на один из твердых, словно камень, диван и уставилась прямо перед собой. Да что я тут не видела? Может, шепчущих что-то себе под нос и смотревших на все безумными глазами бабок, или на полуживых существ, теперь уже совсем не напоминающих людей, которые ходили, будто зомби и покачивались в такт, наверно, такому же тиканью, как и в моей голове? Или, может, я не видела Люси? А, знаете, да, Люси я не видела уже очень давно…

Flashback.

- Привет, - я невольно вздрогнула от незнакомого и очень приятного голоса. Повернувшись на источник звука, я взглядом наткнулась на улыбающуюся вымученной улыбкой мордашку с курносым носиком и большими карими глазами. – Ты давно тут? – в ответ я лишь отрицательно качнула головой, нервно посматривая по сторонам. – Я Люси, кстати, а тебя как зовут? – протянув мне худощавую ручку, спросила девушка.

- Двести вторая, - сухо бросила я, сильнее прижимая колени к груди.

- Да не нужен мне твой номер, двести вторая, скажи мне лучше свое имя, - я не могла понять, как она может улыбаться здесь. В этом вонючем, тошнотворном и просто мерзком месте.

- Агата, - прикрыв глаза, прошептала я,  с горечью вспоминая мою прежнюю жизнь. – Раньше была Агатой, но теперь я просто двести вторая.

- У тебя красивое имя…было. Раз уж на то пошло, я сто семьдесят седьмая, - немного прищурившись, ответила Люси. – А за что тебя сюда? – через некоторое время спросила девушка.

- Я не знаю, просто не повезло, - покачав головой, процедила я, зарываясь носом в поджатые колени.

- Не повезло, говоришь? Ну, в этом ты права, не повезло… - словно пробуя этот глагол на вкус, повторяла сто семьдесят седьмая. – А я сама сюда пришла, - я удивленно выпучила глаза, смотря на нее с огромным непониманием. – Захотелось колких ощущение, чтоб их… - насупившись, проговорила она, а затем, прикрыв глаза, добавила:

- Теперь не выпускают. Дура я, - а мне оставалось лишь уставиться в одну точку, осмысливая ее слова. Прийти сюда добровольно? На это решиться полный придурок, ну, или Люси, конечно же…

Конец Flashback.

***

Вспомнив прошлое, мне стало больно, поэтому, чтобы немного развеяться, я подсела за игральный стол. Напротив меня сидела старая, исхудавшая женщина с черными слипшимися лохмами волос. Она раскладывала домино в каком-то своем порядке, не поддающимся никаким законам, а логике уж тем более. Я знала, что пытаться заговорить с ними просто бесполезно, поэтому просто сидела и наблюдала за ее движениями.

- Лучше сдохнуть, чем жить тут… - вдруг прошипела она. – Ад на земле, в котором обитают пропащие души, - очередной бред, я наслышалась его достаточно, и теперь не воспринимаю всерьез.

На мгновенье женщина затихла и продолжила раскладывать домино, нервно дергая головой. Раньше мне было больно смотреть на таких людей, смотреть на то, как их мучают, вкалывая яд. Но потом я поняла, что моя жалость никому не поможет, лучше просто смириться и существовать, каждый день слушая противное воображаемое тиканье.

- Деточка, - вдруг обратилась она ко мне, подняв на меня взгляд полный мольбы и безумия. – Не живи прошлым, не живи… Ее не вернуть, отпусти ее. Ей плохо здесь, она хочет наверх, - лихорадочно повторяла она, безумно улыбаясь и смотря куда-то сквозь меня. По спине прошелся холодок от ее слов, а дышать стало невообразимо сложно из-за кома в горле. – Она мучается. Неужели, она не достойна свободы? Отпусти ее, отпусти! - шепот перерастал в крик, а волосы на моей голове будто зашевелились, ведь, кажется, я понимала, о ком она…

- Заткнись! Не ори, кому говорю?! – к бешеной даме подбежал один из здоровых санитаров и стал кричать на нее, но она будто его не слышала и только тыкала в меня пальцем и, вопя во все горло, повторяла:

- Ей плохо! Отпусти ее наверх! – я больше не могла этого выдержать, правый глаз начинал дергаться, сердце стучало как бешеное, а я просто взяла и влепила пощечину психически больной даме. Я этого от себя не ожидала и в тот же момент пожалела о содеянном, как только увидела яростный взгляд женщины и надутые от злости ноздри санитара. Я прекрасно знала, что следует за плохим поведением…

Flashback.

Прошло уже несколько месяцев после нашего знакомства с Люси. Мы очень сблизились, и поэтому она стала для меня лучиком света в этой непроглядной тьме. Ее вымученная временем улыбка на почти стертых губах, ее яркие глаза, полные надежды, ее убаюкивающий голос, который хотелось слушать часами – все это было словно плотом посреди океана.

- Двести вторая! Грязная шавка, ты где? – заорала на весь главный зал старая санитарка. От этого скрипучего голоса я чуть ли не сжалась в комок, лишь бы его не слышать.

- Агата, что ей от тебя надо? – взволнованно посмотрев на меня, спросила Люси, в ответ я пожала плечами, наблюдая, как полная уродливая женщина направляется в мою сторону явно не с хорошими намерениями.

- Ах, вот ты где! Ты почему, тварь, тарелку разбила, а? – схватив меня за шкирку грязной рубахи, вопила она. – Тебя надо на процедуры отвести! Будешь знать, как свои кривые руки распускать куда не надо! – санитарка потащила меня за тот же ворот к дверям в коридор, куда я отчаянно не хотела идти, поэтому изо всех сил брыкалась. Но, после того как меня больно ударили поддых два мужика-санитара, я потеряла всякую надежду на спасение.

- Отстаньте от нее, сволочи! – сквозь полуопущенные веки, я смогла разглядеть, как Люси начала заступаться за меня, колотя санитаров по крепким спинам. – Изверги, как так можно поступать с людьми?! – вдруг один из мужиков не выдержал и, сильно ударив девушку в челюсть, от чего она мгновенно потеряла сознание, закинул Люси на плечо.

Дальше все было как в тумане. Помню, как пациенты этой проклятой лечебницы смотрели нам вслед: кто-то с сочувствием, а кто-то мерзко хихикал, прикрывая рот грязным рукавом. Помню длинные страшные коридоры, а еще я помню, как меня, полуживую, закинули в пустую темную палату со словами «На электрический стул сегодня сядешь не ты, скотина». А я, калачиком свернувшись на холодном полу, тихо плакала, ведь они забрали Люси на свои «процедуры». А оттуда люди возвращаются совсем другими, и это пугало больше всего…

Конец Flashback.

- Интересно, как достучаться до твоего больного мозга и сообщить ему, что ты поступаешь неправильно, мм? Двести вторая, почему же ты молчишь? – спросил мужчина очень неприятной внешности, но я упорно молчала, сидя на деревянном стуле. Я боялась что-то ответить, ведь я знала, что им только это и нужно, чтобы заколоть меня шприцами с ядом.

- Да она тупенькая у нас, - хохотнула старая санитарка. – Мне кажется, что ей уже давно пора бы электрический заряд получить. А то она не понимает совсем. - По телу прошлась дрожь лишь при одном упоминании об этом способе свести человека с ума.

- А что, это идея, - задумчиво поглаживая подбородок, пропел доктор. – А ты как считаешь, двести вторая? – я наклонила голову еще сильнее, чувствуя, как горячая слеза скатывается по сухой коже. – Ну, ну, не плачь. Я обещаю, ты не закончишь, как твоя подружка. Как там ее? Люси? – во мне вспыхнула злость, да как он смеет произносить ее имя?

- Сволочь… - зло процедила я, посмотрев с отвращением на довольную физиономию. – Я тебя ненавижу! Я всех вас ненавижу, скоты! – сквозь рев, кричала я, не в силах больше сдерживать эмоции, но вдруг мне что-то вкололи в шею, после чего мир мгновенно потух.

***

Я очнулась от яркого света, светившего мне прямо в глаза, от чего обстановку вокруг меня я не могла разглядеть совсем. Над ухом что-то жужжало, были слышны голоса людей, а еще я не могла пошевелиться. Голова и остальные участки тела, как оказалось, были привязаны толстыми ремнями к столу, на котором я лежала. Я вспомнила мой приговор, от чего все мое тело затряслось от страха. По лицу скатывались капельки пота, глаза щипало от яркого света, а тело ломило от того, что я не могла пошевелиться. Мне было очень страшно, я знаю, что становиться с людьми после этого, и я совсем не хочу, чтобы такое произошло со мной. Лучше закончить, как Люси…

Flashback.

Я долго смотрела на это, но поверить не могла. Люси, моя бедная храбрая Люси, мертвое тело которой выносили из дверей психбольницы вперед ногами, теперь навсегда ушла от меня. Я осталась одна, плача во все горло, вырываясь из сильных рук мужчин, выдирая от отчаяния волосы с головы, а затем, кричала так громко, как только могла: «Нет! Люси, что они с тобой сделали!?». Но меня никто не слушал, им все равно. Подумаешь, еще одна больная умерла, а другая плачет по ней. Господи, да скоро завезут много новых умалишенных, так что скучать не придется. Санитары притворно скорбели, а некоторые даже пытались пустить горестную слезу. Но у меня у одной на душе было пусто, ведь я одна знала Люси. Это неправильно, что Бог лишает жизни такого человека, а эти сгнившие подобия людей свободно живут, искалечивая новые и новые души.

Все должно было быть по-другому, но хуже ли это? Может, так будет лучше для нее? Может, она, наконец, обретет покой и свободу?.. Бред. Она умерла и все. Точка.

Конец Flashback.

- Будет совсем не больно, - пропел какой-то мужчина, а затем я услышала короткий писк, после чего мое тело начало содрогаться, биться в адских конвульсиях, а перед глазами мерцали вспышки света. Каждый мускул был пробит зарядом электричества, а мозг, казалось, дымился от такого напряжения. И я была очень благодарна, что эта пытка продлилась недолго. Ведь вскоре я отключилась.

***

«Вот видишь, все не так плохо» - последние слова, которые сказал мне кто-то, а затем вышел, наглухо заперев палату. Я сидела, потому что лечь для меня было тем же самым, что опять вспомнить про недавний кошмар, стоять я просто не могла, и почему-то мое тело периодически дергалось, будто его до сих пор пробивал ток. Я сидела на том же грязном матраце, за маленьким окошком шел холодный осенний дождь, а жирные опарыши, похоже, ушли в спячку, больше не издавая противный шелест. В коридорах, за стеной, да и нигде не было ни звука, потому что ночь давала о себе знать. А самое прекрасное в том, что этого тиканья больше нет. Я не знаю, откуда оно взялось, но теперь его точно нет. Я могу насладиться тишиной, могу спокойно спать, хотя, я вряд ли теперь засну. Как-то неловко засыпать, когда на тебя постоянно смотрит бледная, исхудавшая Люси с кровавыми подсохшими дорожками почти по всему телу, иногда тихо шепча:

- Почему ты меня не отпускаешь, Агата?