Избранница, кн 1, гл 1 Затерянная в ином мире

Пахло свежеструганными досками, корой и сеном. Я открыла глаза и увидела бревенчатую стену. Полз муравей, забавно двигая усиками. Странный сон. Очень реальный, словно и не сон вовсе. А можно ли во сне ощущать запахи? Наверное, да... Или нет? Шумит в голове или наяву? Душно. Отчего такие тяжёлые веки, так и норовят сомкнуться? Что у меня сегодня? Кажется, выходной. Тогда ещё посплю. Зачем торопиться вставать, когда такая необычная лёгкость во всём теле? Так хорошо, словно плыву по волнам.
Незнакомый причудливый аромат навязчиво врывается в нос. Громко стрекочет цикада. Опять сон? Ну, всё, встаю! Открыла и закрыла глаза. Сон продолжается? Прилипчивый он какой-то. А может я всё-таки загородом? Хотя, чего бы меня туда занесло? Ведь уже вторую неделю живу в гостинице пыльного и наполненного выхлопными газами города.
С трудом отрывочно вспоминается…
— Вот и приехали, — повернулся ко мне таксист.
— Минуточку ещё постоите? — протягивая деньги, улыбнулась я. — Можно переобуюсь?
Прошелестев пакетом с ботфортами, я придержала сумочку, и, постукивая каблуками новеньких туфель по скользким плиткам, вошла в застеклённые створки дверей.  Приглушённо чавкнув, они сомкнулись за спиной. Здесь пусто... И вахтёр, как обычно бывает, ушёл по своим делам. Непроизвольно чертыхнувшись, путаясь в полах плаща, я выудила из кармана пригласительный. Адрес вроде верный, но что-то не так... Не похоже, чтобы это было здесь. И зачем я поддалась уговорам подруги и пришла сюда? Впрочем, никакая она мне не подруга, скорее приятельница — соседка по номеру. И зачем я полдня бегала по магазинам и салонам, тратя итак не слишком большие командировочные? Стоп! В приглашении мелким шрифтом дописано: шестьсот тринадцатый офис. Это шестой этаж…
Поднявшись на лифте, я отыскала дверь с нужными цифрами. Не похоже, что вечеринка здесь? Как-то слишком уж тихо. Не лучше ли уйти? Хотя приятельница должно быть уже там. Пустят ли меня саму? Она предупредила: одного приглашения мало, тут строгий контроль, для мужчин обязателен костюм, а для дам вечерние наряды. При этом усмехнулась и надула губки, подчёркивая, что именно как в дорогих парижских ресторанах, причём для тех, кто по пригласительным, будет очень недорого, а у неё две. Тем и подкупила. В Париже я никогда не была и в ближайшее время не собиралась. Моя командировка заканчивалась через день, а возвращаться в своё лесничество и не знать, чем буду хвастаться — не хотелось. Правда, в лесохозяйстве я не скрывала, что нелюдимка и городская суета угнетает. И всё равно меня считали ненормальной: как это отказаться от квартиры в районном центре и выбрать пустующий домик на самом дальнем кордоне и работу лесничей. Хотя мне больше нравилось называть себя егерицей.
— Входи! — услышала я грубый голос вышибалы.
Странно. Я ведь не успела постучать. Наверное, где-то спрятана камера. Ещё раз посмотрела на нумерацию. Всё верно. С лёгким сомнением повернула бронзовую ручку и переступила порог. В комнате царил полумрак. Я опасливо сделала пару шагов и остановилась. И тут вспыхнул свет.
— Ух ты, какая блондиночка! — раздавшееся восклицание, заставило меня отпрянуть к двери.
Самый обычный офис с плотно зашторенными окнами. Трое мужчин. Седой, вальяжно откинулся на спинку дивана, явно главный. Другой сидит на кресле, полноватый, c ярко-рыжей шевелюрой, поигрывает блестящим брелком на цепочке. Последний, высокий и смуглолицый, с бугрящимися под белой рубашкой мускулами, застыл рядом, ну точно — вышибала. Он толкнул меня в спину, и я оказалась на середине комнаты. Таращась на меня, мужчины чуть ли не разом рассмеялись. Их взгляды словно раздевали. Мне стало жутко и унизительно.
— Наверно, я ошиблась дверью, — неуверенно пробормотала я, борясь с лёгким головокружением. — Извините…
— Ты пришла правильно, — смех смолк, словно растворившись в сгустившемся воздухе, а улыбка рыжеволосого переросла в хищную ухмылку. — У нас тут кастинг. Ищем актрису на роль эльфийки. И, кажется, уже нашли.
— Что? — непонятливо покачала я отчего-то тяжелеющей головой. — Тогда я верно ошиблась. У меня нет желания ни сниматься в кино, ни играть на сцене.
— Ты точно уверен?! — спросил мужчина с дивана, полуобернувшись к рыжеволосому, не удостоив меня вниманием.
— Да, — ответил тот и его губы растянулись в фальшивой улыбке. — Волосы не крашены. Где-то девятнадцать лет. Девственна. Остальное ты и сам видишь.
Пересиливая странное обволакивающее оцепенение, я задохнулась от внезапного негодования и удивления.
— Нужно подробно осмотреть её на предмет знаков и татуировок, — продолжал говорить седой, будто меня здесь нет. — Она уже под твоим контролем?
— Почти. Есть слабое неосознанное сопротивление.
— Пусть разденется!
— Противится. Мне пока не удаётся заставить её делать то, чего она не хочет.
— Ты предлагаешь мне встать и сделать это самому?
— Нет, я почти  сломил её волю. Ещё немного!
Слова сгущались, будто из плотного тумана. Сильнее болела голова. И вдруг, навязчиво засвербело в носу. Не удержавшись, я чихнула и наваждение исчезло.
— Не желаю тут находиться и выслушивать всё это! — воскликнула я.
— Твоего желания, сучка, никто и не спрашивает! — рявкнув прямо мне в ухо, мускулистый больно сдавил плечо. — Давай, раздевайся!
— Хорошо, —  дрожащими от страха губами промямлила я, и, высвободившись из хватки вышибалы, повесила плащ на спинку стула и потянулась к подолу юбки. Мысли прыгали... Как выпутаться? Я нарочито медленно расстёгивала молнию. Лучше прикинуться послушной. На психов и маньяков вроде непохожи. Пусть думают, что я им подконтрольна. Только что за такой контроль? Телепатия? Тот —  с брелком, словно читает мысли. Иначе откуда он столько знает про меня?
 «Уже полностью твоя!» — глядя прямо в глаза рыжеволосого, про себя произнесла я, без особой надежды, что получится кого-то обмануть, ведь я — далеко не медиум, но к удивлению сработало.
— Всё! — перестал он покачивать цепочкой. —  Готово!
Омерзительно скривившись, седой кивнул ему. Мускулистый задумчиво почёсывая бритый затылок, отстранился от двери.
Лучшего момента могло и не представиться. Тут же развернувшись, я побежала назад. Увернулась от руки смуглолицего, толкнула дверь и, выскочив в коридор, бросилась к лифтам. Позади слышала шумное топотание и неслась со всех ног. Благо, что купила короткое платье, а не зауженное и длиннополое как советовала приятельница. В том бы точно запуталась и упала. К счастью, лифт ещё не ушёл. Заскочила внутрь. Топот становился всё ближе и ближе. Судорожно нажала кнопку первого этажа. Слава богу! Кабинка поехала. Схватив телефон, вызвала номер экстренной помощи и сокрушённо покачала головой — здесь не берёт. Лифт остановился, и я поспешила к главному выходу. Уже за стеклом ходят люди, мигают зелёными огоньками такси. Но что это? В отчаянье стукнула ладонями по стеклу. Створки не открываются! Вахтера по-прежнему нет. Я закричала, замахала. Бесполезно, зеркальное покрытие, с улицы меня не видно и не слышно. Раскрылся зев второго лифта. Они спешат ко мне! Что же делать? Здесь тупик, и некуда бежать! Разбить? Стекло толстое. Я оглянулась, ища подходящий предмет. Ничего нужного нет. Рванула застёжку на сумочке, нащупывая баллончик. У них пистолет! Газовый? В лицо ударила струя и накатила дурнота, а дальше провал — зияющая тягучая бездна.
Это не сон, а я — не дома! Меня прошиб пот. Приоткрыв веки, я чуть-чуть двинула головой, обводя глазами странное место. Подо мной — грязное подобие матраса. Я — в нижнем белье и чулках. Руки онемели. Что-то туго стягивает запястья — широкий ремень. Видна цепь, намертво приклёпанная к бревну стены. Пошевелила пальцами. Потянулась к подбородку и наткнулась на другой конец цепи пропущенной через кольцо на плотном кожаном ошейнике. Нащупала и маленький, висячий замок. Не видно какой, но сбоку есть щель для ключа.
Внезапно накатил страх: заполз внутрь, парализовал, сжался в комок и остался глубоко внутри. Меня похитили? Я стала пленницей? Хотелось вскочить, закричать, позвать на помощь. Вцепиться зубами в жёсткую кожу. Вырвать кольцо ржавой цепи. Я зажмурилась. Нет, это не я! Меня здесь нет! Это другая, а я лежу дома в своей постели, и мирно сплю.
Я снова открыла глаза. Ничего не изменилось. Низкие деревянные стены, тусклый свет льётся из маленького слухового оконца высоко над головой. Явно не достать, даже если встану,  начну прыгать и позволит длина цепи. Её не порвать и не вырвать. Не стоит даже и пытаться. И здесь я одна. Кричать бесполезно. Кто придёт на зов пленницы? Лишь раздражённый этим тюремщик! А тогда зачем его злить? Нахлынула волна безразличия, растеклась по телу. Что остаётся? Покориться судьбе и безропотно ждать своей участи... Не двигаться, не шевелиться, не показывать, что очнулась. Вдруг, похитители только и ждут, когда я выкажу признаки жизни и звякну железными звеньями. Возможно, они придут, и не тронут меня, решив, что не пришла в себя. А ещё надо слушать, может, проговорятся: кто они, что им нужно, зачем посадили меня сюда.
Я замерла, стараясь не менять положения, в котором лежала. Держала в поле зрения дверцу и гадала, сколько прошло времени. Часы пропали с моей руки, наверное, их сняли вместе с одеждой. Наконец, дверь заскрипела и распахнулась. Сквозь полуприкрытые веки я видела — надо мной склонился невзрачно и как-то совсем уж по-деревенски одетый мужчина с небольшой неухоженной бородкой, и что-то сказал на незнакомом языке.   
Даже не шелохнувшись, я молчала
Бородатый повторил фразу несколько раз. Я ничего не понимала. По созвучию его речь напомнила слышанный мной этим летом арабский, когда очередная делегация охотилась в лесничестве. Запрокинув мне голову, он легонько похлопал по щёкам. Его пальцы были липкими и шершавыми. Меня затошнило, но я сдерживалась, пытаясь не выказать признаков жизни.
Мужчина поднёс тыльную сторону ладони к моим губам. Пахло от него ужасно, чем-то кислым напополам с водочным перегаром. Хотелось отвернуться, отползти; борясь с собой, я не шевелилась, прикидываясь бесчувственной и задерживая дыхание. Бешено колотилось сердце, и кровь пульсировала в висках. Я испугалась, вдруг его стук выдаст обман. Рефлекторно содрогнулась — он снова провёл пальцами мне по лицу. Приподнял веки и заглянул в глаза. Усмехнулся. Моя симуляция раскрыта? Я закатила зрачки как можно выше. Выпучила глаза. Во рту пересохло и всё же, задвигав языком, как смогла пустила пену промеж сжатых зубов. С присвистом удивления откинув мою голову обратно на матрас, бородатый что-то гневно закричал, обращаясь к своему сообщнику.
В ответ тот лишь бессвязно оправдывался, я поняла это по интонации голоса. По-видимому, один в чём-то обвинял другого. Они выглядели испуганными. Не моё ли состояние так взволновало их? Наконец бородатый обречённо махнул рукой и, полусогнувшись, выбрался из комнатушки, где я лежала. Громко хлопнув дверью, он куда-то ушёл, возможно, решил позвать того, кто обладает большими медицинскими познания. Бородатый не удосужился прикрыть дверцу моей каморки, и я видела спину второго похитителя. Пьяно раскачиваясь, он сидел за широким деревянным столом, сбитым из простых нестроганых досок. Рядом, на лавке, лежат мои вещи, все, кроме высыпанного на стол содержимого сумочки и снятых с меня украшений. У тарелки с остатками жареного мяса виден бордовый мобильный телефон и газовый баллончик — тоже мои, а ещё там стоит бутылка с прозрачной жидкостью на донышке, и два залапанных пальцами стакана.
Не переставая наблюдать за вторым мужчиной, я перевела дух: меня не выбросили на помойку как преждевременно сдохшую морскую свинку, а значит эти два незнакомца —  обычные шестёрки, оставленные в качестве сторожей. Сама же я предназначена для чего-то другого или кого-то другого, и моя целостность для них важна.
Выругавшись всё на том же незнакомом мне языке, мужчина потянулся к бутылке, выплеснул её содержимое в стакан, и жалостливо посмотрев на этот мизер, сокрушённо поцокал языком. Отрезав кусок мяса, и бросив нож на блюдо, он глубоко вздохнул, кинул мимолётный взгляд на моё «безжизненное» тело, нахлобучил рваную вязаную шапку и, прихватив пустую бутылку с собой, пошатываясь, вышел из дома.
— О! Господи, спасибо, что ты даёшь мне шанс! — сухими губами прошептала я. — Благодарю тебя за это и поверь, я сумею им воспользоваться!
С болью во всех мышцах, преодолевая страшное головокружение, я встала на колени. Опять пощупала замок на шее и отверстие под ключ. Чем-то напоминает замочную скважину на обычном почтовом ящике. Был бы маленький гвоздик, можно попытаться открыть. Опустив ниже голову, стараясь меньше звенеть тяжёлой цепью, нащупала шпильку в волосах. Хорошо не нашли! Вставила в щель на замке и поворошила. Безрезультатно! Неудобно со связанными руками и плохо слушаются пальцы. «Как же неловко!» — кажется, я сказала это вслух, когда выронила шпильку. Отыскала её на полу и продолжила возиться с замком. О чудо! Раздался щелчок.
Сбросила на матрас цепь. Теперь могла расстегнуть ошейник, но лучше сделать это позже. Время дорого. Меня шатало, и тошнило, однако с каждым новым шагом силы возвращались всё быстрее и быстрее. Добрела до стола и прислушалась. Было тихо. Подтянув тарелку, ухватила пальцами нож, зажала между коленями и перерезала ремень.
— Только бы не было собаки во дворе, — сама себе мысленно сказала я, потирая запястья. — Лая вроде бы не слышно. Значит, шавки нет, а то уже бы гавкнула.
Полностью одеваться было некогда, с трудом попав в рукава своего плаща, я накинула его на себя. Схватила сумочку. Торопливо сгребла вещи со стола. Молния не застёгивалась. Я дрожала от страха и возбуждения. Наконец бегунок дошёл до конца. Закинув ремешок за шею, быстро собрала в охапку одежду и обувь. Хотела уже бежать, но увидела коричневый кожаный чехол от ножа. Не знаю почему, до этого я не позволяла себе брать чужое, но прихватив и его, на носочках, стала красться к выходу. Остриё ножа выставила прямо перед собой.
Приоткрыв дверь, я выглянула наружу и осмотрелась. Дом, где меня держали, стоял на отшибе небольшого селения, примыкая к лесу. Ещё здесь была пара сараев, погреб в котором чем-то звякал кто-то из моих похитителей и, судя по вони, отхожее место.
Уже темнело. Босиком я ступала бесшумно, потом побежала. Сквозь сгущающиеся сумерки, увидела грунтовую дорогу. Зияя колдобинами, она уходила в сторону деревни. В первую очередь меня станут искать на ней. И я побежала в другую сторону, к ближайшей опушке. Покосившийся трухлявый штакетник не стал достойной преградой. Протиснувшись сквозь него, я полезла в кусты. Споткнувшись, порвала чулки о колючки, сбила ногу об камень, но натягивать сапожки-ботфорты некогда, да и всё же так тише. О том чтобы надеть прикупленные накануне туфли не было и речи  —  на каблуках не побежишь.
Оцарапываясь, пробиралась сквозь почти непролазные кущи, осторожно раздвигая руками сплетение зелени. Какое благо, что кустарник попался не колючий. Наконец просвет. Ноги ступили на мягкий ковёр опавшей листвы. Я вышла на прогалину. Стряхнула землю с колючками со ступней и поспешно натянула сапоги. Дальше лес редел, и я снова побежала, то и дело изворачиваясь от еле заметных веток, не прощая ошибок, они больно хлестали по лицу.
Чтобы не сделать круг и не вернуться назад сознательно петляла промеж высоких сосновых стволов. Закололо в боку. Я задыхалась. А ведь не курю! Привыкла вышагивать немало километров по горным тропам нашего лесничества! И так скоро выдохлась… Быстро темнело, и будь лес погуще, уже бы не видела ни зги.
Наткнувшись на старую поросшую молодняком просеку в изнеможении присела на    повалившийся ствол сухостоя. Надо одеться, нашарить в сумочке мобильный телефон и позвонить в милицию. Пока бежала, изрядно вспотела, и освободиться от налипшей на  кожу зудящей трухи оказалось не так-то просто. Особенно на ощупь. Всё же, как смогла, я облачилась в платье, и привела в порядок растрёпанные волосы. Снять кожаный ошейник не удалось. Он оказался заклёпанным намертво, надо резать, но в темноте не получится, лучше подождать до утра, к тому же все-таки, какое не какое, а доказательство насильственного удерживания. Ничего другого у меня на моих похитителей не было. Нож не в счёт. Здесь уже я — воровка. А ничем не подтверждённым словам в милиции могут и не поверить.
Открыла мобильник, и со вздохом захлопнула: нет ни одной сети. Странно, даже в лесничестве на дальнем кордоне он брал. Выключив телефон, вдруг у моих похитителей есть какой-нибудь хитрый приборчик, с помощью которого они могут засечь работу моего, я медленно побрела «куда глаза глядят», если в потёмках уместно это выражение, но вроде бы, по моему убеждению, в сторону от хутора с похитителями.
Изредка останавливаясь, я брела всю ночь. Пересекая очередной ручей, понюхала и попробовала воду. Кажется, она — чистая. Быстрая ходьба изрядно изнурила и, зачерпывая ладошками, я жадно пила сколько могла. Потом, припоминая полузабытый фильм о партизанах, оскальзываясь, пошла против течения по руслу неглубокого потока, в надежде обдурить собак, вдруг преследователям взбредёт в голову пустить их по моему следу. Шла покуда сапоги не стали промокать. К утру я все-таки окончательно вымоталась и, выбрав закрытую от глаз ложбинку, расстелила плащ, плашмя упала на него, и провалилась в сон.
Разбудила меня громкая птичья трель. Солнце близилось к зениту. Вроде бы поспала, но не чувствовала себя отдохнувшей. Мне по-прежнему было страшно. Била мелкая противная дрожь, вынуждая куда-то бежать, что-то делать, искать спасения. Я нервно тряхнула волосами. Провела ладонями по складкам одежды, сбрасывая насекомых, наползших за время сна.
«Надо бы осмотреть округу…» — высказала вслух эту мудрую мысль, и добавила: «Вроде бы ещё не так долго была в одиночестве, чтобы начать говорить сама с собой».
На дерево лезть не хотелось… И, что я увижу из густой листвы? Не особо далеко виднелся одинокий лысый холм, более напоминающий курган, и я пошла к нему. На подъёме, часто дыша, пару раз оступалась, вместе с землёй съезжая вниз, но не сдавалась. Судя по отсутствию растительности, создавалось, что это и есть настоящий курган, причём насыпанный не так давно. Но могло ли такое быть?! Наконец, взобравшись на самую кручу, я удивлённо замотала головой. Вокруг расстилался лес с частыми прогалинами. По небу плыли редкие облака. Сверкнула чешуя извилистой речушки. Ещё дальше, где-то очень и очень далеко на пределе моего зрения виднелись полускрытые дымкой высокие заснеженные горы. Не заметно ни  жилья, ни дымка костров.
 «В какую же глухомань меня занесло?» — произнесла я и, достав платочек, смахнула липкий пот с лица. Слышала — мобильник лучше берёт на возвышенности. Дождавшись привычного писка, подняла телефон над головой. Увы! Всё — по-прежнему. Сохраняя заряд батареи, разочаровано вздохнула и надавила на кнопку выключения. Пальцы дрожали, но страх постепенно уходил, сменяясь обычной усталостью.
Настораживал лес. Казался необычным, непривычно чужим. И горы явно высоки, не такие как наши. Хотя до сих пор от той гадости, чем меня усыпили, кружится голова и мутно в глазах. Могу и ошибиться.  Ладно, эту загадку разрешу позже.
Я стала спускаться в сторону реки, надеясь там скорее встретить людей, кто мне поможет. Старалась идти не, напрямик, а по просекам и полянкам, пусть приходилось обходить буреломы и чащи и даже петлять, но по опыту знала: всё же так будет быстрее, лес обманчив.
Шла в выбранном направлении, всё больше убеждаясь — одежда для вечеринки мало располагает к походам. Со вздохом отчаянья вспоминала удобный камуфляжный костюм. Хорошо хоть был дождь, и оставила ботфорты, хотя в походных ботинках шагать было б куда лучше. Нещадно палило солнце. Эх, подул бы хоть лёгонький ветерок! Хотелось залезть в спасительную тень и надолго там остаться, однако я шла вперёд, не желая терять из вида ориентир — высокий тополь на берегу. И скоро вышла к спокойной незнакомой речушке. Окунула пальцы в воду. Мягкая. Прохладная. Вокруг безлюдно, тихо и спокойно. А почему бы и не поддаться искушению? Ткань платья прилипла к потному телу, в волосы набилась листва, бельё изрядно натёрло. Вняв тихому плеску, я скинула одежду и вошла в реку. Какое блаженство! Накупавшись до мурашек, вылезла на берег и разнежилась на солнышке.
Достала мобильник и включила его. На глаза навернулись слёзы — сети так и нет. Когда выключала телефон, озаботилась внезапной догадкой. Вообще-то не такой уж и внезапной... Я думала об этом сразу, как переступила порог несуществующей вечеринки, только хватало иных забот, и вспоминать ещё и о человеческой подлости не хотелось. Ведь к тому, что со мной приключилось, причастна новая приятельница — соседка по гостиничному номеру. Это именно она направила меня по адресу, где ждали те странные люди. И они не выглядели простаками... Кто такие? Гипноз применяли... Может иностранная разведка? Хотели завербовать? Бывает к нам в лесничество приезжают «большие люди»…
«Чушь! Надо меньше шпионских романов читать», — посмеялась я над своими мыслями.
Осмотрела и срезанный «подарок похитителей»  — ошейник. Ничего подобного ранее не видела. Хотя если разобраться — обычная толстая и широкая полоска грубой кожи с приклёпанной застёжкой, закрываемой на замок. Им же крепилась и цепь. Ошейник пока выбрасывать не стала. Улика как-никак.
Стало припекать, и я перевернулась на живот. Мысли снова сводились к одному — моему похищению. Чем больше об этом думала, тем сильнее склонялась к версии, что ждали именно меня. Только зачем? Я стала ворошить память и строить предположения. Похищение с целью выкупа отпадало сразу. Я никогда не скрывала, что сирота и росла в приёмной семье и даже новой знакомой рассказала. А значит, выкуп выплачивать было бы некому. Сбивало с толку и поведение тех мужчин. Они искали актрису на какую-то роль. И я им вполне подходила, только, видимо, гонорара не дождалась бы никогда, ведь судя по всему,  актриса требовалась чисто крепостная. А на цепь посадили, чтобы спесь сбить? Возможно, но не факт. Нельзя исключать, что кого-то привлекла моя внешность и девственность, и он решил пополнить свой гарем или бордель новой игрушкой.
Ополоснувшись, чтобы смыть налипшие песчинки, я оделась, и зашагала вдоль русла реки. Может встречу лодку и рыбака. Странное место. Какое-то дикое, ни дорог, ни тропок. В плаще стало жарковато, и его опять пришлось снять. На пути возник сплошной бурелом. Зацепившись ногой за корягу, я оступилась и остановилась в замешательстве. Где нахожусь? Куда идти? Далеко ли до какого-нибудь посёлка? По дате на телефоне ещё утром установила, что пришла в себя и сбежала вечером того же дня как меня похитили. За это время на машине можно уехать километров за пятьсот от города. А на самолёте? Внутри  похолодело. Я пристальней посмотрела: на небо, на облака, на солнце — всё как дома. Ряды высоких дубов шелестят кронами. Те же сосны и можжевельник. Вон видна дикая яблоня. Колышется высокая сочная трава. Колючий тёрн. Его лучше обойти стороной. Покачиваются разросшиеся вдоль берега заросли камыша и осоки. И всё-таки что-то было другим. Разнились запахи. Дышалось легко и свободно. А это что? Кедр? Неужто ливанский! Похож. А там пальма! И ещё одна! Пальмовая роща среди дубрав! Ливанские кедры! У нас, конечно, тёплые края и пальма и кедр расти может, но только там, где их сажают и ухаживают. Здесь же лес. Причём малохоженый.  О, Господи! Это чужая страна! Внезапно я почувствовала себя такой одинокой и беспомощной. Ноги подкосились сами собой. Нахлынули отчаянье и жалость к себе, потекли слёзы. Истерика продолжалась недолго. Вспомнив пословицу: «Слезами горю не поможешь!» — я поднялась с колен, решив продолжить путь.
 «Ну почему они не удосужились заранее меня предупредить о похищении,  загранпаспорт с собой хотя бы взяла. Впрочем, у меня есть кредитная карта с именем, фамилией и фотографией. Ну, хоть что-то! Надеюсь, в нашем посольстве этого будет достаточно», — разобрал меня истерический смех. Пытаясь успокоиться, я потёрла виски пальцами.  Когда немного отпустило, продолжила идти дальше по течению реки.
После купания, я сильно проголодалась. Вспомнила дом, где была пленницей и раскиданные по столу остатки пищи. Надо же быть такой дурочкой и постесняться прихватить чего-нибудь съедобного. Чем же кроме грибов, которых я пока не встречала, в этом лесу можно питаться? От нашего, конечно, отличается, но много и схожести. Проходя под дубом, подняла несколько желудей.  Разбив ножом, пожевала мякоть и проглотила. По вкусу чем-то напоминают орехи, только совсем невкусные. Жаренными, наверное, будут получше. Увидев сросшуюся тройню фундука над головой, подпрыгнула и сорвала. Это повкусней желудей, но больше орешков я не нашла, как не искала. Приблизилась к пальме. Сами по себе у нас они не растут. Что я про них знаю? Мысленно прокручивая надоевшую рекламу про баунти, обошла вокруг толстого ствола. Нет. Это не кокосовая пальма. Таких здесь вообще не видно. Фиников и бананов, к сожалению тоже. Возвращаться к ранее виденной лесной яблоне из-за горсти горько-кислых мелких плодов не хотелось. Вон куст тёрна есть. На вкус не лучше, зато рядом. Может, где-то дикую грушу найду?
Увидела впереди ярко-красные ягоды и обрадовалась. Кизил! Подбежала ближе и разочарованно рассмеялась. Ошибочка вышла! Такого кустарника я не знала. Грозди красивые сочные. Так и хочется съесть. А можно ли? Обычно растения сами себя защищают от поедания либо ядом, либо колючками. Значит, колючие растения не должны быть ядовиты. Хотя это больше относится к зелени. Сок из листьев инжира, даже попав на кожу, вызывает волдыри и язвы, а плоды очень вкусные и питательные. Размечталась, аж слюнки потекли! Ветки этого кустарника были покрыты мелкими острыми иголочками, и я решилась сорвать и съесть несколько ягод. На вкус кисло-сладкие они понравились мне. Немного их поев, пошла дальше, решив — если ягоды ядовитые, то небольшое количество лишь вызовет дурноту, но не смерть. Запасаться впрок не стала, быстро убедившись — вдоль берега реки они зреют на каждом шагу.
Я шла несколько часов. Голова слегка кружилась, но это скорее от усталости, чем от ягод. Дальше я ела их безбоязненно. Показалась очередная прогалина. Ступив на неё, увидела обнесённую высоким бревенчатым частоколом деревеньку. У распахнутых ворот дремали два бородатых сельских мужика с острыми рогатинами в руках. Всё мирно, тихо, но как-то очень уж необычно. Я решила спрятаться в кустах и понаблюдать.
Вот из ворот выпорхнула стая пацанят. Они шумно побежали вдоль реки. Босые в длинных разноцветных балахонах. Меня дети не заметили. Я не могла вспомнить ни одну страну, где бы так одевались. Успокаивало — детвора белокожая, а значит, попасть в гарем к негритянскому царьку мне точно не светит. За детьми зорко наблюдали две женщины. Далеко от стражей у ворот они отходить не решались, словно чего-то опасаясь. Плотные и длинные платья местных дам напоминали строгие наряды восточных красавиц. Сходство усугублялось накинутыми на лица плотными покрывалами. Возможно, женщины не столько надзирали за ребятишками, сколько кого-то ожидали.
Я услышала топот. На дороге появилась группа всадников. Что за костюмированное шествие? На голове у каждого — шлем с высоким плюмажем. За спинами — крепкие шиты. В руках — тяжёлые копья с широкими острыми наконечниками. У некоторых мечи и луки. Дети сбились в кучу, приветствуя воинов всё на том же неизвестном мне языке. О, ужас! За всадниками, на притороченной к сёдлам длинной верёвке, самым жестоким образом связанные, гуськом шли пленники — молодые мужчины и женщины. Измученные, они еле перебирали ногами, их одежда висела рваными лохмотьями, а в глазах читалось страдание и безысходность. Вдруг, одна из лошадей по-волчьи зарычала и, потрусив гривой, повернула в мою сторону собачью морду. Мне повезло. Седок оказался молод и неопытен. Не проверив, кто притаился в зарослях, он пнул оскалившегося скакуна коленом под бок и заставил идти дальше. А я успела выхватить взглядом разинутую зубастую пасть собакоподобной лошади. Разрозненные кусочки головоломки сложились в стройную картинку, и я поняла самое главное — это не мой привычный мир! Перед глазами всё закружилось и потемнело. Наступило небытие.
Открыв глаза, я огляделась. Вокруг прежняя зелень куста. Посмотрела на часы — прошло около часа. С опаской выглянула, страшась того, что увижу. Часть пленников уже развязали и приковали к специальным деревянным колодам. Один из воинов ручным мехом усердно раздувал пламя в костре, разведённом рядом с воротами, а другой разогревал на огне металлический прут с треугольником на конце. Вынув пруток, с довольным видом подув на раскалённый добела наконечник, воин подступил к ближайшему пленнику и с силой приложился треугольником к его плечу. Несчастный неистово заорал, а воин или палач в одном лице, усмехаясь, продолжал делать своё гнусное дело. Запахло жареным мясом, и палач отошёл от скрючившейся жертвы. Людей клеймили подобно тому, как у нас таврят скот. Женщинам ставили отметины на плече или бедре, мужчинам — на плечах, щёках и даже лбу. Это было ужасно. Хотелось выбежать и заставить их прекратить издеваться над беспомощными пленниками, но понимание — я тоже буду прикована к освободившейся колоде, удержало на месте.
Прикрыв ладонью нос, чтобы не так чувствовать смрадный аромат палёной кожи, еле сдерживая подкатившую к горлу тошноту, я наблюдала отвратительное зрелище. Подвели новую партию пленников. Заставили раздеться и заковали в кандалы. Странно, несчастные принимали уготованную им судьбу с какой-то покорностью и отрешённостью в глазах, словно их опоили. Тех же, кто пытался упрямиться, нещадно избивали плетьми и батогами, быстро ломая последнюю волю. После клеймения невольников заводили внутрь поселения. К тому времени как стало темнеть, все закончилось. Створки ворот закрылись, и я осталась одна.
«Спасаться! Прочь от ужасного места!»
 Наверное, во мне проснулись звериные инстинкты. Выползя на четвереньках наружу, я вскочила на ноги и с тихими всхлипываниями побежала от деревни. Дороги не разбирала. Солнце или то, что его здесь заменяет уже заходило за лес. Слёзы туманили глаза. Я нещадно рвала плащ, не замечая сучков, однако не останавливалась, покуда были силы. Наконец опомнившись и посчитав, что удалилась достаточно далеко от селения,  обессиленно упала на колени и разрыдалась от отчаянья. Слезы приносили облегчение, и скоро я смогла думать более рационально. Нужно что-то делать и как-то выживать, пока не найду способ вернуться домой.
Быстро темнело. Достав нож, подкинула его на руке. Довольно увесистый, можно даже использовать как топор. Уже впотьмах нарубила свежих веток и выложила постель. Руки дрожали от волнения и плохо слушались, но всё же я справилась с собой и своими чувствами. Сверху постелила плащ.
Я лежала на спине. А надо мной был небосвод. Бесконечно далёкие яркие звёзды мерцали холодными огоньками, но воображение не дорисовывало привычных контуров созвездий. Глаза не находили Большой и Малой медведицы, или Южного креста. Лишь млечный путь светился узкой отчётливой полосой, сгущающейся к центру и распадающейся на отдельные звёздочки ближе к горизонту. И это — звёздное небо другого мира! По-видимому, я сильно вымоталась за день, что приняла своё открытие спокойно и без слёз. Иль сказалась усталость, и безразличие заполонило сердце. Вдали скрипела цикада, но сами собой смыкались тяжелеющие веки. Не желая не видеть, не слышать, я проваливалась в сон.
К утру слегка замёрзла, отчего и проснулась ещё до рассвета. Впопыхах сооружённая постель не согревала меня. В дополнение ко всем неприятностям какие-то мелкие жучки заползли под платье и неприятно щекотали лапками, наверное, ища, куда бы впиться мёртвой хваткой. Не местный ли клещ решил поживиться моей кровушкой? В панике скинув всю одежду, я избавилась от кровососов. Трусила плащ и собиралась с мыслями. Может вернуться в ту деревню, и молить о помощи? Я ведь не враг им, всё же лучше чем одной в лесу… Может они помогут мне и даже вернут домой? Ведь я не буду пленницей, а как бы приду сама… Но подсознание подсказывало: там не ждёт радушный приём.
«Пусть лучше меня разорвут на части дикие звери, но я не пойду к этим жестокосердным людям!»  — чуть ли не выкрикнула я, и решила отправиться искать более удобное место для жилья в лесу, а там будет видно…
Я нашла его на берегу прозрачного ручья впадающего в уже известную мне речушку, и невольно улыбнулась: «Как же здесь красиво!» На стремнине течение бурлило и пенилось водоворотами, но у берега можно купаться совершенно безбоязненно. Рядом маленький пляж намытого песка. Причудливые заросли почти у самой кромки воды образуют подобие замковых стен. Лес здесь был смешанный: лиственные, пальмовые, и хвойные породы росли вперемешку между собой — не мешая друг другу. И до варварского людского поселений отсюда далеко.
Искупалась, и задалась вопросом: «А не построить ли шалаш?» Вон и подходящая полянка есть. Совсем рядышком с пляжем. К тому же вокруг разрослась непролазная ежевика. В её острые загнутые иголки не то, что человек, и крупный хищник не рискнёт сунуться. Останется только заложить проход колючими ветками — вот и готово моё убежище!
Одеваться не стала. Зачем? Довольно жарко, а кроме птиц меня никто не видит, к тому же вещи неплохо бы и поберечь. И трава мягкая, совсем не колется.
На этот раз я собралась устлать своё ложе хвоей вперемешку с растениями, чей запах отпугивал бы паразитов. Слышала, для этого хорошо подойдёт полынь и пижма. Только растут ли они в этом лесу? Хотя все земные растения в том или ином виде в этом мире почему-то присутствуют, а значит должны быть и эти.
Побродив по округе, без проблем нашла и ту и другую траву. Аромат здешней полыни казался более острым, а пижма была крупнее нашей лесной, такою дома зачастую украшают букетики цветов. Нарвав охапку зелени, я вернулась к шалашу. Припоминая давно прочитанную туристическую книгу, стала усердно трудиться. Травы, а также ветки хвои тщательно промыла в ручье, просушила, перемешала, и плотно уложила вниз. Каркас, подобно остову перевёрнутой корзины, сплела из очищенных от листвы и вымоченных в ручье тонких ветвей граба. Сверху обложила мытыми в реке можжевеловыми ветками, а поверх них настелила больших пальмовых листьев. Я изрядно исколола пальцы, но осталась довольна работой. Перекусывала на ходу лесными орехами и все теми же ягодами, правда, осознавая, что пора менять рацион. Уток и прочей дичи здесь водилось в изобилии. Где-то вдали трещал кабан и гудел лось. Кроли и зайцы беспрестанно выскакивали из-под ног. Жаль пальнуть не из чего. Отправляясь в командировку, свою старенькую двустволку сдала в управу на ответственное хранение. А ведь поначалу не выдавали даже это старьё: «Какое тебе ещё ружьё! Иди цветочки собирай да веночки плети!» Больше месяца добивалась, раз положено. В итоге дали видавший виды дробовик. Ладно, с охотой что-нибудь придумаю. Путёвку на отстрел выписывать, думаю, не надо будет. Для спокойствия ещё можно костёр разводить, хоть и опасно: днём дым, а ночью отсветы пламени могут выдать мою стоянку.
В эту ночь мне спалось хорошо. Кровососущие не донимали и я больше не мёрзла. Лишь утром, собираясь по ягоды, всплакнула, вздыхая о тёплой булочке и чашечке кофе в руках. На следующий день смотреть на лесные дары уже не могла, и решила смастерить силок для уток. Ничего, к лесу я привычная, как-нибудь выживу, а потом гляди и разберусь, что здесь к чему. Я вытащила шнурок из подола плаща, разрезала напополам и связала две петли. Установила их там, где чаще всего видела птиц и, вернувшись к шалашу, попыталась уснуть. Подлую мысль возвратиться к воротам деревни, упасть на колени, и умоляя о пощаде, добровольно отдаться на милость местных жителей, теперь считала почти предательской и недостойной.
Быстро темнело, но сон не шёл. Первое возбуждение ушло, сменившись ночными страхами. Поначалу я много трудилась. Забывалась, устало падая в сумерках на зелёную постель и сразу засыпала. Сейчас не спалось. Беспрестанно вздрагивая и кутаясь в плащ, я вслушивалась в незнакомые звуки и шорохи. Какие хищники притаились во тьме? С остервенением кусала воротник одежды, сгорая в лихорадке от бессилия что-либо изменить. Засыпала и снова просыпалась. Мне чудились притаившиеся за кустами неведомые монстры. Ничего не случилось, и к восходу я стала более храброй. Значит начала привыкать к новым лесным шумам; свыкаться с мыслью, что нахожусь в незнакомом лесу и теперь — это мой дом пока не найду дороги назад. Ну а то, что здесь нужно постоянно находиться настороже и ни на миг не забывать об этом, было итак понятно.