Отношения с телом

Первое воспоминание. Впрочем, может оно и второе, и третье… Короче – я смотрю из маленького тела, маленького – потому что вокруг – огромные люди. Думаю (после опроса родителей) это первые ясли в Болгарии, когда я еще не умела ходить совсем, и знала об этом, и не пыталась, значит -  полугода. Ощущение прикованности – посадили – и сижу. Во всяком случае, я ясно осознаю, что не могу уйти, деться куда-то с этого места сама. Сижу я за столом, кроме меня больше никто не сидит, зато сверху нависают огромные фигуры. И я знаю, что мне надо выпить молоко, стоящее передо мной. Все прочие дети уже выпили и свободны. Ощущения полной безнадёги: я знаю, что не в состоянии сказать или объяснить, что от запаха молока меня тошнит, и сейчас вырвет. Впрочем, фигуры сверху не желают мне зла, я ощущаю исходящую от них заботу и тревогу. А потом меня возьмут на руки и унесут спать - я это точно знаю.

Следующее воспоминание  там же, в яслях. Нас купают. Вероятно, это обычная плановая процедура. Я смотрю из тела, которое лежит на террасе, на черге (пестрая такая дорожка) рядом с таким же маленьким человечком, вроде бы нас только двое осталось. Мы видим, как другие детишки,  смотрят, уже выкупанные, в полотенцах (их немного) на нас сверху – окно, где купают, выходит на эту самую террасу. Ребятишки разные по росту и по возрасту, смеются и улыбаются нам. Я понимаю их всех, со всеми разные отношения, но говорить я ещё не умею. Мы (вдвоем, втроем?) ожидающие очереди на помывку – под этими взглядами начинаем кататься по дорожкам, устилающим террасу, со смехом, может и с визгом. Следующая картинка – уже моют меня, очень заботливо, крепко держа над цементным корытом, куда с высоты льется из крана вода. Я не помню тактильных ощущений – только то, что вижу, и то, что воспринимаю сознанием.

Следующее воспоминание точно – 11 месяцев. Событие это знаковое, потому четко определяется его календарное место. Это родители везут меня на поезде в Ленинград, мне – 11 месяцев ровно. Очень четко: свет, тело не очень хорошо слушается, что-то делает как бы отдельно от меня. Перед глазами – нечто блестящее. А тело таки сделало что-то не так. То, что «не так» чувствует само тело, я просто фиксирую:  тело  реагирует – истошным криком. Сбегаются люди. Потом, годы спустя, мне рассказали, что это я пыталась дверь в купе закрыть и прищемила себе палец.

Боль я не помню совсем, до сознательного возраста, пока не «срослась с телом» окончательно.
Следующий момент: меня привезли в Ленинград, вероятно – мы только что приехали к дедушке и бабушкой (маминым родителям). Я иду, а за и надо мною идут взрослые, с умилением, переговариваясь в вышине, пытаясь что-то объяснить мне. Я понимаю, что вот этот уголок – мой, там маленький, под мой размер, стол и стул, какие-то игрушки. Я воспринимаю больших с осознанным снисхождением. Говорить еще не могу, во всяком случае – сознательно выразить что-то словами. Самое точное сравнение – я гляжу из амбразуры. Я – в этом теле. Хорошо: раз я здесь, мы будем играть по здешним правилам. Но как сильно чувство того, что здесь – всё на время, всё – ерунда… Вероятно, я очень слабо тогда привязалась к своему телу, еще осваивала его.

Снова Болгария, зима, меня везет в санках папа,- он бежит, его уши от ушанки смешно взлетают, я сижу позади в санках. Мы проезжаем мимо моих яслей. А потом – санки переворачиваются, я падаю в снег, а папа не сразу поняв, что произошло, продолжает еще несколько шагов бежать. И это очень обидно. Он что – дебил???? А когда он, наконец, поднимает меня, отряхивает (у меня почему-то полный рот снега, и он своим носовым платком оттирает мое лицо), я слышу, что захожусь в истерическом плаче. Потому что папа, пытаясь меня утешить, приговаривает «Чуть не упала, чуть не упала…». А я ору, потому что не умею объяснить, что я – упала!!, мне никак не переубедить взрослого, нет слов, и я могу только вопить. Мне около 2-х лет.

Другой эпизод – тоже связан с папой. Он забирает меня из яслей и одевает, посадив на специальный высокий столик. Я вижу, что на соседнем столике одевают еще кого-то и наши кофточки – перепутали (они очень похожи – розовые, вязаные, но я точно знаю, которая из них – моя!), и, не умея ничего сказать (понимая при этом разговор взрослых!), я начинаю истошно кричать, я не могу вытерпеть несправедливости, я негодую на тугодумство этих больших людей, не видящих элементарного, не понимающих элементарного, потому что я знаю, вижу, чувствую, что ребенок, девочка рядом со мной,- тоже видит подмену!! В итоге с кофточками все разобрались.

Ясли, мне около 1,5 лет, вероятно. Какой-то праздник. Я одета во что-то наряжена. Это – лишь ощущение, не более, т.е. я знаю, что на мне – что-то иное, не каждодневное. Почему-то я, зная, что должна это сделать, лезу по какой-то лестнице (типа шведской стенки, только пологой), до площадки. Тело я чувствую параллельно, т.е. автоматом оно мне подчиняется, но я разграничиваю тело и себя. Залезаю до самого верха, - там – небольшая площадка. Я поднимаюсь, оборачиваюсь и развожу руки в стороны, приседая или кланяясь. Внизу – ликование и аплодисменты. Мои ощущения (слов еще нет!!): дебилы!! ну подумаешь – залезла я сюда, ну и что??? Потом я благополучно спускаюсь вниз.

Маму начинаю помнить только после 4-летнего возраста. Вероятно, это связано с тем, что мать воспринималась как продолжение меня самой, слишком своя? Отца помню очень рано, потому что он всегда был рядом, но не был и частью меня, как мать. Так я полагаю.

Про боль! Память не хранит саму боль, как будто бы тело было отдельно, а я – отдельно. Например, я ясно помню моменты, когда моему телу было больно: т.е. я орала, отбивалась ногами от врачей (моя фишка!), но никакой боли я не помню!!! Орало и отбивалось тело, и, как помню, помимо моего желания и моих установок! Меня уговаривали потерпеть, я послушно готовилась терпеть, но тело не собиралось терпеть ничего и совершенно в такие моменты мне не подчинялось. Я точно помню ощущение: я – отдельно, тело – отдельно. Такие отношения с ним у меня продолжались лет до 7, вроде бы. Потом я с ним срослась, что ли?...