Суровая мужская проза, две пятых текста

      
      Цикл – «Неформатные книги».
      Книга двенадцатая – «Суровая мужская проза».
      Жанр – героическая фантастика (фантастический боевик).




      СУРОВАЯ МУЖСКАЯ ПРОЗА




      От Автора

      Раскалённые светло-светло-жёлтые пески Сахары, по которым бродят коварные ливийские диверсанты, рыжие пустынные волки, двугорбые облезлые верблюды, а также подозрительные и странные существа, которых местные жители именуют «инкубами» и «суккубами».
      Перестрелки, раны, кровь, погони, сбитые вертолёты, смерть, пропавшие навсегда любимые женщины.
      И миражи, миражи, миражи…
      Самое интересное, что всё это (или же почти всё), действительно, случилось-произошло много-много лет тому назад, во времена моей беспутной молодости…

      Автор
 
 
 

      Миттельшпиль. Середина Игры

      И они, естественно, свернули к Запретной зоне.
      Два с половиной километра, пройденных по зыбучим светло-серым пескам, и впереди замаячила чёрная базальтовая скала.
      - Чёрная-то чёрная, только на ней виднеются какие-то белые-белые линии, - проворчал Белов. - Причём, расположенные в определённо-знакомом порядке…. Что это такое может быть? А, Алекс?
      - Не знаю, - по-честному признался Лёха Петров. - Сейчас подойдём поближе и проясним ситуацию.
      Они подошли. На почти вертикальной идеально-гладкой чёрной поверхности располагался человеческий скелет, прикованный к скале с помощью массивных бронзовых колец и железных штырей.
      - С черепа свешивается клок длинных иссиня-чёрных волос, - неодобрительно покачав головой, хмыкнул Артём. - Стало быть, это женский скелет.
      - Пожалуй, что так, - согласился Петров. - А заметил, как разворочены кости таза?
      - Заметил…. Инкуб поработал?
      - А разве они существуют на самом деле?
      - Хрен его знает. Здешние берберы уверяют, что да. И Палыч прозрачно намекал про это…. Да и чёрная скала с женским скелетом имеется. Ведь, верно?
      - Это точно, присутствует. Мать его растак, да с перехлёстом…. Ладно, шагаем дальше…
      Забравшись на гребень бархана, дозорные огляделись по сторонам.
     - Не нравиться мне этот подозрительный замок, - приникнув к окулярам мощного армейского бинокля, объявил Петров. - С одной стороны, обыкновенный мираж. Таких здесь – сотни и тысячи. А, с другой…
      - Чего замолчал-то?
      - Сам, Тёмный, знаешь.
      - Считаешь, что это и не мираж вовсе? - понимающе усмехнулся Белов. - Мол, самый настоящий средневековый замок?
      - Считаю. И Ванда придерживается того же мнения.
      - Ну, если сама Ванда…
      - В морду дам.
      - Всё, молчу-молчу…
      Они лежали на гребне покатого рыжего бархана. Лежали и наблюдали за здешними миражами. На севере через пески брёл нехилый караван, состоящий и полутора сотен рослых верблюдов: на одной трети из них – между горбами – располагались смуглолицые арабы, головы которых украшали белоснежные и светло-бежевые чалмы, остальные же животные были плотно нагружены разномастными и разноцветными тюками. Понятно, что на самом деле никакого каравана не было и в помине. Откуда в районе Чёрного ущелья взяться такому количеству верблюдов? Неоткуда, понятное дело…. На востоке же, параллельно с псевдо-верблюжьим караваном, браво катила танковая колонна – бесконечная и жёлто-зелёно-пятнистая. Очередной мираж, ясный пенёк карельской берёзы….
      А прямо перед ними располагался средневековый замок – классический такой, с мощными стенами, украшенными узкими бойницами, глубоким рвом и элегантными башенками.
      - НЛО пожаловало, - объявил Лёха. - Совсем обнаглели, мать их всех…
      Действительно, по небу – плавно и величественно – перемещался светло-серебристый диск. А потом начал резко снижаться и успешно приземлился на территории средневекового замка.
      - Жарко сегодня, - прокомментировал Артём. - В районе сорока градусов, если по старику Цельсию…. Попробуем подобраться поближе?
      - Почему бы и нет? Попробуем…
      Сняв автоматы с предохранителей, они, слегка пригибаясь, зашагали к замку.   
      - Вью-ю-ю-ю! - раздалось над головами.
      - Бух-х-х! - рвануло в двадцати-тридцати метрах.
      - Ложимся, так его и растак…
      - Вот же, блин горелый, всего песком засыпало, - отчаянно отплёвываясь, пожаловался Лёха. - Аж, на зубах скрипит. Сволочи…. А что это было?
      - Предупреждение, надо думать. Мол, к этому объекту приближаться не стоит.
      - Эге, понятно…. А кто предупреждал-то? И из какого вида оружия?
      - Хрен его знает, - по-честному признался Артём и насторожился: - Слышишь, гудит? Никак вертолёт чешет?
      - Ага, заходит на посадку. Сейчас мистер Фрэнк Смит устроит нам жёсткую выволочку, мол, зашли в запретную зону.
      - Это ещё хорошо – если Фрэнк. А если там Палыч?
      - Тогда – труба дело, - запечалился Лёха. - С дерьмом сожрёт и не подавится. Трындец бедным котятам, образно выражаясь…   

   
      Пролог

      Сон был чётким и цветным, но – при этом – мрачным и тревожным. А ещё очень-очень холодным, прямо-таки ледяным.
      «Бр-р-р!», - внутренне передёрнулся Пашка. - «Самый натуральный колотун. Озноб пробивает до самых пяток…. Хотя, разве можно говорить о пятках – применительно ко сну? Здесь гораздо более уместны другие термины и фразы. Гораздо более весомые, приличные и пафосные. Например: - «Потусторонний холод, пронизывающий каждую клеточку его бессмертной Души…». Ладно, пожалуй, перетерплю. Не буду отвлекаться от просмотра…».
      По низкому-низкому небу медленно ползли, постоянно и целенаправленно наслаиваясь друг на друга, рваные тёмно-серые облака, подгоняемые устойчивым северо-восточным ветром. На западе, у самого горизонта, наблюдались пухлые тёмно-синие тучи. С той стороны – время от времени – долетали грозные раскаты далёкого грома, а из пухлых туч изредка срывались вниз изломанные блёкло-жёлтые молнии.
      Свинцовые волны неизвестного морского залива размеренно и упрямо бились о буро-жёлтые скалы.
      «Солидные такие скалы, спора нет», - машинально отметил Сомов. - «Скалистые-скалистые все такие из себя. Снизу искусанные – за многие-многие сотни тысяч лет – морскими злыми волнами. А сверху изрезанные и истрёпанные регулярными северо-восточными ветрами. Природная эрозия, мать её природную…».
      На высоком обрыве, по-хозяйски нависая над морем и скалами, располагался солидный, явно средневековый замок. Нижний ярус крепостного сооружения был сложен из светло-серых разноразмерных валунов, а верхний – из желтоватых каменных блоков и красно-бурого кирпича. 
      Крепостного сооружения? Да, создавалось устойчивое впечатление, что данный замок – в первую очередь – являлся крепостью, контролирующей вход в полукруглую уютную бухту, в которой наблюдалось несколько заякорённых морских судов.
      «Непонятные кораблики. Неуклюжие и какие-то допотопные», - подумал Пашка. - «А сама местность, прилегающая к замку-крепости, очень…м-м-м, неуютная и загадочная. Чётко ощущается некая мистическая аура. Лёгкая туманная дымка стелется и тут и там. Не удивлюсь, если из-за ближайшей скалы покажется самый натуральный Призрак…. Ага, замелькали, выходя из тумана и плотоядно мерцая тёмно-зелёными глазами, непонятные грязно-серые пятна…. А из отвесной скалы…э-э-э, «выпрыгнул» кто-то – лохматый и рогатый. Суки рваные…. Чёрт меня побери! Где-то вдали громыхнул басовитый гром, и всё рассеялось. Растаяло. И исчезло. Всё-всё-всё. И скучно-грязно-синее море, и серо-жёлтые скалы, и пафосный средневековый замок. Только бескрайние и раскалённые пески-барханы – со всех сторон. А ещё – страшный и злобный зной. И колючая безжалостная жажда.… Значит, всё это – бывшие, красивое и исчезнувшее – элементарные миражи? Ох, уж, эти миражи. Так их всех и растак…. Нет, что хотите со мной делайте, но в Сахару я больше – не ходок. Ни за бешенные бабки. Ни за разлапистые ордена. Ни за строчку в Британской энциклопедии. И одного раза хватило – и за глаза, и за уши…».
 
      
      Глава первая, плавная и сентиментальная
      Питерская осень   

      В спальне царственно властвовал призрачный светло-серый сумрак, из которого на Сомова смотрели-таращились два огромных ярко-изумрудных глаза. Внимательно так смотрели, изучающее, недоверчиво и слегка вопросительно.
      «Может, давешний сон – о всякой и разной нечисти – ещё не закончился?», - тут же надоедливо зашелестел в голове встревоженный внутренний голос. - «Или же всё гораздо хуже? Типа – сон был вещим? То бишь, коварный Призрак, всё же, выбрался из желтоватой приземистой скалы, а потом ловко «перескочил» – вместе с тобой, братец – из сонной субстанции в реальную? «Перескочил», а теперь нагло и беспардонно таращится? Такое, как утверждают высоколобые очкастые эксперты, работающие на телевизионном канале ТВ-3, случается. Причём, по их авторитетному мнению, сплошь и рядом…».
      - Как же мне надоели эти дурацкие бредни о всяких потусторонних явлениях и прочих глупостях, - тихонько пробормотал Пашка. - По весне мерзавец Сидоров старательно изображал из себя Привидение. Напялил, понимаешь, белый балахон, пошитый из старых простыней, забрался – в рассветный час – на плот и давай усердно рассекать по местному пруду. В то памятное утро, как раз, над водой тревожно клубилась метровая полоса густого тумана, поэтому с берега плот был невидим. Уже к обеду по нашему доверчивому Купчино поползли упорные слухи, мол: - «По водной глади пруда, на берегу которого находится кирпичный завод, самые натуральные Приведения – целыми стаями – разгуливают. Зубами скрежещут, утробно воют, нагло улюлюкают и грязно матерятся. Не к добру это, граждане и гражданки. Быть беде. Конец Света, так его и растак, приближается…». А теперь, значит, и собственный внутренний голос завёл ту же самую надоедливую волынку? Бред законченный, мать его…. Зелёные внимательные глазищи? Это, надо полагать, проголодавшийся Аркаша забрался на прикроватную тумбочку. Кыс-кыс-кыс.
      - Мяу!
      - Тише, Аркадий. Сашенцию разбудишь. Тише…
      Котёнок, послушно замолчав, спрыгнул с тумбочки.
      - Цок-цок-цок, - чуть слышно, удаляясь, пропели острые коготки кошачьих лап, встречаясь с дощечками паркета.
      Через минуту со стороны кухни донеслось жалобное монотонное мяуканье.
      «Этот шестимесячный хвостатый деятель теперь не успокоится», - печально вздохнул опытный внутренний голос. - «До тех пор, понятное дело, пока не налопается от пуза. Многократно проверено. Прожорливый и упрямый – до полной невозможности…. Так что, друг Пашенька, надо вставать. Сон? В следующий раз, Бог даст, досмотрим. Говорят, что вещие сны, они любят возвращаться…». 
      Сомов уселся на кровати, поднялся на ноги, обернулся и шёпотом подытожил:
      - Теперь понятно, почему недавний сон был таким холодным. Это моя обожаемая супруга всё одеяло натянула на себя. Форточка была приоткрыта, а сентябрьские ночи, они, как известно, не отличаются избыточным теплом. Впрочем, нынче обижаться на Александру нельзя – пятый месяц беременности, как-никак…
      Он, предусмотрительно поместив подошвы босых ног в мохнатые домашние шлёпанцы и набросив на мускулистый торс фланелевую футболку, проследовал на кухню, плотно прикрыл за собой дверь и, первым делом, накормил Аркадия.
      - Ур-ур-ур, - жадно поглощая кусочки говяжьего сердца, благодарно урчал чёрно-белый котёнок.
      Пашка сварил в медной турке крепкий кофе, наполнил до краёв, не добавляя молока и сахара, фарфоровую чашечку, закурил первую утреннюю сигарету и, опустившись на табуретку, включил телевизор.
      С тихим потрескиванием ожил прямоугольный экран монитора.
      - Как и ожидалось, ТВ-3, - отхлебнув из чашечки кофе, недоверчиво хмыкнул Сомов. - И за что, интересно, Санька обожает этот подозрительный телевизионный канал? Переключить? Оставить? Как думаешь, Аркашка?
      - Мяу, - ловко запрыгивая на кухонный стол, отозвался котёнок.
      - Ладно, так и быть, оставлю…      
      По ТВ-3 шла псевдо научно-популярная передача, посвящённая всяким и разным аномальным явлениям. За длинным офисным столом – друг напротив друга – расположились молоденькая сексапильная телеведущая и бородатый дядечка среднего возраста.
      - Значит, уважаемый Василий Васильевич, вы утверждаете, что так называемые…э-э-э, вещие сны существуют на самом деле? - игриво поводя развратными глазёнками, томно промурлыкала шатенка. - То есть, они не являются элементарным плодом воображения…м-м-м, особо впечатлительных и мнительных обывателей?
      - Существуют, - хмуро глядя в сторону, заверил бородач. - И этому уникальному явлению существует масса неопровержимых подтверждений. Например, воспоминания известных и знаменитых людей, зафиксированные в письменном виде. Разве такие знаковые личности, как Наполеон, лорд Байрон, Сергей Есенин и Максим Горький не являются общепризнанными авторитетами, неспособными на глупое и пошлое враньё?
      - Являются-являются, - заверила телеведущая. - И, что характерно, общепризнанными авторитетами…. Значит, вещие сны – это далёкие отголоски реальных событий? Подсказки, являющиеся продуктом деятельности головного мозга конкретного индивидуума?
      - Зачем же всё так упрощать? - презрительно поморщился Василий Васильевич. - Отголоски реальных событий? Продукт деятельности человеческого головного мозга? Фи. За семь вёрст отдаёт банальностью и недальновидностью…. Подсказки? Вот, здесь я полностью и всецело согласен с вами. Да, именно подсказки, но только Сил потусторонних, нездешних, Высших. О чём именно подсказывают эти неведомые Силы? Конечно, о скором Будущем конкретного индивидуума. Но далеко не всегда напрямую, а слегка завуалировано. Ну, это как любезное предложение – разгадать некий занимательный ребус. Мол, если ты умный, достойный и дружащий с философией человек, то непременно разгадаешь. А если туповатый, недалёкий и самовлюблённый, то, понятное дело, нет…   
      - Да что же это такое? - нервно туша в раковине-пепельнице, купленной во время июньской турпоездки в Таиланд, сигаретный окурок, возмутился Пашка. - И здесь те же самые бредни о потусторонней мистике и вещих снах? Они, затейники хреновы, все сговорились?
      Он, предварительно переключив телевизор на какой-то нейтральный канал с беззаботными танцами-песенками и допив кофе, вылез из-за кухонного стола и занялся приготовлением полноценного субботнего завтрака – у супругов Сомовых был запланирован выезд на дачу Пашкиного доброго и старинного приятеля. Скажем так: сбор яблок, калины и японской айвы, поход за грибами и, естественно, долгие дружеские разговоры-воспоминания возле камина, ярко-мерцающего сиреневыми и малиновыми угольками…
      «Сами-то грибы самоцелью не являются», - понятливо вздохнул сентиментальный внутренний голос. - «То бишь, глубоко вторичны. Соберём корзинку – поджарим и съедим. Ничего не найдём – ни капли не расстроимся. Главное, что беременным барышням, по утверждению мудрых докторов, очень полезны пешие прогулки по свежему воздуху. А по задумчивому русскому осеннему лесу, наполненному разноцветными листьями и живительным озоном, вдвойне и, даже, втройне…. А, вот, разговоры у камина. Они – статья отдельная и особая. Знаковая и много чего определяющая, короче говоря…».
 
      Себе Пашка поджарил «королевскую» яичницу из шести яиц – с беконом, колбасой и сыром. А для любимой и обожаемой жены сварил жиденькую овсянку с сухофруктами и сделал лёгкий фруктовый салатик – из мелко нарезанных яблок, моркови, хурмы и фейхоа. Естественно, что майонез и магазинная сметана, вредные для здоровья беременных дам, в салат не добавлялись, а были успешно заменены на однозначно-полезное оливковое масло.
      Он разложил трапезу по тарелкам и наполнил пузатые стеклянные бокалы апельсиновым соком.
      - Мяу! - старательно расправив правой лапой реденькие усы, заявил котёнок Аркаша.
      - Думаешь? - засомневался Сомов. - Считаешь, что пора будить хозяйку, пока каша не остыла? Ну, не знаю, право. Рассердится ещё, не дай Бог. Тогда, блин горелый, только держись…
      - Не рассердится, милый, - заверил ангельский голосок. - Не переживай. Я уже проснулась.
      Дверь распахнулась, и в кухню вошла Сашенция – растрёпанная, румяная, сонная, милая, в обворожительном полупрозрачном пеньюаре.
      Вошла, звонко чмокнула мужа в небритую щёку, ласково погладила котёнка по чёрно-белому загривку, после чего уселась на табурет – напротив телевизора.
      - Вот же, мягкий стул, - меняя тарелки местами, недовольно забубнил Пашка. - Нет же, надо упрямиться.
      - Прекрати, пожалуйста. Я нигде не читала и ни от кого не слышала, что табуретки беременным противопоказаны…. О, какой чудный салатик! И кашка. Ароматная такая…. Она, что же, сварена с черносливом, изюмом и сушёными яблоками? Подполковник, ты – настоящее чудо. В том смысле, что самый идеальный муж на свете.
      - И это только начало. Когда родишь мне наследника, или наследницу. Или обоих сразу…
      - То – что?
      - Пока, извини, ничего не знаю про конкретные мероприятия. Врать не буду, - сознался Сомов. - Но, клянусь честью офицера, придумаю что-нибудь эдакое. Однозначно – сногсшибательное и заковыристое. Последним штатским гадом буду.
      - Верю, любимый, - мимолётно улыбнувшись и вяло берясь за ложку, заверила Александра. - Очень вкусно…. Слов нет. Спасибо, искусный кулинар в погонах, огромадное…
   
      Минут через тридцать-сорок завтрак был успешно завершён. Супруги Сомовы помыли посуду, переоделись в удобную одежду-обувь и, прихватив вещички, покинули квартиру. Пашка тащил две объёмные полосатые сумки с вещами и продуктами, а на долю Александры досталась пластмассовая «переноска» с котёнком.
      Дело приближалось к полудню. На улице потеплело до плюс двенадцати-пятнадцати градусов по Цельсию. Из низких серых туч, медленно и плавно кочевавших на север, лениво капал мелкий дождичек. Купчинские газоны сделались пёстрыми от опавшей листвы. 
      - Неудобно как-то получается, - шагая в сторону автостоянки, ворчала Сашенция. - Едем на чужую дачу, с хозяевами которой я даже не знакома. Что из того, что они в отъезде, а на месте присутствует только старенький дедушка? Неудобно. Так дела не делаются…
      - Удобно-удобно, - заверил Сомов. - И дачный дедушка не из простых будет. И, вообще…. А Артём Белов мне – как брат. А я, соответственно, ему. Боевое братство, зачастую, бывает крепче самого кровного родства.
      - А где вы с ним познакомились?
      - В российской армии, естественно. Вернее, в российском батальоне, входившем в состав специального корпуса ООН, который – в свою очередь – располагался на алжиро-ливийской границе.
      - В состав миротворческого корпуса ООН? - уточнила любопытная Александра.
      - Не угадала, красавица купчинская. Корпус был насквозь боевым, секретным и тайным. Как выяснилось, и такие бывают. Мол, большая политика – дело тонкое. А местами и откровенно-грязное.…Вот, там мы все и перезнакомились – во время серьёзных воинских кувырканий: я, Тёма Белов, Гришка Антонов, Санька Романов, Егор Леонов, Лёха Никоненко, Горыныч, Лёха Петров, Серёга Подопригора…
      - И чем же вы, бравые – во время кувырканий в знойных и жёлтых песках Сахары – занимались?
      - Так, ерунда ерундовая, - ставя сумки рядом с автомобилем, легкомысленно передёрнул плечами Пашка. - Патрулировали вверенную территорию на предмет выявления-нахождения подлых ливийских лазутчиков. Летали на вертолётах вдоль границы. Немного постреливали и метали гранаты. Иногда пробивали узкие проходы в бескрайних минных полях. Ещё по мелочам всякого. Дурака усиленно валяли, короче говоря…. Всё, заканчиваем болтать. Оперативно загружаемся в автотранспорт и следуем по намеченному маршруту…. Рядовая Сомова!
      - Я!
      - Занять заднее сиденье. Задача – неустанно и разносторонне развлекать котёнка. Дабы он, мордочка голосистая, не отвлекал своим надоедливым мяуканьем шофёра, то есть, меня, от выполнения прямых должностных обязанностей.
      - Есть!
      - Молодцом…
      - А для чего ты заворачиваешь на Малую Карпатскую?
      - Подхватим Петьку, сына Горыныча. Он, во-первых, является начинающим писателем. А, во-вторых, славным парнем, желающим лично пообщаться с Палычем…. Кто такой – «Палыч»? А это тот самый старичок, ждущий нас на «беловской» даче. Виталий Павлович Громов, генерал-лейтенант российского ГРУ в отставке… 

      Старенький светлый «Опель», подхватив на Малой Карпатской широкоплечего молодого человека, выехал по Софийской улице на Кольцевую трассу и влился в общий плотный поток. Пашка сосредоточенно вертел-крутил автомобильную баранку, а Сашенция старательно развлекала испуганного котёнка всякими несерьёзными разговорами.
      Через полчаса машина – перед синей стрелочкой с белой надписью: - «Токсово, 22 километра» – съехала с Кольцевой. За автомобильными стёклами замелькали современные высотные дома, элегантные коттеджи и скособоченные допотопные домишки.
      - Новое Девяткино, - изредка поглядывая на дорожные знаки, комментировала непосредственная Александра. - Кузьмолово, Токсово…. Ага, свернули на грунтовую дорогу. Куда ведёт этот извилистый и раздолбанный просёлок?   
      - В садоводческий массив, - откликнулся Сомов. - Наше садоводство – последнее…
      Мало того, что садоводство было последним, так ещё и нужный участок оказался крайним, вплотную примыкающим к серьёзному, слегка заболоченному лесу. 
      «Опель», притормозив, плавно остановился возле покосившегося хлипкого забора.
      - Прибыли к заданной точке, - торжественно объявил Пашка. - Десантируемся согласно штатному расписанию…
      Дача Белова оказалась скромной – маленькая бревенчатая избушка, покрытая чёрным допотопным рубероидом, древняя кирпичная труба, старые металлические бочки под стоками крыши. А, вот, сад был просто замечательным – аккуратно подстриженные кусты, ухоженные цветочные клумбы и старые фруктовые деревья с толстыми, тщательно побелёнными стволами. На некоторых яблонях, не смотря на третью декаду сентября, висели крупные желтобокие и красно-розовые яблоки.
      - Какие шикарные декоративные многолетники! Вереск, гортензия, магнолия, барбарис, чубушник, - принялась восторгаться впечатлительная Сашенция. - Цвета листьев – просто закачаешься. Полный пастельный набор: фиолетовый, сиреневый, пшеничный, светло-жёлтый, янтарный, блёкло-изумрудный, нежно-лазоревый.…Ой, беседка! Симпатичная такая, резная, густо-увитая тёмно-зелёным плющом. А что это такое, рядом с беседкой? Неужели, деревенская банька? Здорово…. Он кто – Артём Белов? В том смысле, кем сейчас трудится?   
      - Не трудится, а служит. То бишь, до сих пор состоит в славных Рядах. Кажется, возглавляет один из супер-секретных отделов доблестного российского ГРУ. Причём, деятельность данного отдела напрямую связана с постоянными зарубежными командировками.
      - Наблюдается чёткая нестыковка.
      - Мяу, - поддержал из «переноски» Аркаша.
      - Какая? - забеспокоился Сомов. - В чём именно?
      - Ну, как же. Человек занимает такую ответственную должность, а его дача, отнюдь, не напоминает благоустроенный коттедж. Самая натуральная хижина и не более того…. Впрочем, милый, у нас и такой нет. Не смотря на то, что ты являешься подполковником российской полиции и возглавляешь УВД Фрунзенского района.
      - В ближайшие два года будем пользоваться этой фазендой. Тёмный разрешил…
      - Какой ещё – «тёмный»? - подозрительно прищурилась Александра.
      - Прозвище такое, армейское насквозь. Артём – «Тёмный».
      - А у тебя какое было прозвище?
      - Конечно же – «Сом». Нравится?
      - Ага…. Т-с-с. Говори, пожалуйста, тише.
      - Почему? - перешёл на шёпот Пашка. - Что случилось?
      - Ничего. Просто…. Тишина кругом – чуткая и удивительная. Практически абсолютная…
      - И это – совершенно нормально. По-другому, просто-напросто, и быть не может.
      - Почему – не может? - тревожно округлила глаза Сашенция.
      - Поздняя питерская осень. Дачники и пенсионеры, испугавшись приближающихся холодов, разъехались по тёплым и удобным городским квартирам. Не удивлюсь, если сейчас в этом садоводстве, вообще, никто не живёт. Кроме нас, понятное дело.
      - Ой, слышишь? Словно кто-то – длинно и печально – вздохнул.
      - Она и вздохнула, поздняя осень, - печально улыбнувшись, пояснил Сомов. - Вновь навалилась осень. Гуляют дожди по проспекту. Капли стучатся в стёкла таинственной чередой. И опавшие листья, унесённые ветром, к нам возвратятся снежинками – ранней зимой…. Всё, любимая, заканчиваем со слюнявой гражданской лирикой…. Ага, а вот и Палыч нарисовался. Готовься к знакомству…
      Громко хлопнула старенькая дверь, и на крыльце показался пожилой человек в стареньком ватнике и классических кирзовых сапогах: среднего роста, полноватый, приземистый, лысоватый и морщинистый. Обычный такой деревенский дедушка. Что называется, среднестатистический. Только, вот, глаза у него были приметными: молодыми, быстрыми и до полной невозможности ехидными.
      - Приветствую, молодёжь! - басовито пророкотал старичок. - О, Сом привёз-таки свою наяду черноволосую. Приметная такая барышня, фигуристая и длинноногая…
      - Что есть, то есть, - скромно потупилась Сашенция. - Краса и гордость Купчино. По крайне мере, так говорят. Причём, все…
      - Вижу-вижу. А ещё  умненькая и языкастая. Молодец, Пашенька. Козырную карту вытянул…. А это, значит, Горыныч-младший?
      - Фёдор Горюнов, - представился широкоплечий молодой человек.
      - Громов Виталий Павлович, - в свою очередь отрекомендовался пожилой человек. - Очень рад. Похож ты, Федя, на отца покойного. И лицом, и статью…. Говорят, писатель?
      - Начинающий, Виталий Павлович. Хочу книгу написать про отца. И про его боевых соратников. Вот, и к вам приехал – поговорить. Ну, и попросить – воспоминаниями поделиться…. Не откажете?
      - Что ж я, зверь какой? - картинно удивился Громов. - Поделюсь, не вопрос. Под рюмочку, естественно. Какие воспоминания – без рюмочки? Так, ерунда полная и нонсенс голимый. Сейчас стол накроем, посидим, поболтаем…. Красавица черноволосая, поможешь старенькому дедушке с хлопотами хозяйственными?
      - Не вопрос, - хмыкнула Санька. - Сейчас всё оборудуем. По высшему разряду. Как и полагается в таких случаях… 

      Через час они уже сидели в горнице-столовой, за накрытым столом. Так, совершенно ничего особенного: скромные салаты, варёная картошка, жареная свинина, водочка, сухое вино, квас «Никола». Ну, и дымящийся пузатый самовар, вокруг которого были расставлены чашки, блюдечки, сахарница и вазочки с конфетами-пряниками.
      - Ну, за встречу, - поднимая наполненную рюмку, провозгласил тост Виталий Павлович. - И за друзей погибших…. Ох, и крепка, зараза. Даже слеза выступила…. Или же это я так постарел? Ладно, проехали…. Ты, Санечка, интересовалась, почему наша дачка такая скромная? Объясняю. На даче, по моим консервативным принципам-понятиям, обязательно должно пахнуть – дачей. То есть, печным дымком, лёгкой запущенностью, старыми бревенчатыми стенами, недавно вымытым деревянным полом, который, естественно, выкрашен в светло-коричневый цвет. Полосатые домотканые половички должны лежать везде и всюду, на стенах – обои «в цветочек», никакой современной мебели, кафеля и пластика. Иначе, это будет уже не русская дача, а дурацкий загородный дом, построенный по импортным образцам, лекалам и понятиям.…А ещё на русской даче должен – в обязательном порядке – присутствовать серый в полосочку кот. Вот, прошу любить и жаловать, - генерал в отставке указал рукой на широкую каминную полку, на которой возлежал огромный дымчато-серый котяра, недоверчиво поглядывая на нежданных гостей своими огромными изумрудно-зелёными глазищами и громко постукивая шикарным длиннющим хвостом по каминной решётке. - Этого хитрющего индивидуума сокращённо зовут – «Кукусь». А полностью – «Кусяма Бен Ладен».
      Наглый кот, громко проурчав что-то неопределённое, презрительно отвернулся к окну.
      - Вы, ребятки, не переживайте за своего котёнка, - понимающе улыбнулся Громов. - Кукусь только притворяется мрачным, злобным и суровым. А на самом деле он – добрейшее и нежнейшее существо. Естественно, что к мышам и птицам эта кошачья доброта не имеет ни малейшего отношения…. Ещё про скромность. Внутренняя площадь этого дачного помещения – порядка девяноста пяти метров квадратных. Куда нам с женой больше, а? Мы и на этой территории с трудом чистоту поддерживаем, по очереди убираясь. И это уже не говоря про сад, цветочные клумбы, огород и теплицы, которые тоже забирают-отнимают достаточно много времени. А моя племянница Татьяна – вместе с мужем Артёмом и двумя детишками – сейчас находится в длительной служебной командировке…. Говорите, что для решения всех бытовых проблем и вопросов существуют слуги? Мол, горничные, уборщицы, садовники и кухарки? Нет, ничего не выйдет. На моём правом плече имеется татуировка знаковая – улыбающийся всему этому Миру Эрнесто Че Гевара. Естественно, в обнимку с автоматом Калашникова. Ну, не могу я – слуг держать в доме, светлые идеалы юности не позволяют. И, вообще: каждый человек должен своё дерьмо – сам за собой прибирать. Принцип такой, основополагающий и железобетонный.
      - Мяу! - соглашаясь с хозяином, промолвил кот Кукусь, неожиданно заинтересовавшийся  разговором.
      - Спасибо, старина, за поддержку. Спасибо…. Ну, ещё по рюмашке…. Ох, хорошо! Ещё будут вопросы?
      - Виталий Павлович, а почему в вашем доме я не заметил икон? - поинтересовался Горюнов-младший. - Православие же нынче в моде…
      - В моде, понимаешь, - язвительно усмехнулся Громов, ставший под воздействием алкоголя очень разговорчивым. - Терпеть ненавижу…. Да, бесспорно, я – верующий. Верующий, хотя бы потому, что всегда Заповеди стараюсь соблюдать. В меру сил своих скудных, понятное дело. А, вот, что касается вероисповедания – индивидуальное, наверное. Не верю я всем этим речистым служителям культа, совсем – не верю. Предпочитаю с Богом – лично общаться.
      - Лично? А это как? И где?
      - Это, братцы, когда как. Очень хорошо в горах получается, или же на берегу тихого лесного озера. Ещё – с балкона здания высотного, в тихую звёздную ночь. Главное, чтобы в одиночестве полном. Да и горячительного чего перед таким общением – принять желательно…. Гы-гы-гы! Шутка такая, армейская насквозь…. Что это, Санечка, ты с таким интересом разглядываешь нашу мебелишку? Думаешь, что, мол, антиквариат, специально приобретённый в комиссионке? Ничуть не бывало. Все вещички собственные и фамильные. Просто «бзик» у меня такой: очень трудно расстаюсь со старыми вещами. Для меня они – друзья. Столько лет мы с ними вместе прожили, горе и радости делили-мыкали. Вот, этот телевизор, к примеру, взять: я каждый шум его понимаю, каждый каприз знаю. Сколько матчей футбольных и хоккейных я по нему пересмотрел – не пересчитать. И работает он ещё неплохо. То есть, вполне даже прилично…. Как же я его выброшу? Неправильно это будет. Не честно. Сперва вещи часто меняешь по принципу: модно-немодно, современно-несовременно. А что потом? Вот, кот Кукусь: старенький уже, подслеповатый, да и беспородный вовсе. Что же мне теперь – Кукуся усыпить, а на его место другого покупать: молодого, модной породы? А, пардон, жена? Тоже не молоденькая, да и поворчать любит, меры совсем не зная. Её тоже – развестись и прогнать, да на молоденькой длинноногой модели жениться? Так что ли, если современным потребительским принципам следовать?
      - И что? - проворчал под нос Пашка. - Многие бизнесмены и политические деятели именно так и поступают. Особенно – кто при деньгах…
      - А как же быть с престижем? - не удержалась от дежурного вопроса Сашенция (корреспондентка, как-никак). - Многие вещи просто престижно иметь. А, извините, статус? Вы же – генерал-лейтенант ГРУ, заслуженный человек, многократный орденоносец, верно служивший нашей Родине на протяжении многих-многих лет. Вам полагается – статус свой высокий демонстрировать…. Ведь так же?
      Противный кот с каминной полки мерзко замяукал – словно бы рассмеялся, а старик задал встречный вопрос:
      - Ты, ведь, Сашутка, интеллектуалка? Ну, если отбросить в сторону ложную скромность?
      - Если отбросить, то, безусловно.
      - Тогда ты легко сможешь ответить на простейший вопрос: какой грех, с церковной точки зрения, считается самым страшным?
      - Самым страшным? - задумалась Санька. - Наверное, убийство. Или же что-нибудь аналогичное, из той же оперы.
      - А вот и нет! Не угадала, красотка купчинская! - назидательно подняв вверх толстый указательный палец правой руки, неожиданно обрадовался Громов. - Главный грех – это гордыня!
      - Гордыня – в смысле – гордость?
      - Совсем и нет. Гордость – это элементарное самоуважение. А гордыня…. Гордыня – страшная штука. Это очень сильное и дикое желание, чтобы все окружающие завидовали тебе. Твоему дому шикарному, твоей машине навороченной, часам с брильянтами, прочим прибамбасам разным, включая жену-модель (девяносто-шестьдесят-девяносто, ясен пень), и кошку породистую. На какие только преступления люди не идут, лишь бы соответствовать, лишь бы быть упакованным не хуже, а, желательно, лучше других. Если на всё это внимательно посмотреть – одни лишь закоренелые грешники в этом вашем «обществе потребления» живут. А после этого все вокруг ещё и удивляются: почему это кризис демографический в большинстве стран Мира случился? Что тут странного, искренне не понимаю. Какие сейчас лозунги основные с телеэкранов на людей валятся? Перво-наперво: - «Бери от жизни всё!». Второе: «Бери от жизни – самое лучшее!» Третье: «Бери….». Понимаете, господа и дамы, логику порочную? Когда маленького ребёнка заводишь – ему же отдавать надо: и любовь, и ласку, и Душу, и деньги, время.… А потребители наши (то есть, ваши), они же только брать умеют, а отдавать – ни-ни, ни за какие коврижки подгоревшие. Так что Человечество все шансы к вымиранию имеет, потому как грешно очень в гордыне своей, либо – к той гордыне стремясь…. Значит, Федя, хочешь книжку написать – про батяню своего героического и его друзей боевых?
      - Очень хочу, - задумчиво хрустя малосольным огурцом, подтвердил Горюнов.
      - Что тебя конкретно интересует?
      - Ливийские события.
      - Хм. Губа – не дура…. А, Сом? Как считаешь?
      - Надо рассказать, - передёрнул плечами Пашка. - Чай, не убудет. А верить – не верить, это уже молодому человеку решать. А также и читателям его…
      - Это точно, - жизнерадостно хохотнул Громов. - Пусть уже сами решают, как и что…. Значится так. Посидим ещё немного, выпьем по капельке, перекусим, а после этого займёмся делами. Будем собирать «Антоновку», «Зимний ранет», сливу, японскую айву и калину. Ну, а Аркадий в это время…
      - Мяу! - услышав своё имя, тут же откликнулся котёнок, сидевший на спинке старенького дивана и с любопытством поглядывавший в сторону дымчато-серого Кукуся.
      - Молодец, приятель усатый. А ты – в это время – будешь охотиться за шустрыми синичками, овсянками и полевыми мышками. Потом, уже вечером, как и водится, возле камина посидим. Утром же отправимся за грибами. Говорят, слой подосиновиков пошёл. Да и солоновиков в этом году много…. То бишь, молодёжь, вы будете собирать и искать, а я буду рассказывать. Ну, и Сом дополнит, ежели что…. Договорились? Вот, и ладушки. Приступаю. Готовьте, граждане и гражданки, уши. Буду излагать, что называется, суровую мужскую прозу…


      Глава вторая
      Девять

      Их было девять. Сергей Подопригора (армейское прозвище – «Горняк»), и Пётр Горюнов («Горыныч»), находились в капитанских званиях. А все остальные – Артём Белов («Тёмный»), Григорий Антонов («Антон»), Александр Романов («Роман»), Егор Леонов («Леон»), Алексей Никоненко («Никон»), Павел Сомов («Сом») и Алексей Петров («Алекс»), – являлись старшими лейтенантами. Только начиная с этого звания, офицерам российского ГРУ разрешали отправляться в зарубежные командировки. Правило такое железобетонное. Мол, лейтенантам рано ещё, так как не доказали пока – на деле – свою моральную устойчивость…
      То, что эта командировка будет не простой, стало ясно ещё в Москве, когда объявили предстоящий маршрут.
      - Ничего себе – зигзаги навороченные, - задумчиво поморщился белобрысый Алекс. - Москва – Гавана – Каракас – Марсель – Алжир. Следы заметаем? Ну-ну. Знать, хлебнём горюшка…. А про цели и задачи нам так ничего и не объявили…. А?
      - Объявят, - пообещал информированный Подопригора. - Руководство встретит и объявит. А пока облачаемся в неприметную полевую форму без погон и прочих знаков различия…
      Только через неделю – после вылета из Москвы – они прибыли в Алжир, столицу одноимённого государства. Вернее, военно-транспортный французский самолёт приземлился на закрытом военном аэродроме, расположенном в пятидесяти километрах от города, среди знойных и раскалённых песков.
      - Подхватываем вещички и следуем к трапу, - скомандовал Горыныч, являвшийся старшим группы. - Спускаемся. Строимся.
      - Зачем – строиться? - удивился Тёмный. - В том плане, что не перед кем. Не наблюдается поблизости обещанного руководства.
      - Отставить – разговорчики! Затем, что так полагается. Строимся, господа офицеры, по ранжиру.
      - Ну, построились…. Что дальше?
      - Ничего. Стоим и ждём…
      Через пятнадцать минут надсадно загудел мощный автомобильный двигатель, и к самолёту подъехал пятнистый микроавтобус – старенький и обшарпанный.
      - Почётная техника, спора нет, - негромко одобрил Сомов. - Боевая и заслуженная, сразу видно. Отметин от пуль и осколков – завались…. И кто же у нас за рулём? Ага, машина остановилась, приоткрылась водительская дверка, и на Свет Божий появился…. Блин горелый, это же Палыч, собственной персоной. Знать, влипли. Причём, по полной и расширенной программе…
      И остальные офицеры слегка заволновались, непроизвольно принимая положение «смирно».   
      «Палыч», он же генерал-лейтенант Виталий Павлович Громов, считался в российском ГРУ фигурой легендарной, знаменитой и особенной. В чём заключалась эта «особенность»? Говорят, что, мол, высокие деревья горазды притягивать молнии. Вот, и с генерал-лейтенантом Громовым наблюдалась та же самая история. Стоило ему лично возглавить какую-либо значимую операцию, как оно всё и начиналось: отчаянные перестрелки, безудержные погони, запутанные ситуации и, конечно же, «жмурики». Но это лишь с одной стороны. А что, пардон, с другой? С другой – ордена, медальки, щедрые премиальные и внеочередные звёздочки на погонах. Мол, выбирай, боец. Хочешь спокойной и размеренной жизни, не обременённой излишним риском? Тогда, ёжики колючие, обходи Громова стороной. Желаешь быстрого карьерного роста, громкой славы и красивых «висюлек»? Тогда незамедлительно просись к Палычу, не пожалеешь. Армейская философия и диалектика голимая, короче говоря…. А ещё Громов славился своеобразным юмором. Насквозь армейским и кондовым. Чисто на любителя. И болтливым был – до полной и нескончаемой невозможности. Из нетленной серии: - «Если не загрызёт, то до смерти заговорит…».
      - Равняйсь! Смирно! - отдал команду Горыныч. - Товарищ генерал-лейтенант….
      - Отставить! Вольно! - вальяжно рыкнул Палыч. - Что ещё за «товарищ»? Да и со званиями надо срочно вносить коррективы…. Вот, в какую форму я сейчас выряжен? А? Отвечай, Горюнов. Не жуй сопли зелёные. А не то меня сейчас вырвет – прямо на твои сапоги начищенные.
      - В насквозь незнакомую…, э-э-э…
      - «Господин генерал», - любезно подсказал Громов. - А вы, следовательно, нынче являетесь просто – «господа офицеры». Без всяких там «старших лейтенантов» и «капитанов»…. Итак?
      - В насквозь незнакомую, господин генерал.
      - А поподробнее?
      - Есть, поподробнее! - вновь непроизвольно вытянулся в струнку Горыныч. - В светло-светло-жёлтую, усеянную серыми и светло-бежевыми пятнами. А на правом рукаве френча размещены два чёрных шеврона, направленные «стрелками» вверх…
      - Во, вверх! - назидательно продемонстрировал толстый указательный палец Палыч. - Потому как я – полноценный и заслуженный генерал. А чем занимаются генералы? Правильно, разработкой высокой стратегии. И прочими заумными штуковинами, не подвластными простым смертным…. У вас же, господа офицеры, будет по одному шеврону. Причём, с остриём, направленным сугубо вниз. А почему? Да потому, что вы люди – насквозь приземлённые. Ползать вам по местным гадким пескам – не переползать. Черви вы, одним словом…. Гы-гы-гы! Отставить. Похохмили, и будет. Перехожу к делу…. Значится так. В двухстах пятидесяти километрах от данного аэродрома, на алжиро-ливийской границе располагается полевой лагерь специального военизированного корпуса ООН, к которому мы с вами все и приписаны. Пока только на четыре месяца, а там видно будет. Я, кстати, являюсь заместителем командующего данным воинским подразделением. Так, вот, получилось. По согласованию вопроса на самом-самом высоком уровне. Выше которого, просто-напросто, не бывает…. Попрошу заметить, что упомянутый воинский корпус, отнюдь, не миротворческий, а, наоборот, насквозь секретный и тайный. Как выяснилось, и такие бывают. Чего только не бывает – в этом непростом и изменчивом Мире. Большая политика, бойцы, дело тонкое. А, местами, и откровенно-грязное. Что на регионально-деревенском уровне, что в мировом масштабе. Так что, господа российские офицеры, необходимо проявлять максимум осторожности и дипломатичности.
      - Это как? - не удержался от вопроса непосредственный Алекс.
      - Мягкой лейтенантской попой об твёрдый дверной косяк. Чтоб неповадно было – перебивать старших по званию…. Теперь про армейскую дипломатию. Увидел, к примеру, в здешней знойной пустыне насквозь незнакомую морду – сразу же пристрелил. И только потом начинаешь выяснять, что данный подозрительный незнакомец забыл в тутошних песчаных барханах…. То есть, тщательно обыскиваешь хладного покойника и все найденные в его карманах бумажки-документы рачительно складываешь в полевой планшет. Мёртвое же тело, понятное дело, старательно закапываешь в песочек, поверх делаешь приметный продолговатый холмик и возвращаешься – с развёрнутым докладом – на базу…. Вопросы имеются?
      - А если никаких документов при…, при покойном не обнаружится?
      - Не проблема. Чалму притащишь, это лучше любого паспорта. По арабской чалме знающий человек всё расскажет об её хозяине. Мол, какого рода-племени, где и когда кочевал, даже – сколько имел жён и наложниц.… Итак, если документов не нашлось, то стандартным ножом отрезаешь у мертвеца голову (вместе с чалмой, естественно), помещаешь её в специальный полиэтиленовый пакет и – совместно с развёрнутым докладом – доставляешь на базу…. Что побледнели-то так, орлы бесстрашные? Или же – салабоны зелёные? Шутка такая, армейская насквозь…. Гы-гы-гы! Мать вашу…. Э-э, не расслабляться у меня! Рановато…. Вот, когда по полтора десятка ливийских диверсантов будет у каждого на счету, тогда и разрешу – оторваться по полной. Лично буду ходательствовать перед руководством, чтобы вам – на обратном пути – разрешили в Марселе оприходовать всех шлюх тамошних, умелых и горячих. Гы-гы-гы…. Отставить! Ну-ка, губы развратные закатали обратно. Незамедлительно и плотно. К вам, Петров и Сомов, это в первую очередь относится, морды сексуально-озабоченные…. Всё, инструктаж закончен…. Сколько вас всего? Девять? Безусловно, счастливое число. То ли по индуистской религии. То ли по тайской. То ли по древним верованиям североамериканских индейцев из свободолюбивого племени «сиу». Не помню уже, за давностью лет…. А так ли это и важно? Совсем не важно…. Прошу всех незамедлительно пройти в мой «Росинант». То бишь, в данный боевой и заслуженный автомобиль. Будем, благословясь, выдвигаться на объект…

      Микроавтобус неизвестной марки (то ли южнокорейской сборки, то ли тайванской), неторопливо катил по окраинам Алжира, а Виталий Павлович, ловко управляясь с автомобильной баранкой и, словно бы подтверждая легенды о своей неуёмной разговорчивости, громко и размеренно вещал:
      - Алжир (столица государства, имеется в виду), расположен на западном берегу Алжирского залива, у подножия и по склонам местных покатых холмов. Город чётко разделен на два больших района — Верхний и Нижний. Верхний – это старая часть города, с беспорядочными узкими улицами-переулками, на которых сгрудились одноэтажные домики, хижины, лачуги и прочие халупы. Нижний же город построен французами. Это, как легко догадаться, современная часть здешней столицы – с высотными банковскими зданиями, фешенебельными гостиницами, модными ресторанами, навороченными бутиками и широченными вечнозелёными бульварами…. На арабском языке название Алжира звучит как – «Эль-Джазаир», что в переводе означает – «Острова». Мол, в стародавние времена вблизи городского побережья располагались четыре больших острова, которые в шестнадцатом веке стали, не без участия человека, материковой частью…. А первые торговые поселения на месте нынешнего Алжира, по утверждениям авторитетных археологов, возникли ещё в четвёртом веке до новой эры, во времена легендарных финикийцев. Потом эти места были захвачены древними римлянами, которые и построили здесь крепкий и надёжный порт…. Шли времена. Великая Римская Империя, под ударами гуннов и варваров, приказала долго жить. Из Сахары пришли-приползли зыбучие пески, поглотившие римские постройки. Но вслед за песками пришли и арабы. И уже в 944-ом году нашей эры берберский правитель Ифрикии Бологин ибн Зири на месте древнеримских руин выстроил новый город…. В дальнейшем будущему Алжиру предстояло пережить три с половиной столетия нестабильностей, связанных с незатихающими и кровопролитными междоусобными войнами. А в 1302-ом году остров Пеньон-де-Апжир, располагавшийся неподалеку от побережья Алжира, заняли испанцы. Ну, оно и завертелось по новой. Сплошные кровопролития и войны, я имею в виду…. В начале шестнадцатого века эмир Алжира Селим Теуми призвал на помощь известных пиратов братьев Аруджа и Хайраддина Барбаросса, мол, помогите, родимые единоверцы, избавиться от жадных и злокозненных испанцев. Но у коварных братьев были свои стратегические планы на этот счет: вскоре наивный эмир был казнён, а Алжир стал – на долгие-долгие годы – главной пиратской базой в Магрибе…. Короче говоря, этим местам никогда не везло. Ни одно, так другое. После окончательного «разгона» пиратов в начале девятнадцатого века началась французская колонизация, тоже не сулившая местному населению ничего хорошего…. Что сегодня здесь делает «ооновский» корпус? Охраняет, понятное дело, многочисленные нефте- и газопроводы, перекачивающие – из раскалённых песков Сахары в сонную Западную Европу – особо ценные энергоносители. Причём, неважно, кому эти коммуникации принадлежат: полковнику Каддафи, его идейным врагам, алжирскому Правительству, западным международным корпорациям. Совершенно и навсегда – неважно. Совсем. Главное, чтобы газ и нефть бесперебойно перетекали в нужном направлении…. Наша сегодняшняя задача – пресекать всевозможные диверсии. Кто бы и против кого бы их ни направлял. Даже под самыми благовидными предлогами, мол: - «Мы боремся с тираном Каддафи…». Боритесь, господа демократы, не вопрос. Но, только не трогая газо- и нефтепроводов, так вас всех и растак. Иначе, извиняйте, тюрьма. И это, понятное дело, в лучшем случае…

      Вскоре микроавтобус покинул пределы алжирской столицы. Просёлочная (местами даже асфальтированная), дорога уверенно вела на юго-запад. Впереди, а также и со всех остальных сторон, были только пески: жёлтые, серые, рыжие, зыбучие…
      Иногда за автомобильными окошками мелькали крошечные населённые пункты, очень похожие на среднеазиатские аулы: глинобитные хижины и островерхие шалаши, выстроенные из разнообразного подручного материала, между которыми лениво бродили худющие грязно-белые козы, двугорбые верблюды, облезлые собаки и оборванные смуглые детишки.
      - Я уже с головы до ног пропотел, - через полтора часа пути, в очередной раз прикладываясь к бутылке с водой, пожаловался Никоненко. - «Росинантовский» кондиционер практически не работает. Так, только видимость одна. Чёрт знает что такое. Приоткрываешь автомобильное окошко – тут же в салон набивается едкая светло-жёлтая пыль: чихать замучаешься. Закрываешь – вязкая духота наваливается. Бред законченный и бредовый…
      - Отставить – бубнить! - велел Громов. - Жарко ему, видите ли. Цаца какая выискалась. Здесь днём за сорок градусов – самое обычное дело. На совесть у меня попотеете, за четыре-то месяца. Так что, бойцы, привыкайте. И пить надо сугубо в меру, по нескольку глотков за час. Нельзя в пустыне по-другому…. Потом вам ещё инструктор из здешних берберов развёрнутую лекцию прочитает – относительно всяких змей, скорпионов и прочих пауков. В этих местах всякой живности ядовитой – без счёта. Но не ссыте в компот яблочный раньше времени. На каждый тутошний яд и противоядие соответствующее разработано. Не без этого…. Ага, появился достойный повод для привала. Сейчас познакомлю вас с очередной местной достопримечательностью, только бинокль достану из «бардачка». Заодно и старина «Росинант» отдохнёт немного…

      Микроавтобус съехал на обочину и остановился. Пассажиры выбрались наружу. Лёгкий ветерок, дувший с юга, был горяч и колюч – казалось, что лица касается прозрачная наждачная шкурка. Воздух пах многовековыми пожарищами и хронической усталостью.
      В нескольких метрах от автомобиля обнаружился огромный светло-жёлтый череп.
      - Ничего себе, хрень! - осторожно трогая череп подошвой сапога, восхитился непосредственный Петров. - Даже клыки из челюсти торчат. Солидные такие. Похоже, острые…. Кто это, Виталий Палыч? Я имею в виду, кем был при жизни?
      - Это, боец любопытный, загадка африканской природы, - откровенно заважничал генерал-лейтенант. - По здешней пустыне кто только не шастает…. А теперь попрошу всех посмотреть направо, - взмахнул рукой в нужном направлении. - Видите – широкий распадок, проходящий между двумя высокими барханами?
      - Так точно, - отрапортовал за всех Никон. - Видим.
      - А тёмную фигурку, бредущую на запад?
      - Ага, есть такая. Вроде, как рогатая…. Пустынный баран?
      - Сам ты, боец, такое слово. Вот, держи бинокль. Наводи и регулируй чёрными колёсиками дальность-резкость…. Ну, что наблюдаешь? Вернее, кого?
      - М-м-м…
      - Отставить – сопли жевать! Докладывай чётко и внятно.
      - Есть, докладывать! Есть, внятно…. По песку следует мужик в пятнистом камуфляже с головой козла. Рога чёрные и охренительные. Вот…. Похоже, что очень высокий. Выше двух метров. Куцый хвост с кисточкой – через дырку в пятнистых штанах – высовывается. Хрень какая-то…. Кто это такой, господин генерал?
      - А сами что думаете, орлы российские? - вопросительно нахмурился Громов. - Какие будут мнения? Соображения?
      - Разрешите? - изображая из себя вежливого школьника, вскинул вверх правую руку бородатый Подопригора.
      - Излагай, Горняк. Послушаем.
      - Перед нами – обыкновенный пустынный мираж, на которые, как всем известно, так богата Сахара африканская. Разве нет?
      - Хрен его знает, - вежливо прикрывая рот ладошкой, лениво зевнул Виталий Палыч. - Официально так и считается, мол, миражи. А, вот, здешние берберы клятвенно уверяют, что это самые настоящие инкубы, поселившиеся в Сахаре ещё с незапамятных времён…. Знаете, кто это такие? Ага, Белов, судя по глазам, знает. Как же, целых три с половиной года проучился в Университете. Поделись-ка, Тёмный, своими знаниями с коллегами по благородному ремеслу.
      - Слушаюсь! Инкуб, согласно многочисленным средневековым легендам, это такой распутный демон, без устали ищущий сексуальные связи с женщинами…
      - Так это же наш Горыныч, - не сдержавшись, прыснул смешливый Лёха Петров. - Практически один в один. Постоянно ищет.
      - Гы-гы-гы! - одобрительно заржал Громов. - Действительно, Горюнов – бабник знатный. Много раз на него сигналы поступали соответствующие…. Ладно, проехали. Продолжай, Белов.
      - Слушаюсь! В большинстве источников инкуб описывается как безобразное существо, часто напоминающее козла. Но может принимать внешний вид как мужчины в самом расцвете сил, так и сатира. Среди других образов фигурируют инкубы в обличье собаки, кошки, оленя, быка, косули, ворона, аиста и даже змеи. Однако, как утверждают древние манускрипты, даже звериный облик не мешает инкубу иметь полноценные плотские отношения с женщинами…
      - Тьфу, гадость какая, - сплюнул под ноги брезгливый и вечно-хмурый Романов. - Господин генерал, разрешите обратиться?
      - Обращайся, боец.
      - Давайте, попробуем отловить данного рогатого засранца. Обойдём тёмно-рыжие барханы с двух сторон, да и повяжем. Если, понятное дело, это не мираж.
      - Пробовали уже, Роман. Причём, неоднократно. И мы. Да и без нас. Ничего не получается. Исчезает, сука рваная, в самый последний момент. Словно сквозь землю проваливается.
      - А если из снайперской винтовки пальнуть? Или же из подствольного гранатомёта?
      - Палили. Пули мимо пролетают. Мины, не долетая, в воздухе взрываются…. Тут, братцы, дело совсем в другом.
      - В чём же?
      - Кроме инкубов, ещё и суккубы существуют…. Белов.
      - Я!
      - Просвети-ка боевых друзей.
      - Суккубы, это такие демоны в женских обличьях. Они охотятся на мужчин…
      - И, поймав, затрахивают их до смерти, - довольно улыбнувшись, закончил фразу генерал. - Поэтому, господа офицеры, во время этой командировки не рекомендую вам даже близко подходить к тутошним симпатичным девахам. Запросто можно нарваться на ненасытного суккуба…. Гы-гы-гы! Гы-гы-гы…. Всё, похохмили, и будет. Хорошего понемногу. Следуем дальше. Мой верный «Росинант» к вашим услугам…. Кстати, хорошая дорога в этом месте обрывается. Дальше поедем уже чёрт знает по каких ухабам и рытвинам…   

      В стационарный лагерь «ооновского» корпуса они въехали ближе к вечеру, когда неправдоподобно-огромное тёмно-янтарное солнце уже уверенно двинулось к западной части горизонта.
      - Ничего себе! - восхищённо присвистнул Сомов. - Да тут полноценный военный городок на добрую тысячу вояк. И пятнистые палатки выстроились в несколько бескрайних рядов. И комфортабельные сборно-щитовые домики (для высокого руководства, ясен пень), имеются…
      - Отставить – гнилую критику! - плавно нажав на тормоз, скомандовал Громов. - Приехали. Выметайтесь из авто. Ваша палатка – крайняя во втором ряду. А ты, Горыныч, следуй вон к тому домику. Сдашь там командировочные документы, получишь продовольственные аттестаты. А я поехал. Дела. Завтра утром встретимся. Адиос, бойцы…
      Генерал укатил.
      - Ведите себя достойно, отроки. Аки агнцы небесные, - велел Горюнов и дисциплинированно зашагал к строению под светло-серой пластиковой крышей.   
      - А почему Горыныч иногда говорит как нормальный человек, а иногда, как…, как монах из провинциального монастыря? - поинтересовался Сомов. 
      - Он в молодости несколько лет отработал нелегалом за границей, - проинформировал Подопригора. - Причём, именно, под личиной священника. В «Русской Православной Церкви Заграницей». Говорят, что успешно отработал. Даже дельной сетью осведомителей и агентов обзавёлся. Но потом неожиданно и как назло началась приснопамятная горбачёвская Перестройка, и Горыныча, вручив дежурный орденок, срочно отозвали на Родину. 
      - Ну, никак не тянет Горыныч на попа. Скорее, наоборот, являлся классическим воплощением такого небезызвестного термина-понятия, как «отвязанный наёмник, жизнь вволю понюхавший и разные виды видавший…». А где, кстати, он заработал свой офигительно-красивый шрам на полрожи? Толстый такой, багрово-фиолетовый, очень элегантно змеится от правого виска – через толстый нос – к левой скуле волевого подбородка. Картина маслом.   
      - Говорят, где-то на юго-востоке…. Эй, Алекс, обернись. Смотри, какая девица на тебя уставилась. Прямо-таки взглядом проживает.
      - Ерунда какая-то, - непонимающе передёрнул плечами Лёха. - Обозналась, наверное…
      Безусловно, он знал, что фигура независимого и брутального мужчины – всегда и везде – притягивает к себе женские взгляды: заинтересованные, любопытные, игривые, развратно-похотливые, далее – по расширенному списку. Но этот взгляд был особенным – откровенно-насмешливым и вызывающим. А ещё (самое странное), и однозначно-приветливым. Добрым и лучистым. Что было странно вдвойне. Если не в тройне и не в четверне. Мать его непонятливую…   
      Алекс, не дрогнув ни единым мускулом лица, внимательно и пристально всмотрелся – секунд на семь-восемь – в любопытные тёмно-зелёные девичьи глазищи, а потом, дождавшись, когда эти глаза смущённо вильнут в сторону, мысленно подытожил: - «Долго выдержала, однако. Молодец. Хвалю. Обычно они сдаются гораздо раньше. Дерзкие юные мартышки, имеется в виду, возомнившие чёрт знает что о своей девичьей красоте и неотразимости…. Эта? Совершенно ничего особенного, лет двадцати четырёх-пяти. Фигурка, правда, спортивная и плотная. Сразу видно, что в детские и юношеские годы она серьёзно и вдумчиво занималась спортом. И, отнюдь, не художественной гимнастикой…. Чем же тогда? Греблей на байдарках и каноэ-каноэ-каноэ? Или же метанием легкоатлетического копья? Ну-ну…. Что ещё? Рыженькая такая. Вернее, медноволосая, с короткой и необременительной стрижкой-причёской. А лицо – сплошные милые веснушки. Хм…. Что-то такое прибалтийское присутствует в её облике. Латышское, я бы даже сказал. И…. и…. И однозначно знакомое…. Одета в неприметную штатскую одёжку. Кем она здесь трудится? Медсестрой? Или же поварихой? Интересное кино…».

      - Эй, Петров, не увлекайся, - ткнул его локтем в бок Подопригора. - Вдруг, это коварный и неуёмный суккуб? Генерал же предупреждал об опасности нешуточной.
      - Иди ты, юморист доморощенный.
      - Сам иди. В том смысле, что вместе пошли. В палатку. Обживаться будем…


      Глава третья
      Тёмный и Lobo desierto
 
      Секретный воинский корпус ООН условно делился на две приблизительно равные части – на европейскую и африканскую. В европейскую – кроме россиян – входили австрийцы, венгры, французы и англичане. В африканскую – нигерийцы, марокканцы и алжирские берберы. И как-то так получилось, что русские сошлись именно с берберами. Не то, чтобы сошлись, но общались охотнее всего, видимо, почувствовав некое родство душ и схожесть природных менталитетов. Генерал Фрэнк Смит, мужчина опытный и по-настоящему мудрый, возглавлявший «ооновцев», подметив данную национальную взаимную симпатию, начал назначать в патрули-караулы берберов совместно с россиянами.
      А перед первым выходом на дозорный маршрут генерал Смит выдал перед строем патрульных такую речь:
      - Не завидую я вам, ребятки. Здешняя пустыня – не самое лучшее место на нашей прекрасной планете. Днём температура окружающего воздуха вплотную поднимается до плюс пятидесяти градусов по Цельсию. А ночью, уже непосредственно перед рассветом, держится на уровне восьми-девяти. Те ещё контрасты-перепады. Я уже молчу о песчаных бурях, налетающих внезапно, и об ядовитых змеях, водящихся в тутошних барханах в неимоверных количествах…. Но вы крепитесь и служите. Такова доля солдатская – трудная и почётная одновременно…   
       Тёмному в напарники постоянно доставался Аль-Кашар – пожилой алжирец с тёмно-коричневой непроницаемой физиономией, испещрённой густой сетью глубоких и извилистых морщин. Аль-Кашар был местным жителем, родом из Чёрного ущелья, когда-то обитаемого. А за Леоном был закреплён молодой бербер по имени Аль-Салони.
      Остальные же российские офицеры были направлены на другие важные объекты: одни зачислены в «вертолётно-десантную» команду, другие – в сапёрный взвод, а Горыныча, и вовсе, назначили инструктором по обучению молодых «ооновцев», не имевших боевого опыта.
      - Это, понятное дело, из-за его страхолюдного шрама на лице. То бишь, на морде лица, - язвительно усмехаясь, пояснил Виталий Палыч. - Чтобы салабоны малолетние боялись (до дрожи в коленках и мочеиспускания несанкционированного), и, понятное дело, уважали.… А ты, Горюнов, на каких языках умеешь материться? Только на русском? Непорядок. Загляни-ка вечером к нам на огонёк генеральский. Мы со стариной Френком быстренько исправим это вопиющее упущение в твоём армейском образовании. Быстро и качественно исправим. Надолго, бродяга, запомнишь. Гы-гы-гы… 

      Как правило, армейский пятнистый фургон (американский аналог российского «Урала»), на раннем рассвете останавливался возле крутой излучины узенького безымянного ручья, пересыхавшего время от времени. Они неторопливо вылезали из-под пятнистого брезентового тента, тщательно проверяли походную амуницию, огнестрельное и холодное оружие, правильность настройки раций и, взвалив на плечи тяжеленные рюкзаки, выходили на запланированный маршрут. Белов и Аль-Кашар отправлялись – по широченной дуге – в одну сторону, а Леонов и Аль-Салони – в противоположную. То есть, их патрули-караулы весь световой день настойчиво и целенаправленно обходили крутые и пологие склоны Чёрного ущелья, высматривая следы пребывания подлых ливийских диверсантов. Или же, наоборот, жутко-прогрессивных повстанцев, желающих взорвать – к нехорошей матери – какой-либо из нефтепроводов, принадлежащих богатенькому диктатору Каддафи.
       Иногда следы обнаруживались, о чём тут же по рации сообщалось на базу. Тогда в воздух поднимались хищно-эстетичные «Ирокезы » и, изредка постреливая, начинали старательно кружить-барражировать над барханами и ущельями…
       А в обеденное время следующего дня, после ночёвки у походных костров, патрули встречались у приметной гранитной скалы и – уже совместно – возвращались к безымянному ручью, где их поджидал пятнистый автофургон.

      Ночёвки у костров? В самом сердце дикой Сахары? То ещё мероприятие, спора нет. Насквозь загадочное, романтичное и наполненное – до самых краёв – философскими беседами-разговорами. А иногда и знаковое, в чём Артём Белов убедился лично.
      Это произошло во время их третьего совместного патрулирования.
      Обход вверенной местности ничего не дал, в том смысле, что ничего мало-мальски подозрительного обнаружено не было. И они – к закату солнца, сделав по дороге пять-шесть привалов в тени тёмно-красных скал, – успешно дошагали до Рыжего бархана, где и решили остановиться на ночлег, благо у бархана дров было в достатке. Во-первых, бескрайняя полоса сухого колючего кустарника. А, во-вторых, обгоревшие остатки длинных щитовых бараков.
      - Здесь, Тёмный, когда-то давно располагались наши армейские склады, - объяснил Аль-Кашар на причудливой смеси французского, английского и арабского языков. - Прилетел большой-большой военный самолёт, сбросил чёрные бомбы, бараки сгорели. Потом прилетел другой военный самолёт, ещё больше первого. Обрызгал всё вокруг очень ядовитой водой. Кусты и верблюжьи колючки сразу засохли. Все верблюды и козы сдохли. Берберы навсегда ушли из Чёрного ущелья.
      - Самолёты были ливийские? - уточнил Артём. - Ну, те, которые сбрасывали «очень ядовитую воду»?
      - Нет, французские, - нахмурился бербер. - Давно это было. Не будем больше говорить про французские самолёты…
      - Не будем, - покладисто согласился Артём, а про себя подумал: - «Похоже, что прав был мудрый Виталий Палыч. Грязное это дело – большая политика…».
      Они разожгли небольшой, но жаркий костерок (ночью в пустыне достаточно холодно, особенно на рассвете), поужинали нехитрой, но калорийной снедью из «ооновского» сухого пайка и вволю напились ароматного походного чая.
      Костёр продолжал бодро и оптимистично потрескивать, а красно-розовое неправдоподобно-большое солнце коснулось своим краем далёкой линии горизонта. Вокруг, если не считать, конечно, потрескивание костерка, было тихо-тихо. То бишь, идеально тихо – ни тебе жужжанья насекомых, ни предзакатных вскриков-песенок птиц.
      Неожиданно Аль-Кашар, хищно оскалившись, указал рукой на юго-запад и сообщил – с непонятными интонациями в голосе:
      - Лобо идут. Крысоловы.
       Артём навёл полевой бинокль в указанном направлении. По узкому распадку – руслу давным-давно пересохшего ручья – передвигалась (ползла, змеилась?) длинная цепочка, состоявшая из пятидесяти-шестидесяти поджарых животных. 
      «Одичавшие собаки? Или же волки?», - пробежали в голове пространные мысли. - «Больше всего они напоминают русских лисиц, только на очень длинных ногах. Ну, и шерсть не такая густая, да и хвост не такой пышный. А остроухие длинные мордочки, безусловно, лисьи…. Окрас? Сильно отдаёт рыжиной. Но это, скорее всего, лучи заходящего солнца так подсвечивают – с элементами авторской фантазии. Возможно, что шкура лобо – при дневном освещении – будет выглядеть по-другому. То бишь, скучно-серо-желтоватой…».
      - Милые собачки, - высказал своё мнение Артём. - Забавные такие. Наверное, полностью безобидные…
      - Ну, это как сказать, - закуривая крепкую французскую папиросу «Голтуз», в очередной раз завёл разговорную философскую шарманку Аль-Кашар. - У каждой медали, как известно, имеется две стороны. Как, впрочем, и у каждой природной сущности. Вот, и с этими пустынными волками та же история…. С одной стороны, лобо очень полезны. Они – лучшие ловцы крыс на этом призрачном Свете. Если, к примеру, в какой-либо части Сахары развелось избыточно много прожорливых крыс, то туда – без промедлений – доставляют лобо. Иногда бедуины отправляются по пустыне (на верблюдах, естественно), за пятьсот-шестьсот километров, чтобы разжиться щенками пустынных волков. Крысы – это очень плохо для маленьких верблюжат и козлят, могут ночью загрызть до смерти. Лобо – безжалостно уничтожают подлых крыс, это очень и очень хорошо…. Но голодные лобо иногда по ночам – всей стаей – нападают на беспечных путников, заночевавших в пустыне. Они не брезгуют человечиной. И, что хуже всего, совершенно не боятся огня…
      - Э-э! - забеспокоился Артём. - Значит, пустынные волки могут – сегодняшней ночью – наброситься на нас?
      - Могут, - невозмутимо пуская в небо сизые табачные кольца, согласился бербер. - Но не нападут.
      - Почему – не нападут?
      - Потому, что я сейчас прогоню их. Есть один древний берберский секрет, доставшийся мне от прадеда. Лобо будут бежать отсюда прочь – всю ночь напролёт. Очень быстро бежать. Со всех своих мохнатых лап. До самого рассвета…
       Аль-Кашар тщательно затушил папиросу о рифленую подошву своего тёмно-серого армейского ботинка с высокой шнуровкой, бросил окурок на ярко-малиновые угли, отошёл от костра на несколько шагов в сторону, задрал голову к небу, прикрыл глаза и, поднеся ко рту сложенные рупором ладони, завыл.
      Поздний сахарский вечер наполнился бесконечно-печальными и безгранично-тоскливыми звуками. Вой, подхваченный и многократно усиленный чутким эхом, плыл над бескрайней пустыней плотным и всепроникающим маревом. Плыл и плыл, постепенно охватывая-обволакивая собой всё вокруг…
       Пустынные волки, словно бы получив некий тайный сигнал-команду, резко остановились и, напряжённо повернув ушастые головы в сторону Рыжего бархана, застыли – абсолютно неподвижными изваяниями. Вскоре мелодия воя резко изменилась: к печали и тоске добавились нотки колючей тревоги, потом – отголоски вселенского неотвратимого ужаса…. Лобо, резко развернувшись на сто восемьдесят градусов, дружно и целенаправленно рванули прочь, постепенно превращаясь в крохотные тёмно-рыжие точки…   
       Когда Аль-Кашар плавно отвёл ладони ото рта, и вой постепенно затих, Артём попросил:
      - Научи меня, друг, пожалуйста.
      - Почему бы, собственно, и нет? - невозмутимо пожал узкими плечами бербер. - Научу, конечно, Тёмный. На этом странном и призрачном Свете любое умение может пригодиться. Неожиданно для всех. Даже и для самого умельца…
       За последующие три месяца им ещё не раз встречались на пути стаи рыжеватых лобо, и Артём, в конце концов, неплохо научился отпугивать этих коварных хищников. А самого Аль-Кашара – уже в самом конце их командировки – достал-таки ливийский снайпер. Полчерепа снесло бедняге. Бывает…

      Потом случайно выяснилось, что этот «берберский» вой пугает (до внепланового испражнения), и разгоняет прочь не только пустынных шакалов, но и бродячих собак, и лесных волков, и африканских львов, и всех прочих хищников, да и диких свирепых туземцев, проживающих на далёком острове Новая Гвинея. Неоднократно Артёму Белову пригождалось это умение. Неоднократно и эффективно.
      Впрочем, это уже совсем другая история…


      Глава четвёртая
      Амальгама

      На пятые сутки пребывания наших героев в стационарном лагере «ооновского» корпуса случилось-произошло одно немаловажное событие-происшествие.
      Дело было уже вечером, когда российские офицеры, успешно завершив все намеченные служебные мероприятия, отправились на ужин в самое просторное сборно-щитовое строение лагеря (их «ужинная» смена была третьей, предпоследней).
      В столовой, рассчитанной на одновременное пребывание двух с половиной сотен едоков, было людно, бестолково и очень шумно – сплошной разговорный гвалт и весёлые смешки, щедро разбавленные бодрым звяканьем-перестуком алюминиевых ложек-вилок о поверхности мисок и тарелок.
      Неожиданно всё стихло.
      - Что такое? - обеспокоенно завертел головой по сторонам Алекс. - Ох, и ничего же себе! Посмотрите, ребята, какая ослепительная голливудская звёздочка возжелала отведать наших армейских разносолов…
      Возле входной двери в столовую стояла, картинно подбоченясь и пряча глаза за тёмными стёклами модных пляжных очков, высокая блондинка со слегка вьющимися волосами до плеч. А пятнистая «ооновская» форма очень выгодно подчёркивала все женские особенности её стройной фигуры. Ну, очень и очень выгодно. Очень-очень стройной. И все-все-все…
      - Алёна! - восторженно выдохнул Подопригора и, вскочив на ноги, резво припустил к двери.
      После этого последовали жаркие объятия и затяжные поцелуи, сопровождавшиеся страстными вздохами-всхлипами. А ещё через минуту-полторы Горняк и неизвестная умопомрачительная блондинка, обнявшись, покинули помещение столовой.
      - Что это за бикса козырная? - громко сглотнув слюну, поинтересовался Сомов.
      - Сам ты, отрок бестолковый, такое слово. Как любит выражаться наш бравый генерал-лейтенант, - беззлобно усмехнулся Горыныч. - А прекрасная амазонка, которую мы только что имели честь лицезреть, это – Алёна Мальгина. Армейское прозвище – «Амальгама». Майор ГРУ. По крайней мере, месяцев шесть-восемь тому назад, когда я с ней виделся в последний раз, Амальгама состояла в майорском звании. Сейчас, возможно, уже пошла на повышение. С неё, шустрой, станется…. Легендарная и очень способная барышня, короче говоря. А ещё она является гражданской (вернее, армейской), женой нашего Горняка.
      - Серьёзно? Неожиданный расклад…. А как они познакомились? И, вообще…. Расскажи, капитан, про Серёгу и Амальгаму. Ну, интересно же. Типа – пожалуйста.
      - Ладно, оторвы «грушные». Слушайте, морды неприкаянные. Весьма поучительная и позитивная история для сословия лейтенантского. На сегодняшний текущий момент, по крайней мере…. Не против, если я буду рассказывать от третьего лица? Привычка у меня такая, от Палыча перенял…. Вот, и ладушки. Итак, приступаю…
   
      Ох, не ко времени Сергей Подопригора окончил славный Ленинградский Горный Институт имени Г.В. Плеханова! Не ко времени, мать его. Вернее, не в то Время…
      «Горбачёвская» перестройка потихоньку отшумела. В многострадальной и многогрешной матушке-России уже вовсю разворачивались-гремели псевдо-рыночные реформы, инициированные…. Кем, собственно, придуманные и инициированные? Ельциным? Гайдаром? Вряд ли. По-настоящему умные люди (которые, как известно, не любят публичности), лишь презрительно ухмылялись и прозрачно намекали – в приватных кухонных разговорах – на происки коварного и подлого американского ЦРУ, за которым, бесспорно, стояли, стоят и будут вечно стоять всякие там Рокфеллеры и Ротшильды. 
      Бог им всем Судья, сосёнки точёные и стройные. Мол: - «Не судите, да не судимы будете. А виноватого, впрочем, как и проигравшего, без вины не бывает…».
      Ладно, хватит о глобальном. Перейдём к бытовым частностям.
      Как-то совсем незаметно российская геология пришла в мрачный и полный упадок, одна за другой закрывались геолого-разведывательные партии, а на их месте открывались партии иные – политические и без всякой меры жадные.
      Пришёл Сергей, гордо потрясая своим «красным» дипломом, в одну уважаемую геологическую контору, во вторую, в третью, в четвёртую. Мол: - «Жажду – послужить российской геологии…». Бесполезно всё. Везде звучал один и тот же дежурный ответ, он же приговор: - «Мальчик, ты окончательно сошёл с ума. У нас идут сплошные сокращения списочного состава. Регулярные и бесконечные такие. Приходится увольнять опытных и заслуженных людей, в том числе, орденоносцев и лауреатов всяческих Государственных премий. А у тебя, милок бородатенький, даже реального производственного опыта нет. Гуляй, родимый, гуляй. Торговый киоск, например, открой. Или же «челноком» заделайся: летай себе, горя не ведая, в знойные Арабские Эмираты – за японскими телевизорами, тайваньскими видеомагнитофонами и южнокорейскими кожаными куртками. Или, для пущего разнообразия, в солнечную Турцию – за качественным дамским нижним бельём. Торговля, как известно, она является двигателем прогресса. Капиталистического прогресса, понятное дело…».      
      Но Подопригора был человеком консервативным, цельным и очень упрямым. Не хотел он – до стойкой тошноты – заниматься пошлой и меркантильной торговлей. Не хотел, и всё тут…. А чем, пардон, хотел? Геологией, естественно, которую обожал до полной потери пульса.
      Взял Серёга в частном банке кредит, заложив комнату в коммунальной квартире, доставшуюся от покойной бабушки, открыл фирмочку, купил старенькую буровую установку на базе грузовика ГАЗ, другое необходимое оборудование и начал оказывать владельцам дачных участков и загородных домов качественные услуги – по бурению скважин на питьевую воду. Дело оказалось безусловно-прибыльным, бизнес уверенно шёл в гору. Но тут случился-приключился страшный ночной пожар, и гараж, в котором стояла его буровая установка, сгорел дотла, отдавать кредит было не с чего, и «бабушкина» комната – в конечном итоге – отошла банку. Бывает. Злобный и беспощадный оскал рыночно-капиталистических отношений, будь они неладны…
      Денег не было. Совсем. Как и малейших перспектив найти работу. Вес тела стал неуклонно таять, причём, без всяких новомодных фитнесов. Жрать хотелось – до полной и нескончаемой невозможности. Хоть в петлю лезь. Даже в дворники и грузчики не брали, мол, все вакансии заняты покладистыми и выносливыми «нацменами».   
      Поголодав с недельку, он обратился за советом к родному дядьке, полковнику в отставке, мол: - «Что делать дальше? Как жить? Научи, опытный и виды видавший человек. Подскажи. Укажи нужную жизненную тропку…».
      Дядька долгих и мудрых советов давать не стал, просто позвонил кому-то по телефону, поболтал пару-тройку минут, после чего написал на бумажном листе название улицы и номер дома, протянул, молча, листок племяннику и многообещающе подмигнул.
      Подопригора, не задавая вопросов, тут же выехал по указанному адресу – в район Смольного.
      Неприметный трёхэтажный особнячок грязно-жёлтого цвета, окна, оснащённые солидными чугунными решётками, массивная железная дверь. На входе его встретили хмурые ребята в пятнистом камуфляже – вопросов задавать не стали, внимательно ознакомились с предъявленным паспортом и отправили на второй этаж, мол, к начальнику отдела кадров.
      В нужном кабинете обнаружился – за солидным антикварным письменным столом – низенький седовласый человечек в штатском, но с характерной армейской выправкой.
      - Как же ты, братец, на дядю похож! - искренне обрадовался человечек. - Вылитый Артём Подопригора в молодости! Мы с твоим дядюшкой – в своё время – славно покувыркались. С автоматами Калашникова в руках, ясен пень…. Где конкретно, спрашиваешь, кувыркались? А во всяких южных и очень беспокойных странах, мать их всех оптом и, что характерно, в розницу…. Ты, юноша, хоть знаешь, куда пришёл?
      - Не знаю, - по-честному признался Сергей.
      - Узнаю моего закадычного друга Артёмку. Секретность, она превыше всего…. Кстати, обязан представиться. Подполковник Мясницкий, Василий Васильевич. Руководитель отдела К-4.
      - Очень приятно. А, вот, отдел К-4…
      - К какому ведомству он относится?
      - Ага. К какому?
      - К доблестному Главному разведывательному управлению Генерального штаба Вооружённых Сил Российской Федерации. ГРУ ГШ ВС России, если сокращённо, - таинственно улыбаясь, сообщил подполковник. - Впечатлён, молодой человек?
      - Есть немного.
      - Готов вступить в славные Ряды?
      - В принципе, готов, - замялся Подопригора. - Если, конечно, э-э-э…
      - Если в нашей Конторе полноценно и регулярно выплачивают денежное довольствие?
      - Так точно.
      - Выплачивают, - заверил Мясницкий. - Регулярно и без существенных задержек. Сколько? Вполне достаточно, на хлебушек с маслом сливочным хватает. Иногда и на красную икорку – поверх упомянутого маслица. В зависимости от воинского звания и выслуги лет, а также учитывая реальные боевые заслуги и местность, в которой работает-трудится конкретный сотрудник…. Устраивает такой ответ? Молодец, будущий боец…. Значит, согласен Родине послужить? Тогда перехожу к конкретике. Создаётся специальная группа офицеров для рабочей командировки в Социалистическую Республику Вьетнам. Несколько лет назад между Вьетнамом и Китаем (про это в наших газетах лишь мельком упоминали), приключился небольшой вооружённый конфликт. Из-за чего и почему – неважно. Главное, что приключился и очень быстро завершился. То бишь, крепкая дружба между двумя братскими народами вновь восстановилась, как ей и полагается. Но за период означенного конфликта стороны, справедливо и обоснованно опасаясь друг друга, заминировали приграничные территории старательно, тщательно и повсеместно. Что называется, по нескольку раз. А хорошая земля в тех краях – на вес золота. Поэтому необходимо, не ленясь, всё там тщательно зачистить, разминировать и привести в образцово-мирный порядок…. Спросить о чём-то хочешь?
      - Так точно, - признался Сергей.
      - Спрашивай.
      - Ведь, у вьетнамцев имеется и собственный богатый военный опыт. Почему же они самостоятельно, без посторонней помощи, не могут разминировать данные территории?
      - Конечно же, и сами могут. Но наверху, в Москве белокаменной, решили, что без нас там не обойтись. Ни за что и никогда. Большая политика, братец, это тебе не портянка позапрошлогодняя, заскорузлая. Понимать надо…. И, вообще, если тебе деньги не нужны, то так и скажи. Других желающих, не таких любопытных, имеется в количествах неограниченных.
      - Нужны, очень нужны. Готов, короче говоря, связать свою жизнь с доблестной российской армией. И вьетнамским товарищам помогу, чем смогу. Даже с удовольствием.
      - Совсем другое дело, - повеселел подполковник. - Паспорт и военный билет с собой? Тогда, братец, будем оформляться…
      Так лейтенант запаса Сергей Подопригора (закончил военную кафедру при ЛГИ имени Г.В. Плеханова), стал старшим лейтенантом российского ГРУ. Почему состоялось внеочередное повышение по воинскому званию? Так, вот, получилось. Дело заключалось в том, что в зарубежные командировки лейтенантов – по определению – не направляли. Мол: - «Не положено. Не прошли ещё ведомственной проверки на профпригодность и на наличие правильных морально-нравственных качеств-ценностей…». 
      Три с половиной месяца специальная офицерская группа, сформированная в спешном порядке, старательно изучала конструктивные особенности всевозможных мин, а также знакомилась с основными принципами их установки и разминирования. Кроме того, регулярно проводились – на подведомственном полигоне – практические стрельбы из самых различных видов стрелкового оружия, включая станковые пулемёты и подствольные гранатомёты.
      Не обошлось, как водится, и без нудных политинформаций:
      - Главное – при контакте с местным населением – проявлять выдержку и вдумчиво отвечать на все каверзные вопросы, - напустив на физиономию бесконечно-важный вид, поучал подполковник Мясницкий. - И акцент всегда делайте, мол: - «Трудно всё и непросто, существуют определённые бытовые трудности. Но победа уже не за горами, не дождутся от нас империалистические псы проявлений слабости характера…. Рыночные отношения? Да, имеют место быть. Но и про социально-направленную политику наше российское Государство никогда не забывает…». Кто это там ехидно лыбится и язвительно хмыкает? Смотрите у меня, бродяги голоштанные! Вмиг отправлю на гражданку – задницы олигархические и депутатские усердно подтирать и старательно вылизывать. Сказано – не забывает, значит, не забывает… 
      Учебные курсы завершились прыжками с парашютами, а потом, как и полагается, прошли-состоялись строгие выпускные экзамены. После этого «грушная» сапёрная группа, поредевшая примерно на тридцать пять процентов, отправилась во Вьетнам.
      Летели долго и нудно, по заковыристому маршруту: Москва – Ташкент – Карачи – Бомбей – Ханой. Утомительное и нудное мероприятие, доложу я вам. Только в Карачи просидели часов десять, из самолёта и вовсе не выпускали – потому, как отношения с Пакистаном тогда были очень непростыми и натянутыми, то есть, не отягощёнными взаимным дружелюбием…
      Прилетели в Ханой, загрузились в автобус, поехали. На улицах было очень многолюдно и шумно – туда-сюда беспрерывно сновали многочисленные велосипеды, мопеды и мотоциклы, перевозящие людей, доски, клетки с шумными курицами, пучки бананов и непонятные тюки устрашающих размеров.
      Автобус доставил офицеров в посёлок Ким Ли Ен, где проживали русские специалисты всевозможных профессий, профилей и квалификаций. Поверх высокого бетонного забора тянулась густая паутина колючей проволоки под током, а вдоль заборного периметра бдительно прогуливалась вооружённая охрана: дружба дружбой, а безопасность – безопасностью. За оградой же выстроились – безупречно-ровными рядами – два десятка обычных панельных пятиэтажек.
      Первые трое суток прошли относительно спокойно и благостно: знакомства, неторопливые прогулки по городу, экскурсионные осмотры местных достопримечательностей, вечерние (сугубо в меру), алкогольные возлияния.
      Сергею во Вьетнаме очень понравилось. В письме родителям он сообщал следующее: - «Ханой, в своём большинстве, он двух-трёхэтажный. Что характерно, домиков «просто так» нет совсем. В каждом обязательно располагается какая-нибудь коммерческая точка – магазинчик, кафэшка крохотная или мастерская по ремонту чего-либо. Всё это практически никогда не закрывается – ни на ночь, ни в праздники. Вьетнамцы – очень работящая нация, тем более что и семьи у них большие, всегда найдётся – кому постоять за прилавком…. И погода здесь подходящая и единообразная: до обеда – тридцать два-пять градусов, потом хлещет сильный, но короткий ливень, а после него жара заметно смягчается, воздух становится чистым и целебным. Полезный, по мнению врачей, здесь климат. Особенно для всяческих сердечников…».
      Потом их группу, как и было запланировано, перебросили на север страны, на вьетнамо-китайскую границу. Каменистое плоскогорье, жара, душные угольно-чёрные ночи, всевозможные змеи, ящерицы и ядовитые лягушки, пауки и москиты, свиная тушёнка, сосисочный фарш, сгущёнка и заплесневевшие «тульские» пряники. А ещё, понятное дело, мины.
      Минные поля казались бесконечными.
      - Трудолюбие – вещь, конечно, хорошая, - ворчал невысокий широкоплечий капитан (армейское прозвище – «Горыныч», ясен пень), возглавлявший российских сапёров. - Но надо же и меру, в конце-то концов, знать. Работы здесь, братцы мои, непочатый край. Хватит на несколько лет…».
      Началось разминирование. Боевые заряды, вывинченные из минных корпусов, складывали в ярко-зелёные фанерные ящики, сами корпуса – в тёмно-коричневые. Армейские обшарпанные «Уралы» еле-еле успевали отвозить – на специальный полигон – наполненные ящики и привозить обратно пустые. 
      Серёгин взвод отработал положенные четыре месяца нормально и штатно, то бишь, без потерь. А, вот, у «соседа справа» кто-то из сапёров ошибся. В результате – два трупа и четверо раненых. Бывает.
      В положенное время группа прибыла в ханойский аэропорт.
      - Как же я соскучился по славному ленинградскому пиву, - прежде, чем отправиться в военную комендатуру за билетами, заявил (как сейчас помню), широкоплечий капитан. - И, обязательно, чтобы с лёгкой и пикантной горчинкой…. Ничего, бойцы, скоро будем в Москве, столице нашей милой Родины. Отчитаемся по служебной командировке, напишем подробные рапорты-отчёты, получим честно-заработанную денежку, да и рванём в родимый Питер. Там, ясные вьетнамские идеалы, оторвёмся уже по полной и расширенной программе, как и полагается. Я знаю на Петроградке один замечательный пивной ресторан. Называется – «Белая лошадь». Восемнадцать сортов пива, штатским гадом буду. Представляете? И хавчик приличный – никакой тебе тушёнки, да и сосисочного фарша нет и в помине. Меню козырное: «Щи по-гусарски», «Колбаски по-славянски», «Шашлык по-карски». Ждите, я мигом…
      Вернулся Горыныч (то бишь, я), только через полтора часа – тихий, задумчивый и слегка расстроенный.
      Вернулся и, пряча билеты на самолёт в полевой офицерский планшет, хмуро известил:
      - Отменяется, пацаны, «Белая лошадь». Вернее, откладывается на неопределённое время. Да и с Москвой белокаменной, увы, свидимся, похоже, не скоро. Милая, но строгая Родина решила, что надо срочно помочь нашим союзникам и друзьям, проживающим в Центральной Америке. Как и что? Извините, но сам ничего толком не знаю. Приказ. Уже на месте, надо думать, разберёмся…         
      И этот маршрут оказался достаточно экзотическим. Сперва – обычным пассажирским рейсом – они добрались до Гаваны. Покинули самолёт, влезли в дряхлый автобус и доехали на нём до неприметной военной базы со стандартными тёмно-зелёными воротами, створки которых были украшены двумя маленькими красными звёздочками. Там загрузились в два пятнистых вертолёта МИ-24 (без каких-либо опознавательных знаков), и полетели…   
      Куда – полетели?
      - В полную и окончательную неизвестность, - резюмировал капитан Горюнов. - Одно могу сказать точно – на юг. А что у нас, господа офицеры, находится на юге?
      - Развивающиеся страны Центральной Америки, - браво доложил Подопригора. - Сальвадор, Гондурас, Гватемала, Панама, что-то там ещё.
      - Молодец, старлей. Образованный и начитанный. Хвалю.
      - Служу России!
      Вертолёты уверенно приземлились на овальной поляне, окружённой со всех сторон классическими первозданными джунглями.
      - Прибыли, вояки недоделанные, - злорадно объявил по громкой связи пилот. - Сейчас мы дозаправимся и полетим обратно. А вы, наоборот, здесь останетесь. В качестве заказанных спарринг-партнёров для местных мартышек. Могучая диалектика в действии, мать её…. Ну, кому сказано? Вылезайте, бездельники!
      Вылезли.
      - Отойти от вертолётов на семьдесят метров и построиться, - махнув рукой направо, велел Горюнов.
      Отошли, построились.
      - Что дальше? - спросил Сергей.
      - Разговорчики  в строю! - рассердился капитан. - Что делать? Ничего особенного. Дисциплинированно стоять, не болтать, думать о женщинах облегчённого поведения и тупо ждать…
      Минут через двенадцать-пятнадцать из джунглей выбрался встречающий индивидуум – тощий, смуглолицый, лохматый, бородатый, облачённый в видавший виды камуфляж и чем-то неуловимо похожий на молодого Эрнесто Че Гевару. Типичный латиноамериканский революционер, короче говоря.
      - Здравия желаю, господа офицеры! - приветливо улыбнувшись, на чистейшем русском языке поздоровался «типичный революционер». - Поздравляю вас с прибытием в Никарагуа…. Вы у нас, собственно, кто? По воинской специальности, я имею в виду?
      - Сапёры, - усмехнулся Горыныч. - Это нормально? Ничего не перепутали мудрые московские  штабисты?
      - Просто замечательно! - обрадовался смуглолицый. - То, что старенький очкастый доктор прописал. Будете, в основном, трудиться по профилю. Ну, и ещё по мелочам – диверсии всякие, взятие языков. Потом объясню более подробно, так сказать, в рабочем порядке…. Так как, готовы помочь отважным и легендарным сандинистам ?
      - Так точно! - гаркнул за всех Подопригора. - Готовы!
      «Типичный революционер» не обманул. Их деятельность – процентов на семьдесят пять – была связана с минами. Только, в отличие от вьетнамской командировки, приходилось эти мины не обезвреживать а, наоборот, устанавливать – на обочинах шоссе, просёлочных дорогах и железнодорожных путях. Оставшиеся двадцать пять процентов? Действительно, имела место быть полноценная диверсионная деятельность. Один раз, угнездившись на вершине пологого холма, они накрыли плотным миномётным огнём неизвестную автомобильную колонну. А примерно через неделю после этого наведались в приморский городок Сан-Анхелино и выкрали из собственного дома какого-то местного магната, владевшего парочкой рудников, на которых добывали ценную серебряную руду. Выкрали и передали смуглолицему деятелю.
      - Хрень какая-то малопонятная, - старательно прочищая ствол автомата специальным «ёршиком», ворчал капитан Горюнов. - Толкуют, мол, что мы помогаем сандинистам. Но, ведь, тогда, в соответствии с элементарной логикой, мы должны вступать в боестолкновения с правительственными войсками? Верно? А та автомобильная колонна была откровенно-штатской. Да и хозяин серебряных рудников, отнюдь, не является государственным коррумпированным чиновником.…В чём тут дело? В какие такие заковыристые игрища мы, сами того не ведая, ввязались? Ладно, приказ есть приказ, а наше дело – насквозь солдатское…
      А потом они попали в засаду. В результате – пятеро убитых и трое раненых.
      - Это мы, цивильным гадом буду, нарвались на американцев, - печалился Горыныч. - Та ещё хватка. Знакомая до боли. Или кадровые «цэрушники», или вольнонаёмные коммандос из армейских отставников.
      На следующее утро прибыл уже знакомый пятнистый вертолёт, вальяжно приземлился на овальной полянке, забрал раненых и трупы, упакованные в чёрные пластиковые мешки, и улетел.   
      Улетел, а через неделю вновь вернулся – привёз затребованное пополнение: шесть молоденьких старлеев и капитана Мальгину, армейское прозвище – «Амальгама».
      - Красотка, каких ещё поискать, - нервно сглатывая похотливую слюну, восхищённо нашёптывал Горюнов. - Высокая, ногастая, грудастая. Девяносто-шестьдесят-девяносто. Не отнять и не прибавить…
      Алёна была старше Сергея на два с половиной года, уже и замужем побывала, и развелась, но препятствием все эти обстоятельства – даже вместе взятые – не стали. Препятствием – для чего? Для того самого, о чём вы, родные, и подумали.
      Разгорелась жаркая-жаркая любовь-морковь. Естественно, не в ущёрб служебным обязанностям и общему делу. Даже, скорее всего, наоборот. И никарагуанская миссия была завершена самым достойным образом, да и многие прочие.
      Страны мелькали – цветастым бесконечным калейдоскопом: Сальвадор, Афганистан, Лаос, экзотическая Республика Чад, засушливый Южный Судан.
      Они, не скрывая своих отношений, давно уже считались гражданскими (то есть, армейскими), мужем и женой. Командование? Знало, конечно, но с навязчивыми нравоучениями не приставало, мол: - «Мы же живём в новой демократической России, где на всё принято смотреть сквозь призму либеральной терпимости и всеобщей толерантности…».
      Тем не менее, по завершении очередной служебной командировки молодые люди решили-таки скрепить свои сердечные отношения в официальном порядке. Как-никак, орденоносцы, солидные и заслуженные «грушники», а не хиппующая шантрапа из подворотни. Надо, как говорится, соответствовать высокому общественному статусу. Если, понятное дело, хочешь, чтобы твой путь по карьерной лестнице был прямым и гладким, без неожиданных терний и фатальных препятствий. 
      После возвращения из Южного Судана бойцам группы был предоставлен плановый трёхмесячный отпуск – на поправку здоровья и полноценное восстановление расшатанной нервной системы. Как же без этого? Крепкие нервы – залог успеха для сапёра. Лучший гарант его долгой и счастливой жизни, образно выражаясь.
      Сергей и Алёна приехали в Питер и подали заявление в Дворец бракосочетаний, расположенный на Английской набережной. После этого невеста познакомила жениха с будущими тестем и тёщей, а также с младшей сестрёнкой. Потом они забронировали банкетный зал в гостинице «Прибалтийская». Разослали приглашения по друзьям, родственникам и сослуживцам. Купили – в качестве свадебного путешествия – двухнедельную путёвку в солнечный Таиланд. До торжественной церемонии оставались считанные дни…
      Но, как известно, человек предполагает, Бог располагает, а высокое руководство принимает окончательные решения – зачастую неожиданные и малоприятные.   
      Пришёл строгий приказ: - «Отпуск прерывается. Всем бойцам группы «Альфа» срочно прибыть в Москву, получить новое задание и проследовать на объект…».
      Приказ, как известно, дело святое. Свадьбу и все сопутствующие ей мероприятия отменили, путёвки в Таиланд, понеся серьёзные финансовые потери, сдали в турагенство, прибыли в Москву, получили чёткое служебное задание и отбыли на очередной объект.
      Новое место службы находилось у чёрта на рогах. А точнее, на алжиро-ливийской границе, где располагался – стационарным лагерем – специальный военизированный корпус ООН…

      Вопросы будут? Ага, интересуетесь, каким образом скромная девушка Алёна Иванова «превратилась» в легендарную Амальгаму?
      Не вопрос. Рассказываю.
      Её отец и мать были врачами. Нет, не так…
      Её отец и мать были врачами – настоящими, идейными и фанатичными до мозга костей. Кроме обожаемой медицины для них, вообще, ничего не существовало: ни политики, ни футбола, ни телевидения, ни оперы с балетом, ни надоедливых бытовых проблем. Да и дети, такое впечатление, были лишь досадно-вынужденной обузой. Из серии: - «Ребятишек, конечно, заводить надо. Мол, социалистическая Родина остро нуждается в новых рабочих, крестьянах, учёных и солдатах. А врачи, как люди продвинутые и прогрессивные, прямо-таки обязаны подавать – в этом нужном и важном деле – пример остальному населению великой и могучей страны…. Оказывается, что детей нужно воспитывать, баловать, играть с ними и даже изредка водить в зоопарк? Это здорово усложняет жизнь. В том плане, что отнимает избыточно много времени, которое можно было бы – причём, с немалой пользой – использовать для профессионального роста…. Что же теперь делать? Вот же, незадача на ровном месте…. Эй, бабушки и дедушки! А также любимые и насквозь обожаемые тётушки! Все срочно сюда! Вот, вам чада – занимайтесь…». Но дедушки и бабушки, как известно, имеют склонность к старению. А ещё они – рано или поздно – умирают…
      Короче говоря, на студентке Алёне Ивановой «висели» дом, быт и все прочие проблемы семьи. Ещё на её попечении (в плане надлежащего воспитания), находилась младшая сестрёнка Лизавета. Впрочем, Елена на судьбу не жаловалась и со всеми жизненными перипетиями – более или менее – успешно справлялась.
      Но потом всё резко изменилось. Очень-очень резко. Резчее, просто-напросто, не бывает.         
      В урочный час, неожиданно для простых людей, Советский Союз развалился, прогремели скоропалительные рыночные реформы, и начались откровенно-смутные времена: двух скромных врачебных зарплат на достойную жизнь хронически не хватало, скромные семейные сбережения истощались прямо на глазах, и – в качестве логического завершения – макароны постепенно вытеснили с семейной кухни все прочие продукты.
      - Сегодня у нас пятница. Значит, на обед будут макароны с питательным чешским маргарином, - разговаривала сама с собой рассудительная третьеклассница Лиза Иванова. - Завтра же у нас суббота. Взрослые почему-то считают этот день недели маленьким праздником. Поэтому гадкий маргарин поменяют на вкусное сливочное масло…. А ещё через полторы недели придёт большой и весёлый праздник – Восьмое марта, Международный женский день. Большой праздник – это очень хорошо. К макаронам должны добавить две сосиски. Или же две сардельки. Сардельки гораздо лучше сосисок. Они толще, вкуснее и, главное, сытнее…
      А потом Алёна, не выдержав голодной и беспросветной нищеты, бросила Университет и устроилась работать продавцом на ближайший вещевой рынок. Через некоторое время в семью Ивановых вернулся относительный достаток – макароны утратили свою монопольную значимость, а сосиски и сардельки перестали быть праздничной экзотикой.
      Через год Елена пошла на однозначное повышение – уволилась с вещевого рынка и стала вольным «челноком»: знойные Арабские Эмираты, улыбчивая Турция, заносчивая Польша, неподъёмные клетчатые сумки, взятки таможенникам, наезды рэкетиров…   
      - Какая же ты усталая, - нежно трогая пальчиком крохотные морщинки на любимом лице, жалела сестру Лиза. - Совсем не отдыхаешь. Аэропорт – рынок – аэропорт – рынок. Мы так давно не ходили в зоопарк. Да и не разговаривали толком.
      - Ничего, это ненадолго, - утешала Алёна. - Скоро поговорим. И сходим, обязательно, везде и всюду. Я же не только усталая, но и красивая…. Правда, ведь?
      - Очень-очень-очень. Настоящая фотомодель из телевизора. Девяносто-шестьдесят-девяносто. Или около того…
      - Вот, видишь. Значит, скоро встречу хорошего человека и выйду за него замуж.
      - Хорошего? - недоверчиво щурилась Лизавета.
      - Главное, по нашим мутным и непростым временам, чтобы не очень плохого, - печально улыбалась сестра. - То есть, богатого, обеспеченного и приличного…   
      Елена Иванова всегда держала данное слово. По крайней мере, очень старалась. Вот, сдержала и на этот раз – уже через неполные три месяца после того памятного разговора с младшей сестрёнкой она вышла замуж за успешного питерского предпринимателя.
      Семён Семёнович Мальгин оказался дяденькой пожилым, тучным и скучным, но добродушным и, в принципе, положительным – был от молодой жены без ума и во всём ей потакал: - «Леночка хочет, чтобы в нашей шикарной квартире поселилась её младшая сестрёнка? Без вопросов, сейчас отдам команду на обустройство детской. Мебель будет итальянская, выполненная по индивидуальному заказу. Куклы и прочие игрушки? Пожалуйста – каталог. Пусть Лизонька выбирает сама. Книжки? Любые и на любых языках. Фортепьяно, понятное дело, купим, достойного учителя наймём. А ещё мои старинные знакомые рекомендуют конный спорт и большой теннис. И, конечно, переведём её – в обязательном порядке – в частную школу…».
      Через две недели после свадьбы сестры Лизавета переехала в квартиру супругов Мальгиных.      
      Славное тогда было времечко: Елена нигде не работала, и всё время посвящала семье, вернее, Лизе, так как Семён Семёнович был очень занятым человеком и постоянно находился в разъездах. Музеи, театры, парки, выставки, катанья на речном трамвайчике по Неве, частые поездки за город. Короче говоря, сёстры, не смотря на существенную разницу в возрасте, стали закадычными подружками: болтали, делились, мечтали, судачили, хихикали и тому подобное…
      Потом супруги Мальгины развелись. Почему? На все вопросы сестры Алёна ответила обтекаемо, мол: - «Семён Семёнович оказался лицемерным и двуличным подлецом. Бизнес, которым он занимается,…м-м-м, оказался очень гадким и неприличным. Потом, когда подрастёшь, расскажу более подробно…».
      Сёстры вернулись в родительское гнездо. Без копейки денег вернулись – гордая Алёна не взяла у бывшего мужа ничего, хотя он и предлагал кругленькую сумму в иностранной валюте. Видимо, ощущая некую вину. Да и Лизавете пришлось распрощаться с дорогими игрушками, книжками, теннисом и занятиями по конной выездке.
      Лиза перевелась в старую школу, а Елена…
      Алёна после развода очень изменилась – стала задумчивой и скрытной, а через некоторое время записалась на какие-то якобы маркетинговые курсы, где платили весьма неплохую стипендию. Курсы были странными, проходили в рваном режиме и сопровождались регулярными выездами в другие регионы страны – то на несколько суток, то на две-три недели.
      - Практические занятия по стратегическому маркетингу и многопрофильному менеджменту, - с важным видом поясняла Елена. - Пройденную теоретическую часть надо планомерно и целеустремлённо закреплять на практике, а закреплённое, устали не ведая, совершенствовать. Ничего, прорвёмся, я упрямая…
      Курсы закончились, а краткосрочные выезды преобразовались в серьёзные командировки, которые длились по несколько месяцев кряду. Из командировок Алёна возвращалась разной – то весёлой, то грустной. Но всегда – загорелой до черноты, сосредоточенной, рациональной и при больших деньгах. Возвращалась, баловала всю родню дорогущими подарками, а отвечая на назойливые вопросы-расспросы родственников, отшучивалась:
      - Сегодня в отсталых южных регионах остро востребованы услуги опытных русских менеджеров и маркетологов...   
      Но долго морочить головы домашним у неё не получилось, в дело вмешалась ушлая престарелая тётушка, долгие годы проработавшая архивариусом в питерской Прокуратуре, и очень быстро вывела любимую племянницу на чистую воду. То есть, дождавшись, когда Елена, вернувшаяся из очередной подозрительной командировки, выйдет из дому, вредная старушка устроила в её комнате образцово-показательный шмон, качественно порывшись в вещах, сумках и чемоданах.
      При обыске обнаружилось интересное служебное удостоверение и толстенький альбом с не менее интересными фотографиями. Выяснилось, что Елена Мальгина служит – в звании капитана – в каком-то жутко-секретном подразделении при Министерстве Обороны РФ.
      
      - Вот, такие дела, - подытожил Горыныч. - Как вам, господа старшие лейтенанты, история?
      - Подходяще, - одобрительно хмыкнул Сомов. - Только, вот…. Ты, прежде чем приступить к рассказу, фразу обронил, мол: - «Весьма поучительная и позитивная история. На сегодняшний текущий момент, по крайней мере…». Что имелось в виду – относительно «сегодняшнего момента»? А?
      - Да, ничего такого. Просто, во-первых, наша жизнь армейская, она богата на самые разнообразные и непредсказуемые сюрпризы. А, во-вторых, эти женщины…
      - Что – женщины?
      - Ничего, - смущённо потупился Горюнов. - Не верю я им. Особенно симпатичным, морально-устойчивым и безупречным. В тихом омуте, как известно, черти водятся…


      Глава пятая
      Голова инкуба

      Время шло-тянулось – медленно и плавно. Пролетел и канул в Лету один месяц. Второй. Третий…
      - Скоро командировка заканчивается, а ещё ничего серьёзного – ровным счётом – не случилось, - ворчал Горыныч. - Ерунда какая-то. Ничего не понимаю…. Может, наш Палыч, просто-напросто, постарел?
      - Смотри, капитан, не сглазь, - насторожился мнительный Гришка Антонов. - А ещё лучше – три раза сплюнь через левое плечо и не забудь, понятное дело, постучать по дереву.
      - Не буду.
      - Почему? Не веришь в народные приметы?
      - Верю, конечно. Просто…
      - Что – просто?
      - Сам толком не знаю, - непонятно вздохнув, признался Горюнов. - Заскучал я что-то, Антон. Да и майорские звёздочки уже давно меня заждались. Поэтому и обрадовался, когда попал в команду Палыча. Мол, появился шикарный и однозначный шанс – реально ускорить продвижение по службе. Может, и длиннющую очередь на получение обещанного жилья обойти стороной…. А тут – тишь, гладь и Божья благодать. Тьфу, да и только.
      Сглазил, понятное дело, Горыныч. Сглазил, морда со шрамом шикарным. Бывает…

      Первый серьёзный инцидент произошёл, когда до завершения командировки оставалось порядка трёх недель.
      Однажды дозорная пара Тёмный – Аль-Кашар в назначенное время у приметной гранитной скалы так и не появилась.
      - Надо срочно сообщить на базу, - предложил – на корявом и ломанном английском языке – молодой бербер. - Час, отведённый на ожидание, истёк. Инструкции предписывают…
      - Не будем, пожалуй, торопиться, - подумав, решил Леонов. - Налетят вертолёты, начнётся бестолковая суета с беспорядочной стрельбой. Это может, верблюды горбатые, спровоцировать неизвестного противника на необдуманные действия и всяческие глупости…. Для начала, пройдёмся по ближайшим барханам, проясним ситуацию, принюхаемся…. Что ещё за возражения, боец? Кто у нас старший? Я? Тогда – отставить разговоры! За мной!
       Через пятьдесят пять минут они приблизились к вершине красно-бурого холма, поросшего редким колючим кустарником.
      - Тихо, командир, - тревожно поднял вверх правую руку Аль-Салони. - Слышишь?
      Из узкой извилистой лощины, плавно огибавшей холм с северо-востока, доносился неразборчивый говорок на наречии западных племён.
      - Отползи в сторону метров на триста пятьдесят, - велел Егор. - Настраивай рацию на нужную волну и связывайся с базой. Пусть минут через десять-двенадцать, не раньше, поднимают в воздух штурмовые группы.
      - А ты?
      - Подползу и осмотрюсь на местности. Не ссы в яблочный компот раньше времени. Всё будет хорошо. Выполнять…
      На дне лощины, беззаботно покуривая и негромко переговариваясь между собой, на пухлых брезентовых рюкзаках сидело трое в пятнистом камуфляже, но со светло-бежевыми чалмами на головах. В одной стороне от приметной смуглолицей троицы – на грязно-сером песке – лежало мёртвое тело Аль-Кашара: полчерепа снесло бедняге метким снайперским выстрелом. В другой – связанный по рукам и ногам, но живой, Артёмка Белов.
      «Понятное дело», - мысленно усмехнулся Леонов. - «За «белого» бойца можно получить неплохие премиальные – из рук щедрого и непогрешимого полковника Каддафи…».
       Естественно, что он – без всяких проблем – «положил» троих ливийцев, а Тёмного, пребывающего в бессознательном состоянии, освободил от нейлоновых верёвок. Но тот, не смотря на серию увесистых пощёчин, никак не хотел приходить в себя.
      - Даже ладошка слегка заболела, - пожаловался – сам себе – Егор. - Ладно, пусть Тёмный немного полежит на мягком песочке и отдохнёт. Я же пока, сугубо на скорую руку, произведу беглый осмотр.… А что это за рюкзачок с приметной эмблемкой, лежащий рядом с одним из неподвижных тел в светло-бежевой чалме? Сама эмблема: узкий ярко-жёлтый обод с треугольником того же цвета внутри, а в треугольник – в свою очередь – вписан изумрудно-зелёный крест с ярко-красным камушком посередине…. М-м-м, что-то определённо знакомое. Однако…. Это же, если я, конечно, не ошибаюсь, знак Великой Инквизиции. Интересное такое кино. Офигеть и не встать…
      Он, подойдя, умело дёрнул за шёлковый шнур, а заглянув в рюкзак, бесконечно удивлённо присвистнул: внутри обнаружился прозрачный пластиковый пакет, в котором находилась…             
      «Твою ж мать!», - потерянно выдохнул ошарашенный внутренний голос. - «Это же, так его и растак, отрезанная голова матёрого рогатого козла. Только, извините, на кадыкастой и безволосой человеческой шее…. Однако. Получается, что «покойная» троица охотилась на инкуба? Причём, успешно отохотилась? А Тёмный и Аль-Кашар им просто под руку подвернулись? Или же пытались задержать? Ну, и дела…».
      - Что здесь т-такое? - раздался сзади взволнованный голос Аль-Салони. - А, Леон?
      Егор, обернувшись, рассказал – что и как. А также и показал.
      - О-о-о. У-у-у, - обхватив голову ладонями и монотонно раскачиваясь из стороны в стороны, запричитал молодой бербер. - У-у-у. О-о-о…
      - Что с тобой, боец?
      - У-у-у…. За что мне в-всё это? За какие г-грехи?
      - Отставить – нытьё! - начальственно, невольно подражая генерал-лейтенанту Громову, рявкнул Леонов. - Отвечать чётко и внятно. Что с тобой?
      - К-командир, надо это з-закопать, - указывая подрагивающим пальцем на брезентовый рюкзак со странной эмблемой, предложил Аль-Салони. - Глубоко-глубоко з-закопать. Быстро-быстро. Обязательно. И н-никому про это не р-рассказывать. Никому и н-никогда…
      - Почему – закопать? Почему – не рассказывать?
      - П-потому…. Не одни убьют, т-так другие. Надо – з-закопать. Б-быстрее. Пока в-вертолёты не п-прилетели.
      - Отставить панику, боец! Пусть генералы решают, что к чему. Им за это большую зарплату платят. Не нашего ума это дело…. Что это у тебя с глазами? Побелели, понимаешь…
      - У-у-у-р-р! - издав утробный звериный вопль-рык, Аль-Салони выхватил из ножен армейский штык-нож и бросился вперёд. - Убью!
      Егор, понятное дело, вовремя отпрыгнул в сторону и уклонился, а потом, выставив защитный блок, ловким ударом ноги выбил клинок из правой ладони нападавшего.
      - Сука русская, - бербер отступил на несколько шагов назад и попытался сдёрнуть с плеча ремешок автомата. - Грязная…
      Ситуация принимала совсем уже негативный оборот, поэтому Леонов, не раздумывая, выхватил из ножен нож и – почти без замаха – метнул его.
      Умело метнул, как и учили в своё время. Нож, сделав положенные пол-оборота, с коротким хрустом вошёл – по самую рукоятку – в грудную клетку бывшего напарника.
      Аль-Салони, жалобно вздохнув-всхлипнув, медленно и плавно опустился на раскалённый грязно-серый песок.
      - Вот же, что называется, не было печали у гусара, - расстроенно пробормотал Егор. - Теперь надо как-то выпутываться из создавшейся ситуации. Вернее, похоже, сразу из двух. Дерьмо, как учит мудрый Виталий Палыч, для того и существует, чтобы в него – ненароком – не вляпаться. Причём, будем выпутываться, не дожидаясь, пока припрёт…. Чёрт, вертолёты уже гудят. Мать его растак…
      Он быстро и аккуратно переместил мёртвое тело бербера поближе к такому же мёртвому телу в светло-бежевой чалме, вытащил из груди Аль-Салони свой нож, тщательно обтёр его лезвие о штаны покойного и поместил обратно, в ножны. После этого вытащил нож из ножен, висящих на поясе у неизвестного смуглолицего типа, и вставил его – лезвием – в прореху на теле Аль-Салони. Осуществил, короче говоря, подмену ножей, а после этого, выпустив короткую автоматную очередь в обладателя чалмы, опять занялся бездвижным Беловым.
      - Кто это? - через несколько минут пришёл в себя Тёмный. - Ты, Леон? Просто замечательно…. Что со мной? И где трое диверсантов?
      - Всё нормально, - коротко улыбнулся Егор. - В том плане, что ситуация так и не вышла из-под контроля. Два вертолёта приземлились за барханом. Скоро наши подойдут…. Хочешь пить? Подожди, сейчас флягу сниму с пояса и пробочку отвинчу…
      Вскоре, действительно, в лощину спустились «наши»: с десяток «камуфляжников-автоматчиков», среди которых был и Лёха Петров, низенькая девушка-доктор с тёмно-коричневым саквояжем в руках, и два заслуженных генерала – Фрэнк Смит и Громов.
      - Доктор, приступайте к выполнению своих служебных обязанностей, - велел на английском языке Палыч. - А ты, Леон, докладывай – как и что. Только коротко, сжато и по делу, без слюнявой лирики и пространных отступлений.
      Егор и доложил – как по писанному:
      - Не дождавшись Тёмного и Аль-Кашара, выдвинулись на поиски. Услышали отголоски разговора, исходившие из данной лощины. Осторожно подобрались к кромке бархана, выглянули из-за неё и оценили сложившуюся ситуацию. Связались по рации с базой и вызвали вертолёты с группами огневой поддержки. А после этого приступили к уничтожению неизвестных супостатов, так как взять кого-либо из них в плен не представлялось возможным – приоритет, в полном соответствии со служебными инструкциями, был отдан спасению пленённого офицера Белова. Уничтожили. Вроде бы…. Спустились вниз, а один из покойников, вдруг, «ожил» и метнул в Аль-Салони ножик. Я по этому живучему деятелю тут же полоснул автоматной очередью. Только, к сожалению, было уже поздно. Моя вина, опростоволосился…
      - Понятное дело, что лоханулся, - поморщился генерал-лейтенант. - Про пользу контрольных выстрелов забывать никогда нельзя…. А что это за рюкзачок такой?
      - Не могу знать! - не моргнув глазом, отрапортовал Леонов. - Не успел ознакомиться с трофеями. Сперва бербером занимался, пытаясь откачать. Потом Тёмного приводил в чувство…. Виноват!
      - Ладно, с тобой, боец, я потом разберусь. На досуге…. Фрэнк, подойди-ка сюда. Видишь? То-то же, я как чувствовал…. Леон, а эмблемку-то на рюкзаке ты рассмотрел?
      - Никак нет! Не успел. Виноват…
      - Ну, и ладушки…. В сторону отвернись, морда насквозь виноватая. Ибо, как гласит народная мудрость: - «Меньше знаешь – легче спишь…».
      Егор послушно (но медленно-медленно), отвернулся, механически отметив про себя: - «А мистер Смит, оказывается, очень шустрый индивидуум. За пару-тройку секунд, считай, срезал с рюкзака приметную эмблему и запихал в боковой карман своей «ооновской» пятнистой куртки…. Ну-ну, господа генералы. Тихушники хреновы. Говорите, мол, что большая политика – дело грязное? Всецело и полностью согласен, а так же и солидарен. Мать вашу генеральскую…. Ага, зашуршал пластиковый пакет, размещённый в рюкзаке. Сопят, родимые, насквозь заинтересованно…. А теперь тревожно переговариваются тихим-тихим злым шепотком. Знать, проняло бродяг заслуженных…».   
      Через несколько минут мистер Фрэнк Смит, решив взять нить управления процессом в свои крепкие английские ладошки, объявил:
      - Метеорологи объявили, что приближается песчаная буря. Поэтому со временем у нас откровенно туго. Приказываю. Поместить мёртвые тела диверсантов в «трупные» пластиковые мешки и загрузить их на борт номер «ноль-один». Естественно, вместе с оружием и всеми носильными вещами покойных. Мы с генералом Громовым отбываем…э-э-э, на столичную базу…. Офицер Алекс!
      - Я! - вытянулся в струнку Лёха Петров.
      - Назначаетесь старшим по борту «ноль-два». А также и целиком по внештатной ситуации, связанной с песчаной бурей.
      - Есть!
      - Загрузить на борт раненого и погибшего. Отбыть к стационарному лагерю корпуса. Выгрузиться. Но не расслабляться и быть готовым к спасательным операциям – в свете приближающегося песчаного катаклизма…. Всё ясно?
      - Так точно!
      - Выполнять…

      Вертолёт с генералами, пятью «камуфляжниками» и пустынными «трофеями» поднялся в воздух и, повисев на одном месте пять-шесть секунд, уверенно взял курс на северо-восток.
      - А как оно всё было, Тёмный? - оторвав взгляд от удалявшегося вертолёта, поинтересовался Егор.
      - Странно всё было, - слабым голосом отозвался Белов, лежавший на стандартных армейских носилках. - Мы с этой смуглолицей троицей в лощине столкнулись, буквально нос к носу. Естественно, было однозначно приказано – вскинуть ручонки вверх и не дёргаться…. То есть, это я, приведя автомат в боевое положение, приказал. А Аль-Кашар, как увидал этих деятелей в чалмах, так сразу же опустился на песок, лёг на живот и, обхватив ладонями голову, застыл…. А эти трое и ничего. В том плане, что никакого сопротивления не оказывали. Ни малейшего. Сражу же «грабки» подняли…. Только у одного из задержанных в смуглой ладони правой руки был зажат какой-то чёрный продолговатый предмет. Ну, я и велел, мол, выброси немедленно. Он послушно ладошку разжал. Тут же что-то громко щёлкнуло. Всё, больше ничего не помню. Тёмная шторка опустилась на сознание. Какое-то хитрое излучение сработало, надо полагать. Или же что-то аналогичное…
      - Получается, что Аль-Кашара не снайпер срезал?
      - Получается, что так. Скорее всего, его уже потом пристрелили, когда он пребывал в бессознательном состоянии…. Как же иначе? Ведь Аль-Кашар сразу догадался, кто перед нами находился…. А эта чёрная продолговатая коробочка? Куда она девалась?
      - Палыч подобрал, - невозмутимо сплюнув под ноги, сообщил Алекс. - По-тихому. Подобрал и в карман генеральской куртки рачительно запихал…. Сглазил-таки Горыныч, старый сукин кот, мол: - «Заскучал я что-то…». Накаркал-таки, морда. Начались, всё же, гадкие происшествия. Теперь, ребятки, только держись…. Эй, орлы! - обратился по-английски к широкоплечим «камуфляжникам», мрачно покуривающим в сторонке. - Хватайте носилки с раненым и загружайте в вертолёт. Шустрее, ещё шустрее…. Пилотам – готовиться к взлёту! Пора, братцы, на базу, пока песчаная буря, мать её песчаную растак, не началась. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Сейчас ещё и по прикладу автомата старательно постучу. Чисто на всякий пожарный случай…


      Глава шестая
      Ванда

      Они прибыли на «корпусную» базу. Вертолётные винты, покрутившись по инерции секунд десять-двенадцать, послушно замерли.
      - А нет никакой песчаной бури, - довольно хмыкнул Петров. - Наоборот, лишь бездонное голубое небо над головой. Или подлецы-метеорологи всё наврали в очередной раз. Или же мои смачные плевки через левое плечо и старательное постукивание по дереву помогли…. Значится так. Слушай, бойцы, мою команду. Раненого незамедлительно доставить в госпиталь. Покойного, понятное дело, в морг. После этого отдыхать, но излишне не расслабляться и быть на связи. Если что – вызову…. К тебе, Леон, это не относится. Смело заваливайся на боковую и дрыхни до упора. Заслужил, бродяга…. Жано!
      - Здесь я, - из кабины пилота показалась лохматая голова.
      - Экипажу находиться в непосредственной близости от вертолёта. И усиленно бдеть…. Не слышу ответа!
      - Есть – находится! Есть – бдеть!
      - То-то же…
      - А ты, Алекс, куда намылился?
      - В столовую, понятное дело. Надо перекусить на совесть, раз всё спокойно. А то объявят, понимаешь, тревогу, и крутись после этого над раскалённой пустыней совместно с пустым желудком. Или же по пустыне. Не велика разница, если честно. Терпеть ненавижу. Если появятся свежие новости, то срочно дай знать…

      До начала первой «ужинной» смены оставалось ещё порядка часа с хвостиком, поэтому горячих блюд в «корпусной» столовой пока не предлагали. Зато «шведский холодный стол» был богат и разнообразен, как и всегда. Он являлся – по строгому приказу мудрого генерала Фрэнка Смита – круглосуточным.
      Лёха набрал всего подряд – четыре полные тарелки получилось, причём, все «с горками». В завершении процесса он загрузил на прямоугольный пластиковый поднос двухлитровую бутылку «Кока-Колы», высокий стеклянный бокал, ложку-вилку-нож и переместился за дальний пустующий столик. Переместился и приготовился от Души (чисто на всякий случай), пополнить запас калорий.
      Одно только слегка портило настроение – такие отличные мясные и рыбные закуски, а пиво, как назло, отсутствовало. Нет, алкоголь в «ооновском» корпусе официально не запрещался, просто его не было. Да и достать было практически негде…
      Раздался тихий стук – это на столешницу опустился ещё один пластиковый поднос, заполненный тарелками со снедью.
      - Расширенный продуктовый набор назывался – «Брутальный джентльмен на отдыхе». Что же, заслуживает определённого уважения…. Не против, если я составлю тебе компанию? - поинтересовался на сносном английском языке приятный девичий голосок.
      - Пожалуйста, - обернувшись, небрежно передёрнул плечами Петров. - Данный столик не является моей частной собственностью. Так что, присаживайся. Не стесняйся.
      Про себя же он подумал: - «Эта та самая зеленоглазая и медноволосая девица, что пыталась играть со мной «в гляделки» в день нашего прибытия в «ооновский» лагерь. А потом она куда-то пропала на целых три месяца. Значит, в состав обслуживающего «корпусного» персонала не входит…. Кто же она тогда? Интересное кино…. Замечательно выглядит, надо признать. Облегающий ярко-голубой топик и потрясающие светло-бежевые шортики, из которых «высовываются» прямо-таки офигительные ножки. Упасть и не встать…».
      - Рассмотрел? - чуть смущённо улыбнувшись, спросила барышня.
      - Ага.
      - И как?
      - Высший уровень. Слов не хватает.
      - Польщена…. Кстати, я, кажется, знаю, почему ты такой смурной и задумчивый.
      - Серьёзно? И почему же?
      - Пивка хочешь выпить. А его здесь не подают.
      - Ты очень проницательна и сообразительна, - уважительно протянул Лёха. - Только это, к сожалению, ничего не меняет. В плане наличия пива, я имею в виду.
      - Уверен?
      - М-м-м…
      - Мычащий прожжённый вояка – это очень даже оригинально…. Только не надо, пожалуйста, обижаться, - девушка расстегнула молнию на достаточно объёмной дамской сумочке, выставила на стол две пол-литровых пивных банки и, лукаво улыбнувшись, предложила: - Одна из них – твоя. Пей на здоровье.
      - Спасибо, конечно, - окончательно размяк Петров. - Ух, ты! Австралийское «крепкое». Уважаю…
      Подавая пример, девица умело дёрнула за баночный «язычок».   
      - Пшик! - радостно пропела вскрытая пивная банка.
      - Буль-буль-буль…
      «Ничего же себе!», - мысленно одобрил Лёха. - «Ну, и сильна, бикса рыженькая! Как бойко булькает-то. Причём, с ярко-выраженным и неподдельным удовольствием…. Занятная такая барышня. Отвязанная, дерзкая и лихая. Своя в доску, короче говоря…».
      И они приступили к трапезе. А также и к процедуре знакомства.
      - Меня зовут – «Ванда», - с аппетитом уплетая бутерброд с подкопчённой ветчиной, сообщила девушка. - Являюсь штатной корреспонденткой крупного медиа-холдинга – «На Краю Земли», который специализируется на подготовке различных материалов (письменных, видео и аудио), о…м-м-м, о глухих, необычных и экзотических местах нашей прекрасной и древней планеты.         
      - То есть, о так называемых «медвежьих углах»?
      - Ну, да. Меня и откомандировали сюда именно для этих целей. Есть в здешней пустыне несколько весьма достойных и загадочных объектов. То ли миражи. То ли нечто реальное…
      - Что значит – «реальное»? - заинтересовался Петров.
      - То и значит. Допустим, существует некий средневековый замок. Но его владельцы хотят, чтобы об этом никто не знал. Вот и «маскируют» его под обыкновенный пустынный мираж. Такие объекты меня, в первую очередь, и интересуют…. А ты, Алекс, за прошедшие годы практически не изменился. Всё такой же любитель задавать дополнительные уточняющие вопросы.
      - Э-э-э…. Выходит, мы уже были раньше знакомы?      
      - Ну, ты и тормознутый…. Ладно, представлюсь ещё раз. Ванда Паулс. Она же – «Ванда из клана рыжих прибалтийских волков», как ты сам меня и называл когда-то. Вспоминай, давай, деятель склеротический…
      И Лёха вспомнил. В конце прошлого века его семья регулярно, на полтора-два летних месяца, выезжала в Латвию, в симпатичный приморский городок Юрмалу. Тёмно-жёлтые песчаные дюны, приземистые кривобокие сосны, серая морская гладь, разноцветная каменная галька, шустрые чёрные стрижи…
      Петровы тогда снимали две большие комнаты в старинном деревянном доме с резными ставнями, который был построен ещё в девятнадцатом веке. Алексу – в то последнее лето – было четырнадцать лет, хозяйской дочке Ванде – почти тринадцать.
      Взаимная симпатия, дружба, постепенно перерастающая в нечто большее. Первый робкий поцелуй. Обещанье, данное при расставании: - «Я обязательно вернусь к тебе. Жди…».
      А потом они потеряли друг друга.
      Бывает…

      Латвийская жизнь, она полна неожиданностей: случайных, фатальных, глобальных, предсказуемых и внезапных.
      В том плане, что жизни латвийская тиха, скучна, монотонна, однообразна и одинакова. Скажу больше, она таковой может быть десятилетиями и даже целыми веками: патриархальной, тягучей, сонной и – на веки вечные – привязанной к Родине, национальным традициям, устоям, привычкам и родимым могилам.
      Может. И, как правило, таковой и является.
      Но иногда в голову того или иного латыша входит (прилетает, приползает, внедряется и укореняется), судьбоносная и навязчивая мысль. Вернее, мысли, мол: - «А не послать ли эту долбанную мирную патриархальность (совместно с устоявшейся провинциальностью и крестьянской непосредственностью), к чёртовой матери? Ну, на хрена они мне – всем скопом – сдались? Все люди, если верить телевизору и всезнающему Интернету, постоянно куда-то едут, летят, плывут и переселяются, бесстрашно меняя города, веси, страны и континенты. Смело изменяют национальные менталитеты и, если верить говорливым телевизионным дикторам, становятся толерантными, гибкими, просветлёнными и многообразными…. А, любимая супруга? Как думаешь? Мы-то чего застыли на одном месте – словно ржавыми цепями прикованные? Непорядок, однако. Надо и нам съездить куда-нибудь. Чтобы внукам и правнукам, по крайней мере, было бы потом – чего рассказать…. Да и однозначно тоскливо стало в нашей благословенной Латвии. В том плане, что скучно, серо и полностью бесперспективно. Вышли из СССР, обрели вожделенную независимость. И что, спрашивается, дальше? А, ровным счётом, ничего хорошего. Лишились надёжного и стабильного рынка сбыта. Национальная экономика пришла в полный упадок. В полный, гиблый и окончательно-тоскливый. Никто работать не хочет. Сплошная торговля и посредничество у всех на уме. Надо сваливать. Надо…. В том глубинном смысле, что рыба ищет – где глубже, а человек – где лучше. Диалектика, о которой нам так долго и нудно рассказывали марксисты-коммунисты. Не отнять и не прибавить…».
      Так Азуолас Паулс и решил. Решил и объявил:
      - Всё, семья. Пора встряхнуться. Переезжаем в развитую Польшу. Двоюродная тётушка давно уже зовёт. Мол, надо приобщаться к жизни европейской, продвинутой. Уважим, что называется, заслуженную старушку. Да и нашу Ванду-красавицу давно уже ждут в Варшаве. Более того, возлагают на неё чёткие олимпийские надежды и даже щедрую стипендию обещают…. Родовой дом? Покупатель уже имеется – один известный композитор из России. Солидный такой дядечка, крутой и доверие внушающий. Обещает ничего здесь не ломать, не рушить и кардинально не перестраивать. Мол, только немного отремонтирует, вселится, а после этого будем всякие модные песенки-шлягеры сочинять – под задумчивый шелест балтийских светло-серых волн…
      С момента отъезда Петровых прошло всего-то полтора месяца. Илзе только одно письмо получила от Алекса, отправленное из Санкт-Петербурга. Ответ, конечно же, написала и отправила. Мол, так и так, переезжаем в Польшу, но куда конкретно – пока не знаю, про адрес сообщу позже…. Отправить-то отправила, но в глубине Души поняла, что их сердечные отношения сходят на нет, ибо потеряться в этом беспокойном и изменчивом Мире – раз плюнуть. А Интернет в 1998-ом году находился ещё только в стадии начального роста. По крайней мере, ни у Лёхи, ни у Ванды электронных почт не было. И они – в конечном итоге – переезжая с места на место, действительно, потерялись…
      Зачем и почему Ванду ждали в Варшаве? А она была талантливой и многообещающей дзюдоисткой, то есть, регулярно занимала призовые места на всевозможных соревнованиях – среди «младших девушек», в весовой категории до сорока двух килограмм.
      Но и в «цивилизованной» Польше у семейства Паулс откровенно не задалось. Отец с матерью так и не смогли найти постоянной работы, а стипендия, выделяемая Ванде польским Олимпийским комитетом, оказалась копеечной.
      Деньги, вырученные от продажи родового латышского гнезда, начали постепенно таять. Что было делать? Возвращаться назад, в Латвию? Но и там найти приличную работу было безумно трудно. А где, спрашивается, жить? Скитаться по родственникам, друзьям и знакомым? Ситуация… 
      И здесь им откровенно и своевременно повезло – стабильные спортивные успехи Ванды заметила австрийская Федерация по дзюдо. Заметила и сделала предложение, от которого было практически невозможно отказаться. Денежное такое предложение, щедрое, солидное и спасительное. Так латыши Паулсы стали австрияками.      
      Потом много чего ещё было – победы, поражения, взлёты, падения, бронзовая олимпийская медаль, травма, заставившая поставить крест на полноценной спортивной карьере, Университет в городе Клагенфурте, диплом журналистки широкого профиля и несколько вялых любовных романов, завершившихся полным «пшиком»…
      После окончания Университета Ванда почти полтора года не могла найти приличной работы по специальности. Так, сплошная ерунда – провинциальные журналы-газетёнки, затрапезные информационные агентства и мало-популярные сайтики. Копирайтер-трудяга без особых перспектив, короче говоря. Она даже стала всерьёз задумываться об отъезде. Об отъезде – куда? А, собственно, всё равно. Туда, где «растущие» рынки, реальные перспективы и много-много работы. Бразилия, Аргентина, Канада, Австралия, Новая Зеландия, Индия. Россия, в конце-то концов…
      И тут ей неожиданно позвонили из компании – «На Краю Земли», расположенной в Фельдене.
      Полное наименование – Фельден-ам-Вёртер-Зее. Это такой симпатичный австрийский курортный городок, предназначенный для богатых и очень богатых туристов. Ну, для очень-очень-очень богатых.
      Согласитесь, что это было достаточно странным и плохо сочетающимся. Мол, «Край Земли» и упитанные миллионеры, вальяжно фланирующие между пляжами, казино и дорогущими ресторанами.
      Значит, позвонили и вежливо пригласили на собеседование. Она и поехала. Благо от Клагенфурта до Фельдена было совсем недалеко, километров сорок-пятьдесят.
      Офис компании размещался на втором этаже солидного старинного особняка, расположенного на берегу величественного Вёртер-Зее, совсем недалеко от знаменитого казино.
      - Представляю, сколько здесь стоит месячная аренда, - неторопливо поднимаясь по широкой лестнице морёного дуба, бормотала Ванда. - Мне столько, скорее всего, и за всю жизнь не заработать…   
      А непосредственно в офисе её поджидал очередной сюрприз – в виде (в лице?), четырёх щуплых азиатов, упакованных в чёрные и дорогущие офисные костюмы: двух вьетнамцев, одного тайца и одного китайца.
      - О, мисс Паулс! - обрадовался – на безупречном английском языке – пожилой узкоглазый господин. - Рад вас видеть и всё такое прочее. Искренне рад…. Слегка удивлены? Ну, да. Компания «На Краю Земли» является международной. То есть, образована группой уважаемых инвесторов из стран Юго-Восточной Азии…. Сфера нашей деятельности? Речь, в первую очередь, идёт об узконаправленном медиа-холдинге. Мы рассказываем нашим клиентам (в основном, китайцам, вьетнамцам, японцам, малайцам, австралийцам и индусам), о различных экзотических и диких уголках нашей прекрасной планеты. Далёкие заполярные острова. Заснеженные высокие горы. Знойные и засушливые пустыни. Вечнозелёные и никогда неумолкающие джунгли. Дрейфующие бело-синие льдины…. Должен вас заверить, что само понятие – «Край Земли» является очень расплывчатым, широким и многогранным. Философским, я бы сказал. Из серии – «тонкая и призрачная материя, данная нам в объективных и субъективных ощущениях». Которая либо ощущается, либо же – нет. Завлекательная и непредсказуемая игра света и теней…. Видите ли, все азиатские народы, они очень любопытные, доверчивые и непосредственные. В нас очень много детского. По-настоящему – детского. Как говорится, маленькая собачка, она и до старости – щенок…. Почему головной офис нашей международной компании расположен в австрийском Фельдене? И это просто. Просто и логично. Здесь очень много богатых-богатых туристов. Мы же не только рассказываем (два печатных периодических издания, пять раскрученных сайтов и несколько регулярных телевизионных передач на кабельных каналах), но и организовываем реальные путешествия по всяким и всяческим «медвежьим углам»…. Нам, мисс Паулс, очень понравился ваш дипломный видеорепортаж про Прибалтику. Море, дюны, сосны, старые ржавые корабли. Очень грамотно решён вопрос с цветовой гаммой. Серый и светло-голубой – как приоритетные цвета. Немного тёмно-зелёного и жёлто-рыжего. Профессиональная работа, ничего не скажешь. Наши искренние поздравления…. А я – Ли Хо, Генеральный директор компании. Предлагаю вам должность выездного репортёра. Условия – для начала – скромные. Пять с половиной тысяч евро в месяц. Плюсом командировочные. Плюсом полугодовые и годовые бонусы. Плюсом отдельные премии от Учредителей за особо понравившиеся им репортажи. Плюсом отдельное вознаграждение за креативность…. Вас устраивают такие финансовые выкладки?
      - Вполне, - старательно скрывая охвативший её восторг, кивнула головой Ванда. - Скромность, как известно, лучшее украшение девушки. И латышской. И австрийской. И – вообще…
      - Просто замечательно! - продолжил излучать неземной восторг узкоглазый Ли Хо. - У вас, оказывается, и чувство юмора отменное. Я покорён и сражён, что называется, наповал…. Итак, сразу же перехожу к делу, как у нас, у китайцев, и принято. Ваше первое задание – архипелаг Шпицберген. Необходимо сделать сразу несколько (но в разные времена года), полноценных репортажей, наполненных северной экзотикой, приключениями, героизмом и навороченными интригами. Таких репортажей, просмотрев которые, наши клиенты тут же захотели бы незамедлительно посетить эти чудесные заполярные острова…. Задача понятна?
      - Так точно. Железобетонно.
      - Молодец, сотрудница Паулс! Правильной дорогой идёте, товарищ репортёр, как любил говаривать один известный русский философ…. Второй объект – пустыня Сахара. Нас очень интересуют тамошние миражи. Не все, конечно, а только некоторые из них. Держите видеокассету. Ознакомитесь на досуге. И эту толстую книжку изучите досконально. В ней – всё-всё о миражах. То бишь, об их видах, природе и особенностях…   

      - Вот, такая она, моя скромная жизненная история, - подытожила на английском языке Ванда. - Извини, но русский я за эти годы совсем подзабыла. Даже и пытаться не буду, чтобы ты не засмеял…. Теперь про эту командировку. Уважаемый генерал Фрэнк Смит был изначально против моего присутствия в «корпусном» лагере, мол: - «Нечего гражданским вертихвосткам делать на серьёзном армейском объекте. Маята от них сплошная. А также прочие разнообразные неприятности…». Но на генерала надавили: у господина Ли Хо в центральном аппарате ООН трудится целая куча серьёзных знакомых. Только и мистер Смит оказался редкостным упрямцем. В том смысле, что тщательно ограждает меня от дальних поездок по пустыне, мол, опасное это дело. Поэтому приходится ограничиваться лишь отрывочными репортажами со скромными фотографиями. Ну, и рабочий график по этому поводу соответствующий: неделя-полторы здесь, два-три месяца на Шпицбергене…. А почему ты так смотришь на меня?
      - Как – так? - смущённо потупился Лёха.
      - Как тогда, в Юрмале, в далёком 1998-ом году…. Признавайся, снова влюбился в меня?
      - Очень похоже на то. Причём, как сопливый четырнадцатилетний мальчишка…


      Глава седьмая
      Упавший вертолёт и миражи

      За окнами неожиданно потемнело, стены столовой содрогнулись от серии мощных ударов, а по плоской крыше строения что-то настойчиво зашуршало-заскреблось.
      - Что происходит? - встревожилась Ванда. - Началась песчаная буря?
      - Она самая, - расстроенно поморщился Петров. - Это я, не иначе, виноват. И через левое плечо сплёвывал с ленцой. И по прикладу автомата, надо понимать, стучал без должного прилежания…
      Через десять-двенадцать минут противно и настойчиво заверещал чёрный продолговатый брусок, лежавший на краю стола.
      Лёха взял брусок в руки, выдвинул короткую телескопическую антенну, поднёс к уху, выслушал доклад, а после этого отключил коротковолновую рацию и сообщил:
      - Плохи наши дела, госпожа талантливый репортёр. С пункта управлением полётами сообщили, что попал в песчаную бурю и потерпел аварию «ооновский» вертолётный борт за номером – «ноль-три». Пилот успел сообщить, что они падают на землю. Очевидно, внезапно вышел из строя хвостовой винт. На борту находится, считая экипаж, десять человек списочного состава.
      - Место падения?
      - Точно не известно. Не успели запеленговать. А вертолёт, как назло, находился в режиме «свободного поиска». Придётся вычислять, прикидывать различные варианты, а также гадать на кофейной гуще…. Извини, Ванда, но мне надо идти. Господа генералы экстренно отбыли на столичную базу, поэтому придётся брать-замыкать руководство спасательной операцией на себя.
      - Возьми меня с собой. Ну, пожалуйста, - зачастила девушка. - Я, честное слово, пригожусь…. В качестве кого? Ну, например, в качестве опытного и знающего эксперта. Понимаешь, в Сахаре – после завершения очередной песчаной бури – резко повышается, как правило, активность миражей. То есть, упавший вертолёт издали может смотреться как…, э-э-э, как, например, стадо одичавших двугорбых верблюдов. А я, между прочим, разбираюсь в миражах. Подскажу – как и что…. Так как? Возьмёшь?
      - Пошли, подруга юности. Поработаем совместно. А за реальную помощь буду благодарен…. Подожди, надо в «предбаннике» прихватить по надёжной плащ-палатке, чтобы песком с ног до головы не засыпало…

      Брезентовые плащ-палатки были надеты.
      - Набрасываем на головы капюшоны, - велел Петров. - Шнурки затягиваем. Плотнее. Ещё плотнее. Пояса завязываем…. Ага, нормальный вариант. Значится так. Я иду первым. А ты, держась ладошкой за хлястик на моей плащ-палатке, шагаешь следом. Ну, готова? Тогда, благословясь, тронулись. Только глаза, пожалуйста, береги…
      Всё вокруг выло, скрежетало и визжало. Ветер, постоянно меняя силу своих порывов, пытался коварно свалить с ног. Целые тучи мельчайших колючих песчинок так и норовили проникнуть под плащ-палатки.
      Шаг, шаг, ещё шаг…
      «Лишь бы не сбиться с пути», - бились в голове тревожные мысли. - «Лишь бы не потерять направления…». 
      Затратив порядка пятнадцати минут, они добрели-таки до сборно-щитового одноэтажного параллелепипеда, где располагался дежурный пункт управления полётами. Добрели, тщательно прикрыли за собой дверь, отдышались, наспех отряхнулись, сбросили в прихожей плащ-палатки и прошли внутрь.
      В просторном прямоугольном помещении, склонившись над стандартным письменным столом, заваленным разнообразными картами и планами, находились четверо: командир вертолётной эскадрильи Жано Матис, Егор Леонов, Пашка Сомов и Горыныч.
      - О, «старшой» прибыл, - обрадовался никогда не унывающий француз Жано. - Здравия желаю, господин временный командир! Да не один прибыл-то…. Какая потрясающе-симпатичная барышня! Вы – само совершенство! Разрешите, мадам, поцеловать вашу трепетную ручку….
      - Во-первых, отставить кривляться, - рассердилась Ванда. - Во-вторых, я не «мадам», а «мадмуазель». В-третьих, попрошу обращаться ко мне – «мисс Паулс», но только на «ты». Не люблю пафосного официоза. В-четвёртых, являюсь опытным экспертом в области миражей. Что, на мой взгляд, немаловажно и актуально. Особенно в сложившейся ситуации…
      Она коротко и доходчиво изложила свою версию о возможном усилении «миражной» активности после завершения песчаной бури.
      - Неплохо, мисс Паулс, - одобрил Горыныч. - Сразу видно, что мы имеем дело с весьма правильной и достойной девушкой. Ну, а также и с опытным специалистом по пустынным миражам…. А ты, Алекс, почему такой непривычно смирный и тихий? Ага. Ну, да. Всё понятно. Спёкся, бродяга…. Вы, мисс Паулс, судя по характерным признакам, имеете все шансы превратиться – в самое ближайшее время – в «миссис Петрову». Искренне одобряю и поздравляю…
      - Хватит трепаться, - нахмурился Лёха. - Что тут у нас происходит? Покажите-ка на карте район предполагаемого падения вертолёта…. Ничего же себе, блин горелый. Это же порядка трёхсот-четырёхсот километров квадратных. Если, конечно, не больше…. И дорог здесь нет. Придётся передвигаться на вездеходах. То бишь, на армейских джипах, оснащённых здоровенными и широченными колёсами. Вертолёты в воздух сейчас не поднять.
      - Это точно, - согласился Матис. - Не поднять…. А сколько продлится эта песчаная буря? Неизвестно. Прошлая бушевала почти полторы недели. Без вездеходов здесь не обойтись. А ребятам, наверняка, требуется экстренная помощь. Тем более что и жара усиливается прямо на глазах.
      - Усиливается, - подойдя к окну, подтвердил Сом. - На градуснике ртутный столбик поднялся уже за сорок вторую градусную отметку. Да и ветер неуклонно звереет. Вон, даже палатку сорвало.
      - Сильный ветер – это очень плохо. Как бы упавший вертолёт песком не занесло…. А кто на «ноль-третьем» возглавляет штурмовую группу?
      - Санька Романов. А помощником у него – Алексей Никоненко.
      - Ну, Роман-то мужик тёртый, опытный и серьёзный, - облегчённо выдохнул Петров. - Такого голыми руками не взять. Выдюжит…. Никон? Ну, не знаю. Легкомысленный он какой-то слегка. Без крепкого природного корня-стержня, горазд ввязываться во всякие и разные авантюры. Ладно, будем надеяться на лучшее…. Сделаем, пожалуй, так. Матис и Леон прокладывают на топографической карте предстоящий маршрут. Потом вобьём его в компьютер передового джипа, лишним не будет. Типа – для гарантии, чтобы не заблудиться в барханах…. Ты же, Ван…, то есть, мисс Паулс, прочти-ка нам доходчивую научно-популярную лекцию о миражах. Ну, а мы с Горынычем внимательно послушаем и, понятное дело, попытаемся отделить практические зёрна от научных плевел…. Приступаем, ребятки. Время поджимает…   
      - Пожалуй, начну лекцию с вопроса, - напустила на себя классический «профессорский» вид Ванда. - Что вам, господа военные, известно про миражи?
      - Разрешите? - вскинул вверх правую руку Горыныч, а после этого зачем-то представился: - Капитан Горюнов.
      - Очень приятно. Излагайте, господин капитан.
      - Слушаюсь! Значится так…. Мираж – это, безусловно, оптическое явление в атмосфере. Основанное…э-э-э, на отражении света от различных – по плотности и температуре – слоёв воздуха. То есть, в этом случае у конкретного предмета (например, у трёхмачтового парусника), имеется как истинное, так и мнимое изображение. Причём, это мнимое изображение может быть удалено от истинного на многие сотни и даже тысячи километров. Так трёхмачтовые морские парусники и «оказываются» в раскалённых песчаных пустынях…
      - Неплохо для армейского капитана, - скупо похвалила девушка. - Ей-ей, неплохо…. Да, миражи – это не что иное, как изощрённая игра световых лучей. В некоторых местах нашей прекрасной планеты воздух над землёй (или же над водой), прогревается – на различных от неё расстояниях – неравномерно. Бывает даже так, что температура слоя воздуха в десяти-пятнадцати сантиметрах от земли (от воды), на тридцать-сорок градусов меньше, чем температура самой поверхности. В этом случае лучи света – вопреки строгим классическим законам физики – распространяются уже не прямолинейно, то есть, начинают активно преломляться и даже отражаться. А в некоторых случаях воздух у самой поверхности земли (или же воды), «становится» зеркалом. Так и «рождаются» миражи. Причём, во всех местах, где в воздухе (благодаря самым различным природным явлениям), возникают резкие перепады температур…. Миражи делятся на нижние, видимые под объектом, верхние, видимые над объектом, боковые и объёмные. А ещё существует и так называемая легендарная «Фата-Моргана» – самый сложный и необычный вид миражей. Это уникальное явление представляет собой совокупность сразу нескольких «миражных» форм. При «Фата-Моргане» предметы, которые изображает конкретный мираж, многократно увеличиваются в размерах и довольно сильно искажаются…. Понимаете, о чём я вам толкую?
      - О том, что за «устойчивыми» миражами могут «прятаться» различные реальные объекты?
      - Это просто версия и не более того. Но версия, попрошу заметить, выстроенная, отнюдь, не на пустом месте. Привожу конкретные аргументы. Холодный воздух из северо-западной Атлантики – через глубокие ущелья Атласских гор – медленно и плавно перетекает в Алжир. А над ним в обратном направлении следуют – из раскалённой части ливийской Сахары  – очень тёплые воздушные потоки. Вот вам и необходимая разница температур. И, попрошу заметить, что солнечных дней в здешних местах – в течение года – очень и очень много. Настоящее раздолье для ярких и хулиганистых солнечных лучей. Преломляйся и отражайся, образно выражаясь, сколько Душе угодно.… Следовательно, благодаря всему этому (по моему скромному мнению), в районе алжиро-ливийской границы и формируются «стационарные» миражи, сбивая с толка любопытных путешественников, туристов, да и – порой – опытных местных жителей. Естественно, что время от времени в Сахаре случается непогода, например, налетают сильнейшие песчаные бури, изменяя, тем самым, привычный температурный режим. Тогда «стационарные» миражи пропадают, но потом обязательно – по мере возвращения привычной климатической ситуации – «восстанавливаются». Но иногда на новом месте, смещаясь от сотни метров до нескольких километров. То бишь, «стационарные» миражи, ко всему прочему, могут – изредка – «меняться местами». Вот, такое моё мнение.
      - Логично и авторитетно излагаешь, мисс Паулс, - одобрил Горыныч. - Но это, как я понимаю, лишь сухие теоретические выкладки. А будут ли практические советы?
      - Дам один, - усмехнулась Ванда. - Когда окажетесь в районе предполагаемого падения вертолёта, то вспомните, пожалуйста, эту мою лекцию о миражах. То бишь, внимательно присмотритесь к окружающей вас местности. Внимательно, с недоверием и долей здоровой подозрительности…. Вот ещё, Алекс, возьми, - протянула тонкий серебристый цилиндрик. - Это «усиленная лазерная указка», изготовленная неделю назад по моему личному заказу. Правда, испытать её в действии пока не успела. Но теоретически данный прибор может «разрушать» миражи. Глядишь, и пригодится.
      - Большое спасибо, - поблагодарил Лёха. - Ты, мисс Паулс, отличный боевой товарищ.
      - Стараюсь быть полезной…
      Раздалось рассерженное пиликанье.
      - Слушаю вас, Виталий Палыч, - поднёс к уху чёрную коротковолновую рацию Горыныч. - Так точно! Никак нет…. Старшим по «песчаному катаклизму» генерал Смит назначил старшего лейтенанта Петрова…. Вас понял. Виноват. Лично проконтролирую…. Разрешите, всё же, передать аппарат Алексу? Понял…. Петров, держи. Высокое начальство тебя жаждет…   
      Общение с Громовым длилось не более пяти-шести минут. То есть, генерал-лейтенант давал ценные указания, а подчинённый покорно молчал и, что называется, старательно впитывал.
      - Ну, и? - выдержав короткую паузу, поинтересовался Палыч. - Что скажешь?
      - Всё понял, - заверил старший лейтенант. - Выполню – от и до…. Что, конец связи? Без вопросов. Роджер…
      Вернув рацию Горынычу, Лёха сообщил:
      - Генерал Громов уже в курсе произошедшего. Более того, рвёт и мечет, устали не зная. А так же строго-настрого запрещает отправляться на поиски пропавшего вертолёта без чёткого разрешения здешнего метеоролога, так его, морду очкастую, и растак. Знаю я эту редкостную канцелярскую крысу. Перестраховщик махровый и законченный. Пока ветер не станет слабее тридцати метров в секунду, разрешения не даст. Мол, смертельно опасно для членов спасательной команды.
      - Что будем делать? - поинтересовался Леон.
      - Во-первых, тщательно готовиться к предстоящему рейду по пустыне. Это касается и джипов, и продовольственных припасов, и дельного набора медикаментов. Во-вторых, надо определиться – какой из «корпусных» докторов отправится с нами. Можно, в конце-то концов, и двоих прихватить с собой. Лишним, чай, не будет. В-третьих, будем терпеливо ждать улучшения погоды…   
      И офицеры принялись готовиться и ждать. Сутки, вторые, третьи.
      И всё это время (не считая, конечно, перерывов на краткий сон), Ванда была с ними. Помогала регулировать двигатели джипов, так как прекрасно разбиралась в машинах. Рассказывала о всяческих особенностях пустынных миражей. Давала советы по оказанию первой медицинской помощи людям, страдающим от обезвоживания и истощения.
      А ещё, когда удавалось уединиться, они с Лёхой целовались, говорили о Любви и строили далёко-идущие планы… 

      Утром четвёртого дня – с момента падения вертолёта – погода, наконец-то, улучшилась. Сила ветра упала до двадцати восьми метров в секунду. И главный метеоролог «ооновского» корпуса (редкостная канцелярская крыса), дал-таки разрешение на отправку спасательной группы.
      Они выехали на двух мощных армейских джипах, оснащённых здоровущими специализированными колёсами.
      Погода улучшилась? Ха-ха-ха.
      Весьма сомнительное и спорное утверждение. Если, конечно, не сказать большего.
      Знойный ветер по-прежнему нёс целые тучи мельчайшего песка. Нёс и бросал. Нёс и бросал. Широкие «дворники» джипов еле-еле справлялись с очисткой лобовых стёкол. Ещё было очень жарко и душно. Мощные автомобильные двигатели, постепенно нагреваясь, урчали хрипло и надсадно. А все члены спасательной команды потели практически безостановочно. Всё потели и потели. Потели и потели…
      - Ну, и амбре здесь стоит, - ловко управляясь с автомобильной баранкой, брезгливо морщился Горыныч. - Никогда не думал, что молодые и здоровые люди могут так паскудно смердеть. И, самое обидное, что и я в их числе. Типа – самый натуральный и позорный скунс…. А ещё и ни фига не видно, куда едем. Сплошная серая муть впереди. А по небу быстро-быстро передвигаются тёмные облака. Только это не дождевые тучи, а, наоборот, песчаные. Состоящие, понятное дело, из многих-многих тонн пустынного песка…. Хорошо ещё, что бортовой компьютер пока пашет исправно и правильное направление указывает. Тьфу-тьфу-тьфу, конечно…. Ладно, прорвёмся. Не впервой…
      Почти через сутки после старта, на тёмно-тёмно-багровом рассвете, они въехали в район предполагаемого падения вертолёта.      
      Неожиданно песчаная буря прекратилась. Ветер стих. Грозные тёмно-серые тучи осыпались на землю песчаным дождём и прекратили своё существование. Даже рассветная заря поменяла свой траурно-угрожающий тёмно-багровый цвет на светло-светло-жёлтый.
      - Останавливаемся и вылезаем наружу, - скомандовал Петров. - Передохнём. Посовещаемся.   
      - Чудеса в решете, мать их растак, - покинув джип, сладко потянулся Горыныч. - Ещё десять минут назад вокруг был ад кромешный, а сейчас, наоборот, благодать Божья. В том смысле, что окружающий воздух – амброзия сплошная. Пахнет летним разнотравьем, колодезной водой и опавшими осенними листьями…. Как такое может быть, а? Мы же находимся в самом центре африканской Сахары…. Может, кроме «оптических» миражей существуют ещё и «ароматические»? Надо будет потом поинтересоваться по этому поводу у одной симпатичной и высокоинтеллектуальной барышни. Если, понятное дело, ревнивый старший лейтенант Петров не будет против…. Что будем делать дальше?
      - Как это что? - удивился Пашка Сомов. - Конечно же, следовать указаниям учёной мисс Паулс. То бишь, внимательно присматриваться к окружающей нас местности. Внимательно, с недоверием и долей здоровой подозрительности.      
      - А ты, Сом, оказывается, очень рассудительный молодой человек. Не удивлюсь, если через какое-то время ты перейдёшь на работу в российскую милицию. Например, в славный уголовный розыск.
      - Что в этом такого? Я ещё в младших классах средней школы мечтал – стать знаменитым сыщиком. Типа – российским комиссаром Мегрэ.      
      - Оставить посторонний трёп, - велел Лёха. - Достаём бинокли из футляров и приступаем к наблюдениям. А потом, ясный пенёк саксаула, делимся ими друг с другом…
      Через десять минут Горыныч сообщил:
      - Упавшего вертолёта нигде не наблюдаю, хоть убей. А на западе чётко просматривается фигура гигантского каменного сфинкса, только полупрозрачная и словно бы уползающая от нас.
      - Ага, даже слегка подрагивает – словно фруктовое желе, случайно упавшее на пол…. Не думаю, что за этим сфинксом «прячется» что-либо. Хотя, чисто на всякий случай, потом и туда наведаемся…. Меня же гораздо больше интересуют вон те древние почерневшие развалины. Вдруг, это мираж? Всякое бывает. Надо будет их «проверить» с помощью лазерного прибора милейшей мисс Паулс…. А ты, Сом, будущий гениальный сыщик, что высмотрел?
      - Склон.
      - Что – склон?
      - Очень странный склон, - указал рукой на северо-восток Пашка. - Видите? Цвет у него очень уж необычный. Светло-серый, с характерными чёрными точками…. Что это за вкрапления такие, а? Чёрная приморская галька? Откуда ей здесь взяться? Странность странная…
      Джипы остановились, не доехав до подозрительного склона порядка семидесяти пяти метров (по крайней мере, так это смотрелось). Офицеры покинули машины.
      - Сейчас мы проверим, как работает эта «усиленная лазерная указка», - достав из внутреннего кармана камуфляжной куртки серебристый цилиндрик, пообещал Петров.
      Он, вытянув правую руку вперёд, плавно перевёл крохотный чёрный тумблер в рабочее положение. Через секунду из торца цилиндрика «выскочил» яркий голубой луч. Выскочил и упёрся в серо-чёрный склон…
      Последовала яркая вспышка, заставившая людей прикрыть глаза ладонями. Ещё мгновение. И странный холм исчез, словно бы растворился в окружающем их воздухе...
      - Лишь грязно-жёлтые пески вокруг, - восхищённо прокомментировал Сом. - Сработала-таки хитрая аппаратура медноволосой и умненькой мисс Паулс…. А что это за железка торчит из одинокого тёмно-рыжего бархана? Это же…. Это же винт вертолёта, который занесло песками по самую крышу кабины. За мной!

      Они, не жалея рук и сил, откопали вертолёт за неполный час. Откопали, вскрыли заклинившую дверку и обнаружили внутри восемь уже начавших разлагаться трупов, а так же двоих выживших – Никоненко и Романова.
      Никон был в сознании и даже пытался улыбаться. А Роман пребывал в бреду горячечном.
      Санькой занялся пожилой доктор-поляк. А Никоненко, вволю напившись и жадно вдыхая относительно чистый воздух пустыни, приступил к печальному повествованию:
      - Неожиданно началась песчаная буря. Забарахлил двигатель. Перестал работать хвостовой винт. Пришлось совершить вынужденную, достаточно жёсткую посадку – сплошные ушибы, вывихи и переломы. Рации не работали, видимо, из-за сильных геомагнитных аномалий, сопровождавших бурю…. Песчаные высокие воронки начали бодро терзать беззащитную железяку. Взбесившийся ветер всё дул и дул. Внутри вертолёта было темно, очень душно и жарко. Наружу не выйти. Вскоре навалилась колючая жажда…. Потом (ход Времени уже не ощущался), начали умирать люди. От жажды, жары, ушибов-переломов и общей слабости характеров. Один, второй, третий…. Да и Романов надумал концы отдавать. Пришлось вмешаться. По щекам лупил. Ножом зубы разжимал, чтобы последний глоток воды влить. На ухо всякую чушь нашёптывал. А ещё я ему на сломанную голень шину самодельную наложил…. Почему сам не сдох? Наверное, из-за природного упрямства российского. А ещё и пивка хотелось. Очень-очень-очень…. Как можно помереть, когда ещё не всё пиво на этом Свете выпито? Чушь полнейшая. Не, ребятки, без меня… 

      Странно и нетипично завершилась эта история с упавшим вертолётом.
      Алексей Никоненко – разгильдяй, регулярный нарушитель воинской дисциплины и, в общем-то, человек в ГРУ случайный, вышел из ситуации с честью. В том смысле, что полежал двое суток в «корпусном» госпитале, а после этого снова заступил на службу. Причём, именно в вертолётную «штурмовую команду». Молодец, одним словом.
      Потом даже коротенькую песенку – по мотивам этого происшествия – сочинил. Мол, не один в один, а чисто по перенесённым ощущениям и переживаниям:

Под небом голубым,
Так трудно – умирать…
И ждать, что смерть – сейчас придёт,
Как избавленья – ждать.
 
Воды лет сто, как не было, так нет.
Гангрена – ставка – только полчаса.
Паскудный, жёлтый, ветреный рассвет
Уже терзает – эти небеса.

Не будет вертолёта, брат!
Сказал мне доктор и пилу достал.
Да и наркоза тоже – как бы – нет.
Зато – какой сиреневый рассвет.
Ты потерпи, солдат?

И я – терпел.
Часа, наверно, два.
Потом – не помню.
Каюсь, виноват.
Но визг пилы мне всё напоминал –
Крепись, солдат!

Потом был – Кремль.
И важный генерал
Красивый орден – долго мне вручал.
И говорил о – к Родине любви.
И о врагах, растоптанных в пыли…

Бывает всё на Свете, пацаны.
И даже то – чего не снилось им,
Девчонкам нашим – гордым и простым,
Под небом тем, бесспорно, голубым…

      А, вот, Александр Романов – образцово-показательный служака и любимчик высокого руководства – подкачал…


      Глава восьмая
      Романов

      После успешного окончания средней школы Александр Романов, поразмышляв на досуге, решил немного повременить с поступлением в институт. Мол: - «Женщинами становятся в постели, а мужчинами – в армии…». Мудрость такая народная, заслуживающая уважения. Почему же к ней не прислушаться, если, во-первых, «мудрость», а, во-вторых, «народная»?
      Мать, будучи женщиной нервной, трепетной и впечатлительной, тут же разнервничалась и ударилась в слёзы. А отец, наоборот, жизненный выбор сына неожиданно одобрил, заявив:
      - Оно, Сашок, лишним не будет. Что частенько говорит с телевизионного экрана наш обожаемый и импозантный Премьер-министр? Мол: - «Только здоровый дух предпринимательства может вывести российскую экономику на качественно-новый уровень. Поэтому Правительство (и я лично), возлагаем особую надежду на малый и средний отечественный бизнес…». Понимаешь, сына? На бизнес! А что такое, если зрить в корень, современный российский бизнес? Это, образно выражаясь, дикие и первобытные тропические джунгли, в которых каждый – сам за себя. Или же большой аквариум, в котором – помимо мирных рыбёшек – плавает целая куча злобных акул, барракуд и прочих вечно-голодных зубастых хищников. Зазевался на мгновенье, утратил бдительность, и всё – сожрали, имени-фамилии не спросив…. Как молодой человек, пороха не нюхавший и выросший в тепличных условиях, может стать успешным бизнесменом? В нашей России, я имею в виду? Никак, ясное небо над головой. То есть, он будет – на короткое время – считаться бизнесменом. Но, не более того. Достанут, порвут, всё отнимут, сожрут и даже «спасибо» не скажут. Диалектика и естественный отбор (по старику Дарвину), в действии…. А в российской армии много чему полезному можно научиться. Например, ладить с непосредственным начальством. Завоёвывать хорошее отношение со стороны старослужащих и сержантов. Верховодить ровесниками. Выполнять полученные приказы «малой кровью». Эффективно приспосабливаться к изменяющейся обстановке. Качественно маскироваться и прятаться. Совершать хитрые обходные манёвры, причём, как тактические, так и стратегические. Планировать и прогнозировать ближайшее и отдалённое будущее. Уметь вовремя отступать, не впадая при этом в пошлую панику. Ну, и другому прочему…. Крепкая жизненная школа. Ничем не хуже всяких и разных зарубежных Университетов. Да и времени занимает гораздо меньше…. Высшее образование? Во-первых, всему можно научиться – при должном желании – и самостоятельно. Чего только нет в Интернете. И всевозможные учебники, и креативные труды-теории, и видеосъёмки лекций самых знаменитых и известных профессоров. Учись, бродяга, не хочу. Причём, именно тому – чему хочешь…. Во-вторых, сейчас практически любой диплом можно купить. Без всяких вопросов, были бы деньги. Бумажка, она бумажка и есть…. Ещё дам один дельный совет. Положенный Законом год отслужи в общем порядке, особо не высовываясь. А потом оставайся-ка ещё годика на два-три – по Контракту…       
      - Что ты такое говоришь-то, отец? - возмутилась Санькина матушка. - Чему учишь сына?   
     - Хорошему учу, не сомневайся, мать…. Конечно, и за полноценный год можно приобрести полезные навыки. Но, желательно, не останавливаться на полпути. Серьёзные дела, они не терпят суеты и спешки…. Так что, Сашок, ты в военкомате сразу же сообщи, мол: - «Я паренёк физически-подготовленный, интеллектом не обиженный, алкоголя и наркотиков не употребляю, не курю и, вообще, насквозь положительный. Более того, имею устойчивое желание – послужить Родине и по Контракту. Поэтому прошу направить меня в серьёзные войска…». Я имею в виду ВДВ, морскую пехоту и различные подразделения специального назначения. Не пожалеешь, сынок. Если даже потом и не надумаешь открывать собственный бизнес, то работу денежную и престижную завсегда найдёшь…         
      Санька последовал отцовскому совету и – по большому счёту – никогда об этом не пожалел.
      В военкомате к нему, как и предполагалось, отнеслись серьёзно и – после успешного прохождения медкомиссии – направили проходить срочную службу на объект – «А-314».
      Солидный бетонный забор с несколькими рядами колючей проволоки по верхнему торцу. Двухстворчатые металлические ворота, выкрашенные в благородный (для тех, кто понимает, конечно), тёмно-зелёный цвет. Серьёзное КПП, мрачные усатые часовые в пятнистом камуфляже с короткоствольными автоматами наперевес. Несколько двухэтажных кирпичных длинных казарм, трёхэтажное кубическое здание «головного офиса». Гравийный плац для построения личного состава. Прямоугольный щит, на котором – казёнными чёрными буквами – значилось: - «Полковая разведка».
      - Какого полка – разведка? - поинтересовался Санька.
      - Какого надо, - криво усмехнулся широкоплечий прапорщик Савельев, встречавший их команду. - Много будешь знать, боец, быстро состаришься. А после этого – раньше отведённого природой срока – займёшь вакантное место на ближайшем сельском кладбище. 
      - Разрешите, товарищ прапорщик, задать ещё один вопрос.
      - Разрешаю. Спрашивай, товарищ новобранец.
      - Вот, эти два кривых шрама на вашем мужественном лице…
      - На физиономии, боец. В армии лиц нет. Окромя вышестоящих, понятливые ёжики…. Ясно излагаю?
      - Так точно! А, всё-таки…. Где вы заработали-получили такие классные шрамы? На ученьях? В бою?
      - Много дурацких вопросов – в своё время – задавал. Вот, и заработал. Гы-гы-гы! - племенным жеребцом заржал прапорщик. - Прекращай, боец, заниматься ерундой. Служи честно и тупо. Со временем всё сам поймёшь. А если не поймёшь, то и говорить не о чем. Все недогадливые, они на гражданке обитают. Типа – цветастые галстуки носят и модные штаны, зарабатывая гнойный геморрой, просиживают на бесконечных совещаниях…. Устраивает такая завидная доля?
      - Никак нет!
      - Одобряю, боец. Свободен. Служи… 
      Он и служил, больше не задавая вопросов. Никаких. А, зачем, собственно? Ведь, сказано было чётко, мол: - «Всё сам поймёшь. Со временем…». Санька был очень терпеливым человеком, да и в своей сообразительности никогда не сомневался.
      Служба оказалась разнообразной, разносторонней и интересной. Регулярные стрельбы практически изо всех видов огнестрельного оружия. Обучение искусству обращения с оружием холодным. Всякая экзотика в ассортименте – луки, арбалеты, пращи, японские метательные звёздочки, прочие хитрые штуковины и приспособления. Многокилометровые марш-броски – и в противогазах, и без них. Занятия по карате-до, дзюдо и боевому самбо. Минирование и разминирование. Теоретические основы комплексной диверсионной деятельности. Особенности проведения жёстких допросов в условиях активных боевых действий. Яды и противоядия. Уменье загримироваться с помощью подручных средств. Ну, и многое другое, включая экспресс-метод постижения английского разговорного…. А, вот, никаких нудных политинформаций и занятий по строевой подготовке в «А-314» не проводили. Ни единого разочка.
      - И это, безусловно, правильно, - понимающе хмыкал Санька. - Зачем дельному боевику сдалась вся эта дурацкая показушная лабуда? Наше дело солдатское – сидеть в глубоком окопе (или там на комфортабельной базе), и дожидаться условного сигнала – «три зелёных свистка». А потом, дождавшись, следовать вперёд и вверх – за воинской славой, новыми званиями и разлапистыми орденами. Не жалея ни чужих жизней, ни своей. Всё легко и просто: как из штурмовой рогатки – увесистым стальным шариком в глаз – взрослого медведя пристрелить…
 
      За две с половиной недели до выхода Приказа о плановой демобилизации, во вторник (день приёмов по личным вопросам), он отнёс подполковнику Шмарову, командиру «А-314», заявление. Мол, так и так: - «Хочу продлить службу в Рядах на контрактной основе…».
      - Молодец, боец, - одобрил Шмаров. - Всё правильно понимаешь. Мол, «службу в Рядах…». А в каких Рядах-то?
      - В правильных Рядах, господин подполковник! - вытянувшись в струнку, браво гаркнул Санька.
      - Уверен – в правильности?
      - Так точно! Уверен! На все сто!
      - Ну-ну. Верю, - скупо улыбнулся командир в/ч «А-314». - Накладываю, Романов, на твоё заявление визу. Положительную, ясный перец. Считай, что ты уже в славных Рядах…. Контракт? Не забивай себе голову всякой ерундой ерундовой.
      - Есть – не забивать! Разрешите идти?
      - Куда? В казарму?
      - Так точно!
      - Это, боец, полностью исключено. Извини. Личные вещи, прощанье с друзьями-товарищами по службе? Позабудь, забей и пренебреги. Не до того нынче…. Посиди пока в «предбаннике». Когда образуется попутная оказия, я дам соответствующую команду. Вот, держи конверт. Передашь его…э-э-э, командиру подразделения – по месту прибытия…. По глазам вижу, что тебе очень хочется спросить о содержимом конверта. Хочется, но колется. То бишь, строгая армейская дисциплина, въевшаяся – за год безупречной службы – в подкорку головного мозга, препятствует этому…. Я прав, служивый?
      - Так точно. Препятствует.
      - Ладно. Так и быть. Пойду на незначительное нарушение строгих служебных инструкций. Приоткрою – слегка – завесу над военной тайной.…В данном конверте, Романов, находится твоё «Личное дело»: разноплановые характеристики, результаты психологических и спортивных тестов, подробное бытовое досье, врачебная карточка, ну, и так далее. Включая текст Контракта со всеми твоими реквизитами. Подпишешь, когда окажешься на территории нового объекта. Как и предписывают строгие служебные инструкции.
      - Как же так? - опешил Санька. - Получается, что вы заранее знали, что я…м-м-м, приду с заявлением? 
      - Знал, конечно, - невозмутимо улыбнувшись, подтвердил Шмаров. - Офицер ГРУ, он обязан многое знать. А о своих непосредственных подчинённых – всё и вся досконально. Включая мысли, желания, сомнения, мечты, а также содержание регулярных эротических снов.      
      - ГРУ?
      - Ага. Главное разведывательное управление Генерального Штаба Вооружённых Сил Российской Федерации. Сокращённо – ГРУ ГШ ВС РФ. Доволен, боец? Всё, свободен. Служи…
      К вечеру Саньку доставили на военный аэродром. Пятичасовой перелёт, суточный марш-бросок на «Уралах» по дремучей сибирской тайге, и он – в компании двух десятков других будущих «грушников» – прибыл на секретный объект – «А-14».
      Здесь тоже обучали всякому и разному, но уже гораздо более серьёзно, целенаправленно и вдумчиво. К прежним предметам-наукам добавились психология и поведенческая логика. А к английскому языку – испанский и французский.   
      Ещё через девять месяцев начались регулярные рабочие командировки. Сперва в пределах Отечества – Дагестан, Чечня, Ингушетия. Потом география поездок слегка расширилась – Санька (уже в звании младшего лейтенанта), побывал в Абхазии и Южной Осетии. После этого пришёл черёд дальнего Зарубежья – Никарагуа, Сальвадор, Афганистан.            
      Старший лейтенант Романов – дисциплинированный, безропотный и идейный служака – был на высоком счету у начальства: его уважали, поощрял, ставили в пример другим и даже (по-тихому, сугубо кулуарно), предрекали большое будущее. Большое – в плане скорой и успешной воинской карьеры…
 
      В госпиталь (к раненому Роману), генерал-лейтенанта Громова пустили только на четвёртые сутки.
      Медицинская палата на четыре койки, три из которых пустовали. А на четвёртой лежал…
      - Что это с ним? - удивился Палыч. - Осунулся до полной невозможности. Даже нос заострился. Чёрно-сизые круги под глазами. Бледный-бледный. И взгляд какой-то пустой, безликий и отсутствующий. Натуральный «человек-в-футляре»…. Привет, боец болезный! Как самочувствие?
      - М-м-м-м-м…
      - Да что происходит, в конце-то концов? А, док?
      - Сильнейший нервно-обсидиальный синдром, сопровождаемый полной апатией, - охотно пояснил пожилой врач. - Достаточно редкое явление, между нами говоря. Особенно в профессиональной армейской среде.
      - И как вы собираетесь его лечить?
      - Предлагаю – незамедлительно отправить приболевшего офицера на Родину, подальше от этих гиблых мест. Гиблых – для нервной системы этого конкретного пациента. Воспоминания, воспоминания. Глушить их надо, глушить. Пока не поздно…. Мы, психиатры, считаем, что в определённых случаях именно воздух Родины является самым лучшим и эффективным лекарством…
      - Не вопрос, сделаем, - обрадовался Палыч. - Организуем экстренный вывоз в Россию. Ну, и поместим…э-э-э, пациента, как вы выразились, в отличный профильный санаторий. Расположенный, например, в Западной Сибири.
      - Почему – в Сибири? - заинтересовался доктор.
      - А там песка нет. Совсем. Сплошная тёмно-зелёная тайга, наполненная живительным птичьим щебетом. Следовательно, и воспоминания о недавнем происшествии «заглушаться» сами собой.
      - Одобряю. Вы всё очень верно понимаете, господин генерал.
      - Должность у меня такая.
      - Не надо – в профильный, - подал голос больной. - Не надо. Ради Всевышнего…
      - Почему – не надо? - насторожился Громов. - Что, Саня, ты имеешь в виду?
      - Дайте мне лист бумаги и ручку, - отстранённо глядя в сторону, попросил Романов.
      - Зачем?
      - Рапорт хочу написать. Об отставке. Не могу я больше. Отпустите, пожалуйста, Палыч…      

      Надломилось что-то в старшем лейтенанте, короче говоря. Провести долгое время в знойном и тесном плену, без воды, среди разлагающихся трупов, это, доложу я вам, совсем и не шутка. В том смысле, что дорогого стоит…
      Вот, у Романова – в результате всего пережитого – и произошёл психический срыв-сдвиг по фазе. Неслабый такой, по полной и расширенной программе.
     К этому сдвигу мы ещё вернёмся. Обязательно.
     Только чуть позже…


      Глава девятая
      А вон там – седые генералы…