Коммунистическая легенда о Николае Щорсе ч. 1

 Коммунистическая легенда о Николае Щорсе

        В Киеве на бульваре Т. Шевченко (бывший Бибиковский бульвар) в само его конце там, где находится Центральная железнодорожная касса, стоит помпезный памятник одному из «героев» Гражданской войны 1918-1922 годов Николаю Щорсу.
    Такого себе (по замыслу И. Сталина) «украинского Чапаева»!  Памятник был задуман еще в 1936 г., но сделан и установлен только в 1954 году и в этом году ему исполнилось 60 лет.  В связи с чем автор и проявил интерес как личности Николая Щорса, так и истории создания ему памятника. История памятника сама по себе интересна и поучительна, ибо показывается как, кем и зачем в СССР создавались исторические мифы, но о ней будет рассказано во второй части этой работы. А теперь вернемся к изучению личности Николая Щорса.
    Но вначале небольшое лирическое отступление чтобы ввести читателя в    предысторию места нашего повествования.
      «Встретимся на Бибиковском бульваре» - говорили киевляне еще 150 лет назад, ведь уже тогда эта аллея была любимым местом для прогулок. Теперь же эта традиция увы отмерла. Сильный шум городского транспорта (а пешеходная часть бульвара находится по средине улицы) делает некомфортным даже недолгое пребывание на этом месте. Но, тем не мене в вечернее время — это место   для своих «тусовок» теперь облюбовали местные «ночные бабочки» ну и естественно их клиенты…
 
     Сам же известный бульвар    возник еще в тридцатых годах 19 века как бульварная улица.
    За время своего долгого существования улица сменила не одно название. Называлась она и Шоссейный бульвар, и Университетский, и Виньковський.НО до 1917 г. за ним официально закрепилось название «Бибиковский» в честь Киевского генерал-губернатор Бибикова Г. И. Он был заядлым исполняющим политики императора Николая I и этим заслужил переименования замечательного бульвара в его честь.
    С этим место связана, и история появления каштанов в г. Киеве. Именно та находилась первая   аллея каштанов, которые были завезены по распоряжению Бибикова из Балкан.
    Их высадили как раз перед приездом в город Императора. Но всего за сутки до его приезда прибыл чиновник по особым получениям, чтобы проверить готовность Киева к встрече императора.    
    Увидев каштаны и зная нелюбовь Николая Первого к такого рода деревьям он приказал их убрать. И по распоряжению Г. Бибикова всего лишь за одну ночь все каштаны вырвали, а на их месте посадили молодые стройные тополя.
     Справка: Дми;трий Гаври;лович Би;биков (1792—1870) — российский государственный деятель, генерал от инфантерии (1845), член Государственного совета, министр внутренних дел Российской империи (1852—1855), участник русско-турецкой и Отечественной войны 1812 года, киевский генерал-губернатор, масон, тайный советник.
   Принадлежал к знатному роду Бибиковых. Родился в селе Баловнево (ныне Данковский район Липецкой области) в многодетной семье (6 сыновей и 7 дочерей) генерал-майора Гавриила Ильича Бибикова (1747—1803) от второго его брака с известной московской красавицей Екатериной Александровной Чебышёвой (1767—1833); племянник Е. И. Голенищевой-Кутузовой (жены фельдмаршала).
    Во время Отечественной войны 1812 года принимал активное участие в боях под Витебском, Смоленском, в Бородинском сражении. В последнем сражении был тяжело ранен в грудь и правую руку, ядром ему оторвало левую руку. Был награждён чином штабс-капитана, орденом Св. Анны 2-й степени, а 23 декабря 1812 года награждён орденом Св. Георгия IV степени.
      Перейдя в гражданскую службу, последовательно занимал должности вице-губернатора владимирского, саратовского и московского. С1824 по 1835 год был директором департамента внешней торговли, причем особенно старался искоренять злоупотребления в таможенном ведомстве.
      В 1837 году был назначен киевским военным губернатором, а также подольским и волынским генерал-губернатором с переименованием в генерал-лейтенанты. Особенно энергично боролся с польским дворянским засильем в крае и отстаивал интересы крестьянства, для чего разработал инвентарные правила, нормировавшие отношения крестьян с помещиками.
       Бибиков много сделал для благоустройства Киева и для изучения древностей и природы края. По его инициативе были образованы: Центральный архив, Временная Комиссия для разбора древних актов, и Постоянная Комиссия для описания Юго-Западных губерний, издавшая ряд печатных трудов.
     C 1848 года был членом Государственного совета. 30 августа 1852 года назначен на должность министра внутренних дел России, которую занимал ровно три года.
    Но вот от киевлян Г. Бибиков памятника в Киеве не удостоился. Очевидно, что не смотря на всего заслуги Бибикова по развитию города и губернии тогдашние киевляне не любили ментов, как и сейчас…
     Кстати в бывшем дворце Бибикова сейчас находится Национальный музей Т.Г. Шевченка.
      Сами же первые киевские каштаны тогда же высадили в рядом находившемся Университетском ботаническом саду.
     Вот так в Киеве появились каштаны, которые затем распространились и стали своего рода символом города. А вот аллея тополей на бульваре тоже попала в историю – она отмечена как самая длинная в мире.
   Она соединяла Бессарабский базар и Галицкую площадь (сегодня площадь Победы). Тут в конце бульвар замыкая его, стоял памятник графу Алексею Бобринскому — основателю сахарной промышленности на Украине и железнодорожного транспорта в России.
       Памятник Алексею Бобринскому был открыт еще 6 февраля 1872 года — это был первый памятник, воздвигнутый в Российской империи не самодержцу или военному деятелю, а человеку, сделавшему большой вклад в социально-экономическую жизнь киевлян.
      По ходатайству дворянства и купечества, Александр II в мае 1869 года утвердил проект памятника и разрешил сбор пожертвований. Авторами и исполнителями были:
статуя — скульптор академик Иван Шредер;
бронзовые барельефы — скульптор Н. А. Лаверецкий;
постамент из корнинского гранита и лабрадора — киевский каменотёс Себастьян Куртоло;
бронзовое литье — завод Адольфа Моранда в Санкт-Петербурге;
архитектор — Ипполит Монигетти.
       Статуя графа изображала его опирающегося правой ногой на рельс, в шинели, наброшенной на тогу. На пьедестале были установлены бронзовые барельефы с сельскохозяйственными орудиями и принадлежностями свеклосахарного производства, родовой герб и надпись: «Полезной деятельности Алексея Алексеевича Бобринского».
   В 1875 году вандалы украли бронзовую облицовку и надпись.
   В 1901 году утраченные детали и надпись были восстановлены по эскизам архитекторов В. Н. и И. В. Николаевых.
     В день открытия памятника состоялось специальное заседание Киевского отделения Императорского Технического общества, посвященное памяти Бобринского. С докладом выступил секретарь отделения, автор слов Национального гимна Украины П. П. Чубинский.
    Он высказал мысль, точно выразившую взгляд современников па труды графа:
   «Промышленная деятельность может быть признана гражданской доблестью, если предприниматель заботится об усовершенствовании промышленности, не жалея ни средств, ни трудов, если его предприятие разливает вокруг себя благосостояние и просвещение народной массы».
    Но чтобы бы там не говорили Чубинский и другие о графе Бобринском у «простого народа» правда одурманенного большевистской агитацией, насчет него очевидно было свое мнение которое народ наконец и высказал в 1919 г.  когда как раз военным комендантом Киева был назначен, и главный герой нашего повествования Николай Щорс.
    А тогаа в 1919 года так называемая «коллегия коммунального хозяйства Киевского городского Совета рабочих депутатов» постановила:
   «Не позднее пролетарского праздника 1 Мая снести долой памятники контрреволюции, которые так поганят наш город, передать их на заводы для переплавки на гильзы к снарядам для Красной Армии».
    Памятник Алексею Бобринскому тоже попал в список памятников, которые должны были быть снесены.
   Но так как в 1919 г.  большевиков быстро выгнали из Киева то о решении «забыли» и сам памятник оставалась на прежнем месте до 23 марта 1932 года.
   Тогда уже Президиум Киевского горсовета принял решение: «Разобрать и вывезти постамент бывшего памятника Бобринскому и на этом месте устроить газоны и фонтан». Несколько лет статуя стояла на хоздворе завода «Арсенал», а потом была переплавлена на металл.
     Так это место и пустовало до 1954 года, когда на этом же месте был возведён памятник коммунистическому герою времен Гражданской войны Николаю Щорсу.
    Вот такая предыстория этого места где стоит памятник Н. Щорсу.
     И раз мы закончили со вступительной частью то нам пора приступить к изложению главной темы нашего повествования.
       А начнем мы с изучения биографии Николая Александровича Щорса. Если очень кратко, то получается следующее. Родился 25 мая (6 июня) 1895 — был убит 30 августа 1919) — офицер военного времени Русской императорской армии, затем перешел на сторону большевиков и стал командир украинских повстанческих формирований, а затем дослужился до поста  начальника дивизии, член Коммунистической партии с осени 1918 года (до этого был близок к левым эсерам).

     А вот если говорить более подробно, то Николай Щорс родился и вырос в посёлке Сновск Великощимельской волости Городнянского уезда Черниговской губернии (с 1924 — город Сновск, ныне райцентр Щорс Черниговской области, Украина) в многодетной семье рабочего-железнодорожника.
      В июле 1914 года окончил военно-фельдшерскую школу в Киеве.
      Так что первое знакомство Н. Щорса с городом и киевлянами состоялось за 6 лет до его смерти.
   Со временем учебы в этой школе был связана и один неприятный как для биографии героя войны факт, который позволяется нам по-новому взглянуть на его личность в раннем периоде его развития. А суть вопроса заключается в том что Щорс подделал дату выдачи ему свидетельства об окончании вышеназванной школы чтобы не идти на 3 года служить фельдшером а сразу попасть в вольноопределяющиеся.
   Но не известно, как бы, дальше сложилась судьба Н. Щорса если бы 1 августа 1914 года Российская империя вступила в Первую мировую войну, и Николай получил назначение на должность военного фельдшера артиллерийского полка на правах вольноопределяющегося.

         В 1914—1915 годах принимал участие в боевых действиях на Северо-Западном фронте.
         В конце октября 1915 года 20-летний Щорс Н. А. определён на действительную военную службу и переведен рядовым в запасной батальон.
         В январе 1916 года Н. Щорс был направлен на четырёхмесячный ускоренный курс  Виленского военного училища, эвакуированного к тому времени в Полтаву.
        Затем в чине прапорщика служил в 335-м Анапском пехотном полку 84-й пехотной дивизии, действовавшей на Юго-Западном фронте, в должности младшего офицера роты.      
          В апреле 1917 года удостоен чина подпоручика (старшинство с 1 февраля 1917). Не смотря на участие в боях Щорс ранен не был и вообще не отмечен в совершении каких-либо воинских подвигов если скажем сравнивать его с тем же Чапаевым или другими офицерами, перешедшими на службу в Красную армию.

         Но война для Николая Щорса тоже не прошла бесследно. Он заболел открытой формой туберкулёза и в мае 1917 направлен на излечение в Симферополь. Ну а затем как все вы знаете случился в Петрограде Октябрьский переворот (позже названный Великой Октябрьской социалистической революцией) и власть в Российской империи захватили большевики.
    Как они относились к бывшим офицерам вы уважаемый читатель наверно и сами хорошо знаете. Но наш Н. Шорс наверно, как истинный украинец решил не поддерживать ни большевиков, ни белогвардейцев уже, начавших формировать свои первые армии.
     30 декабря 1917 года Н. Щорс как страдающий туберкулезом (в какой форме историки так увы и не установили) был освобождён от военной службы по болезни и уехал на родину в Сновск. 
К этому времени в стране, развалившейся на части, произошли колоссальные перемены.
       На Украине в это же время была провозглашена независимая Украинская Народная Республика

       Чем занимался Н. Шорсу с декабря 1917 по март 1918 года историки тоже умалчивают. Но мы можем допустить что как лицо еще с армии имевшее контакты с «партией Левых эсеров» ими же и был востребован для участия в начавшейся в Российской империи Гражданской войне.
   К о такие «левые эсеры» и почему   их уничтожили большевики вы уважаемый читатель сами узнаете если прочтете вот эту доп. информацию http://dic.academic.ru/dic.nsf/bse/102594/Левые

   А я только приведу те идеи и цели левых эсеров, которые поддерживал и Николай Щорс:
  «Повышенная централизация, увенчивающая систему бюрократических органов диктатурой, применение реквизиционных отрядов, действующих вне контроля и руководства местных Советов, культивирование комитетов бедноты — все эти меры создают поход на Советы крестьянских депутатов, дезорганизуют рабочее Советы, вносят путаницу классовых отношений в деревне, создавая гибельный фронт города и деревни.
  В 1918 г.Съезд Левых эсеров постановил «разорвать революционным способом гибельный для русской и мировой революции Брестский договор. Выполнение этого постановления съезд поручает ЦК партии».
  В ответ на это Декретом ВЦИК от 14(1) июня 1918 г. представители партий эсеров (правых и центра) и меньшевиков были исключены из состава ВЦИК. Тем же декретом всем Советам рабочих, солдатских, крестьянских и казачьих депутатов было предложено также удалить из своей среды представителей этих партий. Член ЦК левых эсеров В. А. Карелин назвал этот декрет незаконным, так как только Всероссийский съезд советов мог изменять состав ВЦИК.
    Сами же левые эсеры считали, что они «вдруг обнаружили, что сотрудничают с режимом расчетливых политиков, которые заключают сделки с Германией и со странами Четверного согласия и вновь призывают «буржуазию» управлять заводами и фабриками, командовать армией. Что стало с революцией?
     Все, что большевики делали после февраля 1918 года, не устраивало левых эсеров…Весной 1918 года левые эсеры стали относиться к большевикам так же, как сами большевики относились в 1917-м к Временному правительству и к демократическим социалистам. Они объявили себя совестью революции, неподкупной альтернативой режиму оппортунистов и сторонников компромисса.
     По мере уменьшения влияния большевиков в среде промышленных рабочих, левые эсеры становились для них все более опасными соперниками, ибо взывали к тем самым анархическим и разрушительным инстинктам российских масс, на которые большевики опирались, пока шли к власти, но, получив власть, стремились всячески подавить…По сути, левые эсеры апеллировали к тем группам, которые помогли большевикам захватить власть в октябре и теперь почувствовали, что их предали.
        В итоге 11 июля партия левых эсеров была объявлена большевиками вне закона! Но сразу у ВЧК кровавые руки до Николая Щорса как до скрытого «левого эсера» еще не дошли…

        А другие документально установленные факты нам говорят о том же, но другими словами.

      В марте 1918 года, в связи с оккупацией Украины германскими войсками, Н. Щорс с группой товарищей ушёл из Сновска в Семёновку и возглавил там объединённый повстанческий партизанский отряд Новозыбковского уезда, участвовавший в марте — апреле 1918 в боях с немецкими войсками в районе Злынки, Клинцов. В советскую «красную летопись», отряд вошел под именем «Богунского полка».

       В сентябре 1918 года, по заданию Всеукраинского центрального военно-революционного комитета, сформировал в районе Унечи, в нейтральной зоне между германскими оккупационными войсками и Советской Россией, из отдельных украинских партизанских отрядов и местных жителей 1-й Украинский советский полк им. Богуна, входивший затем в состав 1-й Украинской повстанческой дивизии под командованием Крапивянского Н. Г.

      Приказом Всеукраинского Центрального военно-революционного комитета (ВЦВРК) от 22 сентября 1918 года Щорс был назначен командиром полка имени Богуна (полное название — «Украинский революционный полк имени т-ща Богуна»), в октябре — командиром 2-й бригады в составе Богунского и Таращанского полков 1-й Украинской советской дивизии, которая освободила Чернигов, Киев, Фастов.

       Это стало возможным в связи с тем, что осенью 1918 году Н. Щорс начав сотрудничество с большевиками вступил и в ВКП (Б) ныне известную как «Коммунистической партии СССР».

        И тут у нас появляется первый свидетель из числа лиц, общавшихся с Н. Щорсом. Это еще один «герой» Гражданской войны В.А. Антонов-Овсеенко, «красноармейцы любили Щорса за заботливость и храбрость, командиры уважали за толковость, ясность и находчивость».
      На чем была основана эта «любовь» и «уважение» читатель надеюсь сам поймет, когда мы перейдем к изучению личной жизни Николая Щорса.
     И тут сразу надо сказать, что его знакомство и «гражданская» жизнь с Ростовой Фрумой Ефимовной с которой он начал сожительствовать в 1918 года дает нам прекрасную возможность глубже понять личность Н. Щорса как человека с его представлениями о добре и зле.
     Ибо как говорится «с кем поведешься от того и наберёшься».
     Официальная биография   Н. Щорса утверждает, что его женой была — Ростова-Щорс  Фрума Ефимовна. И что от этой связи, родилась, правда уже после смерти Н. Щорса и дочь -Валентина Николаевна Щорс.
     Но если начать разбираться с подлинными историческими фактами, то мы можем увидеть совсем другую картину тех далеких исторических событий.
         Фру;ма Ефимовна Хайкина – позже взяла себе вторую фамилию Ростова (возможно начитавшись роман Л. Толстого «Война и мир» (6 февраля 1897, Новозыбков, Черниговская губерния — сентябрь 1977, Москва) — российская революционерка, чекистка, жена Николая Щорса.
       На самом же деле Фрума (благочестивая на идыш) Хайкина родилась 6 февраля 1897 г. в семье служащего-еврея (в Новозыбкове до революции была крупная еврейская диаспора).
     Получила домашнее образование (в пределах двух классов), с детства осваивала мастерство портнихи, работала в мастерской.
     Но учеба и домашнее воспитание не сделали ее примерной и религиозной еврейской девушкой .
     С первых же дней октября 1917 года юная Хайкина примкнула к местному революционному движению и не просто «примкнула», а уже в 1918 году поступила на службу в Брянскую ВЧК.  Чем она там прославилась я пока сказать не могу, но «ее заметили» и назначили командовать карательным отрядом, сформированным исключительно из китайцев и казахов, которые ранее работали на строительстве железной дороги и после революции оказались не у дел.
     Задачей   Ф.Хайкиной было наведение революционного порядка на приграничной станции Унеча Брянской губернии, то есть «надзор за контрреволюционной агитацией, местной буржуазией, неблагонадёжными контрреволюционными элементами, кулаками, спекулянтами и прочими врагами Советской власти, принятие мер пресечения и предупреждения против врагов» (из Инструкции чрезвычайным комиссиям на местах 1918 года).
       В г. Унече Хайкина кроме командования своим отрядом возглавила так же и местное подразделение ЧК.  Сама ж Унечская ЧК имела статус Пограничной Чрезвычайной комиссии.
       По крайней мере, пункт 26 упомянутой инструкции гласил, что в местностях, расположенных в пограничной полосе, образуются пограничные ЧК, в местностях, расположенных по линии фронта, образуются армейские ЧК;
     Первые борются только на границе, вторые — только в военной среде.
     Помимо службы в ЧК, она одновременно являлась членом Унечского ревкома (высшего органа гражданской и военной власти) и была фактически первым лицом на станции и в её ближайших окрестностях.
     Работы на границе хватало: район был наводнён контрабандистами и разного рода сомнительными с точки зрения большевиков личностями.
     Кроме того, г. Унеча в тот период ещё взяла на себя и функции пункта таможенного пропуска. Проверять на предмет контрабанды было кого, поскольку поток выезжающих из Советской России был огромен.
     После Октябрьского переворота страну навсегда покидали десятки тысяч людей. Многие бежали на Украину и путь их зачастую проходил через Унечу. Эмигранты везли валюту и драгоценности, которые подлежали конфискации «в пользу трудового народа».
    Деятельность Хайкиной описали и выжившие в условиях «красного террора» очевидцы:
      «…комендант Унечи — знаменитая курсистка товарищ Хайкина сначала хотела меня расстрелять. — За что? — спросил я.
  — За то, что вы в своих фельетонах так ругали большевиков.
— Аркадий Аверченко «Приятельское письмо Ленину»
…-Здесь главное лицо — комиссарша X. Он назвал звучную фамилию, напоминающую собачий лай (Хайкина/Хавкина). X(айкина) — молодая девица, курсистка, не то телеграфистка — не знаю.
    Она здесь всё.
     Сумасшедшая — как говорится, ненормальная собака.
     Звер, — выговорил он с ужасом и с твердым знаком на конце. — Все её слушаются. Она сама обыскивает, сама судит, сама расстреливает: сидит на крылечке, тут судит, тут и расстреливает. А когда ночью у насыпи [расстреливают], то это уже не она [там работал, как видно, ревком].И ни в чём не стесняется.
      Я даже не могу при даме рассказать, я лучше расскажу одному господину Аверченке.
     Он писатель, так он сумеет как-нибудь в поэтической форме дать понять. Ну, одним словом, скажу, что самый простой красноармеец иногда от крылечка уходит куда-нибудь себе в сторонку. Ну, так вот, эта комиссарша никуда не отходит и никакого стеснения не признаёт. Так это же ужас!
— Тэффи: «Воспоминания»

     «…после освобождения Клинцов от немцев и гайдамаков революционный порядок в посаде устанавливала жена Щорса — Фрума Хайкина (Щорс).
    Это была решительная и смелая женщина. Она разъезжала в седле на лошади, в кожаной куртке и кожаных штанах, с маузером на боку, который при случае пускала в дело. Её называли в Клинцах „Хая в кожаных штанах“.
      В ближайшие дни под её началом выявили всех, кто сотрудничал с гайдамаками или сочувствовал им, а также бывших членов Союза Русского Народа (СРН) и расстреляли на Ореховке, на поляне за горсадом.
— П. Храмченко: «Мои Клинцы»
    «В конце 1918 — начале 1919 года осуществляла «зачистку» в брошенных немцами и занятых большевиками районах, соседних с Унеча (Клинцы и другие).
    Также возглавляла службы ЧК при формированиях под командованием Щорса. А затем и «вышла замуж» за Николая Щорса — командира местных большевистских партизанских отрядов.»
      Так вот и соединилась кровавая парочка.
      Бывший подпоручик идейные воззрения которого оставались на уровне левых эсеров ставший местным      бандитом прикрываясь до времени участием в Красной армии, и убийца-садистка из местного ЧК число невинных жертв которой шло наверно на тысячи человек.

         После гибели Щорса 30 августа 1919г. и окончания Гражданской войны она получила техническое образование в МВТУ (совр. МГТУ им. Баумана), после в дальнейшем жила под «партийным псевдонимом Ростова».
        В годы сталинской индустриализации участвовала в стройках объектов системы ГОЭЛРО (Новороссийская, Днепродзержинская, Кузнецкая, Челябинская ГРЭС), а также руководила строительством Уральского автозавода в Миассе.
   Непосредственно перед войной Ф. Е. работала в Москве на 1-м и 39-м авиазаводах.
    После 1935 года, когда советский агитпроп начал делать из Щорса «всенародно любимого героя», Хайкина, на правах вдовы восстановила за собой фамилию Щорс и приняла в этой кампании самое активное участие.
    По распоряжению Сталина ей в 1940 г. была в правительственном доме на набережной предоставлена квартира. Похоронена в Москве.

     Но давайте вернемся к главной нити нашего повествования.
     И тут мы встречаем Н. Щорса снова в Киеве. Но незабываем, что с конца 1918 г. рядом с ним как всегда его жена-чекистка Фрума Хайкина.

        А тогда Н. Щорс в Киеве оказался не случайно.
       Ведь 5 февраля 1919 года 23-летний Николай Щорс был назначен комендантом Киева!
      Что творили в 1919 г. во время своего недолгого пребывания в Киеве большевики читатель может узнать если перейдет по следующим ссылкам. http://kontrrev.ho.ua/bibl/Mash7.html, и


      С приходом большевиков в Киеве начинается "красный террор". "Мы должны убивать, чтобы не быть убитыми врагом, — писал руководитель Киевской ЧК Мартын Лацис в середине мая 1919 г. — «Это не убийство. Нет, это вынужденный поступок ради собственной защиты".

    И вот в этом «красном терроре» активно принимает участие и и Фрума Хайкина-«Ростова». А возглавляя всю эту карательную пирамиду власти в Киеве – военный комендант 24 летний Николай Щорс!
   Для ленивых ходить по ссылкам я приведу только некоторые отрывки из

Доклада Центрального Комитета Российского Красного Креста о деятельности Чрезвычайной Комиссии в Киеве
14 февраля 1920 года.
Центральный Комитет Российского Общества Красного Креста при сем представляет очерк, составленный на основании доклада сестер милосердия Красного Креста, в течете семи месяцев оказывавших помощь заключенным в тюрьмах города Киева во время власти большевиков.
    Воздерживаясь в силу понятных причин от опубликования имен сестер милосердия, Комитет свидетельствует, что сестры эти хорошо известны Красному Кресту, как честные и самоотверженные работницы, показания коих заслуживают безусловного доверия.
      Красный Крест всегда считал своим долгом поднимать голос протеста, когда на глазах цивилизованного мира нарушались основный требования международная права и справедливости.
        Картины насилия, ужаса и крови, нарисованные ниже, не имеют себе подобных в истории культурного человечества. Замалчивать их было бы преступлением. Это и побуждает нас предоставить прилагаемый при сем страницы в распоряжение Международного Комитета в Женеве, являющимся центром мировой деятельности Красного Креста и хранителем, и защитником его высоких идеалов.
И. д. предс. Комитета
(подпись) Д-р Юрий Лодыженский
            Сообщение сестер милосердия о чрезвычайной комиссии в Киеве
                I. Судьи и палачи
    Киев, бывший до революции одним из самых богатых и благоустроенных южнорусских городов, за последние два года несколько раз переходил из рук в руки и был ареной кровавой гражданской войны. Иногда она выражалась в ожесточенных уличных боях, иногда в свирепых погромах, когда красные беспощадно истребляли своих врагов, безоружных, не ожидавших нападения. Так, в феврале 1918 года, в течение нескольких дней, большевики вырезали в Киеве более 2000 русских офицеров, а с февраля 1919 г. открыла свои действия так называемая, «Чрезвычайная Комиссия по борьбе с контрреволюцией», которая занялась систематическим истреблением противников.
  Этот своеобразный институт, отчасти повторяющей средневековую инквизицию составляют политическую опору советской власти. Полное отсутствие каких бы то ни было правовых понятий, какой бы то ни было грани законности, безнаказанность палачей, беззащитность жертв, жестокость, порождающая садизм, — вот главные особенности Чрезвычайной Комиссии, которую принято сокращенно называть чрезвычайка или ЧК.
      Перед тем, как большевики в феврале 1919 г. заняли Киев, в городе два месяца царствовал Петлюра. Вождь украинских самостийников тоже допускал грабеж, насилие и убийства. При нем тоже были расстрелы, но они производились исподтишка, украдкой.

  Встретят на улице русского офицера, или вообще человека, по возрасту и обличью похожего на офицера, выведут на свалку, пристрелят и тут же бросят. Иногда запорют шомполами на смерть, иногда на полусмерть.

  Во время междуцарствия, когда Петлюра ушел из Киева, а большевики еще не вошли, было найдено в разных частях города около 400 полуразложившихся трупов, преимущественно офицерских.
     Применял Петлюра и систему заложничества, возил с собой бывших министров, Митрополита Антония, несколько дам из аристократии. Над заложниками издевались, не раз грозили им смертью. Когда Петлюровцы разбежались — заложники были освобождены.
    Петлюровцы совершали преступления случайно и бессистемно, давая возможность каждому делать, что ему вздумается. При советском правительстве уголовных преступлений стало гораздо меньше. Право убивать себе подобных было предоставлено исключительно советским чиновникам.
      Большевики вошли в Киеве в феврале 1919 года и на следующий же день начала свои действия Чрезвычайка, вернее даже не одна, а несколько. Штабы полков, районные комитеты, милиция, каждое отдельное советское учреждение представляли из себя как бы филиал Чрезвычайной комиссии.
   Каждое из них арестовывало и убивало. По всему городу хватали людей. Когда человек исчезал, найти его было очень трудно, тем более, что никаких списков, арестованных не было, а справки советские учреждения давали очень неохотно. Центром сыска и казней была Всеукраинская Чрезвычайная Комиссия. У нее были разветвления и отделы: так называемая Губчека, т. е. Губернская Чрезвычайка, Лукьяновская тюрьма, Концентрационный лагерь, помещавшийся в старой пересыльной тюрьме.
   Определить взаимоотношения и даже количество этих учреждений не легко. Помещались они в разных частях города, но, главным образом, в Липках, в нарядных особняках, которых много в Киеве.
   Всеукраинская Чрезвычайная Комиссия (ВУЧК) заняла на углу Елизаветинской и Екатерининской большой особняк Попова. В нем был подвал, где происходили убийства. Вообще расправы совершались вблизи, если можно так выразиться, присутственных мест и мест заключения.
    Крики и стоны убиваемых были слышны не только в местах заключения, но и в зале, где заседали следователи, разносились по всему дому Попова. Вокруг ВУЧК целый квартал был занят разными отделами советской инквизиции.
   Через дорогу, в Липском переулке, жили наиболее важные комиссары. В этом доме происходили оргии, сплетавшиеся с убийством и кровью. По другую сторону улицы помещалась комендатура, во дворе которой один дом был отведен под заключенных. Против этого дома во дворе иногда производились расстрелы.
    Туда приводили и заключенных с Елизаветинской улицы, где, в так называемом Особом Отделе, сидели, главным образом арестованные за политические преступления. Эти дома, окруженные садами, да и весь квартал кругом них, превратились под властью большевиков в царство ужаса и смерти.
    Немного дальше, на Институтской улице, в доме Генерал-губернатора была устроена Губернская Чрезвычайная Комиссия (сокращенно ее называли Губчека). Во главе ее стоял Угаров.
   С его именем киевляне связывают самые страшные страницы большевистских застенков.
Деятельность Чрезвычайной Комиссии нельзя ввести ни в какие логические схемы. Аресты производились совершенно произвольно, чаще всего по доносам личных врагов.
     Недовольные служащее, прислуга, желающая за что-нибудь отомстить своим хозяевам, корыстные виды на имущество арестованных, все могло послужить поводом ареста, а затем и расстрела. Но в основу, в идеологию ЧК, была положена теория классовой борьбы вернее классового истребления. Об этом неоднократно заявляла большевистская печать, это проводилось в специальных журналах ЧК, как например в газете «Красный Меч».
    За популярность почти всегда платились тюрьмой. Кроме того, бывали случаи массовых арестов людей по профессиям и не только офицеров, но банковских служащих, техников, врачей, юристов и т. д. Попадали иногда в тюрьму и советские служащие.
   Сестры милосердия, наблюдавшие жизнь Чрезвычаек в течение семи месяцев, ни разу не видели советского служащего, арестованного за насилие над человеческой личностью ила за убийство. За неумеренный грабеж, за ссору с товарищами, за бегство с фронта, за излишнее снисхождение к буржуям — вот за что попадали советские служащие в руки чрезвычаек.
   Убийство для комиссара всегда, законно, — с горечью подчеркнула сестра, — убивать своих врагов они могут беспрепятственно.
   Для ведения дел при ЧК был институт следователей. Во Всеукраинской ЧК он был разбит на пять инспекций. В каждой было около двадцати следователей. Над инспекцией стояла коллегия из шести человек. Среди членов ее были мужчины и женщины. Образованных людей почти не было. Попадались матросы, рабочие, недоучившиеся студенты.
   Следователи собственноручно не казнили. Только подписывали приговоры.
    Они, также как и коменданты, были подчинены комиссарам из Чрезвычайки.
   Обязанности тюремщиков, а также исполнение приговоров, возлагались на комендантов.   
     Большевики дали это специальное военное наименование институту палачей. Служебные обязанности комендантов и их помощников состояли в надзоре за заключенными и в организации расстрелов. Обыкновенно они убивали заключенных собственноручно»
 
 «Быть может, даже сестры, с их монашеской мягкой сдержанностью, пробуждали в этих озверевших людях какие-то смутные проблески совести. Комендант Авдохин взял раз сестру за руку.
«Ох, сестра, нехорошо мне, голова горит».
— Что с Вами? Разве что-нибудь особенное случилось?
Сестра знала, что в те дни Авдохин замучил много народу. Но ведь это были не первые его жертвы. Маленькие черные глаза коменданта впились в лицо сестры.
«Ох, сестра, не любите Вы меня».
— Как я могу Вас любить, что между нами общего? Вы, комендант, делаете свое дело. Я — сестра, у меня свое дело.
Тогда он жаловался другой сестре:
«Спать не могу. Всю ночь мертвецы лезут...» .
   «Жить в этом кошмаре, видеть всё это – и то трудно было оставаться здоровым. А для сотрудников ЧК — это невозможно. Когда передо мной встают образы Авдохина, Терехова, Асмолова, Никифорова, — комендантов ВУЧК Угарова, Абнавера и Гуща из Губчека, то ведь это все совершенно ненормальные люди, садисты, кокаинисты, почти утерявшие облик человеческий».

             Я же отмечу, что как раз за заслуги в должности   «коменданта Киева»  Николай  Щорс,  уже  по решению Временного рабоче-крестьянского правительства Украины, был награждён почётным золотым оружием!
       Принимал ли лично он участие в убийствах арестованных я думаю это та тема которую надо давно выяснить украинским историкам для развенчания очередного коммунистического мифа о  «борце за права трудового народа».

       Но большевиков с Киева 31 августа 1919 г. вовремя выбил генерал Деникин а перед этим Н. Щорс снова вернулся в действующую армию с повышением!
       С 6 марта по 15 августа 1919 года Щорс стал командовать так называемой 1-й Украинской советской дивизией, сформированной большевиками с раз мастных украинских повстанческих отрядов, которая в ходе наступления заняли г. Житомир, Винницу, Жмеринку, разбила главные силы УНР в районе Сарны — Ровно — Броды — Проскуров.

         В мае 1919 года Щорс не поддержал Григорьевское восстание. А на его поддержку как народного и популярного в Украине командира   очень рассчитывали восставшие.
      И тут мы вправе выдвинуть и новую версию причин «устранения» Н. Щорса. В РККА боялись что он и его дивизия могут последовать приму атамана Григорьева. Который кстати тоже поднял восстание из попытки смешения его с должности.

      В конце апреля 1919 г. СНК был принят декрет, отменяющий выборность командного состава. 7 мая 1919 г.
         Григорьев получил категорический приказ командарма 3-й Украинской советской армии Н. А. Худякова прекратить беспорядки или сложить полномочия комдива. Чекисты Особого отдела армии пытались арестовать Григорьева, но были схвачены и расстреляны солдатами, что подтолкнуло его к решительным действиям. В григорьевских частях были арестованы коммунисты-политработники, 8 мая М.Григорьев издал Универсал «К народу Украины и бойцам Красной армии»

      Это очень интересный и даже я бы отметил злободневный как для сегодняшней Украины документ и поэтому я его приводу полностью.

Народ украинский, народ измученный!
Жестокая война с германской коалицией и государствами Антанты вырвала из твоих сёл лучших сыновей земли. Междоусобная война и гетьманщина лучших сыновей твоих загнала в могилы и тюрьмы.
       Когда у тебя не стало силы больше терпеть, ты оставил рало и станок, выкопал из земли ржавое ружье и пошёл защищать право своё на землю и волю. Но и здесь политические спекулянты обманули тебя и хитрыми мероприятиями использовали твою доверчивость: вместо земли и воли тебе насильственно навязывают коммуну, чрезвычайку и комиссаров из московской «обжорки» и той земли, где Христа распяли. Ты работаешь день и ночь, ты светишь коптилкой, ты ходишь в лаптях и штанах из мешковины; вместо чая ты пьёшь горячую воду без сахара, но те, которые обещают тебе светлое будущее, эксплуатируют тебя; тобой воюют с оружием в руках, забирают твой хлеб, реквизируют твою скотину и заверяют тебя, что всё это на благо народа.
Работящий, святой, Божий человек! Посмотри на свои мозолистые руки, посмотри: вокруг — неправда, ложь и надругательство. Ты — царь Земли. Ты — Кормилец Мира, но ты — раб, благодаря своей простоте и доброте святой. Крестьяне и рабочие! Вас 92 процента на Украине, а кто руководит вами?
      Все те же кровопийцы народные. Народе украинский! Бери власть в свои руки! Пусть не будет диктатуры ни отдельной личности, ни партии! Да здравствует диктатура правящего люда! Пусть живут мозолистые руки крестьянина и рабочего! Прочь политических спекулянтов! Прочь насилие справа, прочь насилие слева. Да здравствует власть Советов народа Украины. Перед вами новая борьба. Боритесь — поборете.
      Я, атаман Григорьев, и мой штаб головы свои положим за право работающего люда. Для себя мы не ищем ничего. Дайте нам поддержку и тем спасёте своё право. Вот вам мой приказ: в три дня мобилизуйте всех тех, кто способен владеть оружием, и немедленно занимайте все станции, поставьте своих комиссаров. Каждая волость, каждое село формируйте отряды и идите в свой уездный город; от каждого уездного города из ваших отрядов по 400 человек лучших бойцов пошлите на Киев и по 200 на Харьков, когда есть оружие — с оружием, нет оружия — пошлите с вилами, но приказ мой прошу выполнить, и победа за нами.
Все последующее — я сделаю сам.
    Главный штаб наш при моём штабе. Только с вашей поддержкой мы добьёмся права народа. Немедленно организуйте власть народную! В каждом селе выберите крестьянский совет, в каждом уезде — уездный совет, в каждой губернии — губернский совет. В совет должны быть избраны представители всех партий, которые стоят на советской платформе и те, кто признают себя беспартийными, но поддерживают советскую власть.
    В состав советов могут входить представители всех национальностей, пропорционально их числу на Украине, то есть: для украинцев предоставляется в совете 80 процентов мест, для евреев — 5 и для всех других национальностей 15 процентов мест. При таком распределении не будет засилия ни партий, ни наций. Глубоко верю, что это будет действительно власть народная! Да здравствует свобода слова, печати, совести, собраний, забастовки, профессии, неприкосновенность личности, мысли, жилища, убеждений и религии.
    Народе Божий! Любите друг друга, не проливайте братскую кровь, забудьте партийную вражду, преклонитесь перед владыкой честного труда.
Да здравствует честный труд!
    Пусть сгинет всякое насилие и власть капитала! Железнодорожники, почта и телеграф — Вы замучились. Поймите нас! Победа наша — победа ваша. Народ украинский завоеваний вне пределов своей земли не искал, но своим братьям по труду, где бы они не были, всегда поможет и ружьём и последним куском хлеба. Правительство авантюриста Раковского и его ставленников просим идти от нас и не принуждать волю народную!
     Всеукраинский съезд советов даст нам правительство, которому мы будем уважать и свято выполнить его волю.
     Я иду вперёд, потому что так велит народная совесть!
     Резерв мой — Ты, Народ Украинский, и от тебя зависит судьба твоя!
   Всякие убийства бессудные, мародёрство, безобразие, вторжение в чужое жилище, незаконную реквизицию, агитация против отдельных национальностей пресекаться будут на месте силой народа и оружия. Порядок необходим — прочь произвол!
Своими заместителями назначаю товарища Тютюнника, товарища Горбенко и товарища Масенко, которым доверяю трудное задание.

Атаман партизанов Херсонщины и Таврии Григорьев.

Помощники атамана: Горбенко, Тютюнник, Терещенко, Масенко, Ясинский, Бондаренко, Павлов.

       А затем летом 1919 года оборонялась в районе Сарны — Новоград-Волынский — Шепетовка от войск Польской Республики и петлюровцев, но была вынуждена под давлением превосходящих сил отойти на восток и будучи фактически разбитой в боях начать новое переформирование.
 
       15 августа 1919 года, в ходе переформирования Украинских советских дивизий в регулярные части и соединения единой Красной армии, 1-я Украинская советская дивизия под командованием Н. А. Щорса была объединена с 44-ой пограничной дивизией под командованиемИ. Н. Дубового, став 44-й стрелковой дивизией РККА.
       С 21 августа начальником дивизии назначен Щорс, заместителем начальника дивизии — Дубовой. Дивизия состояла из четырёх бригад.
      Дивизия упорно обороняла Коростенский железнодорожный узел, что обеспечило эвакуацию Киева (31 августа город был взят Добровольческой армией генерала Деникина) и выход из окружения Южной группы 12-й армии.
       30 августа 1919 года, в бою с 7-ой бригадой 2-го корпуса Галицкой армии около села Белошица (ныне село Щорсовка Коростенского района Житомирской области, Украина), находясь в передовых цепях Богунского полка, Щорс был убит при невыясненных обстоятельствах.
     Таким образом Н. Щорс командовал данной обновленной дивизией всего 9 дней!

       Последующие события, связанные с похоронном Н.Щорса тоже еще больше скрыли важные факты в деле о его смерти.
        Нчну с того, что тело Щорса перевезли с Украины в Самару, где и похоронили на православном Всесвятском кладбище (ныне — территория Самарской кабельной компании).
        По одной из версий, его вывезли именно в Самару, так как там проживали родители его жены Фрумы Ефимовны.
     Здесь же Ф.Хайкина у родителей и осталась. А потом пошла работать членом коллегии губсобеса по обеспечению семей красноармейцев как бы потеряв поддержку Шорса «завязала» со своими кровавыми подвигами в ВЧК. Потом родила дочь.

          Что до тела Н. Щорса то оно без вскрытия и медицинского освидетельствования было переправлено в Коростень, а оттуда траурным поездом в Клинцы, где состоялась церемония прощания родственников и сослуживцев с начдивом.
          К месту последнего упокоения Щорса везли товарным поездом в цинковом гробу. Прежде, в Клинцах, тело было набальзамировано. Медики опустили его в крутой раствор поваренной соли.   
           Схоронили Н. Щорса ночью, на скорую руку. По сути — тайно, избегая огласки.
           Гражданская жена Щорса сотрудница ЧК Фрума Хайкина писала в 1935 году:
      «…Бойцы, как дети, плакали у его гроба. Это были тяжелые времена для молодой советской республики. Враг, чувствовавший близкую гибель, делал последние отчаянные усилия. Озверевшие банды жестоко расправлялись не только с живыми бойцами, но издевались и над трупами погибших. Мы не могли оставить Щорса на надругательство врагу… Политотдел армии запретил хоронить Щорса в угрожаемых местностях.
          С гробом товарища поехали мы на север. У тела, положенного в цинковый гроб, стоял бессменный почетный караул. Мы решили похоронить его в Самаре» (сборник «Легендарный начдив», 1935 год).
         Затем прошло 30 лет и оставшиеся в живых ветераны 1-й Украинской дивизии направили в Москву письмо, в котором негодовали по поводу исчезновения могилы командира.
      Власти Куйбышева получили нагоняй, и чтобы сгладить вину, срочно создали комиссию, которая приступила к делу.
       Первая попытка найти захоронение Щорса была предпринята весной 1936 года, раскопки проводило Управление НКВД в течение месяца. Вторая попытка состоялась в мае 1939-го, однако она тоже оказалась безрезультатной.
       Место, где находилась могила, указал случайный свидетель похорон — гражданин Ферапонтов.
        В 1919-м, еще мальчишкой-беспризорником, он помогал кладбищенскому сторожу в том ночном похороне.
        Через тридцать лет, 5 мая, он привел членов комиссии на территорию кабельного завода и там, долго прикидывая, указал примерный квадрат, где следует вести поиски.
       Как потом выяснилось, могила Щорса была засыпана полуметровым слоем щебня.
Комиссия установила, что «на территории Куйбышевского кабельного завода (бывшее православное кладбище), в 3-х метрах от правого угла западного фасада электроцеха найдена могила, в которой в сентябре месяце 1919 года было похоронено тело Н. А. Щорса».
(Сам анализ данных эксгумации происходил уже после смерти Сталина, с санкции Хрущеваи официально было объявлено, что что Николай Щорс был убит с близкого расстояния выстрелом в затылок.
      Обратимся к официальному документу:
     «В первый момент после снятия крышки гроба были хорошо различимы общие контуры головы трупа с характерной для Щорса прической, усами и бородой. На голове также хорошо был заметен след, оставленный марлевой повязкой в виде широкой западающей полосы, идущей поперек лба и вдоль щек.
      Тотчас после снятия крышки гроба, на глазах присутствующих характерные особенности вследствие свободного доступа воздуха стали быстро меняться, превратились в бесформенную массу однообразной структуры…»
      Эксперты-криминалисты установили, что повреждения черепа были «нанесены пулей из огнестрельного нарезного оружия».
     Она вошла в затылок, а вышла в области темени. И вот что самое главное: «Выстрел был произведен с близкого расстояния, предположительно 5-10 шагов».

         Тем не менее 10 июля 1949 года гроб с останками Н. Щорса перенесли на главную аллею Куйбышевского кладбища, через несколько лет на могиле был сооружен гранитный памятник.
      К 1954 году, когда отмечался трёхсотлетний юбилей воссоединения России и Украины, на могиле был установлен гранитный обелиск.

       Официальная версия о том, что Щорс погиб в бою от пули петлюровского пулемётчика, с началом «оттепели» 1960-х годов стала подвергаться критике. И вот вам уважаемый читатель краткий обзор того что писали по этому поводу в разное время разные авторы:

        «Первоначально исследователи инкриминировали убийство командира только бывшему командующему Харьковским военным округом Ивану Дубовому, который в годы Гражданской войны был заместителем Николая Щорса в 44-й дивизии.
      В сборнике 1935 года «Легендарный начдив» помещено свидетельство Ивана Дубового:
      «Противник открыл сильный пулемётный огонь и, особенно помню, проявлял „лихость “один пулемёт у железнодорожной будки… Щорс взял бинокль и начал смотреть туда, откуда шёл пулемётный огонь.
      Но прошло мгновение, и бинокль из рук Щорса упал на землю, голова Щорса тоже…». Голову смертельно раненного Щорса бинтовал Дубовой.
      Щорс умер у него на руках. «Пуля вошла спереди, — пишет Дубовой, — и вышла сзади», хотя он не мог не знать, что входное пулевое отверстие меньше выходного.
     Когда медсестра Богунского полка Анна Розенблюм хотела сменить первую, весьма поспешную повязку на голове уже мёртвого Щорса на более аккуратную, Дубовой не разрешил.
       По распоряжению Дубового тело Щорса без медицинского освидетельствования отправили для захоронения за много тысяч верст в Россию, в Самару, с которой Щорс не был связан никоим образом.
     Свидетелем гибели Щорса был не только Дубовой. Рядом находились командир Богунского полка Казимир Квятек и уполномоченный реввоенсовета 12-й армии Павел Танхиль-Танхилевич, посланный с инспекцией членом РВС 12-й армии Семёном Араловым.
       Вероятным исполнителем убийства красного командира называется Павел Самуилович Танхиль-Танхилевич.
      Ему было двадцать шесть лет, родился он в Одессе, закончил гимназию, разговаривал по-французски и по-немецки.
    Летом 1919 года стал политическим инспектором Реввоенсовета 12-й армии. Через два месяца после гибели Щорса он уехал с Украины и прибыл на Южный фронт в качестве старшего цензора-контролёра Военно-цензурного отдела Реввоенсовета 10-й армии.
     Эксгумация тела, произведённая в 1949 году в Куйбышеве при перезахоронении, подтвердила, что Николай Щорс был убит с близкого расстояния выстрелом в затылок (анализ данных эксгумации происходил уже после смерти Сталина, с санкции Хрущева).

        На убийстве Н.Щорса организаторы этого дела не остановились.

        27 июля 1919 без суда и следствия был расстрелян комбриг 44-й дивизии Антон Богунский.
        11 августа 1919 под Ровно, во время мятежа, при невыясненных обстоятельствах, был убит щорсовец Тимофей Черняк, командир Новгород-Северской бригады.
         21 августа 1919 в Житомире внезапно умер Василий Боженко, командир Таращанской бригады. Утверждается, что он был отравлен.
         Так в 1-й Украинской дивизии были «негласно» устранены все  ключевые фигуры на которых мог рассчитывать Н. Щорс в своих каких то  планах.

         И тут надо сказать что не смотря на все заслуги Н. Щорса перед большевиками среди высшего руководства РККА начиная от Льва Троцкого и кончая фронтовым начальством было очень много врагов.
      Один из них членом РВС 12-й армии куда входила дивизия Н. Щорса был Семён Аралов, был доверенным лицо Льва Троцкого. Он дважды хотел снять «неукротимого партизана» и «противника регулярных войск», каким называли. Щорса, но побоялся бунта красноармейцев.

     Так в статье «Польско- петлюровский фронт» (газета «Красная Звезда», №70 от 20 июня 1919 г.) наркомвоен Украины Н. Подвойский после осмотра частей I Украинской дивизии дал им и их командирам такую оценку: «Среди красноармейцев Н. Щорс и В. Боженко пользуются очень большим авторитетом. Дисциплина у них железная».
          Однако мнение Подвойского мало интересовало Льва Троцкого.
         « И после инспекционной поездки к Щорсу, продолжавшейся не более трех часов, Семён Аралов обратился к Троцкому с убедительной просьбой подыскать нового начальника дивизии — только не из местных, ибо «украинцы» все как один «с кулацкими настроениями». В ответной шифровке Демон революции приказал провести строгую чистку и «освежение» командного состава.
      Примирительная политика недопустима. Хороши любые меры. Начинать нужно «с головки».
      По всему видно, Аралов ревностно относился к выполнению указаний своего грозного хозяина. В своей рукописи «На Украине 40 лет назад (1919)» он невольно проговорился: «К сожалению, упорство в личном поведении привело Щорса к преждевременной смерти».

        Дале мы попытаемся разобраться в истории исполнителя приказа Л. Троцкого, а пока продолжу общее повисании биографии Н. Щорса.
       В Советской России, а после и в ССССР с 1919 г 1935 имя Н. Щорса больше практически нигде не упоминается.   
       Но вот в феврале 1935 года, вручая Александру Довженко орден Ленина, Иосиф Сталин  как всегда « мудро» предложил ему создать фильм об «украинском Чапаеве», что и было сделано. Тогда кинулись искать подходящую кандидатуру. Искали долго и безуспешно ведь с ССР уже с 1933 г.   НКВД СССР начала свой «великий террор» в борьбе с явными и мнимыми «врагами народа», и многие герои Гражданской войны на Украине   уже были либо расстреляны или находились под следствием.
   Тогда с подачи украинских партийных функционеров из запасников большевистской истории и была вытащена как в свое время У. Шекспиром в Гамлете «тень Николая Щорса».
   Позднее о Щорсе написали неправдивых исторических несколько книг, написали заказные песен и даже оперу! Его именем назвали школы, улицы, сёла и даже город.

         Убийство Н. Щорса, и история последующей жизни исполнителей приказа Л. Троцкого.
А таких подозреваемых у нас двое: Дубой и Танхиль-Танхилевич. А еще  есть два  официальных свидетеля: Квят и Петриченко.
        В 1935 году свет увидел сборник «Легендарный начдив». Среди воспоминаний родных и друзей помещено свидетельство человека, на руках которого скончался Щорс, — Ивана Дубового, помощника, командующего войсками Киевского военного округа.
       Он сообщает:
      «Вспоминается август 1919 года. Я был назначен заместителем командира дивизии Щорса. Это было под Коростенем. Тогда это был единственный плацдарм на Украине, где победно развевалось красное знамя. Мы были
окружены врагами: с одной стороны — галицийско-петлюровские войска, с другой — деникинцы, с третьей — белополяки сжимали все туже и туже кольцо вокруг дивизии, которая к этому времени получила нумерацию 44-й».
       И далее: «Щорс и я приехали в Богунскую бригаду Бонгардта. В полк, которым командовал тов. Квятек (ныне командир-комиссар 17-го корпуса). Подъехали мы к селу Белошицы, где в цепи лежали наши бойцы, готовясь к наступлению».
         «Противник открыл сильный пулеметный огонь, — повествует Дубовой, — и особенно, помню, проявлял «лихость» один пулемет у железнодорожной будки. Этот пулемет и заставил нас лечь, ибо пули буквально рыли землю около нас.
     Когда мы залегли, Щорс повернул ко мне голову и говорит.
— Ваня, смотри, как пулеметчик метко стреляет.
       После этого Щорс взял бинокль и начал смотреть туда, откуда шел пулеметный огонь. Но через мгновение бинокль выпал из рук Щорса, упал на землю, голова Щорса тоже. Я окликнул его:
— Николай!
      Но он не отозвался. Тогда я подполз к нему и начал смотреть. Вижу, показалась кровь на затылке. Я снял с него фуражку — пуля попала в левый висок и вышла в затылок. Через пятнадцать минут Щорс, не приходя в сознание, умер у меня на руках».

      Сам командарм 2-го ранга Иван Дубовой был расстрелян в 1937 году по стандартному тогда обвинению в «измене Родине».
       Сборник «Легендарный начдив» оказался на полке спецхрана.
       Во время следствия Дубовой сделал шокирующее признание, заявив, что убийство Щорса — его рук дело. Объясняя мотивы преступления, заявил, что убил начдива из личной ненависти и желания самому занять его место.
      В протоколе допроса от 3 декабря 1937 года записано: «Когда Щорс повернул ко мне голову и сказал эту фразу («хороший пулемет у галичан, черт побери»), я выстрелил ему в голову из нагана и попал в висок.
    Тогдашний командир 388-го стрелкового полка Квятек, который лежал рядом со Щорсом, закричал: «Щорса убили!»
      Я подполз к Щорсу, и он у меня на руках, через 10-15 минут, не приходя в сознание, умер».

       Помимо признания самого Дубового, аналогичные обвинения в его адрес высказал 14 марта 1938 года Казимир Квятек, написавший из Лефортовской тюрьмы заявление на имя наркома внутренних дел Ежова, где указал, что прямо подозревает Дубового в убийстве Щорса.

«Народному комиссару внутренних дел
Союза ССР Николаю Ивановичу Ежову

от арестованного Казимира Францевича Квятек.

Заявление

Я решил чистосердечно рассказать следствию о своей антисоветской работе и все, что известно об антисоветских делах других участников военно антисоветского заговора.
Желая очиститься до конца, я считаю своим долгом рассказать Вам об одном, самом ужасном преступлении перед советским народом, виновным в котором я считаю И.Н. Дубового, бывшего командующего ХВО. Я хочу рассказать об убийстве бывшего командира 44-й стрелковой дивизии Щорса и обо всем, что приводит меня к твердой уверенности о причастности к этому делу Дубового. В конце августа 1919 года 44 я дивизия обороняла Коростень. 388-й стрелковый полк, которым я командовал, занимал оборону от деревни Могильно до Белошицы.
    Я прибыл на участок 3-го батальона дер. Белошицы с целью организовать контрудар накоротке, чтобы оттянуть часть сил петлюровских и галицийских частей на себя. Когда мною была подтянута резервная рота на опушку леса, отдано распоряжение и была поставлена задача, мне сообщили из штаба полка Могильно, что в 3-й батальон прибыл Щорс, его заместитель
Дубовой, Семенов начартдивизиона и другие. На окраине села я встретил Щорса и доложил ему обстановку. Щорс приказал вести его на позицию. Я Щорса уговаривал не ходить на передовую линию огня, однако, он пошел к бойцам, лежащим в окопах, ведя с ними разговоры, шутил.
     Один из красноармейцев вдруг заявил Щорсу, что он с утра наблюдал скопление противника в домике сарае, что там имеется и пулемет и что, мол, Щорсу опасно разгуливать открыто.
   Семенов, начальник артдивизиона предложил обстрелять из батареи этот домик и распорядился командиру батарей перенести командирский пункт к себе, и когда был командный пункт батареи готов, принялся стрелять сам.
     Семенов стрелял неудачно, снаряды разбрасывал, чтобы прекратить напрасную трату снарядов, я предложил Щорсу поручить стрелять начальнику батареи Химиченко, который с 3 4 м снарядом накрыл домик показался дым,  пыль, который закрыл этот домик.
     Спустя секунд 20 вдруг был открыт пулеметный огонь. Я лег левее Щорса, Дубовой правее, возле него. Лежа под пулеметным огнем, я обратил внимание Щорса на то, что у противника хороший боец пулеметчик, что он изучил перед собой участок и хорошо видно наблюдал. Щорс ответил мне, что пулеметчик у противника хорош, выдержанный.
     В это время я услыхал крепкую ругань красноармейца, который говорил «кто там стреляет из револьвера», хотя я стрелявшего не видел.
    Разговор со Щорсом прекратился; вдруг я посмотрел на Щорса и заметил его стеклянные глаза, крикнул Дубовому - Щорс убит.
    Тут же я поднялся и помчался на опушку леса, 50-70 метров от позиции, к месту расположения резервной роты, штаба батальона, медицинскому пункту помощи батальона. К этому времени Дубовой уже оттянул Щорса за укрытие и приказал комбату выполнять поставленную задачу, т.е. нанести короткий удар врагу. Сам же я пошел с наступающими цепями вперед. Пройдя с ними метров 500-600, я вернулся обратно, но уже Щорса не было, его увез Дубовой в Коростень.
     От медсестры, да я и сам видел, что удар был Щорсу нанесен в правый висок.
    Он жил 20 минут, не приходя в сознание. Обращает на себя внимание, что Щорс не был похоронен в Коростене, а поспешно отправлен, с какой то паникой, на Волгу в Самару. Впоследствии были отдельные разговоры в полку, что Щорс убит своими.
      Причем среди бойцов шли усиленные разговоры, что Щорса убил Дубовой, чтобы занять место Щорса.
    Эта мысль еще тогда возникла и у меня. Я исходил из личных подозрений, исходя из обстоятельств смерти Щорса, которые я сам наблюдал. Дубового я тогда знал очень мало, так как я его видел второй раз. До этого Дубовой был начштаба 1-й Украинской Красной армии. Щорс был тем самым в подчинении у Дубового.
   Сам же Щорс вел жесткую борьбу с бандитизмом, внедрял революционную железную дисциплину и за бандитизм карал строго, не останавливаясь ни перед чем. В 1936 году в январе или феврале, когда Дубовой меня вербовал в контрреволюционный военный заговор, я затронул вопрос перед Дубовым, относительно картины смерти Щорса и между прочем я сказал, что Щорс погиб как то нелепо и что в полку были отдельные разговоры, указывающие на него Дубового.
   Он мне ответил, что не следует подымать разговора относительно смерти Щорса, так как громадное большинство считает, что Щорс убит Петлюрой. Пусть это мнение так и остается
 и предложил мне, несколько волнуясь, больше об этом не говорить. Это еще больше меня убедило, что к смерти Щорса Дубовой имел непосредственное отношение.

Квятек
14.ІІІ.1938 г.
Москва
 Лефортовская тюрьма».

       Несмотря на такие откровения, обвинения в убийстве Щорса Дубовому никто не предъявлял. Более того, признание вообще не имело никаких последствий и на долгие годы легло на полки архивов госбезопасности.

    В марте 1989 года газета «Радянска Украiна» прямо указала на преступника, застрелившего Щорса с санкции Реввоенсовета 12-й армии. Авторам публикации удалось раздобыть кое-какие сведения о нем. Танхиль-Танхилевич Павел Самуилович.
 
       Двадцать шесть лет. Родом из Одессы. Щеголь. Закончил гимназию. Довольно сносно изъяснялся по-французски и по-немецки. Летом 1919 года стал политическим инспектором Реввоенсовета 12-й армии.
      Через два месяца после гибели Щорса он поспешно исчезает с Украины и объявляется на Южном фронте, уже в качестве старшего цензора-контролера Военно-цензурного отдела Реввоенсовета 10-й армии.
     Расследование продолжила издававшаяся в Киеве «Рабочая газета». Она опубликовала прямо-таки сенсационный материал — отрывки из написанных еще в 1962 году, но не напечатанных по соображениям советской цензуры, воспоминаний генерал-майора Сергея Ивановича Петриковского (Петренко).
       В момент гибели Щорса он командовал Отдельной кавалерийской бригадой 44-й армии — и тоже, оказывается, сопровождал начдива на передовую.

Показания С.И. Петриковского данные в 1962г. в связи с обвинением Дубового в убийстве Щорса:

«…30 августа Щорс, Дубовой, я и политинспектор из 12-й армии собрались выехать в части вдоль фронта, думали о том, чтобы на месте решить возможность несколько отодвинуть противника от Коростеньского узла. Автомашина Щорса, кажется, ремонтировалась. Решили воспользоваться моей машиной. Тогда были моими шоферами Прокофьев Петр Петрович (старший) и его помощник Кассо Зиновий Аронович (помощник), и Прокофьев Филя (2-й помощник), брат Петра Петровича. …
   В день 30 августа 1919 года Петр Прокофьев болел, вместо него за
рулем сидел Кассо. Машина была сильной, пятиместной.
    Выехали 30-го днем. Спереди сидел Кассо и я рядом с ним, на заднем сидении сидели Щорс, Дубовой и политинспектор.

     На участке Богунской бригады Щорс решил задержаться. Договорились, что я на машине еду в Ушомир с тем, что, приехав на место, я посылаю машину за ними и тогда они приедут в Ушомир в кавбригаду и захватят меня обратно в Коростень.
      Приехав в Ушомир, я послал за ними машину, но через несколько минут по полевому телефону сообщили, что Щорс убит на участке Богунской бригады. Я поскакал верхом в Коростень, куда его повезли.
     Шофер Кассо вез уже мертвого Щорса в Коростень. Кроме Дубового и медсестры… на машину нацеплялось много всякого народа, очевидно, командиры и бойцы.
    Щорса я увидел в его вагоне. Он лежал на диване, его голова была сильно забинтована (обмотана марлей). Дубовой был почему-то у меня в вагоне. Он производил впечатление человека возбужденного, рассказывал мне несколько раз, повторял, как произошла гибель Щорса, задумывался, подолгу смотрел в окно вагона.
  Его поведение тогда мне показалось нормальным для человека, рядом с которым внезапно убит его товарищ. Не понравилось только одно, вернее как-то насторожило в тот день. Эта тревога определилась у меня в ту ночь, когда я перебирал в памяти события прошедшего дня.
  Мне Дубовой несколько раз начинал рассказывать, стараясь придать несколько юмористический оттенок своему рассказу, как он услышал слова красноармейца, лежащего справа: «Какая это сволочь с «ливорверта» стреляет». Красноармейцу на голову упала стреляная гильза.
    Стрелял из браунинга политинспектор, по словам Дубового. Даже расставаясь на ночь, он мне вновь рассказал, как стрелял политинспектор по противнику на таком большом расстоянии из браунинга и как красноармеец сказал: «Какая это сволочь с «ливорверта» стреляет? …
     Возвратимся к событиям 30 августа 1919 г. Я больше не видел политинспектора 12-й армии. Мне товарищи называли даже его фамилию. Она у меня записана. Но я не уверен в ней.
   Это был человек лет 25-30. Одет в хорошо сшитый костюм, хорошо сшитые сапоги, в офицерском снаряжении. В хорошей кобуре у него находился пистолет системы «Браунинг», никелированный.
      Я его запомнил хорошо, так как этот политинспектор, будучи у меня в вагоне, вынимал его и мы его рассматривали.      
    По его рассказам, он родом из Одессы. Проходя по российским тюрьмам, я насмотрелся уголовников.
    Этот политинспектор, почему-то, на меня произвел впечатление бывшего «урки». Не было в нем ничего от обычного типа политработника.
    Приезжал он к нам дважды. Останавливался у Дубового. Его документ, что он политинспектор, я видел своими глазами.
    Выстрел, которым был убит Щорс, раздался после того, как замолк пулемет (рассказ медсестры Богунского полка и некоторые другие
 рассказы товарищей, находившихся вблизи).
    Я допускаю случайное убийство. Политинспектор волновался, а может быть, и струсил. Первый бой. Возбуждение. Свой случайно убил своего. Бывало. Что тогда? Свои разберутся.
    Осудят. Быть может, даже под суд отдадут. Но при неумышленном убийстве всегда все таки потом простят, поймут.
    …Пулемет противника стрелял слева. Щорс был убит уже после того, как он лег на землю. Убит пулей, вошедшей сзади справа в затылок и вышедшей несколько слева в области темя.
    Следовательно, стрелявший тоже лежал. Никак не мог Щорс повернуть так на 180 градусов свою голову в сторону противника.
    При стрельбе пулемета противника возле Щорса легли Дубовой с одной стороны, политинспектор с другой. Кто справа и кто слева я еще не установил, но это уже и не имеет существенного значения.
     Я все-таки думаю, что стрелял политинспектор, а не Дубовой. Но без содействия Дубового убийство не могло быть. Зная любовь людей к Щорсу, кто бы рискнул пойти на убийство?
     Только опираясь на содействие власти в лице заместителя Щорса, Дубового, на поддержку РВС 12-й армии, уголовник совершил этот террористический акт. Бинтовал голову мертвого Щорса тут же на поле лично сам Дубовой
     Намотал бинта очень много.
       Когда медсестра Богунского полка Анна Розенблюм предложила перебинтовать аккуратнее, Дубовой сказал, что не надо. По приказанию Дубового тело Щорса без медицинского обследования и составления акта, немедленно отправлено на родину для погребения.
      Обследования и расследования произведено не было. Штаб 12-й армии в это время переезжал из Киева в новое место. По дороге в Клинцах или в Новозыбкове тело встретила Ростова, Щаденко, Гольдштейн. Там тело положили в цинковый ящик, запаяли, уложили в гроб и отправили дальше на север...».
       Очевидно, что Дубовой не мог не знать, что пулевое «выходное» отверстие всегда больше, чем «входное». Потому, видимо, и запретил снимать бинты.
       Итак, как я уже говорил выше недолгих 9 дней этой самой дивизией командовал Щорс (подчиненные ему соединения — две бригады I УСД — влились в состав 44-й дивизии).
       Конечно же, приход нового командира вызвал неоднозначную реакцию командования и штаба — возможно, кто-то счел этот факт прямым оскорблением.
       К тому же в Нежинской бригаде 44-й дивизии помнили о роли Щорса в разоружении и отдаче под суд зачинщиков мятежа.
       На тот момент, когда Н. Щорс был в траншее, возле него находились лишь Н. Дубовой и одна весьма загадочная личность — военспец 12-й армии Танхиль- Танхилевич.
      Интересно, что он при невыясненных обстоятельствах попал на передовую 44-й дивизии, и следы его теряются уже в первых числах сентября 1919 года. Трудно понять, почему Н. Дубовой приказал забинтовать голову начдива и запрещал разбинтовывать ее медсестре, которая прибежала из соседней траншеи.    
         Напрашивается вопрос — возможно, Дубовой и Танхиль-Танхилевич были заказчиками, исполнителями или же соучастниками преступления?
         Но вопрос то может и напрашивается да только несвоевременно. Да и сам поиск ответа на него тоже ни к чему не приведет.
         Для развенчания мифа о Николае Щорсе как «народном борце за счастье и благосостояние простого украинского народа» достаточно и тех сведений, что приведены мною выше.
        А выяснить какой убийца по приказанию какого вышестоящего палача естественно во «имя дела мировой революции» дал команду ликвидировать» - «по-тихому» Николая Щорса как скрытого «левого эссера» и потенциального (как атаман Григорьев или вскорости батька Махно!)  врага Советской России для истории уже не имеет особого значения.

               ( конец ч.1)
Все фото к этой  части находятся  тут http://h.ua/story/408658/