Золотые тельцы Иеровоама

«Когда человек не знает,
к какой пристани он держит путь, для него ни один ветер не будет попутным».
Сенека


Усталость на пути к фарту

- Не скрипи, Сучья Лапа.
- Рассыплюсь, Алеха! Ей Богу, рассыплюсь.
- Пошевеливайся, бичара квелый! Дыши глубже и надейся на удачу! Фарт не за горами!..
- Ох, за тобой не угонишься. Прешь как танк, только пыли нет. Может, привалить время?
- Рано... Еще часок отмашем.
- Устал... Грудь ломит. Не дыхание - а хрип один.
- Хреновый ты ходок, Сучья Лапа. Знал бы, что так ныть будешь, не взял в долю. Да еще дыхалку себе каждодневной бухаловкой сорвал.
- Не, Алеха, я как откичманил, на умеренку сел. Ну, давай передохнем. Сил нет. А?..
- Терпи... Резвей перебирай ногами и любуйся природой. Вон гляди-ка: пташки расщебетались - радуются солнцу. А ель - какая впереди - прямо девица в зеленой шубке.
- Тьфу, восторженный!.. За ноги б тебя да башкой о ту ель. Здоров ты, как битюг, Алеха. И кичман тебя не размял и наша бичарная жизнь не обломила. И откуда столько силищи?
Сучья Лапа остановился и рукавом телогрейки вытер с лица пот.
- У-ух, жарища... И не поймешь: изнутри или снаружи пекло...
Алеха обернулся и громко прохрипел:
- Ану, пошли-пошли!
И покатилось по таежной пади эхо: шли-шли-ли-ли...
Только в сумерках они устроились на ночлег. Не было сил разжечь костер. Смогли кое-как наломать веток и соорудить лежки. Потом второпях напились воды из ручья, закусили сухарями и старым пожелтевшим салом и повалились в таежную постель.
Мгновенно сон прогнал усталость и заботы ушедшего дня.
Едва заалели верхушки деревьев, приятели двинулись в путь.
- Сегодня дойдем, - уверенно пообещал Алеха. – Гони, бродяга, усталость - до фарта рукой подать!
Но Сучья Лапа снова заскулил.
- Ох, не верится мне. И какого хрена этот старый чеснок сам не оседлал жилу и не выгреб рыжевье? А?
- Говорю тебе: тяжело добираться. Ты молодой - и то нюни распустил. А деду - сам Бог забыл, сколько стукнуло. Разве старик вскарабкается на эту гриву? Тут и у меня сердце трепыхает.
- А почему именно тебе он рассказал про залежное рыжевье? - Не унимался Сучья Лапа. - Что у него родичей нет?
- От хайло унылое! - Разозлился Алеха. - Фарт борзых любит. Вот брошу здесь - и скули тогда один на всю тайгу. А насчет золота много не болтай. Оно молчание любит. Еще старые кандальники подмечали: чем больше о нем говоришь - тем больше крови прольется.
- Тут хоть ори в три глотки - никто не услышит, - Сучья Лапа все же невольно огляделся по сторонам.

И создал царь золотых тельцов

"И почил Соломон с отцами своими и погребен был в городе Давида...
Когда услышали все Израильтяне, что Иеровоам возвратился [из Египта], то послали и призвали его в собрание, и воцарили его над всеми Израильтянами...
И посоветовавшись царь сделал двух золотых тельцов и сказал [народу]: не нужно вам ходить в Иерусалим; вот боги твои, Израиль, которые вывели тебя из земли Египетской. И поставил одного в Вефиле, а другого в Дане. И повело это ко греху, ибо народ стал ходить к одному из них, даже в Дан [и оставили храм Господень]. И построил он капище на высоте и поставил из народа священников...
И установил Иеровоам праздник в восьмой месяц, в пятнадцатый день месяца, подобный тому празднику какой был в Иудее, и приносил жертвы на жертвеннике; то же сделал он в Вефиле, чтобы приносить жертву тельцам, которых сделал".
Так говорится в Библии о царе Иеровоаме, жившем почти три тысячи лет назад. Некоторые путают изваяния, созданные этим владыкой, с "Золотым тельцом", сделанным ветхозаветным Аароном.
За много-много лет до появления грешного Иеровоама, когда легендарный Моисей общался на Синайской горе с богом Яхве, еврейский народ обеспокоился долгим отсутствием своего предводителя. Бежавшие из Египта скитальцы пожелали заполучить нового кумира. Аарон создал "Золотого тельца", которому они стали поклоняться.
Но вернулся мудрый Моисей, пристыдил соплеменников и расправился с истуканом. "И взял тельца, которого они сделали, и сжег его в огне, и стер в прах, и рассыпал по воде, и дал пить сынам израилевым", - написано в библейской книге "Исход".
Видимо, "Золотой телец" имел немалую власть над людскими душами, раз, спустя столетия, создавались родственные ему изваяния.
Но что произошло с истуканами из городов Вефиля и Дана?
Согласно преданию, после смерти Иеровоама их украли тайные почитатели. Где скрывались многие века золотые тельцы из Вефиля и Дана - о том не упоминается ни в библии, ни в научных исследованиях и исторических хрониках.
Лишь в легенде говорится, что они таинственным образом появились в Хазарском каганате. Случилось это примерно в конце VIII столетия, когда верхушка хазар приняла караимскую веру.
Но "Золотые тельцы" Иеровоама стали причиной раздоров среди вождей и жрецов этого народа. Многие из них отказались поклоняться чужеродным изваяниям. Истуканов даже запретили ввозить в столицу Хазар-Итиль. Где хранили их почитатели - так и осталось неизвестным.
Недолго "Золотые тельцы" пребывали среди кочевого тюркоязычного племени. После разгрома каганата они исчезли из Прикаспийских степей. Но куда?
Во времена появления в Сибири русских первопроходцев среди разных племен от Оби до Лены ходили слухи, что давным давно какие-то неизвестные воины из южных степей доставили в Сибирь больших золотых быков. Изваяния были спрятаны в труднодоступной пещере. А неведомые сибирским племенам воины словно растворились в тайге. Больше их никто не встречал.
Но еще в XIX веке сибирские странники предупреждали: "И будут Золотые тельцы молвить грешные речи царя Иеровоама: ласковые, смущающие, пронизывающие душу...
И речи те станут отзываться в людских сердцах злобой и алчностью...
И будут в златопевных голосах чуждых кумиров прельщение и призывы отречься от своих ближних, веры и прошлого. И идти всем племенам и народам, ослепленным чарующим сиянием, не задумываясь, куда повелят Золотые тельцы..."
Так начнется последний исход человечества к неминуемой бездне.

Удача!

И наконец Алеха заметил на неприметном каменистом пригорке белый кварц.
Он знал, что это означает. Не выдержал и гаркнул во всю мощь:
- Уда-а-а-ча! Живем, Сучья Лапа!.. Вали ко мне!..
Приятель мигом оказался рядом.
- Кончаем бичевать. Поклонимся фарту низко в ножки. И так долго нам придется не разгибать спины.., - едва сдерживая радость, заявил Алеха.
Он сбросил телогрейку, схватил кайло и яростно принялся бить по кварцу. Сучья Лапа сразу смекнул, в чем дело.
В тот вечер, несмотря на усталость и боль в спине, долго сидели у костра. Выпили несколько кружек чая и до одури курили одну за одной "Приму".
Всегда немногословный Алеха не умолкал.
- Понял теперь, чудило, - со мной не пропадешь. Вмиг разбогатели! Р-р-раз, и схватили удачу! Загоним барыгам рыжевье - и айда колесить!.. Все рестораны Крыма и Кавказа уже подмигивают нам огнями. Ох и гульнем!..
- Вначале стоящего барыгу надо найти, - осторожно вставил Сучья Лапа, - а уж потом думать о ресторанах. Сейчас за рыжевье можно схлопотать на всю катушку. Сам знаешь.
Алеха матернулся беззлобно.
- ...воронье ты, не можешь и минуту не каркать. От таких нытиков и солнце скисает. Радуйся удаче, унылая тухлятина, и мечтай… А рыжевье мы загоним зубным врачам и ювелирам. Есть у меня наметки. Понял, чудило?..
Сучья Лапа слушал веселую болтовню приятеля, а на душе почему-то становилось все тоскливее и тревожнее. И необъяснимый страх расползался по телу.
Три недели золотоискатели долбали камень от зари до самых сумерек, без обеда, лишь с короткими перекурами.
Кончились крупа и сухари. Доели сало и сахар. Но голод не ослабил приятелей.
И вот пришел день, когда Алеха устало и радостно заорал:
- Все! Амба!.. Теперь дай Бог добычу без потерь из тайги вынести. А местечко рыжевьевое припомним. Когда-нибудь сюда еще наведаемся.
- Может, и наведаемся, - кивнул Сучья Лапа.
Несмотря на голод, обратный путь давался легко. То ли потому, что дорога была знакома, то ли оттого, что радовало своей тяжестью золото.

"Всего лишь просьба"

- Да-да, не удивляйся. Как материалист, атеист и так далее, я верю, что предметы обладают той или иной властью над людьми.
Саша на мгновение умолк. Наверное, он ожидал изумления в моем взгляде, но я лишь снисходительно улыбнулся.
- Не только мозг диктует руке совершить движение. Но и рука, сделав по его воле жест или что-нибудь ощутив, несет ему информацию и тем самым заставляет мозг принимать решения.
- Браво, товарищ полковник! - не сдержался я. - Уж не собрался ли ты менять погоны контрразведчика на профессорскую мантию? Прямо настоящую лекцию закатил мне!
- Не перебивай, - с улыбкой, но твердо, ответил Саша. - Конечно, ты знаешь, что можно создать определенную поверхность предмета, прикоснувшись к которой, человек начнет совершать те или иные поступки.
- Даже если эти предметы были изготовлены три тысячи лет назад… Например, Золотые тельцы Иеровоама, - снова не сдержался я.
- Безусловно... Тем более, учитывая из чего они изготовлены, - невозмутимо кивнул Саша. – Любое тело, одушевленное или неодушевленное, - это не только форма, но и химический состав. А еще оно имеет свою историю и потому является носителем информации. Представь: дали тебе подержать стекляшку, сработанную пару дней назад под бриллиант. При этом никаких пояснений. У тебя возникают какие-то ощущения и мысли. А затем тебе дают знаменитый алмаз и рассказывают его историю: где нашли, как обрабатывали, кто владел им, какова стоимость, сколько преступлений совершено из-за него. Возникают совсем другие чувства. Покажи "Золотые тельцы" Иеровоама несведущему человеку издали и объясни, что они сделаны в прошлом месяце для киносъемки...
Саша выжидающе взглянул на меня, и я подхватил.
- Да, восприниматься "телята" будут по-иному. А расскажи о них правду...
- Вот мы и хотели попросить тебя узнать о них правду, - поспешно перебил Саша. - Подчеркиваю: это всего лишь просьба.
- А я-то причем? Тут нужны археологи, историки, специалисты для проведения химического, радиоуглеродного анализа...
- Пока обойдемся без всяких анализов. Сейчас достаточно выяснить, существуют ли  вообще в природе тельцы Иеровоама, находятся ли они в пещерах, упомянутых в сибирской легенде, и кто подбирается к древним ценностям...
- Вот как?!.. Теперь хоть немного ясно. А то сижу и ломаю голову: при чем тут контора и мифические памятники старины... Значит, золотыми бычками уже интересуются всерьез? Кому-то не дает покоя слава искателя Трои Шлимана?
- Вероятно, дело не в славе и даже не в желании заполучить древние памятники… - Саша помедлил. - Помнишь скандал с профессором Оле?
- Это которого американцы турнули из разведки?
- Того самого. Теперь Оле обитает в нескольких странах Южной Америки, под разными именами, и продолжает опыты по воздействию на человеческую психику.
- Короче, от идеи создания психотропного супероружия не отказался. Но причем тут изваяния трехтысячелетней давности?
- А не ты ли в своих записках упоминал, как финикийские, древнеегипетские и ливийские жрецы использовали в гипнозе не только слова, звук, цвет, жесты, запахи, но и осязание?
Я развел руками.
- От своих слов не отрекаюсь. Действительно, жрецы, маги и чародеи применяли специально изготовленные предметы для воздействия на психику людей. Как на близком, так и на большом расстоянии и временном пространстве. Видимо, не зря ходят слухи о непонятных заболеваниях и у археологов, и у случайных людей, нашедших древний предмет.
Выжидающий взгляд Саши не дал мне продолжить.
- Итак?..
- Согласен! Сам накопал преданий о иеровоамских телятах - самому и расхлебывать. К тому же, друзьям не отказывают в таких невинных просьбах.
Саша не принял моего иронического тона.
- "Текст" к твоей "песне" мы уже подготовили. А просьба, честно говоря, не такая уж невинная. "Золотыми тельцами" интересуются многие. Так что у тебя могут быть не очень приятные встречи.
После долгого обсуждения "текста" моей "песни" я наконец покинул Сашин кабинет. Спускаясь в лифте на первый этаж, вдруг вспомнил давнюю примету о "вечном прапоре". Поговаривали, что он на своем посту проверял пропуска и удостоверения чуть ли не с пятидесятых годов. Хотя тогда звания "прапорщик" еще не было.
Считалось, если "вечный прапор" возьмет для проверки твой документ правой рукой - жди удачу, а левой - готовься к неприятностям.
В тот вечер именно он был на посту и протянул мне правую руку.
"Живи и служи долго! - мысленно пожелал я.

Щедрый незнакомец

Вскоре им повезло: единым выстрелом Алеха срезал глухаря. Приятели тут же решили устроить большую передышку - отоспаться и как следует поесть.
Выбрали сухую поляну, развели костер. Не успели общипать добычу, как из чащи послышалась песня. Кто-то пробирался сквозь заросли.
Приятели переглянулись.
- Кого занесло в такую глухомань? - Алеха подмигнул напарнику. - Смотри, кто б там ни был: золото молчание любит...
- Сто раз уже талдычил это. Не маленький, сам понимаю, - проворчал Сучья Лапа.
Хрустнули совсем близко ветки и на поляну вышел невысокий человек в штормовке и с рюкзачком за спиной. Серая кепка была низко надвинута на лоб.
- Мое почтение таежным странникам, - весело произнес незнакомец. - Пустите к огоньку? Не потесню?
- Валяй, - махнул рукой Алеха. - Как раз глухаря собираемся варить. А вот чаем не угостим - кончился.
- Эхе-хе, да разве можно по тайге бродить без чая? - сокрушенно покачал головой незнакомец. - Непорядок. Ну, да мы это устраним.
Он подсел к костру и сбросил рюкзак. Запустил в него руку и вытащил пачку чая и полиэтиленовые мешочки, один - с сухарями, другой - с сахаром.
- Хорошо живешь, батяня, - оживился Сучья Лапа.
- Давно по тайге бродите? - поинтересовался незнакомец.
- Давно, - уклончиво ответил Алеха.
- Чем промышляете?
- А ты что, из милиции? - ухмыльнулся Сучья Лапа. - Так документики у нас в порядке. А добываем мы ягодки, орешки, грибки.
- Ягодки и орешки - дело стоящее, - кивнул незваный гость. - Правда, непонятно, зачем так далече от жилья забираться. А документики мне ваши ни к чему. Я не из милиции, а такой же собиратель даров леса.
- И куда ж ты эти дары складываешь? Больно рюкзачок у тебя маленький, - поинтересовался Сучья Лапа.
- А мне много и не надо. На рынке я не торгую, родных и близких не имею.
- Сирота, одним словом, - хмыкнул Алеха.
Незнакомец снова полез в рюкзак.
- Ну, это, мужики, не разговор у костра. Чего мы прощупываем друг друга? Тайгач тайгача всегда понимать должен. - С этими словами он извлек поллитровую бутылку.
- Ого!.. Вот вот это уже не разговор, а песня! - засуетился Сучья Лапа. - Водка?
- Обижаешь, паря. Спирт - чистенький, неразбавленный. Так-то беседа пойдет веселей.
Алеха тоже оживился.
- Сам Бог тебя послал к нам. А то у нас печенки иссохлись. Давно не промывали.
Незнакомец плеснул спирт в три кружки.
- Ну, под такой чаек пора бы и познакомиться. Петр Степанович я.
- Вова, - представился Сучья Лапа.
- Альберт, - хватаясь за кружку, прохрипел Алеха.
Бутылку опустошили быстро.
- Вот и ладно, ребятки, - Петр Степанович перевернул кружку вверх дном и повторил. - Вот и ладно. Познакомились как следует - пора и ко сну. Тайга любит, чтобы вместе с ней и засыпали, и просыпались. Пойдемте, лапник соберем.
Все трое достали ножи и разошлись в разные стороны. Только Петр Степанович на секунду задержался у костра - будто обронил что-то. Принялся шарить в траве, да ничего не нашел. Правда, когда поднес пальцы к глазам - тускло сверкнула между ними тяжелая песчинка.
- Ай да ребятки, ягодки-орешки, - усмехнулся он. - Хоть и не за этим драгметаллом я сюда прибыл, да ведь любое золото никогда не помешает... - Бережно сунул песчинку в карман и отправился за лапником.

И сон и явь

Когда Алеха и Сучья Лапа вернулись к костру, Петра Степановича еще не было.
- Слышь, Алеха, - тихо заговорил Сучья Лапа, - где-то я этого белоглазого видел.
- А как ты рассмотрел его глаза? Под козырьком кепки ничего не разглядеть…
- Где-то я его видел, - не обращая внимания на слова приятеля, повторил Сучья Лапа.
Алеха нахмурился.
- Может, легавый? Хотя, с какой стати легавый один попрется в тайгу?..
Сучья Лапа хотел ответить, но к ним тихо, будто подкрадываясь, подошел Петр Степанович.
Позевывая, он примостился на заготовленном лапнике. Приятели тоже улеглись.
Сучья Лапа видел во сне белоглазого. Тот подмигивал ему, дурашливо кривлялся и при этом что-то нашептывал. А что шептал - разобрать невозможно...
И тут сон прервался. Захотелось пить. Потянулся Сучья Лапа за кружкой, а над ним незваный гость склонился. Приложил палец к губам и хитро-хитро улыбнулся.
Стало жутко. Вспомнил, где видел эту улыбку и выцветшие пустые глаза. Кровавый бич зоны... Тихоня-душегуб... Как давно это было...
Хотел Сучья Лапа заорать, но белоглазый легонько двинул рукой, и он уже не смог выдавить крика. Что-то кольнуло в сердце и все внутри загорелось от боли.
Скорчился и раскрыл рот Сучья Лапа. А вместо крика из горла хлынула кровь, но он еще видел, как белоглазый, все так же улыбаясь, подошел к Алехе, присел на корточки перед спящим и всадил ему в грудь нож...

"...На плоту по реченьке"

- Вот и забрались к Богу за спину, к черту на рога, - сообщил Федот Андреевич. - Хоть вправо аукни, хоть влево - никто не отзовется.
Василию показалось, что произнес он это с какой-то гордостью, будто сам сотворил дремучий таежный мир.
Они спустились к реке, где у берега покачивался небольшой плот. Лицо у Федота Андреевича стало озабоченным.
- Порог трудный. Немало народу сгубил. Так что будь настороже и без моей команды шагу не смей делать. Понял?
- Да что я, первый раз по реке сплавляюсь? - с обидой ответил Василий.
- Ну, не знаю, где и как ты сплавлялся, дорогой родственничек, а здесь слушай меня, если жить не надоело.
- Пока не надоело.
- Ну, тогда с Богом!
Они оттолкнулись от берега. Было жарко и безветрено. Лишь от воды тянуло спасительной прохладой. Далеко в стороне, зацепившись за горный хребет, зависла огромная туча. Видно, хотела обрушить в речную долину дождь и грозу, да не сумела преодолеть препятствие.
- Я этот крейсер соорудил в прошлом году, - пояснил Федот Андреевич и топнул несколько раз по бревнам. - Тьфу-тьфу, пока не подводил меня. Да ты толжак-то покрепче держи! - Тут же приказал он, указывая на шест.
Василий молча кивнул в ответ.
Плот скользил по реке все быстрей и быстрей. Под водой проносилась разноцветная мозаика донных камешков. Они словно просыпались от сна холодной глубины и спешили удивить людей игрой света и красок.
Впереди показался порог. Рокочущий гул уже заглушал все остальные звуки.
- Ну, держись, залетный родственничек! - крикнул Федот Андреевич.
Лицо его стало напряженным. Василий до боли в ладонях сжал шест.
Еще быстрей замелькали береговые камни, деревья, кусты. Стремительнее неслись, будто пытаясь обогнать плот, белогривые речные струи. А в них метались и не могли освободиться темные щепки.
Вот и зловещие каменные лбы. Плот несся прямо на них. Рев, грохот, взлетающие клочья пены.
- Не робей!.. Не зевай!.. - Что есть мочи завопил Федот Андреевич. - Толжаком, толжаком орудуй!..
Шест рвался из рук. В одно мгновение от шквала брызг Василий промок до нитки. Ноги скользили по бревнам. На секунду плот провалился в бурлящую синюю пропасть и снова взлетел над рекой. Опасные каменные лбы оказались позади. Густая пена со злобным шипением несколько раз пронеслась по бревнам, и суматошный бег плота выровнялся. Впереди - спокойная гладь реки.
- Промок, однако, родственничек, - засмеялся Федот Андреевич. И в его хриплом смехе звучало торжество. От избытка чувств он вдруг затянул:
"Эх, да на плоту по реченьке,
Эх, да по стремглавенькой..."
Песню оборвал так же неожиданно, как и начал. Кивнул Василию и уже спокойно и негромко произнес:
- Если никаких помех, завтра повстречаем эту бригаду оглашенных босяков.
- Не разминемся? - спросил Василий.
- Куда они денутся - далеко от реки не уйдут.
- Не очень-то вы их привечаете, Федот Андреич.
- Не заслужили. Дай им волю, растащат тайгу и по своим карманам распихают.
- Как же это?
- А так... Вот черемша, к примеру, в весеннюю бескормицу - большое подспорье для зверей. Все от нее витаминов набираются. Испокон веков сибиряки черемшу собирали, но так, чтобы и людям хватило, и тайге осталось. А лесные босяки хватают черемшу прямо с луковицей, лишь бы побольше на рынок доставить. Особенно весной им благодать, когда людям витаминов не хватает.
- А как отойдет черемша, чем они занимаются? - спросил Василий.
- Известное дело, ягоды собирают кедровые орехи. А зимой - метлы березовые, пихтовую лапку в город поставляют. Ну, а к Новому году - конечно, елки. Так что им всегда есть чем поживиться в тайге. Я уж не говорю про охоту и рыбалку. Браконьерничают вовсю…
Федот Андреевич еще больше распалился.
- Случается, эти босяки, чтобы побольше хапнуть, заготавливают неспелую ягоду. Наберут в мешки и зарывают в мох. Там, дескать, дозреет. Бывает, обрабатывают ее красителями. И люди травятся от таких "даров леса". А есть ухари и в разбой подаются. Самим лень собирать черемшу, так они засады на тропах устраивают. Увидят старика или старушку с мешком - и отбирают добычу...
- Ну, а золото в ваших местах находят? - поинтересовался Василий.
- Находят. Только лесные босяки особо золотишком не балуются. И добывать его трудно, сбывать еще сложнее, и сроки дают немалые. Да еще на нож или пулю нарваться можно. Так что, если кто наткнется на самородок или жилу - о том не станет болтать. Правда, иногда народ на кеках золотой песочек тайком намывает. Но не слышал, чтобы кому-то особенно повезло. Здесь редко встречается стоящий песок.
Федот Андреевич вдруг усмехнулся и указал рукой в сторону горного хребта, едва видимого за деревьями.
- А вон там, говорят, золота - видимо-невидимо...
Василий внимательно взглянул на старика и беспечным тоном поинтересовался:
- Ну и что в тех горах - самородки, золотоносные жилы?
Старик снова усмехнулся.
- Да нет. Хоть и встречаются там и жилы, и самородки, но речь не о них. Еще деды наши сказывали: в одной тамошней пещере схоронены два огромных тельца. А сработаны они из чистого золота. Да вот беда - какое-то проклятие лежит на тех истуканах. Находились удальцы из нашенских и пришлых, добирались до сокровенной пещеры, но назад не возвращались.
- И что же с ними случалось?
- Всякое говорят. Старики сказывали, будто любой, кто увидит золотых тельцов, слепнет. А кто дотронется до них - у того руки-ноги мигом сохнут и язык деревенеет навсегда. Лет сто назад невдалеке от подземелья староверы обосновались. Да прожили в новом селении год или два. Потом вдруг снялись и покинули свои избы. Ничего никому не объяснили. Видно, почуяли недобрую силу древних тельцов.
Федот Андреич пожал плечами и продолжил.
- А может, и какие-то другие причины сподвигли староверов уйти. До революции в наши места двое важных господ пожаловали: один - русский, другой - иностранец. Была у них карта с указанием пещеры, где тельцы хранятся. Попросили господа наших мужиков дать им провожатого. Вначале никто не вызвался помогать. Потом согласился один смельчак - Антип по прозвищу Бедовый. Словом, отправилась троица в путь и пропала. Через месяц один Антипка вернулся, да совсем другим человеком: глаза шальные, взгляд ни на чем не останавливается, язык едва ворочается, и молотит чушь несусветную. Полицейский чин из волости прибыл и давай пытать: куда подевал господ, какую смерть им учинил?
Бился-бился он с Антипкой, да все бестолку. Навсегда одурел мужик. Никаких вещей приезжих при нем не оказалось. А тогда какой резон убивать их? Правда, обнаружили у бедового карту нашей местности с указанием злосчастной пещеры. Полицейский забрал ее и отбыл восвояси. А наш Антипка жил еще долго. Я его застал. Помню, в детстве допекали старика, чтобы он о золотых тельцах рассказал. А он лишь таращил глаза и бормотал: "И вошедший к нам, и узревший и коснувшийся нас, падет от проклятия... И настанет время, когда пойдем мы по землям разным и все народы-человеки до едина покорятся нам и падут от той покорности..."
- И что же означают эти слова? - перебил Василий.
Федот Андреевич пожал плечами.
- Кто его знает? Речь непонятная, но страшной она казалась нам в детстве. Потому, наверное, и запомнилась.
- А в наше время кто-нибудь пытался добраться к той пещере?
- Слухи всякие разносятся по тайге. Но как на самом деле - не знаю.
- Так, может, попытаем счастья? - Улыбнулся Василий.
Федот Андреич махнул рукой.
- И не мечтай. У тебя другие задачи. И мне не досуг всякой бесовщиной заниматься.

"Красиво и по-новому"

- Серега, ты?!..
Треф даже не вздрогнул. Продолжал внимательно изучать расписание поездов.
Славик подошел вплотную и уже негромко произнес:
- Забурел, братишка. Не желаешь откликаться.
Треф резко обернулся.
- Манок!.. Гадом буду - Манок!
Друзья обнялись.
- Тебя как на этот майдан занесло? - первым спросил Треф. - Небось, ухаришься, бродяга?
- Ничего подобного, - улыбаясь, ответил Славик. - В этом городе я на законных основаниях, живу, тружусь, ни от кого не скрываюсь. А тебя-то каким ветром принесло на сибирские наши просторы?
Треф погрустнел. Хотел было ответить, но приятель сделал решительный жест.
- Молчи, Серега!.. Я все понял. Значит, делаем так: хватаем тачку и сперва-наперво - мотаем в кабак. И встречу нашу отметим, и о радостях и бедах потолкуем... Но!.. - Славик важно поднял вверх указательный палец. - С этой минуты - никакой "фени" и кликух. Я здесь уже не тот...
Треф грустно улыбнулся.
- На кабак я не потяну. Может, осядем где попроще?
Славик покровительственно похлопал приятеля по плечу.
- Обижаешь... Сегодня о деньгах не думай...
Они вошли в ресторан со служебного входа. Миновали отделанный кафелем коридор и кухню. Славик важно поприветствовал людей, суетившихся у плиты, и потянул Серегу дальше.
Наконец они оказались в зале. Треф заметил свободный столик и кивнул на него. Но Славик презрительно хмыкнул:
- Эти места для страдающих в очереди у входа.
Затем он подошел к метрдотелю и по-хозяйски громко, так, чтобы слышал Треф, произнес:
- Здравствуй, Леночка, мое золотко. Я сегодня обедаю с другом. Открой кабинетик.
И, к удивлению Трефа, Леночка - дама преклонных лет - беспрекословно повиновалась.
Через несколько минут приятели уже сидели за большим сервированным столом в отдельном кабинете. Его стены были увешаны коврами и чеканкой. Горели свечи, звучала тихая музыка.
- Да, ты здесь в авторитете, - оценив обстановку, с одобрением заметил Треф.
Славик снисходительно улыбнулся.
- Всегда будешь в авторитете, если достаточно имеешь тут и тут, - он ткнул себя пальцем в лоб, а затем - в нагрудный карман пиджака. - Люди уважали и будут уважать тех, кто умеет зарабатывать деньги.
- Значит, вметил в тузы, - понимающе кивнул Серега. - И каким кандобом?.. Может, поделишься с братаном?
- Просил же тебя... - оборвал Славик. - Подбирай слова. Я ведь теперь уважаемый работник торговли. Живу красиво и по-новому...
- От запузырил пант! - не сдержался Треф.
- Ты опять?..
- Ладно-ладно, не буду. Но как же тебя с таким прошлым к торговле допустили?
- Есть один мудрый человек, - уклончиво ответил Славик и добавил. - Только я с его помощью занимаюсь не государственной, а так сказать, частной торговлей. Обеспечиваю население "дарами леса".
- Шкурки и дичь?
- Все, что дает тайга. Конечно, сам за прилавком не стою. Для этого есть орава мелких торговцев. А чужакам, кто со своими дарами леса на рынок вылез, даю установку: до десяти часов утра продавай свою ягоду на пятнадцать-двадцать процентов дороже, чем у моих торгашей. А после десяти толкай хоть за копейку мешок.
- Подчиняются?
- Попробовали б не подчиниться. Мои "быки" за этим строго следят. Кому ж охота на кулаки нарваться?..
- И в самом деле, зажил ты "красиво и по-новому", - задумчиво, то ли с одобрением, то ли с сарказмом, произнес Треф. - Значит, все почти по закону. Все шито-крыто. Денег навалом. Почет и уважение. И даже менты не досаждают. Ловко!..
- Вот так-то, Серж, - подтвердил Славик.
Вошли двое парней в нелепой бордовой униформе и стали расставлять на столе закуску и бутылки. Все это они делали молча, но с предупредительной улыбкой. Закончив работу и пожелав приятного аппетита, парни так же чинно и с улыбкой исчезли за дверью.
- Видал?!.. - Лицо Славика прямо расплывалось от восторга. - Вот это сервис! А то говорят: Лос-Анджелес, Париж, Вена, Монте-Карло!.. И у нас умеют не хуже. Если, конечно, материально заинтересовать людей.
Приятели выпили за встречу.
- Понимаешь, Серж, - снова принялся разглагольствовать Славик, - мой хозяин - мудрый человек. Он открыл мне глаза на жизнь. Я теперь вижу все по-новому. Я стал замечать красоту и свободно дышать. Да-да, не удивляйся. Представляешь, в какое время мы живем: конец семидесятых двадцатого века!.. Приходит время деловых, оборотичтых людей, а блатные - это вымирающие динозавры. Ну и черт с ними, пускай вымирают, кто не сумел вписаться в новые повороты.
- Да ты-то кто сам? - возмутился Треф. - Толкаешь мне тут речь о времени, прямо как в кино на комсомольском собрании. Забыл свои вчерашние деньки?
- Не спорю. Каюсь. Был грех. Тоже состоял в породе этих динозавров, - Славик даже приложил ладонь к сердцу. - За что и отсидел два положенных срока. Но теперь-то у меня появились извилины… Я живу. Понимаешь: жи-ву!.. Потому что деловой человек сейчас в почете. Он если и нарушает уголовный кодекс, то лишь на капелюшечку. Но зато умеет доставать дефицит. А любой дефицит - превращать в хорошие деньги.
- Значит, все-таки, нелады с законом есть? - Прервал приятеля Серега.
- Эти нелады слишком ничтожны, и не стоит обращать на них внимания. Тем более, мы в приятельских отношениях со многими работниками прокуратуры и милиции.
- А не врешь?
- Не вру, Серж. Сам увидишь: ходим семьями в театр, выезжаем на рыбалку, на пикнички всякие, наши "жигульчики" в одних кооперативных гаражах стоят, в одних магазинах заказы получаем, подобные вещицы коллекционируем. У нас во многом теперь духовное родство со служителями закона. Они ведь тоже люди...
- Что-то подозрительно бойко ты распинаешься, - ухмыльнулся Треф. - Ладно, давай за твои успехи!..
Приятели выпили и выжидающе взглянули друг другу в глаза.
- Причаливай к нам, - наконец, предложил Славик. - Хватит болтаться по свету и новый срок искать на свою голову.
Треф ответил не сразу. Минуту-другую вертел на столе пустую рюмку. Потом окинул приятеля долгим сощуренным взглядом и махнул рукой.
- Валяй. Докладывай своему хозяину.

"Все мы тихие и спокойные"

- Кажется, их стоянка, - Федот Андреевич кивнул на берег.
Там у костра расположились два человека.
- Точно. Они, - уже уверенно кивнул старик.
Причалили плот. Люди у огня поднялись навстречу. Теперь Василий хорошо мог рассмотреть их. Один - коренастый, с бычьей шеей, короткими руками и каким-то голодным взглядом из-под выпуклого узкого лба. Другой - длинный, с болезненно-бледным лицом.
- Здорово, лешие! - кивнул им старик.
- Здорово, - лениво ответил коренастый.
- Чё привез, Андреич? - оживленно поинтересовался другой.
- Не маленькие, чтоб вам гостинцы возить. Вот человека доставил, родственничка своего.
- А на хрена он нам нужен? - Коренастый хмыкнул и бесцеремонно оглядел Василия с ног до головы.
- Поработать хочет в тайге, - пояснил старик.
- Самим собирать нечего, - проворчал бледнолицый и запричитал. - Паршивый в этом году урожай, и ягода не уродилась, и кедрач гнилой. Гореть нам с копотью - не будет заработка. Ты, Андреич, лучше б водяры притаранил. А то засели у лешего за пазухой - на сто кэ-мэ ни села, ни деревни. Так хочется после трудового дня отдохнуть культурненько, да вот беда - ни выпивки, ни женской ласки. Остается только... рябчиков гонять да голой задницей клещей кормить.
Бледнолицый затрясся от смеха, но никто его не поддержал.
Федот Андреевич поморщился.
- Жаль, что мало клещи вас кусают. Может, свалили бы тогда из тайги.
Коренастый хитро подмигнул Василию и хлопнул старика по плечу.
- Кроешь ты нас всегда, а чего ж тогда родственничка привез?
- А-а, - с досадой протянул Андреич, - он такой же обормот, как и вы. В городе спился да еще нелады с милицией начались, вот родычи и попросили увезти подальше от дружков-алкоголиков. Поработает на свежем воздухе, здоровье подправит, а там, глядишь, и милиция перестанет докучать.
- Да хватит тебе, дядя Федот! - взорвался вдруг Василий. - Доконал уже своей критикой. А пить я бросил и без твоего таежного перевоспитания.
- Трезвенник, значит? - недоверчиво спросил коренастый и почему-то захохотал. Потом резко прекратил смех и протянул Василию руку. - Я Семен - за бригадира здесь. А это Генка - пламенный ударник лесного труда.
Василий назвал себя и поинтересовался:
- Какой же ты бригады командир?
- Известно какой, - весело ответил Семен, - кооператива под названием "Здоровье - трудящимся".
- Это как понять?
- Мы любители природы и свободы и, не покладая рук, вкалываем ради сохранения здоровья жителям города, обеспечиваем их дарами леса. Понял?
- От сатана бесстыжая, - не сдержался Федот Андреевич. - Мало того, что обворовывают тайгу, спекулируют и три шкуры с людей на рынке сдирают, так еще потешаются над этим.
- Ох, и совестливый у тебя родственничек, - Семен подмигнул Василию. - Занудный дядя... Я б давно в тайгу сбежал. Ну, а ты, паря, оставайся. Думаю, сработаемся. А нет - отправлю назад. Узнаешь, каково в одиночку через дебри продираться. Паспорт-то у тебя в порядке?
Василий смутился, но тут же ответил:
- Чего ж ему быть не в порядке? Человек я тихий, спокойный...
- Все мы тут тихие и спокойные, а с паспортным режимом не всегда в ладу, - отозвался Генка. - Покажь ксиву.
- Ты чё, из милиции? - Обиделся Василий.
- Нажми на ша, Геха, - рявкнул Семен. - Чего нервируешь человека? Мы же не отдел кадров - документы требовать. Главное - как он работать будет.
- Увидим-увидим, - недовольно процедил Генка.
- Ну, а ты, Андреич, с нами ночевать останешься или дальше в путь? - Поинтересовался Семен.
- Больно счастье велико - с вами оставаться. Двигать надо, - Федот Андреевич повернулся к Василию. - Держись, не пей. Может, недельки через две наведаюсь.
- И водяры побольше притарань, - хихикнул Генка.
- Ага, держи карман шире, - старик махнул рукой. - Плот мой вытащите на берег. Глядишь - и вам сгодится...
- А вы пеши пойдете? - спросил Василий.
- Пеши, - кивнул старик. - Мне верхнее зимовье проверить и подремонтировать надо.
Попрощались. Василий долго смотрел в спину Федоту Андреичу, пока тот не скрылся за деревьями.

Тысячу вопросов и ни одного ответа

Найдется ли в Сибири хоть одна старинная деревня, где не витали бы слухи, легенды, предания о спрятанных сокровищах, о языческих истуканах, доставленных из далеких земель? В каждую свою поездку за Урал я выслушивал их немало горожан, селян, таежных странников.
Сколько уже написано о "золотой бабе", спрятанной то ли в болотах, то ли в пещерах Севера, о восточном кинжале с черными рубинами, об изумрудном истукане, о золотой сабле Чингизхана, о доставленном в Сибирь из Индии "рубиновом оке", о заговоренных кладах Ермака и Кучума.
Но с какой стати древние люди отправлялись за тридевять земель в таежные дебри прятать драгоценности и священные реликвии? Не могли это сделать у себя на родине? А может, они знали о каких-то предстоящих катастрофах и надеялись, что в Сибири сумеют уберечь сокровища и раритеты?
Да, "дела древние - дела таинственные".
Вот и с "Золотыми тельцами" - полнейшая тайна. Сохранились ли они вообще за три тысячи лет? На самом ли деле спрятаны в Сибири и где конкретно? Какие загадки и опасности хранят старинные изваяния? Кто интересуется ими?
Словом, тысячи вопросов и ни одного ответа. А я ведь уже не первый день действую согласно "тексту песни". К тому же, никаких вестей из Москвы. Может, там махнули рукой на "Золотых тельцов" Иеровоама, а меня забыли уведомить?
Ни совета, ни привета. Молчит столица. А я пока безрезультатно продолжаю свой путь к тайнам древних истуканов...

Конфликты местного значения

- Ты чё, правда, родственничек Андреичу? - бригадир хитро и пристально взглянул на новичка. - Сколько ж можно повторять? - Василий достал пачку сигарет и протянул Семену и Генке. - Думал, вправду вольные "любители природы и свободы", а тут, как в ментуре: то паспорт покажи, то одно и то же переспрашивают.
- Не ерепенься!.. - бригадир вытащил из пачки сигарету и неторопливо размял ее. - Здесь тебе не город, и закон у нас свой, непоколебимый. Запомнил?
- Запомнил, - отозвался Василий. - Да вот только не решил еще, подлаживаться ли мне под этот закон? Может, против него пойду, если не понравится.
- Хана тебе будет, - беззлобно ответил Семен. - Тайга и не таких обламывала.
Василий затянулся и пустил колечко дыма.
- Не того на испуг берешь. Я, Сёма, и по тайге, и по тундре топал и под разными законами бывал. Да это не для всяких ушек история.
- А вот мы проверим, как ты под законом на испуге ломаешься, - Генка схватил длинное осиновое полено.
- Ша, не рыпайся! - Приказал Семен.
Генка тут же повиновался и отшвырнул полено в сторону.
- Духарики, нервные какие-то пошли! Мать вашу... - выругался бригадир. - Мое дело предупредить. Пугают осиновым поленом только пацаны и недотепы.
- Это я понял... - Василий хотел еще что-то ответить, но тем временем из чащи вышли три человека. У каждого за спиной виднелся большой, туго набитый брезентовый мешок.
- Чего так рано?!.. - гаркнул Семен.
- Так полные мешки набили, - пояснил один.
- Еле дотащили. Тяжелые, заразы, - поддакнул другой.
Все трое скинули мешки на землю и, отдуваясь и охая, стали подсаживаться к костру.
- Знаю, чего прибежали так рано, - проворчал Семен. - Марата ждете с водярой. Пронюхали, оглоеды, что он должен сегодня-завтра прибыть.
Маленький, вертлявый человек с бородкой клинышком, похожий на опереточного профессора, поглядел на Василия, обиженно скривил губы и разочарованно произнес:
- У-у-у, я-то думал, этот залетный - вместо Марата...
- Малость ошибся, Фагот, - пояснил Генка. - Новенький работник свалился на нашу голову.
- М-да, зря, выходит, спешили. А может... - Фагот вдруг оживился. - Может, у тебя припасено что-нибудь? Так давай за встречу, за знакомство, за твою прописку в тайге... - Он подскочил к Василию и с надеждой посмотрел ему в глаза.
Тот лишь огорченно развел руками:
- Сам не пью. Завязал. А для хороших людей не прихватил - соблазна испугался.
- Алкоголик, значит! - Фагот презрительно сплюнул и почесал бородку. - От работнички собираются в бригаду - пьянь да рвань, люмпены да беспредельщики! Не с кем потолковать о Ювенале, об эстетических воззрениях Ницше...
- Зато ты у нас кандидат наук, - захихикал Генка. - Недоделанный профессор.
- Ты мое образование не трогай! - неожиданно взвизгнул Фагот. - Я до всего своей головой доходил! Я играл в оркестре Большого театра! Я стал доцентом консерватории! И все сам, сам!.. Слышишь?!..
- А теперь такой же бич, как и мы...
- Заткнись, Геха! Не тронь мою боль своими вонючими лапами!
- Это у меня вонючие лапы?!..
- У тебя, желтомордый выродок!..
Генка не выдержал и кинулся на обидчика. Но тот успел пригнуться и двинуть противника головой в живот. Генка охнул от боли и тут же прижал ладони к солнечному сплетению.
Этого Фаготу показалось мало и он ударил его коленом в пах. Побежденный разинул рот, стараясь втянуть побольше воздуха, но не смог и повалился в траву.
Хотел было Василий кинуться разнимать, но Семен властно остановил его.
- Сиди, не твое дело. Сами разберутся. Мужики ошалели: без выпивки уж какой день. Пущай чуток дурь выпустят друг другу. Гладиаторы отмороженные...
Двое, что вернулись из тайги с Фаготом, равнодушно и молча наблюдали за дракой.
Тем временем Генка поднялся и, матерясь, ринулся на соперника. На этот раз бородач не смог уклониться от кулака. Однако, устоял. Противники обменялись ударами. Этого им показалось мало. Хрипя и ругаясь, они схватились за приготовленные для костра поленья.
Неизвестно, чем бы закончилось дело, но наконец вмешался бригадир.
- Цыть, паскуды! Удавлю! Кулаками сколько угодно меситесь, а деревяхи всякие - по борту! Упокоете друг друга - а мне в милиции потом отбрехиваться!
Помогло. Конфликт угас. Драчуны сникли.

Ольга

Пока Фагот и Генка смывали кровь в реке, подошли еще двое, сняли рюкзаки и поспешно зачерпнули кружками кипяток из котелка.
Один принялся жаловаться:
- Ох и крепко держатся в этот сезон шишки. Бил, бил кедр по "морде" колотом, аж кожа со ствола слезла, а шишка не падает, зараза.
- "Мордой" называется вмятина от удара на стволе кедра, - тихо пояснил Василию Семен. - А колот - это вон та деревянная штуковина, - и он указал на валявшийся в траве молот с очень длинной рукояткой.
С реки вернулись Генка и Фагот.
- О!.. Красавчики, сорванцы, забияки! - воскликнул бригадир, с усмешкой разглядывая покрытые ссадинами лица Генки и Фагота. - Явились два неразлучных друга - Ален Делон и Марчелло Мастроянни. В следующий раз, если схватитесь за деревяхи, одному и другому потроха отобью.
К вечеру у костра собралось человек двадцать. А ожидаемый снабженец бригады Марат так и не прибыл из города.
- Будем ужинать всухую, - вздохнул Семен.
Вздохнули и другие. Загремели кружки и котелки и уставшие заготовители молча ели кашу и запивали чаем. Не было привычных у лесного костра веселья и разговоров. Лишь изредка люди обменивались отдельными словами.
В безлунном небе разгорелись звезды. Дым лениво тянулся вверх. От его запаха, лесной тишины и ночной прохлады чувствовалось скорое наступление осени.
К Василию подсел невысокий паренек и необычно звонким голосом спросил:
- Новенький?
- Только прибыл.
В это мгновение паренек снял вязаную шапочку и повернулся лицом к костру. Василий чуть не выронил кружку. Рядом с ним сидела девушка лет двадцати. Она откинула со лба прядь волос и рассмеялась.
- Чего так изумился? Не ожидал?
- А вы... Ты тоже в этой бригаде?..
- В бригаде! - с вызовом подтвердила девушка. - Будем знакомы: Ольга. Да закрой рот. Бичиха я... Понял? Би-чи-ха!.. Вообще-то женщин в бригаду не берут, но для меня сделали исключение.
- А меня Василием зовут. Честно говоря, не похожа ты на бичиху.
Собеседница снова засмеялась.
- И много ты их видел?
- Приходилось...
- Все они старые, пьяные, опустившиеся, - перебила Ольга. - Наверное, скоро я тоже буду такой.
Василий покачал головой.
- В ближайшее время тебе это не грозит.
Девушка улыбнулась и взглянула вверх.
- Как знать... Ты лучше посмотри, какое небо. Звезды - глаза космоса наблюдают за нами. А может, это глаза тех, кто жил на земле давным-давно, или еще не родившихся?..
Василий тоже взглянул вверх. Да так и замер, не в силах оторваться от ясного звездного сияния.
И наступило молчание, при котором слышатся мысли и чувства других. Молчание, которое жалко вспугнуть, как жалко бросить камень в задумчивую, уснувшую заводь.

Отдых кончился

Больше недели Серега Треф жил в доме неразговорчивого, угрюмого Марата. Он изнывал от безделья. Ему даже не разрешали выходить из дома, чтобы не попался на глаза соседям. Целыми днями Серега валялся на диване, смотрел телевизор и читал старые журналы.
Несколько раз Треф пытался разговорить Марата, но тот отделывался незначительными фразами: "Не знаю", "Не мое дело", "Хозяин прикажет - будет работа", "Жди".
И Серега ждал, сам не зная чего. Лишь в одном он был уверен: просто так одевать, кормить, давать крышу над головой никто не станет. За все придется отрабатывать.
В чем заключались предстоящие дела, Треф отчасти догадывался: золото! Не зря через Славика так дотошно интересовался его московскими друзьями хозяин. Новый покровитель сам не спешил объявляться.
Наконец, в дом Марата пожаловал Славик. Он прибыл с двумя тяжелыми чемоданами. Один поставил на пол, другой взгромоздил на стол. И, прежде чем поговорить с Трефом, пошептался с Маратом.
Потом Славик подошел к столу и распахнул чемодан. Из него вытащил несколько бутылок коньяка, банки с красной икрой, крабами и прочими деликатесами.
Марат тем временем поспешно собрался, окинул завистливым взглядом продукты и, не прощаясь, исчез.
- Вот теперь поговорим вволю, - Славик похлопал приятеля по плечу. - Отдых кончился!
- Судя по такому изобилию, дела предстоят нешуточные, - Серега кивнул на стол с бутылками и консервами. - Прямо как в кино из буржуйской или гангстерской жизни. Вот только актеров нет.
- Актеры - это мы. А точнее, действующие лица, - пояснил Славик, раскрывая одну за одной консервные банки. - Сегодня до вечера по-тихому отдыхаем, а ночью - на станцию и гоп-гоп в Москву. Билеты в спальный вагон уже у меня. Так что поедем с комфортом. Никаких посторонних рож в купе. Наговоримся, повспоминаем от души. Вообще-то не люблю тихоходный транспорт. Но хозяин запретил путаться с авиацией. Не хочет лишний раз светить наши паспорта.
- Запузырил много слов, а непонятно: мне-то что делать в Москве? - Серега выжидающе взглянул на приятеля.
- Видишь ли, хозяин волнуется: а действительно ли у моего друга Трефа сохранились в столице связи по сбыту золота? А вдруг зря обласкал и приютил тебя?
- А ты будешь вроде контролера при мне?
- М-да, - замялся Славик. - Что-то вроде этого.
- Так-так, значит, я выведу на своих корешей, а потом стану лишним. Зачем хозяину ненужный свидетель? И тогда меня можно... - Треф подмигнул и провел большим пальцем по шее.
Славик сделал протестующий жест.
- Серж, если ты не доверяешь мне, выкладывай, какие требуешь гарантии?
Треф задумался.
- Пока не знаю. Тебе я доверяю, а вот хозяина твоего я еще в глаза не видел.
- Нашего хозяина, - поправил Славик.
- Пусть будет нашего, - кивнул Серега. - А нельзя ли с ним встретиться до отъезда в Москву?
- Нельзя. Он сейчас далеко.
- А что будет, если я откажусь ехать? Может, меня в первопрестольной ждут неприятности?
- Серж, ты ведь не маленький, сам понимаешь. Хозяин страшно огорчит твой соскок..
- Это значит, - перебил Треф, - от огорчения он замочит меня, и завершится мой грешный путь в неласковой сибирской землице - неизвестно, в каком месте.
- Эх, Серж-Серж, - Славик легонько ткнул приятеля кулаком в плечо. - Я же тебе говорил: хозяин всякой уголовной ахинеей не занимается. У него тугие карманы – и он может нанять спеца для таких дел.
- Хрен редьки не слаще, а мне не легче, от какой падлы в спину маслину или перо поиметь. Ладно! - Треф махнул рукой. - Еду!.. Хоть и не хочется в Москве появляться. Ох, как не хочется.
Он хитро сощурил глаза.
- А ты гомонил - никакой уголовщины. Одна калинка-малинка да черемша. Ну и малинка!.. Потрохами чую: есть у хозяина рыжевье, немало-немеряно. Основательно готовится добро свое в Москву переправить.
- Это не нашего ума дело! - протестующе выставил вперед ладони Славик. - А если по-честному, не нравится мне затея с золотом. Никогда им не занимался и не охота перепрофилироваться. Спустил бы хозяин свое золотишко побыстрей - и нам меньше волнений.
- А откуда оно вдруг всплыло? Сам говорил раньше - твой босс не баловался драгметаллом, - поинтересовался Треф.
- Не знаю и не хочу знать, - Славик махнул рукой. - Кончаем эти разговоры, а то беду накличем. Зальем, загасим недобрые мысли.
- Загасим... - согласился Треф.

Ресторан на улице Горького

В разговорах и воспоминаниях, сдобренных коньяком, первые три дня пути пролетели радостно и быстро. А вот четвертый - последний - оказался нудным и долгим.
Поезд совершал все больше остановок, и поскучневшие друзья то и дело выбегали из вагона покурить на свежем воздухе.
Наконец - Москва!
Чемоданы они оставили в камере хранения Ярославского вокзала.
- Заберем их, когда осядем под крышей, - распорядился Славик. - В гостиницах, сам понимаешь, не стоит мелькать.
- Неужели у вас нет виллы в ближнем Подмосковье? - съязвил Серега.
- Не приобрели еще. Не думай, к твоим друзьям не будем набиваться с ночевкой. У меня тоже есть в столице кое-какие связи. Не останемся на улице, - Славик улыбнулся, вспомнив что-то приятное. Не сдержался. - Я иногда прилетал в Москву погулять, оттянуться. Особенно люблю ресторанчики Дома кино, Дома литераторов, Дома композиторов... Они хоть и не шикарные, зато какая публика!.. Одни знаменитости!
- И тебя пускают в эти заведения?
- Разумеется.
- Даешь на лапу?
- Считаешь меня недостойным обедать в обществе знаменитостей? Да, - вздохнул Славик, - приходится и давать, и одаривать. И тогда все тебе улыбаются и встречают как равного.
- Ладно, хватит воспоминаний, - перебил Треф. - Лучше прикидывай, где мы будем ночевать.
- Я сейчас сделаю пару звонков. Если не застану друзей на работе, поедем в ресторан "Актер". Там уж наверняка встретим кого надо. Только учти: в "Актере" меня знают как администратора филармонии.
- Не мог заранее позвонить в Москву и позаботиться о жилье? - Недовольно спросил Серега.
- Хозяин не велел договариваться по телефону о нашем приезде.
Славик достал из кошелька жменю двухкопеечных монет.
Звонки и переговоры оказались безуспешными. Одних не оказалось на месте, другие под разными предлогами отказали в ночлеге.
Приятели взяли такси и помчались на улицу Горького.
Когда обосновались за столиком ресторана "Актер", Славик снова оживился и взглядом завсегдатая окинул зал.
- Пару месяцев я здесь не был. Гляди-ка, перестроили кое-что. И официантки новенькие появились. Зато посетители остались прежними.
Славик то и дело кому-то кивал или поднимался из-за стола и здоровался за руку. К нему тоже подходили, обнимали, хлопали по плечу, задавали мало значащие вопросы.
- Не вредит популярность? - съехидничал Серега.
- Наоборот. Разве не приятно, когда с тобой здороваются звезды экрана, сцены, эстрады? - Славик не мог сдержать самодовольную улыбку.
- А тот лысый - тоже звезда экрана?
- Какой? Их тут несколько.
- Да вон - с двумя девахами сидит.
- Нет, это барабанщик, вернее, ударник Гриша.
- А похож на одного артиста. Забыл, как его... - Серега поморщился.
- Тут все на кого-то похожи и каждый в своем роде артист. Вон видишь, Гриша перед своими дамами концерт устроил? Судя по тому, как яростно выпучил глаза, шевелит губами и барабанит ножом и вилкой по столу. Он либо напевает им воинственный марш из какой-то оперы, либо читает грозный монолог из "Макбета" или рассказывает, как у него в прошлом году угнали "жигули". Можно было бы к нему на постой напроситься. Но, как ты понимаешь, сегодня Гриша потащит к себе домой девах. Мы лишние...
Треф неожиданно поднялся из-за стола.
- Где тут телефон?
- У входа. А ты кому собираешься звонить? - насторожился Славик.
Серега презрительно скривил губы.
- Не доверяешь?.. Не бойся, смываться не собираюсь и под неприятку тебя подставлять.

Чужие среди кожаных пиджаков

Когда Треф вернулся, приятель разговаривал с высоким худым человеком. Незнакомец то и дело поправлял свою копну рыжих волос.
- Юрий Глазунов! - Торжественно представил его Славик.
Серега протянул руку, но рыжеволосый уже рванулся к другому столику, широко распахнув объятия.
Треф опустился на стул.
- А это кто? Очередная звезда экрана?
- О, это любимец московской богемы - конферансье Глазунов. Хороший парень, но домой не позовет. Потому что не имеет его. Добрая душа: все заработанные праведным трудом кооперативные квартиры он оставляет своим бывшим женам.
- Значит, мы пока без ночлега?
- Да не волнуйся ты, найдем, куда приткнуться. Еще не ночь, - заверил Славик.
- Пока ты со своими актерами обнимался, я уже нашел, - усмехнулся Треф.
- Шустро. Место хоть приличное?
- Приличное. И хозяйка тоже. Так что от моих друзей больше толку, чем от твоих.
- Один ноль - в твою пользу, - Славик склонил голову. Потом вдруг хитро взглянул приятелю в глаза. - Послушай, Серж, а со мной ничего не случится? Вдруг твои друзья подумают, что я с золотишком в Первопрестольную пожаловал, да и придушат во сне или в чай цианистый калий подсыпят... Есть у меня маленький недостаток - не люблю глотать яд.
Треф снисходительно покосился на Славика.
- Я ведь буду рядом. Мне-то еще доверяешь?
- Может, только тебе и верю! Когда поедем?
- Да хоть сейчас. Закажи официантке: пусть упакует выпивку и закуску.
- Вопросов нет - сделаем, - тряхнул головой Славик. - Без гостинцев на ночлег не отправимся.
Приятели снова выпили. Серега с интересом наблюдал за посетителями и комментировал.
- Забавный кабачок. Все друг друга знают, бегают от стола к столу, обнимаются, целуются. А тут сидишь посторонней заразой и никто тебя дружески не хлопнет по плечу, не обнимет... Чужой. Вот пригласи кого сейчас выпить - согласятся и даже поговорят за жизнь, а все равно останешься чужим.
Славик удивленно взглянул на приятеля.
- Не хандри. Ты среди других не чужой. А половина тех, кто скачет по залу - это бестолковые стололазы, стрелки и рюмочники. Рюмочники подбегают, чтобы их угостили водкой, а стрелки просят взаймы трешку. Нет, пожалуй, теперь - не меньше пятерки.
- Да хрен их различишь: все шумные, веселые и в кожаных пиджаках. Слышишь, скрип какой: будто сапогом тараканов давят. А может, и нам с тобой купить кожаные пиджаки - своими здесь заделаемся и такими же веселыми. А?.. Я тоже хочу быть любимцем публики, как Юрка Глазунов, или как Гришка - по барабану стучать. Молчишь? Нет, нам уже не стать такими веселыми...
- Не заводись, не распаляйся, - попробовал успокоить приятеля Славик.
В ответ Серега широко взмахнул рукой.
- Не буду. Все. Едем...

"Знают сыч да сова"

К Валентине приятели добрались лишь под утро. Вначале никак не могли распрощаться с новыми ресторанными знакомыми: пили и "на посошок", и "забугорную", "за искусство" и "за вечную дружбу". Потом долго ловили такси.
Валентина сразу накинулась на Серегу.
- Ты когда, сказал приедешь? Я из-за тебя спать не ложусь.
- Прости, родная!.. - Треф обнял хозяйку и попытался поцеловать, но та оттолкнула его.
- Успел набраться! А дружок-то твой слова не может сказать. Ишь, как покачивается.
- Так мы ж от радости, что к тебе едем. Мы ведь с тобой год..., нет, полтора года не виделись!..
Вконец захмелевшего Славика уложили на топчане в кухне и накрыли с головой одеялом.
Треф и Валентина расположились в единственной комнате.
- М-да, тесновато, но жить можно, - оценил обстановку Серега.
Валентина вывалила на стол содержимое пакетов из ресторана:
- Есть будешь или нахарчивался в кабаке?
- Буду! - радостно отозвался Треф. - Всё буду: есть, пить, тебя любить!
- А это мы еще посмотрим. Пропал на полтора года, вестей не подавал, а теперь любить пришел!..
- Ворчливой ты стала, - сокрушенно покачал головой Серега. - А полтора года я находился в очень важной государственной командировке, в неласковых местах. Пока ты барахлом обзаводилась и наслаждалась московской жизнью, я страдал и вкалывал на благо родины. Гляди-ка, не только хрусталь, а даже книг накупила. Неужто хоть одну прочитала?
- Хватит подкалывать, страдалец, - оборвала Валентина. - Выпьешь?
- Конечно!.. - Серега еще раз оглядел комнату и заметил за стеклом книжного шкафа цветную фотографию. На ней: девушка с длинными светлыми волосами, Валентина, а сзади них - популярный киноактер. Фамилию его Серега никак не мог вспомнить. Он ткнул пальцем в блондинку.
- Это что за красотка? Познакомь.
- Только что обещал меня любить, а теперь другую подавай? - засмеялась Валентина. - Не стоящая девка. Успокойся, она чокнутая. Когда ты в невеселых местах кантовался, Баграт ее где-то подцепил. Носился он со своей Олей-студенткой, как дурень с писаной торбой. Водил в кабаки, театры, ездил с ней в Прибалтику, в Крым, ну а как настало время за все это отплачивать - девка взбеленилась. Да еще Баграт по пьянке ляпнул кое-что студентке о наших делах. После этого она вообще растворилась.
- Как это?
- А так, сгинула, и никаких следов. Я ездила к ней в институт, а там развели руками: исчезла, объявили во всесоюзный розыск. Представляешь, Баграт с перепугу чуть не помешался. Ведь думал: Ольга опутана, как надо. Ох и шум поднялся! Боялись, заложит нас девка, но обошлось. Вот тебе и красотуля. Если отыщется, Баграт ее порвет...
- Ладно, - Серега взял Валентину за руку, - черт с ней. Расскажи лучше, как тут дела.
- Сам завтра увидишь, - отмахнулась Валентина. - Встретишься с Багратом, он тебе порасскажет. Ты-то чего прикатил? Рискуешь. У МУРа память хорошая.
- По делам. Рыжевье надо сплавить.
- Сам накопил или о чужом беспокоишься?
- О чужом.
- И много золота?
- Пока не знаю. Если по-хорошему сговоримся с Багратом, скоро привезем.
- А кто хозяин?
Треф покачал головой:
- Ох и любопытная ты, Валюха. Погоришь на этом. Зачем тебе хозяин?
- Может, я полюбить его захотела? Стоит он этого? - Валентина подмигнула Сереге. - А может, научу тебя, как золото от хозяина отцепить. Подумай, Треф. Знают сыч да сова, ты да я, да ночь-матка и все гладко.
- Ошалела?!.. Дура! Мне кровью мазаться?!
- Было бы побольше золота, а за него вымазаться можно. Пятен на нем не останется. Кислота и та не берет его.
- За этим рыжевьем серьезные люди стоят, - уже спокойно ответил Серега. - Они и сами умеют лепить покойников. К тому же, среди них мой кореш.
- Кореш, - передразнила Валентина. - Да он-то и пришьет тебя, когда их с Багратом свяжешь. Зачем ты им нужен будешь?
- Змеюка... - беззлобно выругался Серега и задумался. - То-то и оно, лишним окажусь…
- Лишний, лишний, - горячо зашептала Валентина. - Подумай, Сереженька. Мы для них, они для нас - чужие. А что серьезные дяди - не беспокойся. Они тоже люди, и жизнь у них одна - хрупкая, беззащитная, - надавил посильней, раз - и нет ее...

Отставной майор

Семен распорядился, чтобы Василий первые дни ходил в лес с Фаготом.
- Всюду теперь есть наставники, а мы что, рыжие? - бригадир похлопал Василия по плечу. - Вот и у тебя будет опытный наставник, с большим стажем педагогической работы и с ученой степенью. Гордись! - Семен захохотал и кивнул в сторону Фагота. - И еще запомни, практикант, - лицо бригадира стало серьезным. - Не знаю, о чем вы вчера шептались с Ольгой, это ваше дело, но, если обидишь девку, на три части хребет переломлю. Предупреждаю только раз.
- Ясно, - буркнул Василий.
Все уже закончили сборы и поодиночке и парами отправлялись в лес. Василий даже не успел поздороваться с Ольгой. Она ушла одной из первых.
- Не вздумайте сегодня раньше времени бросать работу, - напутствовал подопечных бригадир. - Если Марат появится, гостинцы не тронем, пока все не соберутся.
К Семену подошел подтянутый, седой человек с грустным, добрым взглядом. Он явно выделялся из всей бригады.
- Вы, Семен Дементьевич, не забудьте и про меня, - попросил он. - Хоть я мало употребляю, все же парочку бутылок приобрету.
- Сделаем, - заверил бригадир.
Василий спросил у Фагота:
- Кто это?
- Майор Стелуев. Отставник. Два года назад комиссовали по состоянию здоровья. Врачи прописали ему лесной воздух и побольше ходить. Вот он летом и осенью живет в тайге, рыбку ловит, собирает ягоды, а зимой - опять к себе в город, - шепотом ответил Фагот.
- Он тоже в бригаде?
- Нет, майор сам по себе. Нашего брата недолюбливает. Иногда приходит, продукты купить, орешки и ягоды в город родственникам отправить через Марата.
- Вчера прибыли? – обратился к Василию Стелуев.
- Вчера.
- Будем знакомы: Корней Антонович.
Василий пожал крепкую маленькую ладонь майора. И подумал: "Сразу чувствуется военный человек. Даже в тайге опрятный и хорошо выбрит.
Майор взглянул на часы и недовольно покачал головой:
- Заспались мы сегодня, братцы, надо поторапливаться, - он улыбнулся и быстрой, пружинящей походкой зашагал в лес.
Василий заметил, как Семен зло посмотрел ему вслед и что-то проворчал.

С крутого берега

В полдень Фагот предложил перекусить. Костер не разжигали, чтобы не терять время. Съели несколько сухарей, разодрали соленую рыбу и запили водой из ручья.
- Пятнадцать минут полежим и - за работу, - предупредил Фагот.
Василий достал пачку сигарет. Закурили.
- Чего это Семен так зло на майора смотрел? - поинтересовался он.
Фагот махнул рукой:
- Ерунда. Наши один раз лосиху завалили, а майор попутал. После этого был крупный разговор с бригадиром. О чем они говорили, не знаю, но Семен долго злился на майора - лезет, дескать, не в свое дело. А потом они помирились. В общем-то, Семен не злопамятный, да кто его до конца поймет, может, где-то осталась обида. Честно говоря, завидую майору: ошивается с нами, а наша грязь не пристает к нему.
- Ты-то как угодил в эту грязь?
Фагот почесал бородку и грустно ответил:
- Покатился, покатился колобком под горку. Понимаешь, когда-то я эту пакость терпеть не мог. Любил только шампанское. И то выпивал пару фужеров по большим праздникам. А потом как-то все разом перевернулось вверх тормашками. От меня ушла жена. Я кидался на стены, бил посуду, ругался с друзьями... А через несколько дней - новость. На собрании по анонимке вдруг стали разбирать мой аморальный облик. И таким я оказался подлецом, что дальше некуда. Вывернули так, будто я, негодяй, жену бросил. Пытался оправдаться - да куда там, разве переубедишь профессиональных горлопанов? И почувствовал я вдруг себя маленьким мальчиком, который оступился и катится с крутого берега в реку. Хватался руками за комья земли, пучки трав, но травы только резали до крови руки, и катился я все ниже, ниже. Я не сдавался. Обещал себе не пить больше, - Фагот безнадежно махнул рукой. - Да разве эту заразу одолеешь? Сам знаешь. В общем, выгнали меня с работы. Я обиделся на всех и умотал из Москвы. Нанялся на Север, на путину, а потом вот здесь оказался. - Фагот вдруг встрепенулся. - Э, да чё это я перед тобой расплескиваюсь? Чего в душу лезешь?
Василий пожал плечами:
- Никуда я не лезу. А ты не закипай. Зла тебе не желаю.
- И добра мне твоего не надо, - заскрипел зубами Фагот. Он сплюнул окурок и смерил Василия злым взглядом. - О себе лучше расскажи, как сам дошел до жизни такой.
- Расскажу как-нибудь.
Фагот нахмурился и показал пальцем на колот.
- Давай, твоя очередь мордасить, а я собирать буду шишки.
Василий взялся за черенок колота и ударил по стволу кедра. Вздрогнуло дерево и слегка закачалось.
- Да не так, - подскочил Фагот. - Забыл, как я делал? Иначе выдохнешься через десять ударов. Бей наискосок и разворачивайся всем корпусом, а не одними руками работай.
Василий еще раз ударил.
- Во, теперь что надо! - похвалил Фагот. - Ничего, первых два-три дня измочалишь себе мышцы, потом привыкнешь. Валяй.
- Сколько ж в нем кило, в этом чертовом колоте? - спросил Василий и тут же сам ответил. - Не меньше тридцати, а может, все тридцать пять. Как же вы умудряетесь драть водку литрами, чифирок гонять, а потом такой агромадиной махать? Сдохнуть можно. И как у вас сердце, отникотиненное, наалкоголенное, выдерживает? - с каждым ударом приговаривал Василий.
- Вот такая нам кара небесная. Махай, махай, Вася. Кучу денежек заработаешь. Считай, каждый взмах - пятак. Видишь, как много мы стоим, - отзывался Фагот.
Василий сбросил куртку и рубаху. Пот заливал глаза, и руки едва слушались. Но он не останавливался: злость взяла. Хлипкий напарник все утро ворочал колотом без передыху.
С каждым ударом стройный красавец-кедр все сильнее раскачивался. Отскакивала кора, обнажался беззащитный ствол. И сыпались, глухо ударяясь о землю, шишки.
- Да что же это я, - вдруг спохватился Василий. - Ведь с детства учили не издеваться над деревом. Разудалился, размахался колотом, как несмышленыш, - он отбросил орудие в сторону и похлопал ствол кедра. - Прости, братец, ох как изуродовал тебя!..
- Умаялся? – с ехидцей поинтересовался Фагот. - Такой здоровый мужик, а уже сник.
Василий задрал вверх голову, пытаясь за ветвями разглядеть макушку дерева.
- Ты чего там увидел? - забеспокоился напарник.
- Небо... Понимаешь, Фагот, кусок неба и в нем - верхушку дерева, которое мы с тобой, две падлюки, две гниды, уничтожаем. Тебе никогда не бывает жаль кедра, когда мордасишь его колотом?
- Бывает, - неожиданно для себя ответил Фагот и растерянно огляделся по сторонам. - Ты чего, Вась? Ну, в самом деле, мы люди, а это деревяха безмолвная, какое нам дело до нее? А, Вась?
- Ты слышишь, Фагот, как стонет кедр? Ведь ты должен слышать. У тебя музыкальный слух.
- Оглох я, Вась, - напарник испуганно оглянулся и понизил голос. - Очнись... Что ты предлагаешь? Собирать только опавшие шишки? Да много ли так добудешь? Семен с нас шкуру спустит, если норму не выгребем. Знаешь, как он говорит: "Сибирь благая, мошка злая, народ бешеный". Ты понял?
- Понял, - Василий снова взялся за колот. - Лады, Фагот, забудь, о чем я тут говорил…

В тот же день за ужином

Вечером у костра их встретило необычное оживление, суета и веселые возгласы.
- Марат прибыл! - выпалил Фагот. - Быстро, мешки в общую кучу! Не заметят!..
Казалось, что даже огонь полыхал по-особенному радостно.
Вокруг костра люди спешно расставляли посуду и бутылки с водкой. В мисках громоздились толсто нарезанные куски сыра, колбасы, хлеба. В прокопченном котле дымилась картошка. Предвкушая пиршество, заготовители потирали ладони, шутили, перемигивались. И над этим шумом и гамом царил громовой голос Семена. Он отдавал короткие распоряжения, сдабривая их веселыми репликами.
Заметив Василия, бригадир широко взмахнул рукой и забасил:
- А, наш практикант! Понял теперь, что махать колотом - не портвейн пить? Садись, практикант.
Василий подошел к Ольге. Она почему-то настороженно встретила его взгляд и принялась подбрасывать в костер поленья.
- Не прогоните?
- Садитесь, у костра все места общие. Здесь не театр, - девушка покосилась на него. - Как ваш первый трудовой день?
- Изломался. А еще все время думал, неужели и вы колотом орудуете? Или для вас придумали какой-нибудь дамский, облегченный?
Ольга засмеялась:
- Куда мне с колотом справиться? Обхожусь общедоступным и гуманным способом: собираю шишки с земли. - Она заметила пустую миску в руках Василия. - А вы почему не едите?
- Сейчас, сейчас, - он потянулся к котлу за картошкой. - Теперь на "вы" меня называете. Что, я постарел за день или уважать больше стали?
- За день многое меняется: и люди, и отношения, - глядя куда-то в костер, ответила Ольга. - Пить будете?
Василий покачал головой:
- Нельзя мне. Я свое выпил. На семь жизней норму прикончил.
- Алкоголик?
- Был...
- Врете. Непохожи. И лицо, и глаза, и руки у пьяниц другие.
- Вот номер: что же, я сам на себя наговаривать буду?
- Это и настораживает. Вы не тот, за кого себя выдаете.
- Увы, Оленька, я тот. Сбившийся с курса маленький кораблик. Шел на юг - попал на север, и прощай, морячка, на море качка...
- Теперь будете выдавать себя за моряка?
Василий развел руками:
- Раз нет мне веры ни в чем, буду молчать. Да кто ж я тогда по-вашему?
Девушка пристально посмотрела ему в глаза.
- На мелкого ворюгу и на беглого алиментщика вы не похожи. Скорее всего, передо мной или бандит, который скрывается от милиции, или мент, который ищет бандита.
- Ого, - искренне вырвалось у Василия. - Богатая фантазия. Сожалею, но я ни то ни другое. Как бы вам этого не хотелось.
- Мне все равно, кто вы, на самом деле, - отрезала Ольга. - Просто не люблю, когда врут.
Василий тронул ее за руку и глазами показал в темноту, на человека, сидевшего неподалеку. Он, казалось, прислушивался к их разговору. Ольга понимающе кивнула.
А тем временем у костра становилось шумнее. Семен раскупоривал все новые и новые бутылки водки. Разгулявшаяся компания пробовала затягивать одну за одной разные песни и обрывала, не допев и первого куплета.
Неслышно подошел Стелуев и наклонился над Ольгой и Василием:
- Шли бы вы, ребята, отсюда. Сейчас мужики перепьются и опять мордобой пойдет. Чего вам смотреть, как дурачье друг другу кровь пускает?
- А вы почему остались? - спросила Ольга.
- Я тоже ухожу. Выпью у себя в шалаше сто грамм и - на боковую. Может, составите компанию? - Стелуев кивнул Василию.
- Рад бы, да не могу, - с ноткой огорчения ответил тот.
- Понимаю и одобряю вашу выдержку, - улыбнулся майор.
- Может, пройдемся по берегу? - шепнул Василий Ольге.
Она молча поднялась.
Неожиданно дорогу им преградил Генка.
- Вы куда на ночь глядя?
- На прогулку, - резко ответила девушка.
- Ах вот оно что?!.. Генкино лицо расплылось в недоброй улыбке. - Наша компания не нравится?.. Я тоже, Оленька, хочу с тобой по лесочку прогуляться. И кавалер я не хуже этого приблудного.
Он бесцеремонно ткнул пальцем в грудь Василия.
Тот слегка отклонился и тихо, чтоб не услышала Ольга, произнес:
- Качнись елочкой, Геха, и гавкни рылом в макинтош. Я у хозяина таких, как ты, в парашу окунал. Показать?
- Чего? – улыбка сползла с Гениного лица.
- Показать, спрашиваю? - уже громко повторил Василий.
Генка оглянулся как бы за поддержкой, но люди у костра не обращали на него внимания.
Стелуев подошел к нему вплотную и скомандовал:
- Пошел вон!
- А чё я такого сделал? Захотел прогуляться по лесу - и все... – обиженно промямлил Генка.
Майор оттолкнул его и обернулся к Ольге и Василию:
- Этот вам больше не будет докучать. А если надумаете ко мне в гости, милости прошу, не стесняйтесь. Пройдете берегом вверх метров семьсот - там и найдете мои хоромы.
Из-за туч неспешно появилась луна, и сразу от лесной чащи потянулись тени. Сказочными чудищами они подползали все ближе к реке. Тихо всплескивала и журчала вода, и ее, уже не летняя прохлада, пронизывала ночной берег.
- Ваши родители знают, где вы? - Ссросил Василий.
- Их давно нет... - коротко ответила Ольга. Помолчала и продолжила. - Последние годы я жила у своей тетки. А теперь вы спросите, как я оказалась здесь? Верно?
- Угадали…
- А вот на этот вопрос отвечать не стану. Пусть будет и у меня своя маленькая тайна, - Ольга засмеялась. - Или мне тоже сочинить какую-нибудь историю? Буду утверждать, что я алкоголичка или воровка. Хотите?
- Зачем? - Пожал плечами Василий.
- А вы зачем? - Снова рассмеялась Ольга. - Конечно, для того, чтобы никто не узнал правду. - Она вдруг заговорщицки зашептала. - Сударь, вы можете мне довериться. Вот моя рука и шпага. И кем бы вы не оказались на самом деле, я не дам вас в обиду...
- Женщина и шпага? Женщина-защитница?.. Сударыня, я с удовольствием возьму вашу руку в свою, но обойдемся безо всякого оружия, - в тон ей ответил Василий. - Шпага не понадобится, поскольку я не та романтическая личность, за которую вы меня принимаете. Честное слово, начинаю жалеть, что не стал разбойником или сотрудником милиции...

Жизнь продолжается

Со Стелуевым они встретились через два дня.
- Не могу отвыкнуть от этой пакости, - майор отшвырнул докуренную сигарету. - Ведь клиническую смерть перенес, выкарабкался и снова принялся сосать.
- Давно это случилось? - Василий сел на бревно рядом с майором.
- Клиническая смерть?
- Да.
- Три года назад. Тогда и комиссовали меня. Должен был подполковника получить, а вышло... - Стелуев махнул рукой. - В общем, воскресить воскресили, а об армии сказали: и не думай.
- Как же это все произошло?
Стелуев не сразу ответил, задумался.
- Сперва начались частые головокружения и слышался какой-то прозрачный звон. Наверное, такой звон слышит тот, кто падает с огромной высоты или кто стоит на оторванной от берега льдине. Представляете: вокруг темная, ледяная вода, а ты один, жалкий и беспомощный, и нет никакой надежды. Этот звон я слышал много раз, но так и не мог понять, доносится он издалека или раздается во мне. К врачам не обращался. А в ту страшную ночь приснилось, будто у меня горлом пошла кровь. Я сидел в сугробе, и горячие темные капли скользили по подбородку и падали в снег. Стало жутко, и я проснулся. Ночь, темнота... Осину, что росла за окном, не было видно. Я слышал только скрежет ее ветвей о стекло, и от этого сделалось еще страшнее. Часы мои лежали на тумбочке. Я нащупал их и поднес к глазам. Половина третьего. Часы выпали из рук, и я умер... - Стелуев попытался улыбнуться. - Какая нелепая фраза: "Я умер".
Василий молча кивнул, не зная, что ответить. Но майор неожиданно рассмеялся и резко поднялся с бревна.
- К черту заунывные разговоры! Жизнь продолжается! И надо, не теряя времени, наслаждаться каждым часом. Впрочем... - Стелуев кивнул в сторону Ольги и подмигнул Василию. - Вы как раз так и поступаете. Молодец! Ну, мне пора.
- Надолго уходите?
- Дня через три ворочусь. Вы тут присмотрите за моей виллой. Хорошая она у меня получилась. Обидно, если ее растащат на костер.
- Сохраню, - пообещал Василий.
Они обменялись рукопожатием, и Стелуев зашагал берегом реки.

Прогулка под звездами

Подошла Ольга.
- Куда это Корней Антонович?
- За речку отправился. Говорят, там ягоды в распадках видимо-невидимо.
- А разве здесь мало?
- Может, там ягода слаще, или отдохнуть от нашей бригады захотел.
- Может быть...
Василий взял из рук Ольги котелок с посудой:
- Товарищ дежурный, какие у вас еще задания по кухне?
- Кажется, разделалась со всеми...
- В таком случае, разрешите пригласить вас прогуляться по бульвару.
- Лучше в театр сходим.
- Не достал билеты.
- Тогда - в кино.
- Там душно, к тому же показывают старый-престарый фильм. Мы пойдем в планетарий с настоящим небом и луной.
- Пойдем, - согласилась Ольга.
Вначале они шли молча по знакомой тропе вдоль берега.
- Вот та звезда - Сириус, - первой заговорила Ольга и подняла вверх руку. - Она во много раз больше Солнца. А ее спутник - совсем крохотная звездочка, и у нее нет собственного света.
- Я ни черта не смыслю в астрономии, - откликнулся Василий.
- Хоть и нет у нее собственного света, - повторила девушка, - зато сила притяжения такая, что может отклонить с орбиты своего соседа-великана.
Василий улыбнулся и обнял Ольгу:
- Ну и пусть отклоняются, это их личное звездное дело...
Она заглянула ему в глаза и тихо сказала:
- Так и я… У меня нет своего света. Понимаешь? Я пока лишь твой спутник. Без света... И могу навредить тебе - отклонить с орбиты.
- Перестань! Фантазерка...
- Нет, нет, это правда.
- Перестань, - Василий схватил ее за плечи и встряхнул. - Слышишь?
Ольга ничего не ответила, и они долго шли берегом реки и снова молча, думая каждый о своем.
- А вон, кажется, вилла Стелуева, - наконец произнес Василий и показал рукой на нелепое строение из досок и ветвей. - Ты не замерзла?
- Немного.
- Пойдем погреемся. Майор соорудил печкуиз металлической бочки и припас сухие дрова. У него все четко, по-военному.
- По-военному? - переспросила Ольга. - А разве скажет военный: "Я умер в половине третьего"? Он скажет: "В два тридцать".
- Ты слышала наш разговор?
- Да, и не буду оправдываться. Вы просто забыли: звук на реке разносится дальше.
- Мы как-то не думали об этом. Никаких секретов у нас нет.
Девушка поежилась:
- Теперь я замерзла по-настоящему.
Они вошли в сооружение, которое можно было назвать и шалашом, и землянкой. Василий зажег спичку.
- Уютно живет майор...
Ольга уселась на мягкий настил из веток и молча наблюдала, как орудует у печки Василий.
Наконец, затрещали дрова, в разные стороны поползли седые струи дыма. Сразу стало теплей.
- Как хорошо тут, - прошептала Ольга. - Прогулка под звездами, дым из печи, и никого, кроме нас с тобой... - Она вдруг засмеялась. - Хочу шампанского!
- Какое совпадение, я тоже…
- Тебе нельзя.
- Бедному алкоголику остается только мечтать о выпивке.
- Ну, если больше не о чем мечтать...
Василий не дал ей договорить, резко обнял и поцеловал.
- Еще одно желание появилось? - Ольга попробовала отстраниться, но он крепко держал ее.
- Зачем ты так? - Василий нахмурился.
- Прости, я сама не знаю, что со мной творится сегодня. Прости...
- За что?
- За то, что отклоняю от орбиты...
И она прижалась к нему.

Визит хозяина

После успешного возвращения из Москвы Треф снова поселился у Марата. На этот раз долго бездействовать не пришлось. Через два дня явился Славик, и не один, а с хозяином.
- Доброзин, - представился тот и некоторое время бесцеремонно разглядывал Серегу белесыми, чуть навыкате, глазами.
Наконец, он похлопал Трефа по плечу, словно потрепал собачонку, и коротко рубанул:
- Хорош парень, будем работать.
- А если я... - начал было Серега, но Доброзин резко повторил:
- Будем работать!..
Треф отвел взгляд в сторону:
- Поработаем.
- Вот и ладненько. Садитесь, ребятки. Садитесь поближе, - Доброзин с минуту молчал, словно не мог собраться с мыслями, потом тихо продолжил. - В судьбе каждого человека наступает момент, когда он должен изменить ритм жизни. У вас, наверное, это будет не скоро. А мне уже пора. Ясно?
- Чего ж тут неясного? - отозвался Славик. - Каждый, кто хорошо трудился, имеет право в нашей стране на заслуженный отдых.
- Вот именно, - оборвал Доброзин. - Потрудился я неплохо. Много, правда, потерял не по своей вине. Но дело не в этом. Собираюсь на покой. Старость обеспечена. Да вот появилась возможность кое-что добавить к личной пенсии. Разве можно упустить такой момент? Как ты считаешь, Сережа?
На этот раз Треф сумел выдержать взгляд белесых глаз:
- Последний скок?.. Упускать прибавочку к пенсии, конечно, грех. Но чьими руками будет лепиться эта прибавочка?
- Угадал-угадал, Сережка-Сережка, - улыбнулся Доброзин. - К вам, молодым, я обращаюсь за помощью.
- Вот номер: то приказывал "Будем работать", а то просишь помощь, - Треф с ехидцей взглянул на Доброзина.
- Ершист, ай ершист, Сережка. И как до сих пор не сложил свою буйную головушку? Ума не приложу. Запомни, прошу ли я, уговариваю ли, для тебя и Славика - это все равно приказ.
- Теперь понятно, - Треф развел руками.
- Дело и для вас очень выгодное, - продолжил Доброзин. - Кроме того золотишка, что я приготовил в Москву, есть еще. Только оно пока в потайной пещере хранится и ждет-не дождется, когда его извлекут на свет Божий. Драгметаллы и искусство должно служить людям. Верно я говорю?
- Верно-то верно, - отозвался Серега. - Да земля и пещеры неохотно отдают свое добро.
- Знаю! Гектары пахать не заставлю. Имеются древние золотые изделия. Сведения точные. Есть надежная карта у меня. Две недели работы - и сытый век нам всем троим обеспечен. Бросаем к черту этот кооператив, орешки-ягодки, красиво расстаемся и разбегаемся в разные стороны.
- А не получится, что этих "разных сторон" окажется всего две - "тот" свет и "этот"? - Серега криво усмехнулся. - Причем двое из нас троих прямиком угодят как раз на "тот" свет.
- Отпадает! - Доброзин сделал решительный жест рукой. - Отпадает хотя бы потому, что одному человеку не вынести все золото из пещеры и не доставить в Москву. Вот вам своего рода и гарантия.
- Но это можно сделать в несколько приемов...
- Ты забыл, Сережа, что в тайге слухи разносятся быстрее, чем в городе. Особенно о драгоценностях. И милиция не дремлет. Один раз упустит, другой, а в третий - за горло возьмет. У золота громкий голосок, издалека людей зазывает-приманивает.
- Так может, и над пещерными сокровищами менты уже стойку сделали? - насторожился Славик.
- Надеюсь, пока нет… - Доброзин поднял указательный палец. - Не забывайте, ребятки, золото само плывет в руки. Такой шанс бывает раз в жизни, и глупо упускать его. Риск минимальный, зато выигрыш велик...
Славик не дал ему договорить.
- Когда надо идти?
- Послезавтра. А что скажет Сережка?
- А чего зря базарить? Обратного ходу нет. Теперь мы слишком много знаем. Откажемся - долго не проживем.
- Гляди-ка, понятливый какой, - усмехнулся Доброзин. - Вот и ладненько. Марат соберет вас в дорогу и переправит ко мне. В тайге и встретимся. И поосторожней там с разговорами в бригаде. Ну, а сегодня малость отдохните. Только никаких девок и вообще из дома не высовываться. Пейте, мечтайте: куда тратить деньги будете...
Хозяин вдруг хихикнул и погрозил пальцем.
- И ни-ни, даже думать не смейте, как от старого добряка избавиться. Обижусь, если замыслите меня в землицу вместо золота закопать. Ей Богу, обижусь!..

Горестные раздумья

- Такого закопаешь, - закрыв за Доброзиным дверь, проворчал Славик. - Сам любого вгонит в землю.
- У каждого человека только одна жизнь и у всех одинаковая - хрупкая, нежная, - глядя мимо приятеля, задумчиво ответил Серега.
Славик махнул рукой:
- Не знаю, сколько у других, но у Доброзина их десяток, и все верткие, гибкие, скользкие. Быстрей бы с этим золотом разделаться и - рывок от старика.
- Запугал он тебя.
- Не очень храбрись. Я побольше твоего знаю о нем.
- Поделись, расскажи.
- Э-э, мне еще жить охота.
- Меня-то не пугай своим Доброзиным, - Серега поморщился. - И пострашней видеть приходилось. Красиво ты бил понт: работник торговли, король базара и дефицита, - а выходит, остался таким же уркой, как и был, только загранбарахлом обтянулся да тачку заимел.
- Зачем же так? - уныло запротестовал Славик.
Но Серега со злостью перебил его:
- А какого хрена ты мне два ведра звона за шиворот? С прокурорами в театр ходишь, с актрисами обедаешь в Доме кино: житуха малиновая - кичман не ждет... А покуда, а пока ... подкинь до потолка.
- Чего разошелся? - Славик сел на диван и обхватил руками голову. - Все так и есть... - Он тут же поправился. - Все так и было, пока золото не всплыло. Ведь чуял, чуял я: не туда крен. У-у! Падлюка старая! - Славик вдруг вскочил с дивана и изо всей силы пнул ногой стол. На пол полетели бутылки и посуда. - Лярва белоглазая! Душегу-у-уб!
- Не психуй! - рявкнул Серега. - Сам виноват. Дурик! Думал, всех обманул: красивую жизнь начал, и закон не подкопается. А вор - он и есть вор - хоть в дубленке, хоть в хламиде. Понял, недоделанный бизнесмен?
- И так тошно, а ты еще уксус льешь, - Славик понизил голос. - Разнюхал я, где Доброзин золото прихватил. Двум бичам хану сыграл.
- Вляпались, - угрюмо констатировал Серега. - Век не забуду, кореш дорогой, как ты меня мокрушнику подставил.
- Да не знал я, не знал...
- Хоть сейчас не верти динаму.
- Гадом буду: не знал. Думал, все "дела" у хозяина в прошлом.
- Тьфу... тебе в рыло, - не сдержался Треф. - Деточку из себя корчит, цветик-ягодка. А если менты уже привязали двух покойников к Доброзину?
- Нет, нет, что ты? - затряс головой Славик. - Он верткий, бесследный.
- Привидение, что ли? - усмехнулся Серега. - Ну, ты совсем сдурел. Как выпутываться думаешь?
- Золотишко поковыряем. Чего уж тут! Никуда не денешься. Только нам с тобой друг за друга держаться надо… Может, пронесет, отделаемся от Доброзина. Тогда и нам отсюда мотать надо. Старик обещал отдать мне рынок со всей бригадой. А я думаю раз он отдает свое дело просто так - значит, что-то не ладится.
- Хана вашему бизнесу! - злорадно ответил Треф. - И тебе, Славуля, снова переквалифицироваться придется. Будешь опять воровать честно.
- До этого еще далеко... А может, и вправду у него одна жизнь? - приятель настороженно покосился на дверь. - Ой, Серега, одна, одна у него жизнь, скользкая, верткая, но одна...
- И ты гнешь туда же? - Треф вспомнил недавний разговор с Валентиной.
Славик не знал о нем, но уверенно закивал:
- Туда, туда, Серега. По глазам вижу: сам об этом думал. Смекнем дело? А, Серж? Мы ведь друзья?
Треф невесело засмеялся.
- Попал Серега к паукам в банку, и сам в паука превратился. Зазеваешься - слопают. Очухайся, Славуня. Мокруху ведь задумал.
- Какая же это мокруха? Не человек он. Зверь. Паук. Раздавим - земля спасибо скажет. Тяжко ей такую паскуду носить. За него и вышку не дадут. Смекаешь, Серега? А сцапают, скажем, в порядке самообороны...
- Э-э, заткнись!.. - Треф опустил голову и обхватил ее руками. - ... Не знаю, ничего не знаю. Послать бы все подальше... Молчи... Молчи, Славка...

Просьба Стелуева

- У тебя не спрашиваю, - Семен хитро сощурил глаза. - И так все ясно.
- Остаюсь, - подтвердил Василий.
- Дела по-серьезному у вас пошли...
- Теперь хребет не собираешься мне ломать?
- Теперь нет. Поначалу думал, у тебя с Ольгой так - трали-вали, а потом - "мой адрес - не дом и не улица..." Раз дела серьезные, чего мне своим рылом лезть?.. С нами-то надолго?
Василий пожал плечами.
- Пока не заю.
- Мой совет: уводи ты ее побыстрей отсюда, от нас подальше.
- За совет спасибо… А на зимовье когда?
- Денька через три. Марат привезет одежду, кое-что для охоты, и будем перебираться. Зверя-то доводилось бить?
- Доводилось. На глаз и руки не жалуюсь.
- Поглядим, поглядим. Дырявые шкуры нам ни к чему.
- Семен, а живешь-то когда? - не выдержал Василий.
- Вона куда махнул, - бригадир задумался. - Так вот же она - моя жизнь. До весны зверя бить буду. Потом багульник на рынок погоним. Потом черемша, и снова - орешки, ягодки. Вон тех вишь? Кто в город собирается, тем одних ягодок и орехов хватает. До следующего лета жрать портвейн будут, а спустят все - вернутся в бригаду. А вот Гехе, к примеру, подавай городские кабаки. Но тут уже пушнину требуется к орешкам приложить. Ну а мне и таким, как Фагот, ничего не надо. Пропащие. - Семен махнул рукой. - В общем, не ковыряй душу… Вон твой дружок идет, с ним и философствуй.
Подошел Стелуев.
- У меня к вам просьба, Василий. Не откажите.
- Постараюсь.
- Хочу вас похитить на пару дней и поэксплуатировать.
- Это как?
- Есть одна старая избушка. В ней когда-то база геологов была. Хочу ее подремонтировать, на зиму в ней остаться. Поможете?
- Как бригадир скажет...
Семен хмыкнул и скосил взгляд в сторону:
- Валяй… Чего ж не подсобить хорошему человеку?
- Больше ни у кого отпрашиваться не надо? - улыбнулся Стелуев.
- Думаю, она тоже отпустит, - весело ответил Василий.
Когда Семен отошел от них, Стелуев тихо заговорил:
- Я не хотел бы вас разлучать с Ольгой даже на короткое время. Но на эту публику нельзя рассчитывать, - он кивнул в сторону шалашей, где расположилась бригада. - Сами понимаете, потребуют ящик водки, напьются, и в итоге - никакой помощи.
- Да не переживайте. Когда надо идти?
- Хоть завтра.
- Договорились.
- Значит, на рассвете отправляемся. Часов в шесть, - Стелуев пожал руку Василию. - Ну-ну, не буду задерживать. Идите огорчать даму сердца...

Думай о встрече

- Я уже знаю, - ответила Ольга.
- Семен сказал?
- Какая разница? Зачем согласился?
- Это же ненадолго...
- Все равно не надо было соглашаться.
- Почему?
- Не знаю...
Василий взял ее за плечи и развернул к себе:
- Ну чего ты из этого трагедию делаешь? Я скоро вернусь, и мы снова вместе.
- Не уходи, - Ольга прижалась к нему. – Мне страшно...
- Чего ты боишься, сказка моя лесная? Все будет хорошо. Эти дни пролетят незаметно, и мы снова будем смотреть на звезды и бродить по осенней тропе. А потом...
- Мне кажется, мы уже никогда не встретимся, - перебила Ольга.
- Такое не может случиться! Слышишь? Не мо-жет! Ты веришь мне?
- Верю. Верю, родной, и боюсь. С каждой минутой все больше и больше. Знаю, тебе надо идти не из-за просьбы Стелуева... Но прошу, умоляю: останься!..
- Вот видишь, ты даже знаешь, что "надо идти".
- Умею колдовать и ворожить.
- Наколдуй тогда нам счастье.
- Себе счастье никто не может наколдовать, - Ольга отстранилась и взглянула на часы. - Когда уходишь?
- Стелуев зайдет за мной в шесть.
- Значит, осталось всего десять часов.
- Ты так считаешь часы, будто мы расстаемся на годы.
- Как знать, - тихо ответила Ольга. - Десять часов - это всего шестьсот минут. Я где-то читала, что влюбленные расточительны. Они сорят мгновениями. - Ольга крепче прижалась к Василию. - Каждый поцелуй - это уходящая секунда...
- Лучше думай о нашей встрече, - прошептал он.
Девушка ничего не ответила. Уткнулась лицом в его плечо и молчала. И Василий чувствовал теплоту ее дыхания.
- Хорошо... Я буду думать только о встрече, - наконец произнесла Ольга. - Слышишь, родной? Только о встрече...

Ночевка в бригаде

Необычно быстро отшелестело время листопада, отзвенели тихие осенние капели и притихла тайга. Смолкла, затаилась, ожидая скорых морозов, метелей и вьюг.
Марат привез Серегу и Славика на зимовье, когда тайгу запорошило первым снежком.
- Вляпались в хреновину, - ворчал Треф. - Зима, а мы в тайге вкалывать собираемся. Померзнем.
- Вытянем как-нибудь, - отвечал неуверенно Славик. - Одежда на меху, спирту вдосталь, а для костров кругом - дров навалом.
Марат свел их с бригадиром, а сам заторопился назад: со дня на день река могла затянуться льдом.
Семен встретил неприветливо.
- Отлучаться не могу: дел по горло. Сами дойдете, без провожатых. Расскажу, покажу, как разыскать хибару нашего хозяина-благодетеля, и топайте к нему. За два дня управитесь.
- Может, кого из своей кодлы дашь в провожатые? - попробовал упросить Славик.
- Не велено, - отрезал Семен. - Никто из моих оглоедов не знает, кто он на самом деле. Переночуйте здесь, а утром айда в путь. Тесновато, правда, в избе и без вас, да ничего, потерпим.
- Сколько у тебя людей, атаман? - поинтересовался Треф.
- Сколько ни есть - все мои...
- Военная тайна?
- А хоть бы и так!
- Чего темнишь, атаман?.. Кому нужны эти алкаши? Лягавые, и то не хотят мараться о них.
- Полегче, паря, - насупился бригадир. – Услышит народ - живо поломают тебе ребра.
Серега зевнул:
- Да ну их в... Расскажи лучше, что за деваха у тебя в бригаде? Говорят, красотуля и генеральская дочка.
- Сам увидишь. Только не прогляди зенки. Не к такому приписана.
- Это мы еще посмотрим, - Серега подмигнул Славику.
- И смотреть нечего, - захрипел Семен. - Тормозни, паря, а то занесет. Не погляжу, что при хозяине состоишь.
- Не произноси всуе Божье имя, - отозвался Славик.
- М-да, невзлюбил ты меня, атаман, -  ухмыльнулся Треф. Не вышла у нас дружба с первого взгляда.
Семен не успел ответить, в избу вошли Ольга, Фагот и Генка.
- О!.. Кажется, явилась - лесная красавица, - вызывающе воскликнул Серега.
Ольга резанула его глазами:
- А ты кто такой?
- Погоди-погоди, - Треф напрягся. - Я ведь тебя где-то видел...
- Оставь свои воспоминания при себе. Не мог ты меня видеть. В разных краях наши дорожки проходили.
- Может, и в разных, да где-то пересеклись. Ну-ка, сними платочек!..
- Больше ничего не надо снимать?
- А ты язва...
- И притом опасная, так что поостерегись.
- Может, все-таки снимешь платок?
- Ну чего пристал? - вмешался Семен. - Еще раз надо предупредить?
- Да не волнуйся ты, - успокоил Серега. - У меня самые чистые намерения.
Славик толкнул приятеля локтем:
- Чего на рожон лезешь?
- Что хочу, то и делаю! - огрызнулся Треф, не спуская глаз с Ольги.
После ужина он подошел к ней и тихо сказал:
- А я вспомнил, где мы виделись...
- Ну и где?
- Москва, - все так же тихо ответил Серега.
- Москва большая, - Ольга нахмурилась.
- Но Баграт в ней один. В цвет угодил?
Девушка спокойно смерила Серегу взглядом:
- Значит, Баграт подослал? Не очень-то радуйся...
- Никто меня не подсылал, не волнуйся.
- А я и не волнуюсь!
- И Баграта не боишься?
- Теперь нет.
- С чего бы это осмелела? Защитники появились?
- Не твое дело.
- Зачем так грубо? Может, я тебе добра желаю?
- Мне твое добро не нужно.
- А если я Баграту скажу, где ты прячешься?
- Говори...
- Не пожалеешь?
- Это тебя не касается.
Серега притворно вздохнул.
- Вот так, хочешь сделать доброе дело, а нарываешься на грубости. Один поцелуй в ночной тишине - и Баграт ничего не узнает, - усмехнулся он.
- Осчастливил...
- А ты все же подумай.
- И под ножом с такой мразью целоваться не буду. Еще есть вопросы?
- Есть... Еще как много есть у меня вопросов, да некому на них ответить, - погасло в Серегиных глазах веселье. - Ладно, красавица, не такая уж я мразь и не состою теперь в услужении у Баграта и докладывать ему ничего не собираюсь.
- Зачем тогда запугивал?
- Сам не знаю. Может, хотел тебя проверить. Наслышался от Марата о лесной красавице и подумал: а вдруг такая спасет меня? Заочная любовь, одним словом.
- Теперь понял, что ошибся? Или еще объяснять надо?
- Все яснее ясного, - Треф снова улыбнулся. - Точка. Считай, красавица, не было у нас никакого разговора. Скучно мне, вот и тянет на беседы, а с кем - все равно, хоть с бревном, хоть с поленом...
- Хоть со мной? - съехидничала Ольга.
- Хоть с тобой... Не обижайся, красавица. Завтра уйду в метель и непогоду и больше мы не увидимся. Не поминай лихом, - он весело подмигнул девушке. - Смотри, как Семен меня глазами пожирает. Еще прирежет ночью. Видать, намертво влюблен в тебя. А?
- Спроси у него.
- Влюблен, - Серега уверенно тряхнул головой. - И спрашивать нечего. Эй, атаман, чего уставился?! Отваливаю я. Никого не тронул, никого не зацепил.
- Давно бы так, - отозвался Семен.
Треф швырнул в угол полушубок и, ни к кому не обращаясь, произнес:
- Устал я. Буду спать...

И снова гость

А ночью неожиданно явился Федот Андреевич.
- От везуха нам сегодня на гостей, - не то шутя, не то серьезно, посоветовал Семен. - Только одни заезжие угомонились - новый является! Куда тебя положить, дед?
- Я, может, с вами и не стану ночевать, - ответил Федот Андреевич. - Где племяш?
- Запил, - хихикнул Генка. - Чифирок в лесу гонит.
- У тебя не спрашивают, шутник.
- Ушел он в тайгу, - пояснил бригадир.
- Как ушел?
- Не бойся, не съедят племянничка. Денька через три обещал вернуться, - успокоил Семен. - Ложись отдыхай. Жив-здоров твой родственничек.
- Чего темнишь? Сказывай, где Василь? – не отставал старик.
- А я почем знаю? – бригадир с наслаждением потянулся и сделал всем незаметный знак, чтоб молчали. - Чё я ему, нянька - бегать по тайге зад подтирать?
- С майором он отправился, - не обращая внимания на знаки Семена, сказала Ольга. - Стелуев попросил помочь отремонтировать заброшенную базу геологов.
- Вот как... - задумался Федот Андреевич. – А мне ничего не просил передать?
Ольга покачала головой:
- Ничего...
- Так-так, ну и родственничек непутевый! От шалопут! Ты уж, голубонька, передай ему, как объявится, что я навещал. А мне пора.
- На ночь глядя? - удивился Фагот.
- Мне и ночь не помеха, - пробормотал Федот Андреевич. - Прощайте, бродяги.
Старик распахнул дверь и шагнул за порог.
Ольга вышла за ним.
- Возьмите меня с собой...
- Да ты что, голубонька? - удивился Федот Андреевич. - Я, может, совсем не туда направляюсь, куда тебе хочется. По своим делам поспешаю.
- Тогда торопитесь. Беду чую...
Старик внимательно посмотрел ей в лицо.
- Вот как? Потороплюсь, потороплюсь, голубонька...

Расправа

- О!.. Да к нам гости пожаловали! - Стелуев оторвался от окна и поманил к себе Василия. - И кого это принесла нелегкая в такую глухомань?
Василий подошел к нему, и в то же мгновение от удара в живот скорчился от боли.
Вторым ударом коленом в лицо майор свалил его на пол.
В избу ввалились Треф и Славик и замерли у порога.
- Чего застыли?! Входите! - Стелуев, он же Доброзин, поставил ногу на шею Василия. - Не стесняйтесь, ребятки, это всего лишь мент из областного управления. Вынюхивал-суетился, дурачок, лез куда не следует, но теперь он безвреден. Ану-ка, возьмите под нарами веревки и свяжите его. Нам еще потолковать с ним надо.
Серега задержал взгляд на Василии, потом повернулся к хозяину.
- Э-э, дядя, мы так не договаривались. Золотишко-то твое кровью меченное, а теперь еще ментовская тень легла на него. Так что оно уже не червонцем через испуг, а вышкой сияет...
- Цыть! - Стелуев выхватил из кармана куртки пистолет и навел на Трефа. - Заткни хавало и делай что приказано! Живо!..
Серега и Славик нехотя достали веревку и принялись связывать Василию руки за спиной.
Стелуев сам проверил, надежны ли узлы, а потом скомандовал:
- Теперь - обыскать!..
Приятели все так же нехотя повиновались.
- Пусто, - сообщил Треф, проверив карманы и прощупав одежду Василия.
- Ничего нет, - подтвердил Славик.
- Сам вижу, - отозвался хозяин. - Удостоверения нет, понятно. Липовый паспорт Семену сдал. А куда же он ствол заныкал? Ведь наверняка с оружием прибыл!..
Василий стал приходить в себя. Застонал, открыл глаза и попробовал пошевелить руками.
- Ну-ка, усадите его, - распорядился Стелуев. - Может, кое-чего интересного расскажет, - он зачерпнул кружку воды из ведра и плеснул в лицо Василию. Потом нагнулся и участливо спросил: - Полегчало, Василек?
Тот сплюнул кровью, обвел взглядом избу и неожиданно улыбнулся:
- Чуть-чуть полегче...
- О, ты у нас молодчага! - Стелуев сунул пистолет в карман и сел на корточки. - Хочу поговорить с тобой, Василек. Понимаешь, очень серьезные у меня к тебе вопросы. Не возражаешь, если мы на "ты" перейдем?
- Какие могут быть возражения? Вот только одна загвоздочка - не знаю, как теперь называть тебя. Для одних ты - Стелуев, для других - Доброзин...
- Зови просто Петей. А теперь пораскинь мозгами. У тебя два выхода: ответишь на мои вопросы - оставлю в живых, нет - сам понимаешь...
Василий облизнул распухшие губы и кивнул в сторону Сереги и Славика:
- А эти откуда взялись?
- Вопросы буду задавать я! - оборвал Стелуев. - Жить-то, надеюсь, хочется?
- Еще как...
- И чтоб деваха твоя осталась живой, тоже хочешь?
- Сволочь, - не сдержался Василий и рванул руки, но веревки надежно стягивали их.
- Теперь понимаешь, что, если не ответишь на мои вопросы, ей тоже конец?.. Итак, я жду...
- Плохи твои дела.
- Да уж не хуже твоего! Будешь отвечать?
- Тебе не уйти. Нам известно и про убийство, и про золото.
- Почему же не взяли до сих пор?
Василий посмотрел на Серегу и Славика.
- Мы не только тобой интересуемся. Нам и на других надо было искать выходы.
- Связным у тебя состоит Федот Андреевич? Можешь не отвечать, и так все ясно. А из бригады Семена никто не помогал?
- Нет.
- Вспомни, Василек, вспомни хорошенько. Может, завербовал кого в осведомители?
- Не та публика, - покачал головой Василий. - Какой от них толк? Сам же говорил: за бутылку водки продадут…
- А деваха твоя?
- Ну, зачем же ее приплетать в такие серьезные дела? С меня одного связного хватало.
- Что известно о золоте?
- Мы знаем, где его добыли те двое... И примерно - где оно теперь хранится.
- Вот как? - Брови Стелуева резко выгнулись и недовольно замерли.
- А чего тут удивляться? Это как раз нетрудно было выяснить. Хороший тайгач все твои тропочки запросто отыщет. Не умеешь ты бесследно ходить по лесу.
- М-да, действительно, - пробормотал Стелуев и кивнул Сереге и Славику. - Ну-ка, ребятки, на пять минут выйдите, подышите свежим воздухом.
- А вы тут против нас не сговоритесь? - Треф выжидающе посмотрел на хозяина и на Василия.
- Идите, идите, - Стелуев нетерпеливо махнул рукой.
А когда Серега и Славик вышли, продолжил:
- Значит, не исключено, что у того тайничка меня ждет засада?..
- Наверняка!.. - подтвердил Василий.
- А с какой стати я туда полезу? - Стелуев с нескрываемой радостью засмеялся. - Главный мой золотой куш совсем в другом месте хранится. Не там капканы ставите...
- Ничего, мы капканов много выставили - в какой-нибудь наверняка попадешься.
Стелуев мгновенно пятерней вцепился в лицо Василия. Пальцы глубоко вошли в кожу.
- Заткнись, щенок. До моего золота вам не добраться. Руки коротки, ноль фантазии да и с умишком туговато. Вы ведь, менты, не верите в сказки, легенды и прочие народные байки. А зря: иногда в них правда. Рекомендую на том свете к фольклору серьезней относиться...
Распахнулась дверь, и в избу заглянул Серега:
- Любовная сцена у фонтана продолжается?
Стелуев зло взглянул на Трефа и процедил:
- Зови Славку! Этого, - он пихнул Василия ногой, - в погреб. Пусть привыкает к вечернему мраку.
- Э, дядя, да ты, как фашист, допрашиваешь пленных, - склонился над Василием Треф. - А как же гуманизм, права человека?
- Заткнись, остряк, - оборвал его Стелуев. - Тащите в погреб!
Серега и Славик кое-как спустили Василия по шатким ступенькам.
- Ну, теперь чего? - Спросил Треф, когда они выбрались наверх.
- А теперь собирайтесь, ребятки, в дорогу. У нас впереди большая, но благодатная работа.
Приятели переглянулись.
- Куда лыжи вострим?
- Ясное дело - золотишко извлекать.
- Неувязочка получается: там же засада!.. - Серега выжидающе взглянул на хозяина.
- Подслушали?!..
- Случайно донеслось.
- А я вас совсем в другие места поведу. Не бойтесь, сам на рожон не полезу и вас не подставлю. Менты не все вынюхали. Так что сработаем, ребятки, почти без риска.
- А с ним что? - Славик кивнул в сторону погреба.
- Разве непонятно? - Стелуев сунул правую руку в карман куртки и повторил. - Разве непонятно, ребятки?!.. Опасный он. Я для того и заманил его сюда… В тайге оглоеды Семена рыскают - могли бы помешать. А сюда никто из них не сунется.
- Стоп, дядя, не о том речь, - прервал Треф. - А если мы на дыбки со Славиком поднимемся и не дадим тебе легавого?
Стелуев загадочно и зловеще улыбнулся:
- Мне он уже не нужен. Он теперь твой, Сережка. Вопрошал о гуманизме, а сам хочешь его на мучительную смерть оставить? Нехорошо...
- Не понял...
- Поясню, - Стелуев вытащил пистолет и тихо произнес. - В погреб!
- Да ты что, очумел?!
- Я сказал: в погреб и не затягивай. Времени мало.
- На что гонишь, падло?!
Стелуев поморщился:
- Без истерик! Что-то больно ты заершился, Сережка. Не нравится это мне. Ану-ка, покажи инструмент!
Треф, скорее машинально, чем осознанно, вытащил охотничий нож и сделал шаг к хозяину. Тот мгновенно выставил навстречу пистолет.
- Стоящий инструмент. Ступай.
Серега в замешательстве посмотрел на Славика, на лезвие ножа и начал спускаться в погреб.
- Побыстрей! - Стелуев подошел к самому краю входа, пытаясь разглядеть, что делается внизу.
Когда Серега спустился, Василий попытался подняться. Начал что-то говорить, но Треф быстро зажал ему рот и занес руку с ножом.
- Притворись дохлым...
Серега успел перерезать узел веревки, с опаской взглянул вверх и снова шепнул:
Крикни и замри... И не рыпайся, пока мы не уйдем...
Одним движением он стер с лица Василия кровь и вымазал лезвие ножа.
- Чего возишься?!.. - раздалось сверху. - Ну-ка, Славка, подай фонарь!
- Кончен, - глухо отозвался Треф.
Луч фонаря скользнул по земляному полу и остановился на окровавленном лице Василия.
Серега вылез и уселся на пол, свесив ноги в погреб. Вымазанный кровью нож он со злостью всадил в дощатый люк.
- Видишь, как все просто. А ты брыкался, дерзил мне, - Стелуев погасил фонарь. - Не так уж страшна человеческая кровушка. Привыкнуть можно ко всему. - Он криво усмехнулся. - Эх, Сережка-Сережка, теперь и ты заделался мокрушником, да ненадолго. Очень упрямым и непредсказуемым оказался. Опасно такого держать рядом.
Треф поднял голову. Ствол пистолета был направлен ему в грудь.
Качнулся в сторону Серега и только успел выдернуть нож. Громыхнули два выстрела. Первая пуля ударила под сердце, а боль от второй он уже не почувствовал.
Стелуев направил ствол на Славика и, не глядя, столкнул ногой тело Трефа в погреб.
- Не того дружка себе выбрал. Опоганил он тебя.
- Серегу за что-о-о?!.. - завопил Славик и метнулся к хозяину.
Следующий выстрел отбросил его назад. Славик схватился за живот и неуклюже повалился на пол.
Стелуев склонился над ним. Хотел было еще раз выстрелить, но заметил на губах кровавую пену и спрятал пистолет.
- Надо беречь патроны… Дай Бог, чтобы эти пацаны оказались последними покойниками на моем пути. Все, надо сматываться. До пещеры дорога нелегкая. А Славка, видать, не проговорился, что я в Москве наблюдал за ними. Так что золотой песочек Баграту и без помощничков сплавлю. А вот тельцов Иеровоама... Эх, дурачье строптивое... Жаль, не удастся за один раз распилить и забрать золотых истуканов. Ну ничего, кусок все же оттяпаю. Сколько смогу унести - столько и унесу. Отсижусь годик-другой вдали, а когда все здесь поутихнет, наберу новых людишек и - снова к заветной пещере. Может, повезет и раньше меня никто туда не проникнет...
Стелуев вдруг понял, что произносит мысли вслух.
- Ого, плохой признак: сам с собой разговариваю. Сдают нервишки. Вон, как руки трясутся, будто после первого покойника...
Он достал из-под бутылку с керосином и рюкзак. Потом окинул внимательным взглядом избу: не забыл ли чего, не допустил ли какую-нибудь промашку.
Все чисто. Нет следов его пребывания.
Стелуев откупорил бутылку и облил керосином стены, лавку, нары и стол. Полез за спичками, но передумал.
- Пожар будет издалека виден. Переполошу всех раньше времени. Обойдемся без красного петуха...

Подоспевшая помощь

Василий отчетливо слышал и выстрелы, и падение Сереги в погреб, и крик Славика, и даже тихое бормотание Стелуева. Он рвался наверх, но ничего не мог сделать с проклятой веревкой на ногах. Серега не успел ее перерезать. Узел был затянут накрепко. Ослабевшие пальцы никак не могли сладить с ним. К тому же, приходилось все делать в темноте, наощупь.
Ему показалось, что прошла целая вечность с того времени, как Стелуев покинул избу. Наконец, узел распутался.
Василий взглянул на тело Сереги. Голова в крови и никаких признаков жизни. Это было видно даже в темноте.
В первую минуту Василий смог стоять лишь держась за стенку. Ноги затекли и не слушались. Наконец онеменение прошло, и он стал подниматься наверх. Несколько раз останавливался, опасаясь упасть.
Наконец выбрался. Некоторое время сидел на полу, понуро уставившись на тело Славика.
"Надо немедленно действовать... Действовать... Действовать..." - мысленно повторял он как заклинание.
Снова поднялся. Подошел к ведру с водой. Кое-как смыл с лица кровь, прополоскал рот и сделал несколько больших глотков.
Внезапный стон заставил его оторваться от воды. Василий резко обернулся.
Тусклые глаза Славика смотрели жалобно и обреченно. Одной рукой он держался за живот, другой бессильно двигал по полу, словно хотел опереться на него.
- Жив?!..
- Кажется, еще не загнулся...
Василий подошел к раненному и склонился над ним.
- Потерпи. Сейчас перевяжу.
- Пи-ить... - попросил Славик.
- Нельзя. Раз в живот ранен - никакого питья, - Василий поднял нож Сереги, снял свитер и рубаху, стал вырезать полоски материи.
- Хоть пару глотков дай, - взмолился Славик.
- Говорю - нельзя, можешь загнуться.
- Ну и хрен с этой поганой жизнью!.. Тебе-то что?!..
- Ого, окреп голосок. Значит, выкарабкаешься.
- Не хочу. Дай воды...
- Терпи.
- Пошел ты к...! - Славик устало закрыл глаза, но через минуту снова заговорил. - Думаешь, если меня живым доставишь в ментовскую, получишь премию и медаль?
- Помолчи лучше!
- Ненавижу всю вашу легавую породу. Жизнь мне угробили.
- Я, что ли, тебя продырявил или под пулю подвел?
- Все равно ненавижу... Что с Серегой? Хана?
- Убит...
Славик заскрипел зубами.
- Ах, паскуда, потрох сучий, кудряво как пел! Не хозяин, а курва майданная. Языком дорожку золотом вымащивал, а слепил свинец. Если б знал... Слушай, а ты как живым остался? Тебя же Серега...
- Вот ему-то и спасибо.
Славик понимающе взглянул на Василия.
- Тебя, значит, спас, а себя не смог...
Не успел он договорить, как с грохотом распахнулась дверь и в избу ввалились Федот Андреевич и Фагот.
Старик мгновенно оценил обстановку.
- Ну, а майор-то этот где?
- Да какой он майор, - с досадой махнул рукой Василий. - Ушел, сволочь...
- Что делать будем? - Федот Андреевич нетерпеливо переступил с ноги на ногу.
- Пока надо перевязать, - Василий кивнул на Славика и обратился к Фаготу. - А ты как здесь оказался?
Тот пожал плечами.
- Сам не знаю. Увязался за Андреичем - и все...
- Хотел от него отделаться, а он ни в какую, - пояснил старик. - И откуда столько прыти у алкаша!..
- Ну, чего время теряешь? - вдруг завопил Славик. - Поймай лучше эту паскуду! Он золото пошел доставать из тайника...
- А где его тайник? - встрепенулся Василий.
- Не знаю... Только он бормотал про какую-то заброшенную деревню и пещеру неподалеку от нее.
Василий вопросительно взглянул на Федота Андреевича.
- Заброшенная деревня? - переспросил старик. - Знакома такая, и пещеру видел, только не ходил в нее.
- И я знаю те места, - заявил Фагот.
- А тебя как туда занесло? - удивился Федот Андреевич.
- Случайно. Ходил-плутал по тайге да и набрел...
Старик окинул недоверчивым взглядом Фагота.
- Чудно и непонятно. Случайно выйти к той пещере еще можно. А вот вернуться назад после этого мало кому удавалось. Пещера-то проклятая. Нехорошим золотом погублена...
- Хватит мистики! - скомандовал Василий. - Поступаем так: Фагот останется с раненным. Ты, Андреич, добирайся до лесничего кордона. Там ждут моего сигнала ребята из областного управления. А я - к пещере.
Федот Андреевич кивнул.
- Нам вначале по дороге к бригаде Семена. А там пути разойдутся. Я тебе укажу тропочку к деревне и пещере...
- И про нас не забудьте, - подал голос Фагот. - Парень-то совсем плох, - и он с тревогой взглянул на Славика.

Невозвратный след

Семен и Генка сидели прямо на мерзлой земле над речным обрывом. Рядом валялись две пустые бутылки из-под водки и стояла одна початая.
Они совсем не удивились внезапному появлению Василия, лишь угрюмо и многозначительно переглянулись.
- Что?!.. Что случилось? - почуял недоброе Василий.
Семен махнул рукой в сторону реки и тихо, неразборчиво забормотал. А Генка пьяно кивал и смотрел в одну точку.
- Да вы что, говорить разучились?! Где Ольга?! - Василий схватил Семена за плечи и с силой тряхнул. - Где она?
- Лед... Понимаешь, не окреп... Всполошилась после разговора с залетными от хозяина... Кто-то искал ее... Беду почуяла... Себя или тебя спасать помчалась... Мы отговаривать... Не послушалась... На тот берег пошла... Кинулись... Поздно... Пролом во льду и ее следы... Только до пролома...
Семен снова заговорил. Торопливо, бессвязно, да теперь хоть что-то можно было понять.
Василий оттолкнул пьяного бригадира и скатился кубарем с обрыва.
Черный пролом находился в нескольких метрах от берега. А к нему отчетливо тянулись по неглубокому снегу следы. Ее следы...
Василий шел не задумываясь, что лед может проломиться. И вдруг почувствовал его непрочность. Понял: еще шаг - и лед не выдержит...
- Но я должен пройти по ее невозвратному следу до конца...
Зачем? Вряд ли он мог объяснить.
Василий распластался и пополз.
- Какой горячий лед. Он жжет ладони и лицо... Но я доберусь туда, где застыли ее последние шаги, последнее мгновение...
С берега что-то кричали Семен и Генка, а он не слышал и все полз и полз...
Вот и пролом. А вода совсем не черная, какой казалась с берега. Она синяя с зелеными переливами. А какая студеная!..
Василий зачерпнул воду ладонью и обмыл лицо.
- Никогда не ощущал такой студеной... Как же тебе холодно, Оля...
Он долго лежал неподвижно, будто надеялся увидеть дно реки и что-то еще: глубже, глубже... Но так ничего и не разглядел. Вскоре и сама вода затуманилась и сделалась невидимой.
Он вдруг подумал, что мир в одночасье сделался другим: в котором нет больше маленькой лесной сказки по имени Ольга.
- И все же надо жить. Стиснуть зубы от боли и жить... И помнить эти горячий лед, студеную воду и невозвратный след.
"От любовной тоски не умирают, ее влачат, ее несут тяжелым грузом и лишь в самом конце пути сбрасывают с плеч..." Откуда эти внезапно пришедшие на память слова? Он силился, но так и не смог вспомнить.
Что-то вдруг угасло внутри. Провал в сознании. Беспамятство...

Фагот - да не тот

«...Господи, ну почему бывают такие омерзительные видения? Нестерпимая головная боль... Безжалостная неведомая сила сжимает сердце... А тут еще жуткая физиономия склонилась надо мной. Нет, чтобы какая-нибудь очаровательная медсестричка пригрезилась... Фагот! Только его мне сейчас не хватало! И откуда он взялся?..»
- Вот-те на! Живой?.. - Непонятно, чего больше было в его голосе - радости, изумления или разочарования. - Ну, тогда привет тебе от Александра Михайловича! - Фагот рассмеялся, будто услышал от меня самый веселый анекдот.
- Не знаю я никакого Александра Михайловича...
- Можешь не прикидываться. Мы одни. Васька помчался за Стелуевым. Шустро менты сработали - нас опередили. А дружок твой Славик наверху помирает. В живот его... А знаешь, когда меня сюда направили, на выходе из конторы "вечный прапор" взял мое удостоверение правой рукой... Теперь вспомнил, кто такой Александр Михайлович?
- Вспомнил...
- Как же ты уберегся от двух пуль?
- Есть такая замечательная ткань - "кевлар"... В общем, один друг подарил рубашку из него.
- Наслышан о таком изделии. А голова чего в крови?.. - Поинтересовался Фагот.
- Наверное, при падении башкой о лестницу ударился, - я расстегнул куртку и пощупал рубашку из пуленепробиваемой ткани. - Выдержала. Но удар был ощутимый. Будто молотком с размаху по сердцу...
Фагот недоверчиво взглянул на меня.
- Был бы у этого придурка не "макарыч", а скажем, "тит-титыч", не сдержал бы твой "кевлар" пули...
Я медленно поднялся на ноги.
- Мы что, обсуждать достоинства Макарова, ТТ будем, Фагот - да не тот?.. Неужели вся бригада Семена из "бойцов невидимого фронта" состоит?
- Увы, я один. И потому завершать работу придется тебе. Михалыч сказал, что ты изучил старую карту и знаешь подход к пещере лучше любого местного.
- Ну, знаю...
- В общем, надо опередить милицию и встретить Стелуева. Его золотой песок и самородки нас не интересуют. Пусть местное управление МВД изымает и трубит победу. А вот Стелуев и тельцы никому не должны достаться... Смекаешь?
- Пока не очень.
- Кто он, что он на самом деле, этот лихой мокрушник, - никто не должен знать. И древние изваяния до поры до времени будут оставаться на своих местах. Для чего? – Фагот пожал плечами. - Так велела Москва. Наверное большая политика замешана.
- Причем тут древние изваяния и политика? - проворчал я.
- Не знаю. Одно могу сказать. В прошлом году горный хребет, где пещера с тельцами, прощупывала авиаразведка. Обнаружен мощный радиоактивный фон.
- Ты хочешь сказать, что золотые истуканы...
Фагот не дал договорить.
- Мне, как ты понимаешь, не докладывали. Может, тельцы, а может, там залежи урана... В общем, конторе приказано объект оберегать.
- Чтобы его уберечь, дивизии мало будет!
- Это нас не касается, - отрезал Фагот. - Наверное, среди местного населения и для приезжих станут распускать всякие страшилки и жуткие легенды... Сам знаешь, как это делается.
- Да никакого от них прока, - возразил я. - Еще больше любопытных заявится.
- Не нам решать, - снова прервал меня Фагот. - К тому же, у нас другие срочные проблемы...
- Опередить эмведешников и нейтрализовать Стелуева, или как там его? - поспешно спросил я. - Но для этого нужно прислать вертолет с командой.
- Сейчас выйдешь из избы и увидишь, какой туман кругом. Так что и долина, и хребет недоступны пока для стрекозы, - пояснил Фагот.
- Ну хорошо, исчезнет для всех Стелуев. Но тельцы-то останутся. Милиция наверняка осмотрит пещеру.
- Да пусть осматривает. Найти их не так просто. По крайней мере, в старинном документе говорится, что они там надежно спрятаны, - ответил Фагот и хмыкнул. - Главное - ты милиции на глаза не попадись... Каким документом прикрываешься?
- Почему прикрываюсь? У меня реальное удостоверение Профкома литераторов Москвы.
- Писатель, значит? - недоверчиво усмехнулся Фагот.
Мы поднялись из погреба. Я взглянул на Славика. Он был без сознания. Закрытые глаза. Посеревшая кожа лица...
- Тут уж ничем не помочь, - сказал Фагот.
Он расстегнул свой ватник и достал из-за пояса завернутый в тряпку предмет. Развернул и протянул мне пистолет.
- ТТ... А что, поновей ничего не нашлось? - Я проверил обойму и спрятал оружие.
- Зато надежный, - Фагот хлопнул меня по плечу. - Нам пора. - Он кивнул на Славика и виновато добавил. - Мы для него бесполезны... Андреич отправился за помощью.

Но это случится потом...

В конце любой написанной детективной истории - реальной или выдуманной - все становится на свои места: кто прав, кто виноват, кто сыщик, а кто преступник. В общем, полная ясность. Но в жизни загадок и недосказанности нередко больше, чем ответов.
Сыщики в книгах и кино не умирают, не выходят из строя из-за банальных болезней. Пуля, нож, яд, взрыв - вот удел литературных героев. Но в реальности и у самых крепких сыскарей болят сердца.
Спустя несколько дней я узнал, что у Василия инфаркт, прихватило прямо там, где погибла так нелепо Ольга. А потом его уволили из органов по болезни.
Как в дальнейшем сложилась судьба Фагота - неизвестно. Впрочем, он такой же Фагот, как я Серега Треф.
А вот сведения о тельцах Иеровоама до меня все же доходили.
Американский ученый Эл Т. сообщал в прессе, что его экспедиция в Сибирь на поиски "Золотых тельцов" не состоится. Он благодарил советских коллег за новую информацию о них. Американец поверил, что изваяния были уничтожены после смерти Иеровоама около трех тысяч лет назад. А нахождение их в Сибири - всего лишь легенда. Такого же мнения придерживается и большинство ученых других стран.
Но разве остановишь неугомонное племя охотников за тайнами? Поиски золотых тельцов продолжают.
В семидесятых годах на территории Турции был задержан странный перебежчик из Советского Союза. Попал он заграницу из Батуми по морю на резиновой лодке. При нем оказался кусок золота. Перебежчик заявил, что отпилил его от "тельца" Иеровоама. Анализ показал: предъявленное золото обрабатывалось много веков назад. Куда потом подевался перебежчик, выяснить не удалось.
Но все эти события произойдут потом. А пока...

Шел по тропе человек

Всего лишь час пути - и я понял: Фагот мне не помощник. Он силился не отставать, но тяжелое дыхание, виноватый болезненный взгляд выдавали, что ему не одолеть горный подъем.
Наконец я решил.
- Все, дальше пойду один. Возвращайся.
Измученный напарник даже не пытался возражать.
И почему поручили операцию в тайге такому болезненному человеку - для меня осталось загадкой.
- Прости, что так получилось. Придется тебе одному. Действуй по обстоятельствам. И никто тебя не упрекнет, не осудит... – Фагот отвел глаза в сторону.
Распрощались. Путь и для меня оказался не легким. Сказывались не только подъем в гору по непролазной чаще, но и боль от ушибов.
Я старался не сбавлять ход. Ведь в движении боль не так дает о себе знать. Но во время коротких остановок появлялся озноб и что-то беспощадное давило на грудь. Казалось, от изнурительного кашля рвались легкие. Так хотелось упасть в снег и долго-долго лежать без движения, ни о чем не думая.
К полуночи я добрался до заброшенной деревни. Если верить старинной карте, пещера с легендарными тельцами всего лишь в километре от нее.
Луна заливала серебристо-зеленым светом мертвое селение. Не лаяли собаки, дым не тянулся из труб, в окнах не горели огни.
Хоть и промерзшие избы, лучше там пересидеть до рассвета, - решил я. Даже при полной луне не найти пещеру...
Выбрал первую крайнюю избу. Внутри - холод и запустение. Лишь у печки несколько поленьев напоминали, что здесь когда-то жил человек.
Я потрогал дрова. Как хотелось поддаться соблазну!.. Несколько минут - и поленья запылают, затрещат в печи, и от нее разольется тепло. Пройдет озноб, а может, и мучительный кашель.
А вдруг Стелуев уже неподалеку? Увидит дым из трубы и сразу все поймет. Прочь соблазн! Терпеть, терпеть, терпеть...
Я присел на горку поленьев. Глаза сами собой закрылись и неизвестно откуда послышался нежный звон. Плохой знак. Чтобы избавиться от него, я принялся ходить по кругу. Иногда останавливался у оконца и сквозь морозные узоры вглядывался в темноту. По мертвой, давно забытой людьми, улице ветер гонял редкие хлопья снега. Больше никакого движения, никаких звуков.
Но что это?!.. За стеной явственно проскрипели на снегу шаги. Мерные, неторопливые - так идет уверенный в себе человек.
Я поспешно сунул руку в карман куртки и нащупал пистолет.
Вот уже шаги у порога. Заскрипела дверь, но не распахнулась...
Стук-стук - это вовсе не в дверь, а бьется от напряжения сердце. И не скрип шагов доносился, а шуршание ветра в пазах избы.
Медленно и мучительно миновала ночь. С трудом помню поиск заветной пещеры. Следов на снегу не было. Значит, я опередил.
Кое-как, еловой веткой сумел замести свои следы и вошел в пещеру. Так хотелось, несмотря на боль и усталость, углубиться в нее и отыскать проклятых тельцов. Но я устоял. Наверное, вспомнил предупреждение, что, даже проникнув в пещеру, вряд ли удастся найти легендарные изваяния, а еще труднее выбраться потом на белый свет.
Может, на самом деле, а может, лишь казалось: я чувствовал присутствие древних изваяний и слышал чье-то предостережение: "И узревший и коснувшийся недобрых хранителей древних тайн навсегда останется под властью золота... И будут в златопевных голосах чуждых тельцов прельщение и призывы попрать святыни, предать ближних, отречься от веры и прошлого. И горьким уделом станет: не задумываясь идти ослепленным чарующим сиянием - куда повелят Золотые тельцы... так начнется последний исход человечества к неминуемой бездне!!."
Где я уже слышал это предостережение? Нет, не слышал, а читал в старинной записи. И сейчас слова не звучат извне, а лишь выплывают из глубин моей памяти...
Внезапно я ощутил едва уловимое изменение в пространстве. Не игра воображения, не видение, порожденное усталостью и древней легендой… Реальность!.. По сверкающему от полуденного солнца снегу к пещере уверенно шел человек. И хотя издалека еще нельзя было разглядеть лицо путника, я сразу узнал его...

...........................Продолжение следует.................................