Поэтом меня сделали женщины

«Поэтом меня сделали женщины»
    Интервью-беседа с Ефимом Хазановым

    
   С. Т.  Ефим, меня приятно поразило, что мы с тобой оба – мартовские! Но ты старше ровно на 10 лет (и 3 дня, если уж точно совсем). Для меня 10-летняя разница в возрасте – это очень весомо, это, если дистанция не в поколение, то - в полпоколения…
    1949 год… Наша страна ещё не поднялась полностью из руин, в которые Вторая мировая война обратила её города и веси, война жесточайшая в истории планеты, и - война Великая Отечественная для нас.
    И вот в те труднейшее послевоенные годы в стране вновь поднимаются, восстанавливаются дома, школы, больницы, клубы, корпуса заводов и производственных предприятий, и вместе с ними рождаются и растут дети, дети уже нового, мирного времени, то есть первое послевоенное поколение.
    Чем была война и то время после неё для твоих родителей, кем были они, как растили детей, как рос ты и как помнишь 50-е годы?
    
   Е.Х.  50-е смутно, но помню уже, будучи двух лет от роду. Мать, когда жива была, всё удивлялась: «Ты и это помнишь?! Как? Откуда?» Точно и ярко помню одно: холодно и скудно. Во всяком случае, так жили мы. О войне мама говорить не любила, слОва не вытащишь. Обмолвилась как-то, что всё это время они бежали. Сначала из Белоруссии, где жили в маленьком местечковом городишке Черикове Могилёвской области (где, кстати, родился и я), а по мере приближения немцев всё дальше, дальше на Восток. Так что рассказов матери о её военной жизни не жди. Зато послевоенную жизнь помню и могу поделиться своими детскими впечатлениями о ней. Один маленький эпизод, думаю, скажет тебе многое (если не всё). Представь: мне два годика, а мать кормит меня отнюдь не молоком – она разжёвывает сало с чёрным хлебом и эту смесь в меня вталкивает. А я давлюсь. А она шлёпает: «Ешь!».
    Уже переехав в Россию, в небольшой городишко Новозыбков Брянской области, помню длиннющие очереди за продуктами. Мука, сахар, крупы – всё было в дефиците. Давали строго по лимиту и - на душу семьи только определённое количество. Я был единственным ребёнком, и мать растила меня без отца. Посему ни свет, ни заря, в лютый мороз поднимала она меня, кутала во всевозможные поддёвки, пальтишко и женские платки (так, что не разобрать было, кто там – девочка или мальчик) и вела к магазину. А я упирался и плакал. Очень хотелось спать, и было жутко холодно. Как было объяснить мне, мальчугану, что ещё один рот в семье давал маме право на лишние килограммы продуктов.
    Конец 50-х. Стало жить чуть получше. В доме время от времени стала появляться мука и всевозможная выпечка, изредка стол радовала колбаса, и мама меня всё учила: «Сынок, ты хлеба кусай большой кусок, а колбаски маленький». Это чтобы я наелся с наименьшим количеством колбасы, чтобы можно было съесть катышочек ещё раз. Через всю свою жизнь я пронёс эту мамину науку. И даже в нынешнем, казалось бы, изобилии я так и ем мясное: «колбаски маленький кусочек, а хлеба большой».
    Школа. Сначала была начальная (до 5-ого класса), её я закончил с «Благодарностью». Был такой наградной документ в советское время. Он выдавался тем, кто до «Почётной грамоты» не дотягивал. Ну а уж в начале шестидесятых, когда перешёл в нормальную общеобразовательную школу, началось у меня самое интересное.
   
 
   
  С. Т.   Да, Ефим, как я и чувствовал, разница у нас - не в возрасте, но в том отрезке времени, в котором мир переживал свои минуты роковые(Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые… Тютчев) – колоссальная. И здесь ещё стихи приведу – уже Александра Межирова. Позволь полностью прочесть:
    
    Возраст
    
    Наша разница в возрасте невелика -
    Полдесятка не будет годов.
    Но во мне ты недаром узрел старика, -
    Я с тобой согласиться готов.
    
    И жестокость наивной твоей правоты
    Я тебе не поставлю в вину, -
    Потому что действительно старше, чем ты,
    На Отечественную войну.
    
    Какие строки! Правда? Так просто и так ясно сказано о том, что разделяет и в тоже время объединяет судьбы людей того времени. Я вот в детстве, играя с пацанами в «войнушку», смотря кинофильмы о войне, ах, как же жалел, что родился поздно и не смог повоевать с проклятыми фашистами! И не один я, конечно. В начале 70-х, в Крыму, где рос, и где в войну проходили жесточайшие бои, мы собирали артиллеристский порох на ЖД-станции (продолговатый такой в виде рубленных кусочков проволоки; порох тот после давнего крушения-разбомбления эшелона с артиллерией остался) и делали из него взрывпакеты. И патронов всяких мальчишество наше имело, оставшихся с войны, и даже, помню, ржавый, нерабочий пистолет был у кого-то из нас…
    Но ваше поколение находило, вероятно, намного больше подобного опасного мусора войны…
    Расскажи об этом, а потом давай на время нарушим хронологический рассказ о твоей дальнейшей жизни. Мне, как и читателям нашим, будет интересно узнать, есть ли в твоем творческом багаже произведения о войне и если есть, покажи нам, пожалуйста, что-то из них.
    
    Е. Х. Неужели же и в 70-х порох находили? А у нас на Брянщине (кстати, тоже у Ж.Д. вокзала) была своя «пороховая дорога». Это мы, пацаны её так промеж себя звали. Бывало, наделаем кулёчков - и айда порох собирать. За пару часов ползания на четвереньках по кульку, а то и по два набирали. Мастерили самопалы (или их ещё пугачами называют), засыпали в дуло, наталкивали туда кусочки рубленного свинца и палили по консервным банкам. А по лесам много находили землянок да окопов. Видимо от партизан остались. Находили и бомбы, и гранаты, и ржавое оружие. Однажды пришли в школу в классе седьмом в первый же день после каникул, а наш одноклассник без двух пальцев – только шрамы розовеют на их месте. Он так с гранатой побаловался…
    А о войне я начал писать очень поздно, до 1997-го года всё больше «личностные» стишата крапал, всё с любовями своими разбирался да сам себя в поэзии искал. Если интересно, вот одно из них:
         
    * * *
    Через огненную круговерть
    Убегал от войны медведь,
    Пробирался сквозь бор косолапо,
    Он бежал и бежал на Восток.
    То и дело садясь на пенёк,
    Кровяную обсасывал лапу.
    
    Он, оглохший в огне и в дыму,
    Не слыхал, как сквозь ветки к нему
    Подлетела певучая мина…
    Вот и «Утро в сосновом бору»:
    Шерсть да кровь на стволах поутру,
    Только… это другая картина.
    
    С. Т. …Вот как ещё гибли ни в чём не повинные братья наши меньшие… Такую картину и представить больно, Ефим. Мать моя, как и я, всегда жалеем гибнущих животных в фильмах о войне – лошадей, коров. Людей – врагов по сюжету – не жалко, а за животных сердце болит...
    Давай возвратимся к мирному времени, к твоим жизненным «университетам». Ты остановился на рассказе об общеобразовательной школе. Что было в ней, запомнившегося тебе? Что было после окончания её? Я где-то подсмотрел в твоих ответах на комментарии к стихам, что ты учился в театральном училище…
    
    Е. Х. Театральное училище – это уже 66-ой. Мне семнадцать. А до этого – школа, мои первые шаги по сцене… Шарахало меня то туда, то сюда. Сам не знал, чего хотел. То я видел себя вторым Муслимом Магомаевым и усиленно занимался вокалом в Гор. ДК. И даже звучал на Брянском областном радио. Приз победителя пришёл мне уже в Иркутск, именно в театральное училище. Был он в виде грамоты и двухтомника «Хвала и слава». Двухтомник уже где-то посеял, а вот пожелтевшая грамота хранится до сих пор – память. Помню, в классе девятом впервые взял в руки томик Есенина – просто так взял, от нечего делать. Прочёл пару стихов и… задохнулся от красоты. Жадно проглотил Его всего, всё, что им было написано. Ах, как завидовал! Втайне решил: умру, но писать нечто подобное выучусь. Отсюда и берут старт мои первые поэтические потуги…
    Потом записался в Заводской ДК в театральную студию. Сыграл главные роли в нескольких спектаклях, решил: буду актёром. Недоучившись в школе, после 9-ого класса уехал за пять тысяч км.  от дома – в Иркутское театральное училище. Поступил довольно-таки лихо, а дальше началась и интересная, и голодная моя студенческая жизнь…
    
  С. Т.   Расскажи подробней о ней. В студенчестве, особенно вдали от родного дома, начинается первое настоящее познание окружающего мира и определение себя в нём. Я вот после 8-го класса оторвался от матери, у которой тоже рос один, то есть без отца, и укатил на чужбину в училище. Только у меня было горное ПТУ… Я так же, как ты, влюбился в Есенина в уголке студенческой библиотеки, а потом стал в училище первым хулиганом и… первым поэтом, и грамоты тоже были… Но в моём ПТУ несколько другая среда окружала - не столь творческая, как, вероятно, в театральном училище. Мы были «бурсаки», а это в основном «трудновоспитуемые» подростки, как нас называли тогда…
    И на 90% – пацаны. Лишь две «девчачьи» группы имело училище – маляров-штукатуров… А как у вас?
    
   Е. Х.  У нас, Сережа, девчонок было хоть отбавляй. Достаточно сказать, что при поступлении их насчитывалось около 200 на место, а парней едва ли не в четыре раза меньше (если не подводит память). Но курс у нас подобрался примерно фифти-фифти...
    Сергей, я, как и ты, уже с восьмого класса мечтал о самостоятельности. Манили гудками поезда (жил недалеко от ЖД), звали дороги. Хотелось романтики. И даже мои первые голодные вечера во время учёбы не могли омрачить мысли: «Я САМ ПО СЕБЕ».
    Однако проучился я в Иркутске всего-то полтора года. Никак не хотел сидеть на одном месте, всё время болел какими-то идеями «фикс». И потянуло парня в режиссуру. Несмотря на уговоры друзей и директора театрального училища, забрал документы и сиганул в Свердловск. Думал: «Уж там-то я…» Откуда было знать мне, что там 11-летка обязательна, а у меня 9 кл. и полтора училищных. Одним словом, возвращаться обратно было стыдно. И домой стыдно. И вспомнил я про папочку в Куйбышеве. Вот и рванул туда на последние гроши. Как оказалось, ему я был в тягость и, промыкавшись по «папиным квартирам» с его разномастными любовницами, сам явился в военкомат и к немалому удивлению военкома заявил на слезе: «Возьмите меня в армию!».
    Дальше уже был Ансамбль Песни и Пляски.
   
   
   С. Т.  ЗдОрово! Ансамбль песни и пляски - здорово! А в Иркутске я тоже учился – техникум там закончил, но уже в относительно зрелом возрасте. Так что в одних местах мы бывали с тобой, каждый в своё время. Ведь и по Свердловску я гулял неоднократно - и при том его названии, что от Советской власти, и при нынешнем, что от российской истории, то есть Екатеринбург… И в Белоруссии был, в Минске, под Минском, на Нёмане... Но интересно, куда же всё-таки определил тебя призыв в СА? И, конечно, конкретней об Ансамбле песни и пляски расскажи!
    
  Е. Х.   В ансамбль, Сергей, меня брали солистом, а пришлось, кроме этого, ещё и конферировать, и сценарии писать, и режиссурой заниматься. Вот где я прошёл настоящую творческую школу. И именно там я написал основное количество стихов (я не имею в виду 1997 год, с которого я и начал заниматься поэзией всерьёз). В общем, в Ансамбле я всего вдоволь нахлебался: и славы, и унижения. Слава – это зрительские аплодисменты, унижение – притеснение и зуботычины со стороны «дедов». Здесь, как нигде, пожалуй, цвела дедовщина. Но я на это обращал мало внимания. Главное, что у меня было – это сцена и осознание собственной значимости. Каждую осень и весну наш Ансамбль гастролировал. В основном, это было Поволжье, ведь и мы состояли при Куйбышевском головном полку дивизии. А гастроли хороши по первоначалью. Потом они выматывают, и ты уже ждёшь не дождёшься возвращения в родную часть, в милую сердцу ансамблевскую казарму. Вот так и пролетели мои два года службы. Оставляли на сверхсрочную – не соглашался, даже вызывали по этому вопросу к начальнику политотдела дивизии, но я и там стоял на своём: «Я сугубо штатский человек, товарищ полковник» - так (или примерно так) отвечал я на уговоры. Словом демобилизовался, вышел за ворота части, сдвинул фурагу на затылок: «А куда ж теперь?»… Однако, кто ищет – тот всегда найдёт. И попал я, Серёга, во Дворец Культуры к нефтяникам…
    
    С. Т. К нефтяникам… Вот же как всё пересекается у нас... А я к городскому Дому Культуры нефтяников был привязан многие годы на Севере, литобъединение города и района вёл на их площадях и под их покровительством в трудные времена, в концертах принимал участие - и как поэт, и как автор-исполнитель песен… Но прежде покажи нам хоть одно стихотворение, написанное в армии, и затем ждём рассказа о твоей деятельности во Дворце культуры…
    
    Е. Х. В рубрике «Раннее» я как-то уже выставлялся на сайте со стихами того армейского периода («Я возьму тебя на руки сонную…»). Повторяться не хочется, так что. Предложу тебе нечто иное из того цикла…
    
    * * *
    Поезд всё дальше - в ночь,
    Сердце всё больше – в грусть.
    Мне бы тревогу – прочь,
    Но говорю я:
    - Пусть!
    
    Бледные пятна лиц,
    Хмурые взгляды вскользь.
    Мы ведь с тобой вдали,
    Мы ведь друг с другом врозь.
    
    …Пальцы прижав к вискам,
    Слушаю ритм колёс.
    Мне до тебя – века,
    Как до далёких звёзд.
    
    Как неказист и пуст
    Этот маршрут тоски!
    …Сердце зажав в тиски,
    Я повторяю:
    - Пусть!
    
    Глухо стучит вагон,
    Я сам с собой борюсь
    И сквозь тревожный сон
    - Пусть, - повторяю, -
    Пусть!
    
     1970 г.
    
    Это – что выше - «гастрольное», крик из поезда.
    А это – ниже - о гастрольном блуде:
    
    * * *
    Ты умело пытаешь нервы,
    Ты забыться со мной не прочь.
    Ты прости, что я был не первым
    В эту первую нашу ночь.
    
    Ты прости - я растратил лужи,
    Размонетил их, как рубли,
    Этот блеск мне теперь не нужен,
    Ты меня без него люби.
    
    Ты мне пой в огневом экстазе,
    Под распутицу брось стихи...
    Кто же в юности девку сглазил
    И в какие завлёк грехи?
    
    Ах, голубка, часы решёны,
    Но зачем ты мне их дарИшь?
    Мне твоя столюбовь - решётка,
    Ею ты меня решетишь.
    
    ...Коротки у дивана тени.
    Всё я выпил - и ночь к концу.
    Ой, как ласка горит на теле!
    Как ладонь скользит по лицу!
    
    Я и груб, и безмерно жаден,
    Я то жгуч, то ленив и вял...
    А меня поцелуи жалят
    И, как пули, разят наповал;
    
    И лечу я то ввысь, то в бездну,
    Для тебя я и царь, и Бог...
    Ты не верь мне. Я просто бездарь,
    Если жить без тебя не смог.
    
     1970 г.
    
    Да, Сергей, бывало и такое…
    ….Во Дворец меня принимали руководителем Агиттеатра. Помнишь, тогда ещё агитбригады были в расцвете? А это нечто среднее между обычным концертом и эстрадным представлением. Я делал, в основном, спектакли на местном материале. Вроде бы получалось неплохо, завоёвывал призы, награды… Знаешь, о работе мне что-то писать особо не очень хочется. Работа – она и есть работа, какою бы ни была…
    А вот вторая часть твоего вопроса – это уже для меня теплее. Начну с того, что человек я по характеру ужасно влюбчивый, восторженный какой-то. Порою до наива. Согласись, не всегда внешность совпадает с внутренним содержанием. А я влюблялся чисто по внешнему, и даже если впоследствии и замечал в своей пассии нечто совершенно полярное, тотчас срабатывал инстинкт оправдания. Даже самые неблаговидные поступки своей любимой я оправдывал. Любил бурно и безголово. Ради одного часа с НЕЮ мог рвануть чуть ли не в Хабаровск. Когда на творческих вечерах или на презентациях книг меня иногда спрашивают: «Как вы стали поэтом?», я всегда отвечаю: «Поэтом меня сделали женщины». И при этот нисколько не кокетничаю. Я безоглядно влюблялся, и, вдохновлённый, забрасывал свою подругу стихами. Остывал – и уже забрасывал ими себя. Отчаянными, горькими… Но вот приходила новая любовь, я снова, как в омут, бросался в Поэзию, и мне казалось, что я в ней уже стал на ступеньку выше. Очевидно, так оно и было.
    И женился-то я тоже безголово. После месяца знакомства потащил девушку в ЗАГС, абсолютно не реагируя на многочисленные: «Ты с ума сошёл! Да знаешь ли, кто она такая? Да она до тебя и с тем-то, и с тем-то…» Я отмахивался: «Но это «до меня», а со мною всё будет иначе».
    Иначе не было. Прожив четыре года, разошлись.
    А вообще-то, Серёж, «мои Любови» - это целая отдельная книга. Не хочу утомлять. Скажу лишь, что в настоящий момент женат третьим браком и после двенадцати лет совместной жизни, наконец, понял: это ОНА.
    
    С. Т. Эх, Ефим, ну до чего же бывают похожи поэты! Нет, не голосом – боже упаси! - а именно душой, влюбчивостью души, одержимостью в любви, честностью в любви и, конечно, разочарованием, и снова – озарением ею, вдохновением в ней… Слушаю тебя и будто о себе рассказ листаю… Я так же мотался – и под Хабаровск, и дальше за Хабаровск – на край света буквально, в Колымский край... И меня Любовь (любовь, прежде всего к женщине) сделала поэтом - как хорошо ты сказал об этом! И у меня было три жены и два официальных брака, и, коль я помоложе – надеюсь, и третий официальный союз впереди, и будет он, как у тебя, последним… Но чтобы ни говорили моралисты, я знаю, Ефим, что всё в жизни было не напрасно, что все наши любимые женщины обогащали и облагораживали нас собой, очищали нас от многих пороков, и иногда своими слезами… И всё это не кануло в песок времени: всё это ушло в стихи…
    Ефим, одно из своих любимых стихотворений о любви процитируй, и вновь перейдём непосредственно на твою библиографию. Где и когда ты увидел первую публикацию своих стихов или иных произведений? Как начинал входить в литературу – в кружки, в литобъединения, в писательские организации? Когда увидел первую свою книгу, и чем стало для тебя её рождение?
    
   Е. Х.  Сначала стих… Причём, лучше в тему:
    
    * * *
    Не замести, не замести
    Тропинок талых скудной вьюге.
    Прости!
    Прости меня!
    Прости,
    Что мы не знали друг о друге,
    Когда в стремительном пути
    Мы были на сто вёрст моложе,
    И я не смог тебя найти
    Ни в час дождя,
    Ни в день погожий.
    Из дома выйдя в полутьме,
    Я дверью-скрипкою пиликнул,
    Тебя в вечерней кутерьме
    Я не узнал и не окликнул;
    О плащ твой тёрся рукавом,
    Трясясь в полуденном трамвае,
    Ни беглым взглядом, ни кивком
    В тебе Тебя не признавая;
    Под неуютную свечу
    Душой о душу я елозил,
    По незнакомому плечу
    Рукой скользил, как по занозе
    И знал, непрочные мосты
    Из жарких тел сооружая,
    Что это всё не Ты, не Ты,
    Что в эту ночь со мной ч у ж а я…
    
    …Так в полудрёме, в полусне
    Леплю я память из мгновений,
    А вьюга кружит, кружит снег,
    Но он на старте, день весенний.
    И вьюге зиму не спасти,
    Ей ни к чему её услуги…
    А я шепчу тебе: прости,
    Что мы не знали друг о друге.
    
    А вообще-то, всё началось вовсе и не со стихов. Первый мой серьёзный прорыв состоялся в сценарной области. Как-то году этак в 1990-ом в одной газетёнке (едва ли не туалетного чтива) прочёл, что некий Московский Культурно-коммерческий центр «Блиц» объявляет Всесоюзный конкурс на лучший сценарий. Первая премия 3000 р. (помнишь те номиналы?), вторая – 1500, третья – пятьсот.
    Дай, думаю, пошлю. Послал на всякий случай три своих сценария: два новогодних и один к Проводам зимы. Особо на печать и вознаграждение не рассчитывал и вдруг… Получаю довольно-таки пухлый конверт, а в нём три договора – каждый на пятьсот рэ. Для меня в ту пору это были просто дурные деньги. Сам посуди: однокомнатка стоила 3500, а тут ПОЛТОРЫ ТЫСЯЧИ!!! Знаешь, и даже дело не в деньгах. «Ура! Меня напечатают!» - вот первое, что садануло в сердце. Вот так я впервые и издался. И не где-нибудь – в Москве. В Москве же (правда, уже в другом издательстве) в небольшом альманахе «Хлопушка» меня снова напечатали. И тоже сценарий. А самая первая моя книга стихов и песен вышла в 1997 году. И если бы не одна звёздная ночь, когда я вызвался проводить до дому знакомую мне пожилую учительницу, страстную любительницу Поэзии, вряд ли бы я когда-нибудь хоть кому-то стал известен. Она дорогою читала мне стихи. Я набрался наглости и сказал, заикаясь: А можно я вам свои почитаю?» Она была просто ошеломлена. Зная меня как режиссёра, не предполагала, что я могу что-то творить ещё.
    - Что ж, прочти – сказала.
    И я робко прочёл ей своё раннее, из 70-х. А другого у меня в ту пору, кстати, и не было. Она остановилась и, с подозрением глядя на меня, несколько изумлённо спросила:
    - Это… ты написал?
    - Я – отвечаю ей.
    - А ну-ка, прочти ещё что-нибудь…
    И пока мы шли к её дому, я читал, читал, читал…
    Прощаясь, она сказала мне так: - Тебя обязательно нужно печатать. Твои стихи достойны быть услышанными.
    Уж не знаю как, не знаю где она доставала деньги на издание моей книги, но именно благодаря ей зимою 97-ого я получил пахнущую краской новенькую в твёрдом переплёте свою первую книгу. В неё вошли все ранние стихи, а также мои авторские песни. Да и название я дал сборнику по одной из песен. «И давайте, давайте любить…» - так назвал я свою книгу. Радости моей не было предела. Я клал сборник под подушку, спал с ним, чтобы утром снова вытащить, пошелушить странички, вдохнуть типографский запах…
    Однако и тогда я ещё не верил, что в Поэзии чего-то стою. Но вот друг притащил меня в одно маленькое любительское литобъединение. Там, кроме поэтов-любителей, были и довольно маститые поэты, члены Союза писателей. Робея и заливаясь краской, я прочёл им несколько своих стихов из книги и… ушам своим не поверил, когда похвалили.
    А события тем временем стали развиваться с невероятной быстротой. В 1998 году в Самару приехала Римма Казакова. Была «Творческая встреча», куда был допущен и я. После интересного разговора с Риммой Фёдоровной, все стали дарить ей свои книги, набрался наглости и я – подарил своего первенца. На другой день она уезжала и уже у вагона провожающей её моей знакомой сказала: - Передайте Ефиму, что стихи его мне понравились, но ещё передайте главное: пусть он в них не зацикливается на своих чувствах. Поэзия это не только «Я» со своими личными переживаниями. Поэзия – гораздо шире».
    Навсегда запомнил я эти её слова и в 2001-ом году выходит уже вторая моя книга «Мой старый дом» - полная противоположность первой. Здесь уже нет моих «любовных слюнок», здесь стихи более зрелые, более философские (хотя некоторым больше нравятся мои ранние работы).
    Дальше – больше. Была у меня встреча и с моим кумиром Евгением Евтушенко. И я до сих пор бережно храню наши с ним совместные фотографии. Но о встрече с ним (если интересно) я мог бы рассказать в отдельном интервью. А фото мог бы отсканировать и выслать…
    2004-ой год и моя третья книга. И это не Поэзия - это юмористический сборник «Час пик». В нём – сценки, эстрадные монологи, юморески, фельетоны, просто сатирические рассказы и кое-какие сценарии.
    2007-ой. Выходит моя четвёртая книга «Станция «Дальняя». Здесь – поэзия, а между разделами – поэтическая проза, предваряющая каждый раздел.
   
   
    С. Т. Сколько всего было в твоей «дописательской», а затем писательской судьбе! Если бы мы с тобой сошлись наяву, то засели бы за разговоры за чаем (крепче напитков уже давно не употребляю, смею предположить, как и ты) не на один вечер. Я тоже помню немало встреч с известными отечественными (и даже зарубежными!) литераторами – с поэтами, прозаиками, критиками, руководителями писательских организаций, с руководителями СП России. Поговорить об этом было бы замечательно, но, разумеется, в отдельной беседе или интервью. Будем надеяться, что ещё найдём с тобой время и возможности для этого. Но сегодня хочется узнать всё-таки больше о тебе, о том, например, кем и как ты помимо нечастых гонораров, зарабатывал на жизнь, вышел ли на трудовую пенсию, как и на что живёшь сейчас? Быт и социальное положение очень влияют на творчество человека. И есть ли у тебя дети и внуки?
    А потом вернёмся к твоим книгам и, конкретно, к находящемуся на конвейере издательства двухтомнику, который ты уже пообещал подарить мне - ещё до этого нашего разговора…
    
   Е. Х.  Серёж, а знаешь, у меня ведь в жизни была полоса (1977 – 1985), когда я, как говорится, не просыхал. И не то, чтобы я любил это дело пагубное-окаянное, а просто от тоски, от того, что «не состоялся» (так мне думалось). А ещё просто потому, что окружение у меня было уж чересчур пьющее. Хотя сам организм у меня, видимо, так устроен, что он всё, что припахивает спиртным, тут же начинает отталкивать. Упрётся ручонками в рёбра, настукивает в черепушку: «Не пей! Не мучай меня…» А я мучил – до рвоты, до свинства мучил. Посадил и печёнку и поджелудочную… Слава богу, взял себя в руки. Получил квартиру и друзей всех резко отшил. А чаёк я – с превеликим моим удовольствием. На дню по семь-восемь чашек выпиваю…
    Ну да хватит об этом. О чём бишь? Чем и как зарабатывал? А пахал, как папа Карло всё в той же Культуре по Дворцам да Домам Культуры. У меня было три трудовых книжки (ТРИ!!!) Прямо-таки трёхтомник. Хватал по пять-шесть работ. Фурцева культработникам платила ничтожно мало – 66 рублей с копейками (это помню точно). А если полторы ставки – 99. Выше не моги, закон не позволяет. Вот и приходилось гарцевать. За день по трём таким работам намыкаешься – свет не мил, а назавтра ещё две-три таких же. Да всякие левые подработки подворачивались – то сценаришко накрапаю да сам его и срежиссирую (да ещё и проведу Тамадою), то с концертиком куда выеду – проконферирую или спою чего-нибудь… В общем, крутился, как и многие мои коллеги. Преподавал в Академии Культуры и Искусства, работал в Областной филармонии артистом разговорного жанра. Много чего в жизни испробовал, а теперь вот прибило меня к «тихой заводи» - жена, дом, работа. А работаю я теперь, Серёжа, в школе с детишками. Здесь у меня детско-юношеский театр-студия «Дебют». А ещё преподаю в двух платных театральных классах – мастерство актёра, сценречь, сцендвижение. Деток обожаю, да и они меня тоже. Как в фильме: «Что ещё нужно человеку, чтобы спокойно встретить старость!»
    Вот и встретил я её, Серёга. В 2009-м ушёл на пенсию, а школу так и не бросил – жалко.
    Однако всё больше и больше тянет меня к домашнему покою – к моим тапочкам, к телеку, к компу… Опять же внуки. Их у меня два – Никитка (4 года) и Дениска (2 годика).
    Появилось побольше времени для серьёзного занятия Поэзией. Да и спонсор мой вдруг однажды мне заявил:
    - Пора тебя издавать всего, Ефим.
    - Как это «всего»? – не понял я.
    - А всё, что тобой за все годы твоего творчества было написано…
    Я прямо-таки чуть со стула не упал. Слово за слово – договорились: в 2012-м издаём всю мою Поэзию (это два тома), в 2013-м – всякие мои поздравлялки (ещё том),
    И в этом же году сборник моих песен с нотами. В 2014-м юмористический сборник… Итого 5-томник. Да под одну обложку, да твёрдый переплёт… Словом, сказка!
    Вот и всё о моём «личном» (если кратенько)…
    
   С. Т.  Кратенько-то кратенько, но скОлько за этим стоит! И какАя всё-таки судьба! Вроде, как у любого «средне-статистического» россиянина, да не совсем так: здесь прослеживается непростой и достойный путь творческого человека, одарённого человека, сделавшего свою жизнь своими руками. Ведь не спился, как миллионы наших мужиков, не погряз в нытье и нищете, благодаря своей воле, трудолюбию, ответственности за жизнь – свою и дорогих тебе людей. Вообще, творческий человек никогда не живёт для себя, как бы он ни замыкался в себе, в своих трудах, в своём вдохновении... Знаешь, Ефим, так хорошо, светло с тобой общаться, и такие добрые, мудрые и в тоже время простые у тебя стихи. Настоящие стихи! Это доказывают многочисленные отзывы на них не только на нашем сайте, не только читателей и молодых стихотворцев, у которых все «университеты» в нашем деле ещё впереди, но и комментарии профессиональных писателей, мнения которых, как правило, объективны.
    И твоя работа с детьми, твой детско-юношеский театр-студия, говорят о многом. И удивительно же – всё подтягиваю свою судьбу под тебя: и я очень долго боролся с этим проклятым болотным Змием-Алкоголичем, пока не понял, что не обороть его. Но если игнорировать, не замечать его присутствие и одновременно люто ненавидеть – можно взять верх над ним; и у меня пара трудовых книжек и уйма записей в них – от грузчика до преподавателя в детско-юношеском центре. Да-да, Ефим, и у меня были - и литературный кружок, и детско-юношеское лито, и газета детско-юношеская – литературная, заметь! - районного масштаба…
    И подарок судьбы тебе в лице спонсора по изданию твоих книг правомерен. И внуки твои, а затем и их внуки, будут читать эти книги и гордится своим замечательным дедом! А я горжусь и радуюсь уже сейчас, что обрёл доброго старшего друга-собрата, у которого есть чему поучиться и которого есть за что благодарить. И имя ему – Ефим Хазанов.
    Но, прежде чем мы перейдём к заключению нашей встречи-беседы, - хоть одно стихотворение о детях, Ефим.
    А потом скажи, что ты думаешь о сетевой литературе, о поэтических сайтах и – традиционно - о нашем «Клубочке»…
    
   Е. Х.  Спасибо на добром слове, Серёжа! Я тоже рад необычайно, что обрёл в твоём лице искреннего друга. Поверь, друзей у меня не так уж много – по пальцам одной руки могу пересчитать. Зато приятелей и товарищей – хоть отбавляй. Я вообще по природе своей человек коммуникабельный, легко схожусь с людьми. Возможно, потому, что, идя на Человека, заранее считаю, что он х о р о ш и й. И как же больно бывает потом разочаровываться. А я всё не унимаюсь: «Да хороший он, хороший! Просто это его обстоятельства вынудили…». И вот так всю жизнь: себя обвиняю, других оправдываю.
    Ну да бог с ним.
     …Серёж, а давай тебе две свои песни покажу: «Доченьки» и «Ты родился, мой сынок».* (ссылки даны в конце материала С.Т.) А также прикреплю и стих, он тоже посвящён дочурке (младшенькой).
    
    Дочке Леночке
    
    Кто рассеет скуку,
    Прочь прогонит ночь?
    Рюка-маривука,
    Моя кроха-дочь.
    В полусонном мире
    Вьюга завилась,
    В крохотной квартире
    Сказка родилась.
    Засветились глазки,
    Округлён роток –
    Мне вещает сказки
    Дочкин шепоток.
    Ходит-бродит Рюка,
    Скуку гонит прочь,
    Чудо-маривука,
    Лепетушка-дочь.
    Серебрист и светел
    Лунный полукруг…
    Сколько же на свете
    Этих маривук!
    
    Сказка-заковыка…
    Но перед тобой
    Андерсен великий
    Шляпу снял долой.
     1981 г.
    
    …О сетевой литературе. Скажу для начала, что в сети я совсем недавно – с 2009 года. Когда подключился - жадно напал на всевозможные поэтические сайты: «Общелит.ру», «Стихи.ру», «Стихослов»… Это то, с чего я начинал. Думал: «Ух! Щас выскажусь! Щас все меня кинутся читать. Набросятся!» Набросились. И ещё как набросились! Вот только с оплеухами да зуботычинами. Ага, ты считаешь, что лучше всех?! Так на ж тебе, получи! Это я про «Общелит. Ру». Более грязного сайта в интернете я ещё не видел. У меня сложилось впечатление, что там только и живут драчками да подлыми междусобойчиками. И администрация это поощряет. Знаешь, кто-то из великих однажды высказал очень верную мысль: «Талант уже сам по себе раздражает». А я-то! Я-то в своих отзывах! И «миленькие» и «родные»… И посчитали меня каким-то лживым, подлизой, что ли… Хотя, согласись, ну к чему мне льстить кому-то и подлизываться. Я ведь в Поэзии не слабак, и мне ни к чему вымаливать: «Ну, почитайте меня!». Я в том счастливом возрасте (не биологическом – творческом), когда могу объективно смотреть на свои работы и сам для себя (по-тихушному, конечно) знаю, чего я в Поэзии стою. Я вообще резко отрицательно отношусь к чёрной критике. Есть, есть на сайтах этакие «правдорубы». Помнишь, как в фильме: «Резать к чёртовой матери!». Так ведь и резать-то надо весьма осторожно. Я, например, в детстве был страшно закомплексован – стеснялся всего и вся. С ужасом думаю: «А что если бы в моё время уже были компьютеры?! А что если бы я, совсем ещё юный и по возрасту, и по поэтическому опыту вышел на таких вот «критиков». Да я знаю точно: бросил писать бы немедленно. Кстати, на «Клубочке» выставил я как-то только-только свежеиспёченный стих, как говориться «с пылу, с жару». «Саксофонист» называется. Хорошие были отзывы, добрые. Но, увы, кроме восклицательных знаков, ничего более. И вдруг читаю отзыв одного из авторов-пользователей… Поверь, он для меня дорогого стоил. Все восклицательные знаки мира ничто по сравнению с его дружеским и весьма полезным для меня советом. Он посоветовал мне заменить одну из строк. И не просто посоветовал, а предложил уже готовую. И я взял её, не возгордился, типа «вот, чужое – не возьму!». Тем более что в то время уже верстался первый том. Некогда было самому додумывать. Не представляешь, Сергей, как же я был ему благодарен – расцеловал бы за такую нужную, такую талантливую строку. Вот каким я вижу общение поэтов на сайтах – и начинающих, и профессионалов.
    А зависть, Серёжа? Эта гадкая, липкая, чёрная гадина зависть? Ой-ой-ой, сколько я таких «бумагомарак» с этой гадиной перевидал на сайтах! А почему не по-доброму, конструктивно, с пользой для начинающего? Да пусть даже он никогда и не станет поэтом, но ведь тянется же человек к прекрасному, ведь трудился же ночкой звёздной над своим, пусть корявеньким, но стихом! Мечтал человек: «Сейчас потрясу сайт!» А ему по соплям, по соплям! Да так некрасиво, едко по соплям. Потирая ручки от удовольствия (ура, нагадил!)… Не приемлю я это, Серёга! Всей своею душою против. Я лучше войду к нему, начинающему, на стих и, если уж совсем стих никуда не годится, уйду с его страницы молча, на цыпочках. Но если там можно хоть что-либо поправить, - обязательно подскажу.
    Знаешь, никогда не писал эпиграмм и пародий. Считал это низкопробщиной, но когда мне пришлось отбиваться от целой своры «критиков-правдорубов», очернивших, изгадивших мой стих - дитя моё рождённое в муках, пришлось-таки с гневом ухватиться за перо, чтобы дать им достойный отпор. Так что, я им, этим чёрным критикам, даже благодарен. Благодарен за то, что научили, заставили овладеть новой, доселе непаханой мною, поэтической нивой.
    А на «Клубочке», скажу откровенно, мне нравится. В целом поэтическая дружина здесь подобралась сильная, хоть и разномастная. Но это и хорошо, что разномастная – у каждого свой почерк, а, значит, есть чего почерпнуть, у кого поучиться…
    Видимо, чересчур размазюкал я свой ответ на твой вопрос, Серёжа. Но, прости, не сказать этого я не мог. Об этом я уже не шепчу, как раньше, - кричу на всех сайтах. «Давайте будем добрее, терпимее друг к другу!» - вот что кричу я.
    
  С. Т.   Спасибо, Ефим, - это я о твоих словах по поводу дружбы, мы как бы признались в ней друг другу на глазах наших читателей…
    Очень своевременен твой взгляд на положение дел и работу литературных сайтов. Я согласен с тобой по всем, выстраданным тобой определениям. Лишь добавил бы, что сайт сайту разница именно в творческом потенциале. Есть сайты «типа молодёжных», молодёжным же сленгом говоря. «Автор», например. Там преобладает публика молодая, дерзкая, у них и эпиграф такой на титуле:
    Мы - активная молодежь с уклоном в творчество.
    Созидаем, публикуемся, общаемся!
    Так вот там вход без пропуска. То есть, регистрируйся, заходи и публикуй всё, что тебе заблагорассудиться (даже сквернословь, пока не увидят и не сотрут мат модераторы). Я очень люблю нашу молодёжь в большинстве её, Ефим. О социальном негативе, проявляющемся в определённой части молодёжи не здесь говорить нам. Да и «пишет каждый в 19 лет», как подмечено в популярной песне наших юностей (юностей во множественном числе – это, учитывая разницу в возрасте между нами, которая отмечена в начале беседы). Но я пришёл в инет из реальной писательской жизни, где прежде, чем кого-то опубликовать или рекомендовать к публикации, произведения проходят известные редакторские «институты». То есть там прошмыгнуть с малохудожественным произведением на страницы газеты, журнала, альманаха не так-то просто, а, скорее всего, невозможно. Здесь я говорю сугубо о писательской периодике. А на большинстве сайтов инета графоманам воля вольная! И не только юным графоманам… Хуже гораздо, когда есть проход престарелым, съедаемым невостребованностью и амбициями рифмачам. Отзывы - иногда и многочисленные на их относительно ровные произведения - они считаю критерием, показателем своего успеха у читателей, признанием ОБЩЕСТВЕННЫМ, если вообще не народным, и на этой волне возносятся до небес. И тогда плевать им на все авторитеты, ранги и критические замечания… Мне искренне жаль таких, Ефим, вот если бы они ещё и нервы не трепали своим пасквилянтством и «правдоискательством». От юных графоманов ещё можно ожидать к определённому сроку «выхода в свет» стандартного стихотворца или, по крайней мере, относительного кругозора и вкуса любителя поэзии. И это лучше, чем, если бы они, я имею в виду юных, выросли в наркоманов и преступников, шляясь по подворотням. Поэтому мне хочется, чтобы ВСЕ юноши и девушки писали стихи! Но я не хочу, чтобы графоманы заселяли сайты серьёзные - те, где публикуются действительно одарённые авторы, а зачастую и настоящие профессионалы, заслуженные люди, или хоть и не надёлённые званиями и наградами, но - Поэты Истинные! И одним из таковых сайтов считаю наш «Клубочек». Ты ведь на себе испытал, Ефим, как могут графоманы грызть и бить достойного автора и его произведения. И не только графоманы, но частенько и вполне талантливые люди, в кого вселился вирус ЗАВИСТИ, ВЫСОКОМЕРИЯ, ЧЕСТОЛЮБИЯ. Но о последних тоже не здесь говорить… Увы, творческая среда испокон веков кишит страстями, и только время охлаждает всех и расставляет по своим пОлкам «гениев и злодеев»…
    Потому, на мой взгляд, на серьёзных сайтах просто необходима модерация, причём весьма ответственная. Ведь если мы пропускаем к нам в дом честолюбивого, а потому и скандального графомана любого возраста, это чревато нешуточными последствиями. У нас в реале в писательских организациях недаром проводятся семинары молодых литераторов. Это условно «молодых», там бывают авторы и значительного возраста, волею судьбы поздно входящие в литературу, или наоборот, настойчиво - из года в год - обивающие порог на входе в неё, но и о таковых тоже отдельная тема и не здесь. На семинарах сразу выявляется, кто есть кто. Буквально с первого раза. Но всякий достойный автор может находиться на разной стадии своего творческого развития. И вот такому – очень нужны определённые авансы и поощрения, для укрепления веры в себя. А вот графоманам – их тоже видно без увеличительных стёкол очков – похвала и снисхождение идут в непоправимый вред…
    Но то в писательских организациях… А в инете другая специфика и мне могут сказать: ну и шуруй к себе в организацию, а здесь требования иные: общение, вежливость, интересы и т. п., и т. д. – и всё о благородном, и все правильно, если бы… если бы всё действительно соблюдалось, в смысле этики, прежде всего… И ещё скажу, всё-таки надо различать авторам куда они приходят «по интересам»: на кулинарный сайт или на сайт поэтический…
    Всё, а то я что-то разошёлся и уже больше тебя наговорил, Ефим.
    В заключение нашей беседы - за тобой «последнее слово». А я хочу пожелать тебе здоровья и ещё раз здоровья, как и твоим родным и близким. Всё остальное у тебя есть: и творческий огонь, и книги, но, самое главное, - благодарные читатели и друзья.
    
   Е. Х.  Полностью с тобою согласен, Серёжа. Более того, я искренне рад, что мы с тобой и мыслим, и двигаемся в одном направлении. Стало быть, мы больше, чем друзья, мы – ЕДИНОМЫШЛЕННИКИ.
    А в заключении хочу сказать, что я благодарен судьбе за то, что именно через интернет она послала мне и замечательных поэтов, и благодарных читателей, и новых верных друзей. Много я почерпнул из своих блужданий по самым различным сайтам – и хорошего, и плохого. Но больше, конечно, хорошего. И я не только виртуально общался со своими вновь обретёнными друзьями – я выезжал к ним и, как мог, помогал словом и делом. Я ведь, как и ты, Серёжа, по знаку овен, а овны умеют дружить и ценить дружбу, пожалуй, как никто... Уверен: всё в наших же силах. Если захотим, все получится.
    
    Март 2012 года.
    Сергей Тимшин (Мартовский), Ефим Хазанов