Мальчик. Девочка. Чудовище. 15-20

15.

      Анатолий припарковал машину около кафе «Пельменная», спецы зашли в зал, устроились в уголочке и заказали себе по полноценному обеду. Пока несли заказ, помалкивали, а когда официантка отошла, продолжили разговор.
- Так вот, - заговорил Анатолий, - что для нашего города комбинат. Практически все, как говорит мэр, бюджетобразующее предприятие, считай, каждый четвертый житель работает непосредственно на комбинате, а каждый второй так или иначе связан с ним. Понимаешь, о чем речь идет.
- Ну…
- Деньги, деньги, которые идут через комбинат, это годовой бюджет какой-нибудь банановой республики. Мы в мире третьи по мощности и первые в Европе. Тому, кто поднимет руку на такую громадину или президентом сделают, либо убьют в тот же самый момент. Чтобы человек на такое пошел – он должен иметь – что?
- А, вон ты про что. Хочешь сказать, что это своего рода заказ.
- Именно.
- А эти…
- Забудь о них. Это экономика, пополам с политикой. Прежде всего. Точнее, только экономика и никаких других вариантов. А у этих просто таких денег нет, чтобы оплатить такой заказ.
- Значит, ты все-таки думаешь, что это все лажа?
- Думаю да. Да ты сам прикинь, больше основных двадцати цехов, из них шесть работают независимо друг от друга. Плюс цеха вспомогательные, это почти пятьдесят. Сколько надо взрывчатки, например, чтобы вывести из строя, хотя бы основные цеха.
- А если, какой-нибудь высококлассный специалист…
- Нет, во-первых, только группа, а не один. А во-вторых, это надо доставить в город, потом на территорию комбината, это, как минимум, вагон взрывчатки.
- Это да…
- А если учесть, что комбинат понятие стратегическое, то там собственная служба безопасности, а там ребята дельные. Наверняка бы просекли. А тут какой-то одиночка, да еще к тому же со странностями.
- Это ты про то, что он в газету пришел?
- Не только, а взрывы ежедневные, если конечно, это не блеф.
- Что, думаешь, этот одиночка хочет раскрутить на бабки комбинат?
- В точку. Хочет на страхе срубить себе на небольшой островок в Тихом океане…
      
      На самом деле, в этом городе, конечно, были места, сажем так, приятные для посещения. Например, тот же самый парк. Старинный, основательный, со скамеечками, которые так были хороши, что их даже не меняли, так, просто ремонтировали. А кроме того, сделали заказ ближайшему заводу, отлить новые, но такие же. На всякий случай. Вот именно в нем и прогуливался Андрей. Погода была замечательная, поэтому народа в парке было много, каждый хотел насладиться счастливо выпавшими погожим деньком.  У центрального входа, в ларьке «Союзпечати» он купил местную газету, и теперь, расположивший на одной из лавочек, курил и листал это цветное и весьма объемное издание. Новости были исключительно местные. Например, одному из цехов должно было бы исполниться сорок лет, и через газету журналисты разыскивали тех, кто стоял, так сказать у истоков. Была большая статья, где рассказывалось о том, как и чем кормят работников комбината в столовых. Следующая статья рассказывала о ежегодно проводимом конкурсе молодых специалистов. А следующая страница начиналась с сообщения, что комбинат приступил к исполнению огромного заказа для европейского автомобильного концерна. Который, кстати, обещал, в виде части оплаты за заказ, поставить в город несколько десятков престижных автомобилей, потом… Дальше читать Андрей не стал – не понравился язык, какой-то нудный, гасивший интерес к содержанию…

      Набежал ветерок и поднял в вверх опавшие, разноцветные листья. По всему парку пробежал шорох. В игру с восторгом включились дети, теперь в разных местах звучал детский смех, и взлетали вверх фонтанчики листвы. Андрей взглянул на часы, было начало четвертого. Андрей вспомнил, что с самого утра мотается по городу, и даже не удосужился перекусить. В ресторан идти не хотелось, да и одет он был не совсем подходящим образом, а вот зайти в местную пиццерию ему даже очень захотелось.

      Здесь тоже было многолюдно. Народ нагулявшись желал восстановления сил и с большим аппетитом уплетал все, что могло предложить данное заведение. Андрей сделал заказ и направился за свободный столик, его как раз собиралась покинуть небольшая компания. Пока несли заказ, Андрей взял у стойки пива и теперь пил из бокала прохладный напиток и думал. Нет, не о чем-то определенном, просто позволил собственным мыслям самим течь в любом направлении…

      Вспомнилась ему, например, Ирина. Это было приятное воспоминание, несмотря на то, что… Хотя вот именно об этом Андрей и не пожелал вспоминать. В конце концов, они расстались и расстались хорошо, а значит, то, что между ними было некоторое непонимание друг друга, значения не имело. Дама за стойкой включила телевизор, там шел какой-то сериал, который, по-видимому, она смотрела. А потом включились местные новости и первое, что увидел Андрей, было знакомое ему место…

      «Сегодня в полдень, в центре города прогремел взрыв, - сообщил журналист. В зале стало тише, а какой-то мужчина попросил барменшу увеличить громкость, - Ровно в одиннадцать была взорвана машина, принадлежавшая местному телевиденью. К счастью никто не пострадал, но как сообщил источник, близкий к Федеральной службе безопасности, за какое-то время до этого, на телевиденье позвонил неизвестный и предупредил о готовящемся террористическом акте. Однако, времени для проведения соответствующих мероприятий было недостаточно, поэтому успехом можно считать уже то, что жертв среди населения не было. За разъяснениями наш коллега обратился к начальнику местной службы безопасности.

- Олег Яковлевич, скажите, что же это было на самом деле?
- Добрый день уважаемые зрители, во-первых, ответ на вопрос – это действительно был взрыв. Но утверждать, что это был террористический акт, именно в том смысле, который обычно имеет ввиду центральное телевиденье, было бы преждевременным. Ведется следствие, отрабатывается несколько версий, и в том числе та, что взрыв это связан с профессиональной деятельностью наших журналистов…
- Олег Яковлевич, а если это взрыв связан с деятельностью наших коллег, разве он не террористический?
- Понимаете, когда вы говорите, террористический акт, то подразумевается, прежде всего, акт международного терроризма. А в данной ситуации, мы вполне можем говорить, например, о мести вашему брату журналисту, или, о несчастном случае… Следствие только началось, и мы разберемся, что же произошло на самом деле.
- Скажите, а действительно ли, был звонок неизвестного?
- Насколько мне известно, у следствия нет информации о том, что кто-то звонил и предупреждал о готовящемся взрыве. Скорее всего, как это часто бывает, был звонок уже после взрыва…
- Большое спасибо, Олег Яковлевич.
- Я обещаю, что, как только станет известно что-то конкретное, мы сообщим средствам массовой информации, чтобы они в свою очередь рассказали зрителям. А, обращаясь непосредственно к тем, кто сейчас нас смотрит и слушает, хочется сказать, следующее. С одной стороны, не стоит верить различным слухам, что, однако, с другой стороны, не означает, что не надо быть внимательным. Уж в такое время мы живем, поэтому, уважаемые граждане, не оставляйте без внимания оставленные предметы, подозрительные коробки, чемоданы и сумки. Сообщайте о подозрительных машинах. Не надо выяснять самим, звоните нам. И ничего страшного, если это будет ложный вызов, как говориться, лучше мы несколько раз ошибемся и приедем по ложному вызову, нежели чем не отреагируем на настоящий. Хотя, хочется напомнить, мы не столичный город, мы находимся достаточно далеко от, так называемых горячих точек, и непосредственно от границы. Поэтому, вы, уважаемые зрители должны понимать, что факт терроризма в нашем городе – вещь весьма и весьма гипотетическая…» Журналист задавал начальнику еще какие-то вопросы, но его уже не слушали, теперь, каждый за своим столиком, обменивался впечатлением об увиденном…
- Извините, у вас свободно, - услышал Андрей и вынужден был отвлечься и от размышлений, а заодно и от еды.

      Рядом со столиком стоял юноша – молодой симпатичный человек стоял и вопросительно смотрел на Андрея.
- Да-да, свободно, присаживайтесь, - кивнул Андрей.

      Молодой человек оглянулся и помахал кому-то рукой, через мгновение выяснилось, что этот кто-то, две девушки, одна подходила под определение подруга молодого человека,  а вторая была явно моложе и могла быть, точнее, действительно была сестрой подруги.
- А ничего, что нас много, - немного запоздало поинтересовался юноша.
- Места всем хватит, а я все почти закончил, так что рассаживайтесь.

      Они действительно не мешали, стало, конечно, шумно, но иногда шум – это как раз то, что необходимо. Андрей как-то растворился в этом шуме, его словно перестали замечать, и это было вовсе не обидно. Он словно на какой-то момент стал одним из этой компании…
- Террористы у нас – ерунда какая-то…
- Ну почему же, - не согласился с подругой молодой человек, - терроризм – это нечто другое, нежели чем просто война
- Вадим, перестань, - фыркнула подруга, - взрослый человек и веришь в этот бред по ящику.
- Ну почему бред?
- А потому что нет терроризма, это чья-то безумная выдумка, чтобы оправдать, даже не знаю, что именно – халатность свою, политику дурацкую, или еще что-нибудь в этом роде.
- Тань, но в центре действительно был взрыв.
- Ага, ты сам видел! Вадим, перестань!
- Взрыва не видел, а вот воронку видел. А еще целую кучу милицейских машин и толпу народа.
- Когда это?
- Ехал из института и видел. Там даже пробка образовалась, пришлось выходить из автобуса и спускаться до следующей остановки…
- Ерунда какая-то.
- Не скажи…
- А я тебе говорю – ерунда. Какой-нибудь балбес забыл выключить газ, вот тебе и готов террористический акт. Чушь!
- Какой газ на улице, Таня, там машина взорвалась…
- Значит, в машину что-то сунули, забыли открыть или, наоборот закрыть. Ну не верю я в террористов. Не бывает таких людей!
- А маньяки бывают?
- Маньяки  - бывают, но их, кстати говоря, намного меньше, нежели чем показывают в кино и рассказывают по ящику. Маньяк – это больной человек, психически больной, что-то там у него там перемыкает и все…
- Ну, а террористы?
- Ты намекаешь, что они тоже больные. Так вот, это ОРЗ передается по воздуху и весьма заразно, а безумие – болезнь индивидуальная. Ей целыми коллективами не болеет - исключительно по одиночке.
- Таня, ты меня просто поражаешь, я даже и не думал, что у тебя на этот счет существует теория.
- А что ты думал, если симпатичная  девчонка, то обязательно дурочка.
- Нет, что ты, я так не думал. Только нельзя ли подробнее о своей теории.
- Тебе что, действительно интересно?
- Да, конечно.
- Ладно, но учти, ты сам напросился.
- Говори.
- Я думаю, что террористы, точнее, те кого называют террористами, весьма малочисленная группа людей, более всего напоминающая партизан. Ну, или, на крайний случай, оппозиция существующей власти. Возможно, я это не исключаю, что иногда они действительно готовы к решительным действиям, но это очень редко. Прежде всего, потому, что они имеют определенную конечную цель – сменить власть, точнее самим прийти к власти. А из этого следует, что?
- Что из этого следует?
- А то, что результате подобных актов, прежде всего, гибнут мирные граждане, а какая же политическая сила будет уничтожать своих собственных граждан, стоит такой силе прийти к власти, как ей тут же напомнят, что они делали. Поэтому оппозиция должна вести себя очень аккуратно, в любой момент, за любую провинность, их могут объявить вне закона и отправить за решетку. Поэтому они могут только листовки расклеивать и иногда печататься в газетах, да и то, очень аккуратно…
- Однако, но существую же взрывы, существую жертвы, их кто организовывает?
- Здесь есть несколько вариантов. Во-первых, и чаще всего, это обыкновенное головотяпство…
- Что-то вроде не вовремя закрытого или открытого газа.
- Точно. Таких случаев больше всего. Во-вторых, это действия спецслужб. Например, нужно подставить оппозицию или принять какое-нибудь непопулярное в народе решение. А в-третьих, военные действия. То есть, есть война, идут военные действия и это, как раз и есть результат этих военных действий. Понятно?
- По последней позиции можно подробнее. Как это война?
- А что, ты не знал, что существуют неявные войны.
- Ну…
- Например, партизанские. Когда для открытого, полномасштабного ведения военных действий не хватает сил, средств. Или обстановка не позволяет вести явную войну… Вот.
- Слушай, Танька, дай пожму лапу, ты меня удивила. Точнее даже поразила.
- А-а, а ты думал, если девчонка, значит обязательно дурочка.
- Ну, про тебя я такое никогда не думал. Только вот что скажи, как это ты такую теорию выстроила.
- Ну, если ты помнишь, я тоже в институте учусь. И было у нас такое задание, точно не помню тему, но что-то вроде «F-факторы современной политики». Девчонки наши больше писали о природных катаклизмах, озоновые дыры, истощение полезных ископаемых, потеплениях глобальных, а я вдарила по тому, что граждане называют терроризмом…
- И что тебе за это поставили?
- Четыре.
- Почему?
- Потому что препод сказал, что со мной не согласен. Мы с ним после лекции еще целый час отношения выясняли…
- Ну, ты сильна!
- Да, я такая…
      Компания неожиданно смолкла, и Андрей понял, что они все, даже младшая, смотрят на него. Это была неловкая пауза, из которой спешно надо было выходить.
- Вы меня извините, молодые люди, - Андрей виновато улыбнулся, - не смог сдержать своего любопытства и не послушать вашей замечательной теории, Татьяна, так кажется, Вас зовут.
- Да, - откликнулась девушка.
- А Вас Вадим.
- Вадим.
- Не знаю только имя барышни…
- Марина.
- Замечательно. А меня зовут Андрей. Вы меня простите, если я немного вклинюсь в ваш разговор.
- Простим, - откликнулась Татьяна, и Андрей понял по ее интонации, что она не очень довольна таким вмешательством.
- Я даже в виде компенсации готов угостить всех вас мороженным, если вы не против.
- Я нет, - первой отозвалась Марина. На нее, правда, с обеих сторон тут же шикнули, но потом все вынуждены были рассмеяться.

      Андрей подозвал официантку и заказал три мороженных и чашку черного кофе для себя.

- Уважаемая Татьяна, по большей части Ваши рассуждения верны, а выводы правильны. То есть, с точки зрения теории, претензий практически нет.
- Но…
- Да, есть и но.
- Например.
- Сегодняшний взрыв, а это, действительно взрыв, что бы там не рассказывали по телевизору, и чтобы потом не писалось в газетах. При чем, взрыв умышленный. Но он, прежде всего, предупредительный.
- То есть…
- Да. Абсолютно верно, завтра будет еще один, потом еще и так далее.
- Откуда Вы знаете?
- Это не важно, просто я специалист в этой области. Важно, другое, что должна означать подобная серия взрывов, как вы думаете?
- Ну, это предупреждение…
- О чем, и кого именно предупреждают?
- Городскую администрацию, наверное, - предположил Вадим.
- Людей, - выдвинула другую версию Татьяна.
- Правильно. Администрацию, но более всего людей.
- Но о чем можно предупреждать таким вот образом?
- Подождите-подождите, - Татьяна подняла руку, требуя внимания, - предупреждение подобного. Всех предупреждают о большом взрыве, правильно?
- Именно так. А что можно большого взорвать в этом городе?
- Господи, комбинат…
- Вот и разгадка, вот и ответ, так, кажется, говорил принц Датский Гамлет.
- Подождите, Андрей, но если взорвется комбината, городу хана?!
- И это верно.
- А что же делать, точнее, если Вы специалист по борьбе с терроризмом, то почему ничего не делаете?
- А кто Вам сказал, что я специалист по борьбе с терроризмом, я сказал лишь, что я специалист в этой области.
- Но…
- Татьяна, я так понимаю, ты командуешь, бегите, к родственникам, друзьям, бегите из города…

       И пока его огорошенные собеседники пытались усвоить информацию, Андрей спокойно допил оставшийся кофе, подхватил плащ и медленно вышел из кафе. А компания все продолжала сидеть в некотором оцепенении. Неизвестно, сколько бы все это длилось, если бы Марина не завозилась и тихо не обратилась к девушке:
- Таня, мне надо выйти.
- Что, - не поняла Татьяна.
- Мне надо выйти, проводи.
- Вот еще, не маленькая, а дверь в туалет женский вон там, видишь?
- Вижу.
- А видишь – иди, я отсюда посмотрю за дверью…

      Марина поднялась со стула и отправилась в сторону дамской комнаты. Татьяна проводила взглядом сестру, а потом повернулась к Вадиму.
- Вадик, он что, все это серьезно сказал?
- Не знаю…
- Я знаю, что ты не знаешь, я спрашиваю, что ты думаешь!
- Я думаю, что он не похож на психа, и это меня пугает.
- То есть, вполне возможно, что то, что он сказал – правда?
- Выходит так.
- Что будем делать?
- А что делать?
- Вадим, ты тормоз, я тебе уже это говорила?
- Да, и очень часто, - разозлился Вадим, - что ты хочешь от меня?
- Надо что-то делать.
- Что?! Стоп, - Вадим посмотрел на подругу, - во-первых, он сказал, что завтра тоже будет взрыв…
- Да.
- Значит, ждем завтрашнего дня.
- А дальше?
- Дальше, - Вадим почесал лоб, - дальше, у тебя завтра есть пары?
- Да, утром.
- Отлично, я тоже утром занимаюсь. Первым делом, рассказываешь Лильке, о том, что услышала сегодня. И рассказываешь по секрету.
- Так она растрезвонит…
- Именно так. Я говорю с ребятами. Потом, идем в деканат и пишем заявление, на неделю, нет, на две недели. Не дадут – плевать! Твои когда собирались вернуться?
- Они только уехали, так что дней через двадцать.
- Отлично. Если завтра произойдет взрыв, то я еду на вокзал и покупаю три билета на поезд.
- Куда?
- Едем ко мне в деревню, проведаем бабульку мою, молока попьем парного. Рыбу половим.
- А Маринка?
- Я же сказал, три билета, у тебя паспорт с собой?
- Да, давай сюда.
- Вадим, стой!
- Что?
- Остановись, говорю. Ты чего разошелся-то?
- Слушай меня внимательно, нам на гражданской обороне препод рассказывал, что если взорвать наш завод, то в городе никто не выживет, в воздух поднимется, смесь, которая обязательно вступит в реакцию, и тогда ядерной бомбы не надо.
- А если этот мужик псих, - резонно усомнилась Татьяна.
- Ну, тогда… тогда, мы просто попьем парного молока и сходим на рыбалку. Но если взрыв завтра все-таки будет, то надо будет еще в милицию сходить и рассказать об этом мужике.
- Так они тебе и поверят.
- Тогда просто позвоним, скажем, что он хочет взорвать комбинат. Позвоним анонимно.
- Знаешь, Вадик, у меня такое ощущение, что мы чокнулись. Представь, что мужик этот, сидел-сидел, слушал нас, а потом просто решил пошутить. Мы же с тобой как раз об этом говорили.
- Может быть и так, - согласился Вадим, - только все равно надо подождать завтрашнего дня.
- А заявления?
- Ты все равно напиши. Если ничего не случится, придем и скажем, что, мол, планы изменились, им-то какая разница.
- А Лильке рассказывать?
- Обязательно.
- Вот блин, будем выглядеть дураками, я тебя обязательно побью.
- Договорились. Вот идет Маринка, пойдем куда-нибудь…

16.

      А Андрей неспешно удалялся от кафе и пытался понять, зачем он вклинился в разговор совершенно незнакомой компании. Зачем и почему. Отказываться от своих планов он все рано не собирался, а если так, то он отлично понимал, что ни обращение в газету, ни тем более вот такое застольное вмешательство не изменит ситуации. Скорее всего, сейчас эта компания громко обсуждает выходку странного типа.
- Скорее всего, они даже не испугались…, - пробормотал тиха Андрей.

      А может, все-таки испугались, девочка на редкость была разумна, да и Вадим производил впечатление человека разумного. Правда, против них обязательно будут играть взрослые. Родители, преподаватели. Наверняка, они не дадут им возможности, бежать из города… Настроение Андрея как-то упало. Ну не совсем, а так, основательно понизилось.
- Интересно, - подумал он опять вслух, - а как бы я поступил, получив такую вот подсказку?

      Ну, если бы он получил такую подсказку, то, прежде всего, я дождался бы завтрашнего дня, и как только взрыв прозвучал бы, я бы собрал все самое необходимое, и уже вечером меня бы не было в городе. Но я-то ведь специалист, а они дети… пусть даже умные дети, пусть даже образованные… А вот теперь настроение упало окончательно. Он огляделся и быстро зашагал по направлению к дому. Он почувствовал, что устал и хочет спать.

      Он добрался до квартиры, принял душ. Покурил, но усталость не хотела покидать тело…
- Ну, значит, так тому и быть, - согласился с ситуацией Андрей, - а вот если они, завтра, хотя бы позвонят в милицию, то это будет уже замечательно.
      Это немного подняло его дух, и он немного успокоившись, уснул.
      
      Утро следующего дня было самым обыкновенным. Андрей проснулся, выпил чашку чая, добавил к нему бутерброд, покурил… Но время не шло, оно тянулось медленно, да еще так, словно кто-то елозил по стеклу металлом. Быть дома не было никакой возможности, а тут еще какой-то сосед принялся сверлись стену. Ничего другого как одеться и бежать из квартиры Андрею не оставалось. А погода на улице снова была замечательной. Находится на улице, было приятно и грустно, а это было как раз то, что требовала душа.

      Сегодня Андрей решил дойти до тех мест, где провел свое детство. Пешком, потому что спешить у него не было причины, он добрался до своего старого дома. Он даже глазам своим не поверил – дом действительно стоял на своем месте. Еще более страшный, еще более близкий к разрушению от времени, но он, по-прежнему, был на месте. А кроме того, за окнами в большинстве квартир болтались какие-то занавески – дом и сам был на месте, а нем еще продолжали жить люди.
- Черт возьми, - только и смог произнести он.

      Но это было всего лишь удивление. Андрей старательно прислушивался к себе, к тому, что происходило у него внутри, точнее, должно было происходить. Должно, но не происходило – сердце билось спокойно, горло не сжимал спазм. Собственно говоря, Андрей вообще ничего не чувствовал. Ну да – старый дом, ну да – дом в котором он провел свое детство, ну да – дом в котором жил он сам и его друзья. Но он не чувствовал этого, он это просто вспомнил, как вспоминал иногда глядя на экран кинотеатра, что фильм, который он в первый момент принял за новинку, он уже смотрел. Тогда, правда, его охватывало некое подобие досады, но только в том случае, если он вспоминал, что фильм ему не понравился в тот, первый раз. Если же фильм был хорош, Андрей смотрел его с удовольствием. А вот сейчас Андрей понял, что испытывает досаду. Это место для него уже ничего не значило. Оставалось только пожать плечами, закурить и отправится прочь от этого места. Уже через минуту он забыл насовсем, что вообще приходил сюда…
      
      Второй взрыв прозвучал в точно назначенное время, превратив в ничто автомобиль, который вез заряд и два продуктовых ларька, рядом с которым остановился совершенно случайно – кончились у водителя сигареты, вот он и решил. Ларьки, машина – ерунда, в войне, которую затеял Андрей, появились и первые человеческие жертвы. Прежде всего, водитель автомобиля и пассажир, и тяжело были ранены осколками и взрывной волной продавщицы. Одна от полученных травм скончалась спустя какое-то время, а второй, наверное, повезло, ей раздробило кости левой руки – залетела в тесный ларек какая-то железка от автомобиля. Пострадал еще местный пьяница и попрошайка, его отбросило взрывной волной и ударило о столб, но в связи с тем, что шишек и царапин у него и так хватало, о паре лишних он даже и заботиться не стал, так, промыл водочкой и приготовился к выздоровлению.
      
      Анатолий и Виктор в момент взрыва сидели в кабинете и пытались разговаривать, на самом же деле, разговор не очень клеился, то один, то другой забывали о разговоре и смотрели на часы. Дело в том, что буквально двадцать минут дежурный принял звонок, а так как звонок касался вчерашнего происшествия, а они формально отвечали за следствие, то дежурный соединил звонившего с ними. Взял трубку Анатолий:
- Алло, слушаю Вас.
- Здравствуйте, - голос в трубке звучал молодо, - вчера я был в кафе, рядом со мной оказался мужчина. Мы разговорились, и он сказала, что вчерашний взрыв подготовил он, и что будут еще взрывы. А самым последним, этот самый мужчина, собирается взорвать наш комбинат…
- Извините, как Вас зовут?
- Вадим Белозеров, а Вас?
- Анатолий Иванович, - представился спец, и тут же продолжил разговор, предварительно включив громкую связь, чтобы дать возможность коллеге слышать весь разговор, - Вадим, а можно подробнее.
- Можно, - легко согласился собеседник, - вчера в кафе я…
- Сколько было времени?
- Около четырех, точнее не могу вспомнить, но по телевизору выступал как раз мужик какой-то, рассказывал про взрыв…

      Анатолий сделал знак коллеге, чтобы тот сделал пометку.
- Понятно, это мы уточним.
- Вот, а за соседним столиком кто-то рассказывал о том, что терроризма совсем не бывает, ну и все такое.
- Странный разговор для людей сидящих в кафе, - выразил удивление спец.
- Почему странный? Перед этим был взрыв, а потом по телевизору выступал кто-то из ваших, вот народ и отреагировал. Вот. В общем, мы невольно прислушивались, а потом этот мужчина сказал, что тот, ну за соседним столиком прав. Просто так сказал, вслух. Я не согласился, одним словом завязался какой-то разговор. И вот в разговоре он и сказал, что он имеет отношение к взрыву.
- Вадим, а не называл ли твой собеседник своего имени?
- Почему не называл, сказал, что его зовут Андреем.
- А фамилия?
- Ну, вообще-то для разговора за столиком в кафе имени бывает вполне достаточно. А поинтересоваться паспортом у меня фантазии не хватило.
- Понятно, - согласился с такой логикой Анатолий, - Вадим, а не мог бы ты зайти к нам что ли, хотелось бы получить его описание, понимаешь?
- Я понимаю, но уезжаю сейчас. У меня уже и билеты куплены… а до поезда пятнадцать минут… Извините…

      После этих слов связь оборвалась. Впрочем, ни сам Анатолий, ни его коллега такому положение дел не удивились. Слишком часто приходилось им иметь дело с анонимными звонками. Веянье времени, так сказать.
- Думаешь, ерунда, - взглянув на часы, поинтересовался  Виктор.
- Хотелось бы думать, только вот подсказывает мне что-то, что это не ерунда.
- Вот и мне кажется.
- А парнишка, думаешь, придумал про вокзал?
- Уверен. Просто не хотел к нам приходить.
- Это понятно, - кивнул Анатолий, - я даже думаю, что он и про разговор приврал. Скорее всего, был он не один, и именно за их столиком этот разговор затеялся, а незнакомец уже встрял в этот разговор.
- Да, похоже на то. Но имя, скорее всего, назвал верно.
- Свое?
- Нет, мужика. Мог ведь тот человек представиться Андреем.
- Мог, - согласился Анатолий, но потом добавил, - но знаешь, чего я сейчас испугался, что представился тот мужик в кафе своим настоящим именем.
- Да ладно тебе, - отмахнулся от такого предположения Виктор, - он что, больной.
- Нет, Витя, ты меня не понял. Мужик тот мог говорить правду. И мальчишке этому, и журналисту тогда. И знаешь, что тогда значит такая откровенность?
- Ну.
- Вот и ну, а значит это, что все, что он говорил – правда. И про взрывы, но главное про комбинат.
- Знаешь что, сейчас досидимся до чего-нибудь, а потом, надо будет сходить к коллегам с комбината, понтов у них, конечно, не выговоришь, но поговорить все равно надо, а заодно и предупредим. Потому что, если заварится какая-нибудь каша, то они первыми на нас покажут, что мол, была у них информация, а они не предупредили.
- Это да, эти могут, - согласился Виктор, поднял руку и взглянул на часы, - еще минута. Пронеси господи…
- Да уж, это точно, пронеси…
      
      О том, что не пронесло Анатолий и Виктор узнали минут через пятнадцать после того, как произошел взрыв. Сообщил об этом дежурный, ни говоря ни слова, они быстро оделись и вышли из кабинета. Все что они должны были сказать после взрыва, они сказали раньше.
- Сначала на место, оглядимся, а потом на комбинат.
- Согласен…
      
      А Андрея потянуло сегодня осмотреть окраины города. Когда он покидал город, тот был значительно меньше, не было шести новый микрорайонов, не было третьего мостового перехода. Первая и единственная тогда кольцевая дорога теперь оказалась внутри города. теперь она была закрыта для транзитного транспорта, а новая больше напоминала столичную, особенно замысловатыми, одна сквозь другую, петлями. А вот большинство транспортных маршрутов сохранились, просто добавилось несколько новых, связывающих в основном центр и спальные районы. В этот день проехался практически по всем маршрутам. Без определенной цели, просто выбирал маршрут, садился на конечной остановке, оплачивал проезд и ехал до следующей конечной. Город действительно стал более симпатичным, большинство старых домов были реставрированы, а новые должны  были радовать разноцветьем. Они и радовали большинство, просто большинство не знало, куда и на что смотреть. А он знал. Наружные стены всех домов обращенных к комбинату были намного тусклее, чем противоположные. Не спасали ни новые технологи, ни импортные материалы. А несколько высоток, построенных одновременно с началом строительства комбината, выглядели теперь как гнилые зубы. На старые материалы не ложились новые химические составы. Там просто не за что было цепляться. Железобетонные конструкции постепенно превращались прах, уносимый ветрами. Даже подходить к ним было страшновато, не то, что находится внутри и жить. Они составляли разительный контраст с новым разноцветным и высотным жильем, но большинство привыкло к такому положению вещей, и просто перестали замечать… Нет, автобусная прогулка не принесла успокоения и не поселила сомнений в душе Андрея.
      
      Третий взрыв разрушил заправочную станцию. Буквально стер ее с лица земли. Полупустые емкости выпрыгивали из-под земли, тяжело бились о землю, расплескивая бензин различный сортов, и мгновенно вспыхивали, превращаясь в огненные катящиеся цилиндры. Восемь человек погибли и тридцать были ранены или пострадали от огня. На тушение пожара потребовалось шесть часов и практически весь резерв муниципальных пожарных частей.

      Именно после третьего взрыва по городу пополз шепоток. Страшненький и уродливый как всякий неправдоподобных слух. Винили во всем одновременно американцев, лиц кавказской национальности и отечественные спецслужбы, причем в таких вариантах взаимопроникновения, что Андрей только качал головой, поражаясь народной фантазии.
      
      Это было совершенно случайно. В день третий Андрей никуда не хотел идти. Собирался просто поваляться дома, но отправившись за сигаретами, на афишной тумбе увидел сообщение о ретроспективном показе фильмов. Шесть фильмов, пять были «засмотрены» до дыр, а вот «Сальвадор» остался в памяти Андрея только настроением. Сверившись с датой, Андрей отправился в клуб и купил билет. До начала оставалось около часа, чтобы скоротать время он зашел в ближайшее кафе и попытался взбодрить себя горячим, крепким кофе…

      Просмотр, прошел отвратительно. Нет, качество киноклассики было на нужном уровне, добротный перевод удачно совмещался с английским текстом произносимом актерами, но для того, чтобы услышать и то, и другое требовалось приложить усилия. Маленький зал был полон, и стоило начаться фильму, словно по команде то в одном конце зала, то в другом, кто-то заходился в тяжелом хриплом кашле, который подхватывал следующий и так до бесконечности…. Андрея хватило на полчаса, после чего, он чувствуя, что и сам скоро начнет кашлять, просто за компанию, выбрался из кинозала.

      В фойе было светло и тихо. Андрей дошел до стойки и заказал пива. Барменша достала кружок, поставила перед Андреем бокал и поинтересовалась:
- Пепельница нужна?
- А здесь можно, - удивился Андрей.
- Теперь можно. Так нужна или нет?
- Нужна.

      Женщина выставила на стойку чистую, прозрачную пепельницу, смахнула невидимую крошку и направилась к другой стороне стойке, где ее ждал прерванный разговор с какой-то женщиной.
- Жуткая вещь, - произнес кто-то совсем рядом.

      Андрей не заметил, что у него оказался сосед.
- Сигаретой не угостите.
- Да, пожалуйста, - Андрей подал пачку.
- Благодарю, - сосед завладел сигаретой и жадно закурил, - жуткое кино, говорю. Какой раз смотрю, а все равно, пробирает.
- А что же ушли?
- Там сейчас этот момент с медсестрой, я его никогда не смотрю.
- Понятно.
- Ладно, спасибо за сигарету, пойду смотреть дальше, - оказывается, пока Андрей выкурил половину, сосед расправился со своей.
      Андрей проводил взглядом изнеженного любителя кинематографа и сигарет.
- Такое ощущение, что это мешает только мне, - пробормотал он, допил пиво и покинул клуб.
      За пять минут до полуночи он был дома. Умылся и лег спать. Долго ворочался, то накрывался одеялом, то сбрасывал его, никак не мог найти наилучшего варианта, наконец, сон пришел, тяжелый, недобрый.

      Город давил на Андрея, давил физически и он чувствовал, как поддается этому давлению. Он не нравился городу и последний хотел вытеснить Андрея за свои пределы. Город был велик, город имел свою историю, как люди имеют душу. И в этой душе для Андрея не было места. Город словно чувствовал свой приближающийся финал. Утром, ничуть не отдохнувший, даже скорее наоборот, Андрей принимал душ и бормотал в сердцах:
- Ну что они возятся, ну неужели так тяжелой найти чужака! Я ведь даже не пытаюсь спрятаться…

      Но Андрея зря обвинял город в неповоротливости, город отлично знал что делал. Он отреагировал быстрее, чем спец службы, и воздействие его было куда более жестким, нежели чем то, что использовали органы. И когда за Андреем все-таки пришли, он был практически рад приходу этих грубых парней в камуфляже, масках и оружием. Правда, им потребовалось еще два дня, точнее два взрыва, чтобы вычислить его. Один взрыв на мини рынке, где между рядов с овощами и мясом остались лежать восемнадцать человек. И еще один взрыв в универсальном магазине, где погибшими насчитали более сорока, да еще сотню ранеными и покалеченными.
      
      Андрей сидел на стуле, напротив Виктора Викторовича, а Анатолий Иванович ходил за спиной и Андрей видел его боковым зрением то с одной стороны от себя, то с другой. Спецы, несмотря на выдержку и опыт кипели, а Андрей просто рассматривал их, насколько позволяли наручники и жутко неудобный стул.
- Что ж, начнем, Анатолий Иванович, - Виктор выдержал хорошую паузу, настоящую, актерскую, правда, в зрителе он ошибся. Андрей не собирался ни врать, ни отпираться, более того, он был готов сотрудничать, до определенного момента, конечно, но сотрудничать.
- Начнем, Виктор Викторович, - согласился коллега, ему вся эта ходьба и прочая психологическая муть уже порядком надоела.
- Ваше имя?
- Андрей Викторович Стрельцов.
- Год рождения.
- 19…
- Место рождения.
- Здесь. Я родился здесь, здесь учился в школе, в институте, отсюда ушел в Армию…
- Мы проверим, - Виктор Викторович был весьма удивлен, но старался свое удивление скрыть.
- Пожалуйста, проверяйте, школа номер… Домашний адрес, последний…
- Проверим, проверим.
- Вам предъявлено обвинение в осуществлении террористических актов…
- Да.
- Что да?
- Я признаю, что совершил эти террористические акты.
- Какие эти?
- Взрыв около комитета радиовещания, взрыв автомобиля, не знаю точно, где это случилось, потом взрыв заправочной станции, взрыв на мини рынке и наконец, взрыв в магазине. Это сделал я.
- Вы что думаете, этим признание облегчите свою участь, за вами десятки трупов, - не выдержал слишком уж спокойных интонаций допрашиваемого Виктор Викторович.
- Во-первых, не орите на меня. Во-вторых, на моей совести не десятки, а тысячи трупов, так что, участь моя решена не этим город и не вами. У меня шесть заочным смертных приговоров в разных странах. Поговорите с Интерполом, они подтвердят.
- Черт возьми! Ты что, героем себя считаешь?!
- Вас это не касается, кем я себя считаю. Надеюсь, с прошлым мы покончили. Если нет, задавайте быстрее свои вопросы.
- Ты что, торопишься, - попытался ерничать спец.
- Я нет, но вам торопиться следует.
- Это почему же?
- Очень скоро на воздух взлетит комбинат, а времени, чтобы эвакуировать город у вас все меньше и меньше.
- Что? - Виктор Викторович опешил, сбывались самые худшие его предположения.
- Я собираюсь взорвать комбинат.
- Кто с вами сотрудничает?
- Администрация комбината, правда она этого не знает.
- Вы что, хотите сказать, что вы один все это сделали?!
- Для специалиста моего уровня это вполне решаемая задача.
- Вы можете предотвратить взрыв?
- Нет.
- Не можете или не хотите, - решил уточнить Анатолий Иванович.
- Не могу, да и не хочу.
- А вы знаете, что будет…
- Знаю.
      Повисла пауза, чтобы скрыть смятение, которое воцарилось в головах спецов, Анатолий Иванович вызвал конвой и отправил Андрея в камеру. Как только дверь закрылась, Виктор, который все это время ходил по кабинету, буквально рухнул на диван.
- Толик, что будем делать?
- Думаешь, расколоть его не удастся.
- Сто процентов, я только сейчас все понял, он дал нам себя взять, признает все, что мы говорим, и все это ради того, чтобы взорвать комбинат.
- Тогда зачем он сдался, крутизну показывает.
- Боюсь, нет, боюсь, что все намного сложнее, он дает нам возможность, точнее, вроде как дает, спасти людей. Мы их естественно не спасем, и мы же будем виноваты… Сука, будь он проклят.
- Толик, может к начальству.
- Погоди, к начальству. Надо подумать…
- Да что думать! Идем. Докладываем, и пусть они думают, как спасти город.
- Ты что, не понимаешь, это на нас висит. Ну, придем, ну доложим, знаешь, что будет дальше?
- Что?
- А вот что, наш звонит шефу безопасности комбината, туда нагоняют специалистов, где только можно будет набрать, они перетряхивают комбинат по кирпичикам. И знаешь, я уверен, что ничего не находят, а потом все это взрывается.
- А город?!
- Да плевать на город! Никто его не будет спасать. В лучшем случае, про город вспомнят в самый последний момент, то есть, когда будет поздно.
- И что делать?
- Не знаю… Не знаю…
- Но шефу надо обязательно доложить, иначе сам понимаешь…
- Я-то понимаю, а ты, видимо нет.
- Что я не понимаю.
- Ты не понимаешь, какой у нас выбор. Мы идем докладывать, шеф нам поверил. Что он делает в первую очередь? Правильно – звонит на завод. А во вторую очередь вызывает нас и дает приказ расколоть этого деятеля. Пусть даже, он разрешит нам сделать с ним все что угодно. Мы даже можем поджарить его, или, например, вколем ему какую-нибудь дрянь.
- Ну.
- Что ну, он не дурак, это Андрей, он ведь такой вариант наверняка предусматривал, и очень даже возможно, что он на данный момент, действительно, не знает, где эта чертова бомба. Знаешь, что это значит – мы с тобой в глубокой… Сам понял где. У нас срок – неделя – это практически ничего!
- А что мы еще можем?
- Отпустить этого деятеля.
- Что?! - Виктору показалось, что он ослышался.
- Повторяю, отпустить, сказать, что, мол, это не он и пусть гуляет себе. Пока он приходит в себя, мы отсюда уматываем. Можно, конечно, его убрать в камере, сказать, что он с собой покончил и мы ничего не знаем.
- Я что-то не пойму, ты шутишь что ли?
- Рад бы, да не получается у меня с шутками. Знаешь что, позвони-ка поляку этому, как его, Драгомил, кажется.
- Он не поляк…
- Это не важно. Позвони, мы ему фотографию по сети перебросим, пусть посмотрит по базе, может быть, у него что-нибудь есть на него.
- Сейчас?
- Да, лучше прямо сейчас.
- А ты?
- Я пойду к шефу, в конце концов, ему все равно надо докладывать.
      
      Анатолий поправил галстук перед зеркалом, провел по волосам расческой и вышел из кабинета. Виктор достал записную книжку, листал ее некоторое время – просто Драгомил записывал свой телефон впопыхах, просто на свободном листочке, а перенести телефон на подобающее ему место Виктор никак не мог собраться…
- …это все?
- Так точно.
- Плохо, Анатолий Иванович, очень плохо.
- Я знаю, но в данный момент мы располагаем только той информацией, которую он пожелал нам дать.
- Анатолий, а не может этот ваш террорист оказаться обыкновенным чокнутым шутником.
- Очень хотелось, чтобы это было именно так. Но взрывы в городе были, и он признался, что это его рук дело.
- Он что, так вот спокойно идет на контакт?
- Абсолютно спокойно…
- То есть, он ко всему этому готов, и скорее всего имеет какой-то свой собственный план.
- Да.
- Плохо. Плохо это и что греха таить, очень не вовремя… Ты вот что, Анатолий Иванович, сделай-ка мне копии со своих документов и принеси мне. Я прочту, может, что дельное в голову придет, а может подключу кого-нибудь вам в помощь…
- Уже сделал, - спец достал тонкую папку и положил ее перед начальником.
- Оставляй.
- Разрешите идти?
- Иди, Анатолий, и если что новое будет – сразу ко мне.
- Так точно.

      Анатолий Иванович вышел из кабинета начальника, плотно прикрыл дверь и огляделся. Да, решение проблемы удалось переложить на другие плечи. Можно было даже пару раз вдохнуть и выдохнуть свободно. Пусть даже, это была иллюзия свободы, но все равно это было приятно. Мимоходом он взглянул на часы – выходило, что был у начальника всего минут пятнадцать, а субъективное время насчитало без малого час. Возвращаться в кабинет было рано, не только потому, что пришлось бы отказываться от иллюзий, а снова впрягаться в старую телегу. Просто он хотел дать время Виктору пообщаться со своим знакомым из Интерпола… Он даже спустился вниз и какое-то время общался с коллегами из других отделов. Общение происходило в курилке, было такое отдельное помещение, не смотря на то, что большинство коллег курили и курили именно в своих кабинетах. Курилка же выполняла своего рода комнату психологической разгрузки – здесь можно было просто дать отдохнуть голове…

      Здесь, в курилке, его и разыскал Виктор, просто подошел к двери и кивнул, что могло означать только одно – у него была свежая информация.

- Ну что, накопал что-нибудь?
- Накопал, только не знаю, хорошо это или плохо.
- Даже так, - удивился Анатолий.
- Именно. Слушай, дозвонился я до Драгомила, переслал изображение, и пока на словах объяснял, что именно мне от него надо, как он сказал, что точно знает кто это. Я даже оторопел, а Драгомил продолжил, оказывается, у нас в руках некто Химик. Слышал о таком…
- Не может быть!
- Я сказал тоже самое. На что Драгомил поделился со мной тем, что имеется в Интерполе на этого самого Химика. Пересказывать?
- Не надо, я и так знаю, что у них есть на него.
- Вот так-то. Что будем делать?
- Не знаю. С одной стороны, хорошо, что мы его взяли. Сколько его разыскивают, лет восемь уже как.
- Не меньше.
- А с другой стороны, Химик эта фигура такого формата, что нам с ним не справиться.
- А что шеф?
- Взял копии документов, сказал, что будет думать, пообещал даже помочь людьми.
- Одним словом, происходит как раз то, что ты и предполагал.
- Да.
- Что же теперь делать-то?
- Погоди, Витя, а ты Драгомилу официальный запрос посылал?
- Ты о чем говоришь-то, кто же мне такое разрешение даст? Ты сегодня какой-то не проснувшийся. Просто поговорили по телефону и все… Я правда начал оформлять бумаги на запрос…
- Не надо бумаг. Пусть будет обыкновенный телефонный разговор…
      
      Андрей был готов ко многому, точнее, готовя операцию, он рассматривал и просчитывал разные варианты, но то, что, продержав сутки в камере, его отпустят, он представить себе не мог. Когда ему вернули паспорт и, извинившись, в буквальном смысле указали на дверь, он хотел, было, объяснить, что они ошибаются, но, взглянув в глаза обоих спецов, он понял, что здесь ему действительно больше делать нечего.

17.

      Он вышел из здания Федеральной службы, дошел до ближайшей скамейки, присел и достал сигарету. Ситуация, как бы…
- Нет, пока нет - вслух возразил он самому себе, - у меня есть еще шанс… На правильный подход я ведь с самого начала и не надеялся. А еще один шанс я обязан использовать.

      Он хотел отправиться сразу, прямо со скамейки, но передумал, вначале надо было привести себя в порядок, умыться, а лучше принять душ, перекусить что-нибудь… Хотя нет - Андрей подкорректировал план. Душ – это дома, а вот перекусить можно и в ресторане, и даже не одному. Андрей быстро направился к ближайшему телефону-автомату.
- …алло, добрый день, я могу поговорить с Алексеем?
- Он вышел. Может быть, ему что-нибудь передать?
- Да, я перезвоню через час полтора.
- А кто вы?
- Это Андрей, я разговаривал с ним несколько дней назад. Внизу около охранника. Он должен понять, о чем идет речь.
- Хорошо, как только он появиться – я ему все передам…
      
      Дорога домой, душ и чашка крепкого кофе заняли как раз полтора часа. Закурив сигарету, Андрей набрал телефон редакции
- Алло, я могу поговорить с Алексеем?
- Да-да, он ждет Вашего звонка…
- Отлично.
- Алло, я слушаю.
- Добрый день, Алексей, это Андрей.
- Тот самый?
- Да, террорист.
- Черт, мне так еще не кто не представлялся.
- Надеюсь, больше никто и не представится.
- Да уж, так о чем вы хотели поговорить?
- Я приглашаю Вас на ужин в ресторан по Вашему выбору.
- Ну, неплохо кормят в «Центральном…»
- Там очень шумно.
- Тогда, в фирменном, но это дорого…
- Я приглашаю.
- Когда?
- Через час – устроит?
- Да, вполне.
- Значит, я жду через час…

      Через сорок минут Андрей был на месте, как он и предположил, места в фирменном ресторане надо было заказывать, но зеленая купюра вполне перевешивала правила и условности. Поэтому через час Андрей встретил журналиста у входа в ресторан, докуривая очередную сигарету.
- Еще раз добрый день.
- Еще раз, - согласился Андрей и пригласил журналиста.

      Минут пять ушло на решение всяких организационных мелочей. Меню, предупреждение о том официанта, что предстоит серьезная деловая встреча, и посторонние за столом будут абсолютно лишние, ну и тому подобное мелочи. Закуски были поданы – Андрей и Алексей выпили.
- И так, Алексей, почему, собственно говоря, я Вас пригласил. Кстати, у вас с собой диктофон, или что-то подобное?
- Да, но…
- Доставайте, включайте. Я – не против, скорее даже наоборот.

      Алексей достал записывающее устройство и выставил на стол.
- Отлично. Во-первых, мое имя, имеется в виду, имя профессиональное – Химик. Можете потом свериться по Интернету, там оно есть. Во-вторых, я взрывник профессионал, что одновременно означает, что я одиночка. Ко мне обращаются в тех случаях, когда надо провести акцию хорошо. Не быстро, но хорошо. Стоят мои услуги очень дорого, так если вы предположите, что я богат – вы будете правы. Ну а если следом за этим вы предположите, что основные мои заказчики люди, мягко говоря, преследуемые законом, я с вами соглашусь. Год назад я выполнил свой последний заказ и занялся улаживанием личных дел. Понимаете?
- То есть, Вы хотите сказать, что то, что Вы делаете здесь – это личное?
- Именно так. Я родился в этом городе, учился, жил, ушел в армию, ну и все такое. Я так думаю, подробности биографии не нужны, так что опустим их. За исключением одной – я был подростком, когда познакомился, влюбился и потерял девушку…
- Она предпочла другого, - осторожно предположил Алексей.
- Нет – она умерла. И виной тому комбинат и этот город.
- Так это месть?
- Именно так. Но при этом, не забывайте, операция, которая была подготовлена мной это еще и сочетание, мягко говоря «приятного с полезным».
- То есть?
- Я решаю свою проблему, но решая ее, я оказываю определенную услугу другим лицам. Их я не буду называть, но стоит Вам поговорить со службой безопасности комбината, профессионалы сразу поймут, что к чему. Определенные лица действительно мне помогли в решении ряда технических вопросов. Собственно говоря, я мог бы решить их и сам. Но мне предложили помощь – я не стал отказываться, экономя время.
- Знаете, Андрей, все сказанное Вами, оно несколько туманно…
- Согласен, но в данной ситуации, вы не столько интервьюируете меня, сколько решаете проблему, которая касается не столько меня, сколько Вас. Через пять дней комбинат взорвется, к этому все готово. Механизм, который я запустил, сделан так, что остановить его невозможно. То есть возможно, но комбинат на это не пойдет. Он предпочитает не верить, что такое возможно, с одной стороны, а с другой стороны он зарабатывает деньги.
- Но я-то Вам зачем?
- Вот. Объясняю, я хочу, чтобы вы выступили перед жителями города, предупредили их, о том, чтобы они бежали из города.
- Нет, это не возможно.
- Что невозможно? Выступить или бежать.
- Да ни то, ни другое.
- Почему?
- Во-первых, чтобы выступить, надо чтобы мне поверили, то есть нужны факты…
- А взрывы в течении недели – это не факты?
- Да, но они прекратились.
- Правильно, потому что меня арестовали.
- Но вы на свободе?!
- Потому что наши спецы предпочли меня отпустить.
- Не понимаю.
- Все просто. Чтобы посадить меня окончательно – им тоже не хватает фактов, а моего признания им показалось недостаточно. Хотя, я уверен, что они вышли на Интерпол, а меня там не просто знают. Меня там разыскивают. Я заочно приговорен к смерти. И, тем не менее, меня отпускают.
- Но почему?
- По-видимому, они понимают, что им придется связаться с руководством комбината, которому, собственно говоря, глубоко плевать и на город и, даже на комбинат. Руководство здесь не живет. Единственное, что оно не хочет терять – деньги.
- А потерять комбинат оно согласно?
- По тому, что я вижу – да. Для них это просто потеря инструмента. Они давно окупили те копейки, которые вложили в его покупку. А если останавливать комбинат, искать взрывное устройство и все такое, это значит, терять живые деньги, нарушать условия поставок и все такое. А так просто террористический акт и все. Накажут службу безопасности, если конечно те выживут, получат страховку за комбинат и все дела. Или вы думаете, что кого-то из них интересуют люди?
- Черт возьми…
- Именно так, господин журналист.
- А вы им помогаете!
- Я решаю свою, сугубо личную проблему. Ни больше, но и не меньше.
- Но тогда зачем Вы обратились ко мне?
- А вот это – пожалуйста, я ненавижу комбинат, а город просто недолюбливаю. Ненавижу я до смерти, а недолюбливаю так, до жалости. Я не против того, точнее я за то, чтобы люди спаслись. Пусть бегут из города, пока есть время, но если мне в этом никто не хочет помочь – мне все равно. Я сделал что мог, вот и все.
- Вы страшный человек!
- Абсолютно верно, я же говорю вам – я убийца, я преступник. Во мне нет главного – любви, зато сколько угодно ненависти. Именно она ведет меня по жизни.
- Вы это понимаете и ничего не хотите сделать.
- Да поймите Вы, я это беседой, признаниями этими не душу спасаю, не совесть поглаживаю. Мое место после смерти мне известно, но почему Вы, такие добрые, такие гуманные, как, по крайней мере, вы себя называете, почему Вы так себя ведете?! Мне не понятно.
- Послушайте, Андрей, неужели так велика ненависть? Нежели так велика потеря, та, детская?
- Смерть любимого – разве это можно измерить?! Она была любима, она любила сама. Она могла стать матерью, у нас могли быть дети. Она могла быть счастливой, но ничего не случилось – она умерла, точнее ее убили. А потом просто закопали, и никто не понес наказания, никто не ответил за это. А для меня ее смерть перевернула мир. Комбинат же продолжает убивать. Ежедневно убивает ваших жен, детей, вас самих, наконец, но вы опять этого не замечаете. Что ж, если вы не хотите этого видеть – какое мне до этого дело?! Умирайте.
- Подождите, Андрей, но вы понимаете, что погибнут тысячи невинных.
- А кто невинен.
- Ну, хотя бы дети.
- За детей отвечают родители, и если им на своих детей наплевать, то причем здесь я. Послушайте, Алексей вы хотите меня в чем-то убедить? Думаете, что я что-то не понимаю? Но я вас позвал не за этим. Я знаю, что я делаю. Я знаю, что я готов совершить и совершу преступление. Ради Бога, я террорист, я убийца. Прочитайте в газетах, что пишут про таких как я. Это моя жалость дает вам шанс. Служба безопасности отказалась спасать город, я не удивлюсь, если откажитесь и вы, только дело в том, что я останавливаться не собираюсь. У вас есть шанс – а будете вы его использовать или нет – это уже не мое дело!
- Что же мне делать?
- О Господи, идите с этой записью к вашему главному редактору, пусть он ее послушает. Может быть, у него больше власти, больше решительности…
- Пойдемте со мной, или давайте я устрою вам встречу. Завтра. Утром.
- Алексей, я хочу вам признаться кое в чем. У меня есть предчувствие – точнее, уверенность, меня убьют. Поэтому, если я доживу до завтра – это будет просто чей-то недосмотр. Подарок. Потому, мои планы распространяются только до завтрашнего дня – не дольше. Дольше для меня нет.
- Да, кстати, если вы боитесь, то почему не бегите сами?
- А кто Вам сказал, что я боюсь. Я не боюсь – я просто знаю и готов к этому. А уезжать мне отсюда просто некуда. У меня нет дома, нет семьи, нет никого. Да и не хочу, потому что устал. Помните как у классика – на совести усталой много зла… Так вот, я достиг своего предела и готов умереть, а если быть точным, то и хочу умереть…
- Умрет комбинат, умрет город, а что потом?
- Потом пойдет дождь. Потом снег. Ровно через год, здесь можно будет все начать сначала, но уже без этого чудовища…
- Откуда вы знаете, а заражение почвы, а загрязнение рек и подземных вод?
- Я же сказал – пойдет дождь. Не забывайте, я по специальности химик, и я готовил эту операцию не один год. «Зеленые», которых, кстати говоря, я немного недолюбливаю за отсутствие профессионализма, были бы весьма довольны. Здесь станет чисто…

      Андрей посмотрел на часы.
- Ну что ж, мне пора.
      Поднялся и Алексей, но Андрей остановил его.
- Нет-нет, Вы кушайте, пожалуйста, пейте – здесь, действительно хорошая кухня. Да и оплачено уже все.
- А Вы?
- Мне пора, я смертельно устал…

      И это была не фигура речи. Андрей действительно почувствовал какую-то жуткую усталость. Тяжелой, какой-то придавленной походкой он покинул зал ресторана и вышел на улицу. Хотел пройтись пешком, но понял, что тело не осилит подобный переход. У входа в ресторан дежурили несколько машин с шашечками. Он подошел к ближайшей машине и открыл дверцу.
- До новых подвезешь?
- Сто двадцать, - вместо ответа водитель назвал тариф.
      Андрей не стал торговаться – на это тоже не было сил.
- Поехали.
      Водитель выкатил со стоянки и медленно покатил по городу. Хотел заговорить с пассажиром, но взглянув на мужчину, решил что не стоит – выглядел пассажир не лучшим образом. Вроде по виду мужику лет сорок, а если присмотреться, то выходило намного больше. Так всю дорогу и ехали молча. Около кольцевой развязки Андрей попросил остановиться.
- Я могу и до места, - предложил водитель.
- Пройдусь, - отклонил предложение Андрей, расплатился с таксистом и медленно пошел по тропинке.
      С поля, которое было сразу за новостройками, подул ветер. Андрей повел носом.
- Южный, - пробормотал он, - южный это хорошо.

      Около подъезда он остановился, подумал и решил, что последнюю на сегодняшний день сигарету стоит выкурить на лавочке. Благо сегодня на ней не было молодежи. Пошел мелкий снежок – тихие, почти незаметные искорки. Дымилась сигарета, Андрей смотрел себе под ноги, пытаясь понять, что именно так утомило его сегодня. Пребывание в изоляторе службы безопасности – было всего лишь предвиденным пунктом плана, к нему он был готов. Да и вышел он из него бодрым, хотя и удивленным краткостью свого пребывания там. Потом дома он все еще бодр, а вот ресторанная беседа с журналистом была утомительна. Очень утомительна, а если быть точным, слишком утомительна. Да, именно из-за нее, чувствовал Андрей себя не просто разбитым, а каким-то покореженным, раздавленным до возникновения физической боли…
- Может, я ошибаюсь, - пробормотал он, нарушая данное себе слово, и доставая следующую сигарету, - может, дать им возможность умирать самим. В конце концов, какое мне дело до их бед…

18.

      Андрей закурил и огляделся, но никого вокруг не было – он был один на улице.
- Неужели так меня заботит их судьба, их жизнь и их смерть. Да и не причем они здесь, по большому счету. Я выполняю данное слово, вот и все. А усталость эта моя, всего лишь предчувствие смерти. Старуха подошла ко мне вплотную, наверное, если присмотреться, я увижу ее балахон…

      Андрей криво и совсем невесело усмехнулся – почти сморщился, как от боли.
- Не нужен я никому здесь, вот в чем проблема. Был бы нужен, не был бы я таким. Не было бы на моих руках крови, пополам с запахом взрывчатки. Работал бы где-нибудь в школе, учил бы детей химии. А может и еще чему-нибудь… Только нет у меня такого будущего – невозможно оно. Господи, Илиссо, как бы я хотел увидеть тебя…

      Он почувствовал, что по щекам его текут слезы. Почувствовал, но не стал вытирать, не захотел или не смог.
- Нет, черт возьми, не от жалости к себе я плачу, не в память моей любимой, это о тебе, проклятый город, о твоей судьбе, о твоих неразумных жителях. Неразумных настолько, что позволяют себя убивать. Позволяют гнать себя на бойню, и в моих черных интересах, и в денежных интересах совершенно неизвестных людей. Так всегда бывает, если ты хочешь сам решать за себя, за тебя решат другие. Ты отдал право решать другим, вот мы и решаем. И, слава Богу, что осталось недолго…

      Отбросил Андрей окурок, поднялся и шагнул в подъезд.
- Все, спать. Хочу, увидеть сон…
      …деревня, та самая. С неугомонной речкой, бегущей откуда-то издалека, наверное, от самой снежной шапки, с горными склонами, густо поросшими лесом, с виноградниками, где зеленели гроздья винограда, еще не спелыми, но уже готовыми вот-вот стать таковыми. Были дома, только не пустые, какими видел их Андрей наяву, полные жизни. Полные людей, полные разговоров и суеты, которая может быть только в доме, где все хорошо. А еще пели птицы и перекрикивали их дети. А он, Андрей стоял около реки и смотрел в воду, просто смотрел, как быстрая речка перекатывает по дну камешки. Как мелькают в прозрачной воде спинки мелкой рыбешки…

      Смотрел на это и чувствовал, что не лишний он. Не только здесь, но и в мире вообще. Были там, в деревне люди, которых он знал, которых он…

      Оглянулся Андрей на деревню. Да, именно так, вот в том доме, в окошке увидел он мать, еще молодой, в нарядном платье, которого никогда не видел на ней. Увидел ребят, с которыми в детстве играл в футбол, ходил на речку, а потом сидел в одном классе. Были там люди, которых он не смог вспомнить, точнее не смог вспомнить имен и мест, где они познакомились, а потом увидел он Ирину, была он в модном платье, болталась у нее на плече какая-то легкомысленная сумочка. Да и вся она выглядела так, словно завернула сюда на минуточку, а вот уже через минуточку отойдет ее поезд и покатит она куда-то далеко…

      А потом глаза Андрея перестали видеть и стало им приятно и прохладно. Оглянулся он и увидел Илиссо, только не ту девочку, хрупкую, тонкую, а Илиссо женщину и была так хороша, что не выдержал Андрей и застонал во сне.
- Что ты, милый? - Илиссо присела на нагретый солнцем валун и потянула Андрея за собой.
- Ты знаешь, что…
- Знаю, конечно, знаю.
- И про город знаешь?
- И про него, и про тебя. Все-все знаю.
- И не примешь меня такого…
- Приму – не приму, здесь это решаю не я.
- А ты?
- Я по-прежнему люблю тебя, просто глядя на тебя, я часто грущу, иногда плачу, но помню. Помню каждой клеточкой памяти, каждым кусочком кожи, которого ты коснулся. Я все помню…
- И я. Я тоже все помню.
- Это хорошо. Тебе было намного тяжелее сохранить это в памяти. У тебя ведь было много всякого…
- Да, много, но ты одна, как была, так и осталась.
- А ты знаешь, милый, мы ведь больше не увидимся. Никогда.
- Я знаю.
- Страшно тебе от этого?
- Страшно – нет, но тоскливо – да. А еще больно, вот здесь, где сердце. Все горит снаружи, а внутри холодно. Ничего не могу поделать…
- Знаешь к чему это?
- К смерти.
- Да.
- Завтра?
- Да. Но ты можешь ее избежать, можешь убежать…
- Нет, Илиссо, я и так большую часть жизни бегал, но что толку, если до тебя добежать я не могу…
- Не можешь, - согласилась женщина.
- Что же делать?
- А давай посидим немного молча. Смотри, как речка разыгралась. Там, наверху, наверное, дожди начались…
- Посидим…
      Так, до самого пробуждения они и просидели, Андрей сидел около ног женщины, обняв их, а она гладила его по голове…
      
      Проснулся Андрей от звонка будильника, оказывается вчера, он зачем-то его завел. Сон прошел, чуть меньше стала усталость, но ни бодрости, ни легкости он не испытывал. Шаркая добрел до ванной комнаты и взглянул в зеркало. Взглянул и вздрогнул – оттуда на него смотрел седой старик. Умылся, почистил зубы, потом принял ледяной душ. Собрался медленно, оглядел комнату – все было на месте, и все было не его. Не было в комнате ничего такого, что хотел бы он взять с собой. Так, в плаще, он и вышел из квартиры, а потом и из дома. Прошел мимо двух мирно сидевших на лавочке и беседовавших спецов из службы безопасности. Один из них коротко взглянул на Андрея и тут же вернулся к беседе. Не узнал, догадался Андрей и не ускоряя шага направился в сторону остановки автобуса. Две пересадки и долгая поездка до кладбища заняли около часа.

      Он легко нашел нужное место. Подошел, сел на лавочку и закурил. Для него время остановилось…

      Не видел он, как те два спеца торопливо появились на кладбище, зашли со спины, как один заслонил другого от посторонних глаз, а тот достал пистолет с глушителем и выстрелил в него сидящего.

19.

      Уже не суждено ему было узнать, как утром того же дня пришел в редакцию Алексей, рано пришел, первым. Пришел и не раздеваясь и не заходя в отдел направился в приемную. Там на диванчике для посетителей он дождался главного редактора, который, наоборот, опоздал, впервые за десять лет работы. Алексей молча прошел за ним в кабинет и не говоря ни слова, вытащил из кармана диктофон, поставил его на стол и включил на максимальную громкость. В тот день не было оперативного совещания, потому что главный редактор в сопровождение Алексея отправились в городскую администрацию и добравшись до мэра города дали ему прослушать запись. Тот прослушал ее дважды, потом набрал номер директора службы безопасности и вызвал его к себе. Там же, в кабинете мэра, они прослушали запись еще раз.

- Что будем делать, - задал вопрос мэр, вопрос он обратил сразу ко всем, но первым заговорил разведчик.
- По моей информации, этот самый Химик был найден на кладбище, мертвым.
- Как? - в один голос воскликнули Главный редактор и Алексей.
- Как-как, застрелили из пистолета.
- Так что прояснять ситуацию теперь не у кого. Мои люди побывали у него на квартире, но там ничего нет. Просто съемное жилье и все, - разведчик пожал плечами, - не представляю, что можно сделать.
- Ну, как что, - заторопился Алексей, - надо по телевиденью рассказать.
- Что рассказать? Как какой-то сумасшедший, да к тому же еще и мертвый, собирается взорвать комбинат? Да меня с работы выгонят, да еще и погоны сорвут.
- А если это правда, - медленно и тихо высказался мэр, - если действительно комбинат взлетит на воздух, тогда ведь всем хана.
      Мэр повернулся к телефонам и набрал номер генерального директора комбината.
- Степан Степанович, это мэр, будь добр, приезжай ко мне, и прихвати с собой своего по безопасности и главного инженера. Дело не требует отлагательства…

      Потом он вызвал секретаршу, и скомандовал ей, найти своего первого зама и начальника МЧС, а потом подать всем кофе. Заместитель мера и командир МЧС пришли одновременно.
- Что случилось? - поинтересовался заместитель.
- Сейчас еще люди подойдут, тогда все объясню.
      Наступила затяжная пауза, за это время был выпит кофе, а присутствующие взялись за сигареты. Где-то минут через сорок в кабинете появились представители комбината.
- Ну и что у тебя за расширенное совещание, - поинтересовался Генеральный рассматривая присутствующих.
- Вы присаживайтесь, а ты, - мэр посмотрел на Алексея, - включай еще раз свою шарманку.
      Алексей уже в который раз включил диктофон. Запись была прослушана.
- Бред какой-то. – коротко высказался Генеральный, - этого быть не может.

      Высказался и посмотрел на главного инженера.
- Я бы сказал, маловероятно, - главный инженер не любил категоричных утверждений.
      Потом все дружно посмотрели на человека, возглавлявшего службу безопасности комбината.
- Я согласен с главным, но на всякий случай дам задание проверить своим орлам. А так, голословно, ничего сказать нельзя. Этого деятеля допросить бы, - чуть запоздало предложил он.
- Да нельзя его допросить. Мертвый он, утром нашли сегодня на кладбище.
- Интересно…

      Мэр поднялся из–за стола, прошелся по кабинету, а потом обратился к присутствующим:
- Значит так, я хочу знать ответ только на один вопрос, стоит ли серьезно воспринимать то, что мы только что слышали… или это следует считать дурной шуткой, о которой можно просто. Какие будут суждения? Ты, безопасность…
- Я думаю, что это все бред сумасшедшего. За такие шутки сажать надо…
- Ну, посадить мы его уже не можем, как и допросить, но мы твою мысль поняли. Ты, - обратился мэр к заместителю.
- Я того же мнения, но думаю, что бдительность надо усилить. Можно даже директиву номер двести сорок семь реализовать.
- Понятно. Ну а ты Степан Степанович, что думаешь?
- Я дам команду гаврикам своим перетряхнуть комбинат на всякий случай, правильно я думаю, - он в свою очередь посмотрел на разведчика.
- Это можно, даже, наверное, нужно. По крайней мере, я так думаю, лишним это не будет.
- Ну, вот и ладно. Да, кстати, - мэр повернулся к главному редактору, - кассету передать в безопасность, пусть они разбираются. Ну и не дай Бог, появиться какая-нибудь статейка, это я вам говорю, молодой человек.
- Я понял, - буркнул Алексей, - правда, когда я с ним разговаривал, он не показался мне не сумасшедшим, ни шутником.
- Да, а кем он тебе показался?
- Серьезным человеком, а главное, способным сделать то, что он пообещал.
- Вы кто по специальности, молодой человек, - обратился к Алексею разведчик.
- Журналист.
- Вот, а я военный специалист, я пятнадцать лет провел в конфликтных точках и уж в чем, в чем, в военных действиях разбираюсь. Одного человека, чтобы подготовить такой террористический акт – мало. А кроме того, весь груз, приходящий на комбинат тщательно проверяется. У нас не то, что бомбу провести, бутылку водки нельзя. Понятно?
- Да, - кивнул Алексей, но было видно, что он не согласен.
- Короче, - мэр начал кипятиться, - у вас может быть собственное, так сказать, частное мнение, но вы работаете на государство, это понятно. Так что будьте так любезны, прислушиваться к мнению специалистов.
- Да. Я понял.
- А вы, - мэр посмотрел на главного редактора, смотрите за своими подчиненными…

      На том чрезвычайное совещание у мэра города было закрыто. Присутствовавшие покинули кабинет и отбыли восвояси.
- Лев Петрович, - Алексей посмотрел на главного редактора, - Вы-то что на эту тему думаете?
- Честно?
- Понятное дело, честно. Других вариантов я уже наслушался.
- Я думаю, что мужик этот, Андрей, не просто мог это сделать, а, скорее всего и сделал. Но так как, в живых его нет больше, то и опасаться нечего. Скорее всего, безопасность полазает по комбинату и найдет все что нужно.
- То есть, Вы думаете, что все нормально?
- Ну, почти что.
- То есть, хотите сказать, что есть сомнения?
- Что-то неспокойно мне, Леша. Думаю, может, разогнать Вас на недельку.
- Вы что, серьезно?
- Серьезно.
- А газета?
- Да вот, газета мне этого сделать не дает. Но вот что, сейчас приедем, я соберу всех, расскажу, что видел и слышал, а после этого, предложу тем, кто хочет, уйти в краткосрочный отпуск. Как думаешь, много народа согласиться?
- Думаю не много, но такие будут.
- Вот и отлично, по крайней мере, совесть моя будет спокойна. Кстати, ты сам-то пойдешь в такой отпуск?

      Алексей подумал, потом отрицательно мотнул головой.
- Вот еще, тут такое начинается, а я бежать…

20.

      Как это чаще всего и бывает, сверхсекретные сведенья становятся достоянием большинства. Только не в виде печатных газетных листов, а в виде слухов. Шепотом, в очередях, на остановках общественного транспорта, в автобусах и на рабочих местах, народ пугал друг друга самыми ужасными вариантами осуществления террористического акта. Пугать-то пугал, а вот испугались немногие. Кто-то решил, от греха подальше уехать из города, только не тут-то было – начала работать директива номер двести сорок семь. Внезапно исчезли билеты из железнодорожных касс. Закрылся на внеплановый ремонт аэропорт. С большими перебоями вдруг начали ходить пригородные электрички и автобусы.

      А за несколько часов до часа «Ч» произошел первый инцидент – оказались блокированы все дороги, ведшие из города. Километровые пробки во все стороны от города. Множественные аварии перекрыли движение. А народ в автомобилях, терял время, терпение, но главное, возможность трезво размышлять. И вот когда, по встречной полосе, в сопровождении специализированных автомобилей, под сирены и мигалки, из города начала отъезд администрация и руководство комбината, крышу народа, и так изрядно перекошенную, снесло напрочь. Народ двинулся на штурм заграждений, на комбинате…

      В назначенном месте и в назначенное время произошла незначительная авария, повлекшая за собой смешение нескольких химических реагентов, вполне безопасных, если их не смешивать, из числа срочных, импортных заказов. Потребовалось несколько минут, чтобы смесь достигла рассчитанной Андреем критической массы, а потом кто-то просто чиркнул зажигалкой с намереньем перебить непонятно откуда взявшийся неприятный, едкий запах, сигаретным дымом…

      Мгновенно возник огненный шар, диаметром около трехсот метров и температурой внутри, больше тысячи градусов. Шар погрузился в землю и сжег несколько трасс, по которым в цеха комбината подавились под давлением различные газы, в том числе кислород. Метнулись в различные стороны несколько огненных змей. А потом последовал первый взрыв, секунда спустя второй, а потом одновременно рванули еще несколько, огонь и взрывная волна расплескались в разные стороны, круша все на своем пути. Огромное ядовитое облако полное сажи и пепла образовалось над тем местом, где был раньше комбинат, сформировалось и медленно поплыло через реку в сторону города, а потом и накрыло его…
      
      А потом. Потом, на мертвый город пошел дождь. Первый, еще черный, как чернила, с дурным, неприятным запахом…