Раздел LI. Вот отдается сын человеческий...

Начало: "Слово двух свидетелей" http://www.proza.ru/2014/07/10/946   


 Предыдущая часть: «РАЗДЕЛ  L. «Убивайте! Во имя Бога убивайте!»»  http://www.proza.ru/2014/09/17/501

 

                Короткевич В.С. (26 ноября 1930 — 25 июля 1984)

                РАЗДЕЛ  LІ. «Вот отдается сын человеческий...»

                (Евангелие от Иуды)
                (перевод с белорусского языка)




                Кінуў дзіду сваю нагой і прабіў яму грудзі.

                Сага пра Кухуліна
 

                І ўсе, гледзячы на яго, бачылі твар ягоны, як твар анёла.

                Дзеянні, гл. 6, ст. 15





Юрась с последней кучкой своих людей стоял в конце предмостного сада, там, где он подступал к круче над Неманом. Все сильнее пламенел восток, и каждый не мог не думать, успеет ли он еще раз увидеть солнце.

Что-то загорелось точкой в той стороне, где оно должно было взойти. Но это был огонь факела. Потом запылала еще и еще одна, и Христос понял, что передышке конец, что вообще всему конец. Поняли и те, которые не успели спуститься. Человек сорок подошли оттуда и стали с друзьями, чтобы не быть расстрелянными в воздухе или в спину во время побега, чтобы умереть с достоинством.

Цепь факелов полукругом приближалась к ним. «Кресты» не хотели, чтобы хоть какая-то мелкая рыба притаилась и проскользнула сквозь их бредень.

— Конец, — сказал Юрась. — Какой-то там евангелист сказал бы, что вот пришло время, вот отдается сын человеческий в руки сволочи. Прощай, брат. Прощайте, братья. Прощайте.

— Ты нам прости, — ответил кто-то. — Прощай... брат.

Молодой поцеловал Христа и вдруг почувствовал какой-то удивительный, влажно-солёный вкус на губах.

— Ты что?

— Тихо, — ответил Юрась. — Сделать я ни хрена не успел. Поздно. Жаль. Людей жаль. Земли этой. Она теперь, бедная, восплачет.

— Ничего, — сказал молодой. — Ничего.

Факелы были все ближе и ближе. Были уже видны залитые жидким багрянцем морды.

— И что говорить? — Братчик поднял меч. — Бейте их, хлопцы, в мою душу.

Кучка осужденных бросилась на вражеский строй. Жестокая, последняя забурлила сеча... Где-то далеко, далеко все еще вопила, вопила дуда. И враги собственными телами, всей своей массой отжимали и отжимали последних повстанцев к крутояру.

Христос чувствовал, что он как заколдованный. Бросается, бьет, рубит, падают вокруг друзья (Лотровы люди начали расстреливать их из луков), падают враги, а ему хоть бы кто царапину нанес.

И это было хуже всего. Значит, хотят взять живым. Глупость! Кто помешать ему броситься с обрыва вниз головой?

— Как на разбойника! — ревел он. — Вышли вы с мечами и дубьём... взять меня... Так нате... Нате... Нате...

Он услышал вздох и оглянулся. Молодой с безмерным удивлением смотрел на оперенный конец стрелы, который торчал у него из груди.

...Когда солнце показало всем свою маленькую красную горбушку, над обрывом стоял уже только один Юрась. Ободранный, черный от копоти, с тяжелыми от пыли волосами, забрызганный кровью, он крутил над головой меч, оскаливал зубы и был такой страшный, что к нему никто не рисковал подходить.

— Сдавайся! — крикнул Босяцкий. — Иначе арканы бросать будем.

Христос некрасиво выругался.

— А рожна не хочешь, хорек? Тут камни внизу. Пока долечу к реке — разорвет. Живым не возьмете. Не дамся. Я вам не святая Цецилия, чтобы меня грязными лапами хватать.

— Взгляни, — сказал рыцарь Иисуса.

Вражеская цепь расступилась. Стража держала за руки Анею и скрученного Раввуни с заткнутым ртом. Нагло улыбаясь, подошел к женщине великан Пархвер, черный и вонючий от пота, как и все. Весело блестел синими глазами. Взял Анею за волосы: испугано вздрогнули ресницы, закатились черные в синеву глаза.

— Сейчас я ее... при тебе, — хохотнул Пархвер. — Братьями будем.

Позже никто не мог сообразить, как это случилось, и меньше всех сам Юрась. Глаза будто сами заметили ножное копье рядом с трупом повстанца, тело сделало молниеносный рывок к нему, рука схватила и направила куда надо.

В следующее мгновение предлинное копье, брошенное с подъема стопы, взвилось в воздухе и ударило...

...За эту часть минуты Пархвер не успел не то что отступить, но даже понять. Острие вылезло у него со спины. Он стоял, словно опираясь грудью на древце, и еще не понимал, что убит. После его начало тошнить кровью. Долго-долго. А еще немного позже существо в сажень и шесть дюймов роста, непобедимый Пархвер, упал на землю. Все стояли словно оглушенные.

Христос подумал, вздохнул и сказал:

— Хорошо, Босяцкий, поладим.

— Не смей! — немо закричала женщина.

Иуда извивался в руках стражи, словно вьюн, но освободиться не мог.

— Молчи, Анея, — голос Юрася был безжизненный. — Не рвись, брат Иосия. А то случится с тобой что-то — только людей насмешишь. Ну их к дьяволу! Недостойны они и нашей вони.

Смотрел просто в глаза псу Божьему:

— Мое слово, кот ты мой бархатный, не твое слово. Так вот: ты этих двоих в челнок посадишь. Целый, не дырявый, как большинство твоих людей сегодня, после беседы со мной. Весла дашь. Сам оттолкнешь их от берега. И как только они будут на середине реки — я брошу меч. Иначе...

— Слово? — улыбнулся монах. — Я дою слово, — и он пробормотал: — juzo (1).

— Слово.

Анея кричала и вырывалась все время, пока ее несли в челнок. Пришлось скрутить ей руки и ноги.

— Береги себя! — кричал с обрыва Юрась. — Береги! Может, ребенок будет.

— Нет! Нет! Не-е-ет!

Иуда следовал за ней, как убитый. Сел в челнок, бессильно опустив руки.

— Раввуни! Раввуни! Если дашь ей выпрыгнуть — продашь меня! Продашь!

— Хорошо! Хорошо! — давясь рыданиями, говорил Раввуни.

Челнок оттолкнули. Бешеное течение закрутило, понесло его на середину. Юрась видел, как отражаются в Немане берега, и слепящие белые облака, и шапки деревьев, сизые леса на горизонте — вся эта земля, по какой столько ходили его ноги и по какой им больше не ходить.

И тогда, чтобы уже не жалеть больше, он бросил меч:

— Ваше время и власть тьмы.

Его схватили.

 
(1) Клянусь.


Продолжение "РАЗДЕЛ  LІІ. Раввуни" http://www.proza.ru/2014/09/17/711