Был бы милый рядом

                «Месть, это обоюдное лезвие меча -
                когда ты уничтожаешь врага, ты
                уничтожаешь свою душу».
                (Конфуций)

Мобильный телефон звонил и звонил. Игорь Мясников заглянул в комнату, где спала жена и тихо, прикрыв рот рукой, ответил:

— Не могу позвать, Ирочка спит. Позвони позже.

На другом конце, похоже, возмутились, но Игорь был непреклонен, и ещё раз сказав «нет», положил телефон на антикварный, из красного дерева с мраморной столешницей, журнальный столик.

Так же тихонько пройдя на кухню, Мясников нашёл в холодильнике хлеб, сыр, масло, сделал себе пару бутербродов, сварил кофе. Отхлёбывая густой ароматный напиток, он не увидел подошедшую со спины жену.

— А мне кофе кто, Пушкин подаст? Не наглей, милый…

Игорь вздрогнул и стал, как всегда оправдываться. Затем пододвинул к жене тарелку с бутербродами и налил ей в чашечку кофе.

— Тебе легче, дорогая, после вчерашнего? Зойка звонила с утра пораньше, как будто не знает, что ты поспать любишь подольше.

Ирина вытаращила и без того огромные глазищи.

— И ты меня не позвал? Да как ты мог! У нас же сегодня вечеринка! Ты что забыл, мы каждый год в этот день встречаемся с девчонками! Уже пятнадцать лет подряд! Ты что, хочешь сломать нашу традицию? Неужели ты не понимаешь, как для всех нас это важно! Какой же всё-таки ты… Шариков!

Игорь вздохнул, поцеловал жену, сказал: «Разберётесь, только девять утра, до вечера уйма времени», и ушёл на работу. Только закрылась за ним дверь, Ирина набрала Зойку.

— Зой, ты моего Шарикова прости, село оно и есть село… Давай, говори, что хотела, я потом может, ещё посплю с часок…

Зоя, школьная и лучшая подруга Ирины, снова возмутилась:

— Не позвал тебя к телефону, что за дела! Я, можно сказать, член семьи, а он со мной, как с чужой… Ладно, Ир, проехали. Если из-за всех нервничать, морщин прибавится немеряно. Выводи их потом. По поводу вечера. Ты в чём пойдёшь, колись. А то каждая вырядится непонятно во что, и будет солянка, а нужно соблюсти какой—никакой дресс-код, как думаешь? Брюки, платье, что выбрать?

Ирина, дожёвывая второй бутерброд, запила его кофе и уже в более благодушном настроении ответила:

— Мне тут Игорёк из Италии костюмчик притаранил… брючный, так, что подстраивайтесь под меня, идёт? А как быть с Верой? Может, ей не будем звонить?

На другом конце замолчали, затем Зойка всхлипнула:

— Ир, а я уже того… позвала. Она, правда, и не хотела идти, а я её уговорила. А почему ты против, Вера такое горе перенесла, и ещё мы, её подруги, накажем?

Ирина хохотнула:

— Горе? Да она спала и видела, когда её благоверный окочурится! Намучилась, бедная, с алкоголиком. Так ему и надо. Бога должна благодарить за то, что тот призвал Георгия к себе. Ладно, пусть приходит. Не будем ломать традиции. Ну а Таня придёт?

Услышав положительный ответ, Ирина положила трубку и пошла, досматривать утренние сны…

Вечером, в ресторане «Астория» должны были встретиться четыре подруги: Ира Мясникова, Зоя Кацкая, Таня Лохова и Вера Ларская. Вот уже пятнадцать лет подряд, в один и тот же день, в один и тот же час, в одном и том же месте при любом раскладе событий, при любой погоде. Как говорится, место встречи изменить было нельзя.

Когда они пришли, столик в кабинке был уже накрыт. Девчонки, благоухая подарками своих мужей — французскими духами, блестя недешёвыми камешками отнюдь не бижутерии, вальяжно расселись в глубокие, бархатные кресла с высокими подлокотниками. Потягивая Chateau La Mission Haut-Brion, 2006 года, наперебой стали рассказывать о своей жизни. Пропуская положительные и стоящие моменты, женщины наперебой стали обсуждать своих и чужих мужей:

Первой, как всегда, возмутилась Кацкая:

— Представляете, девчонки, звоню сегодня Ирочке, чтобы договориться о дресс-коде, а Игорь даже к телефону меня не позвал! Я до вечера злилась на его хамство! Как таких неучтивых земля держит!

Таня Лохова поддержала подругу:

— Я своему сегодня, когда он уходил на работу тоже всыпала по первое число! Вчера у мамы моей был день рождения, а он её поздравить забыл, говорит, заработался и всё такое. Как можно забыть такую ответственную дату? Неужели он не понимает, что для меня мама не пустое место, как для него?

Во-во! — подхватила Татьяну Ирина. — Я Игоря миллион раз предупреждала, что для меня подруги, то есть, вы, девочки, дороже всего. Сколько живём, а простой истины, что подруги на дороге не валяются, он так и не понял.

«Доброе» французское вино подогрело женщин и они с ещё большей настойчивостью, перебивая друг друга, продолжали хаять своих мужей. И только к концу вечера заметили, что молчит самая говорливая и весёлая некогда Вера Ларская.

Ирина кивнула в её сторону.

— Вот кому мы должны завидовать, девочки. Она самая счастливая из нас. После того как представился её Георгий, она каждый день принадлежит сама себе! Ест, что хочет, пьёт, что хочет, одевает, что  хочет, ходит, куда хочет… Вот это и есть настоящее счастье! Поделись состоянием сладкой свободы, подруга!

Вера взялась за сумочку и хотела уйти. Девчонки в недоумении переглянулись. За всех сказала Татьяна:

— Вера, ты совсем изменилась. Не звонишь нам, не разрешаешь нам порадоваться за тебя. Ты сейчас свободна, привлекательна. Уверены, у тебя отбоя от ухажёров как не было раньше, так и нет. Что молчишь, Вера?

Женщина бросила сумочку на ковровое покрытие и в сердцах выругалась:

— Вы все кретинки, вот вы кто! С жиру беситесь, а вас бы надо отправить на разгрузку вагонов! Чтобы до седьмого пота вас всех пробрало! Чтобы вы утром встать не смогли от синяков и мозолей! Куртизанки хреновы!

Вера подняла сумочку, достала из неё сигареты и нервно закурила. Подруги так и остались сидеть с открытыми ртами. Первой очнулась Ирина.

— Верочка, ну ты же сама всё время твердила, что лучше одной, чем с таким идиотом, как твой Георгий.

— Тс…— приложила к губам палец Зойка. — О покойниках либо хорошо, либо ничего…

Вера окинула подруг ненавистным взглядом, и оторвалась на них по полной:

— Да вы и представить себе не можете, как я вас ненавижу! Всех троих! Тупицы эдакие! Вас не клюнул ещё жареный петух, как меня! Но я хоть что-то поняла в этой жизни, а вы как слепые котята… Вот когда вас несносных мужья бросят по той или иной причине, тогда я посмотрю на ваши счастливые рожи!

Зойка всплеснула руками:

— Не верю ушам и глазам своим! Это говорит та, которая презирала своего ненаглядного всеми фибрами души…

Татьяна не выдержала, перебила подругу и покрутила у виска.

— Ты ополоумела, подруга? Ты уже забыла, как мы тебя из петли вынимали, когда Георгий проиграл все деньги от продажи квартиры? Ты забыла, сколько раз ты его кодировала? Ты забыла о сотрясениях мозга, когда он бил тебя, когда был в стельку пьян? Ты говорила, что твою маму на тот свет отправил раньше времени именно Георгий... Сейчас вспоминать все его, мягко говоря, чудачества, вечера не хватит… Мы все в шоке, правда, девочки?

Глаза Веры затуманились печалью, слёзы полились градом из глаз, потушив на своём извилистом пути сигарету. Подруги замолчали, видя такую грустную картину. Первой нарушила молчание Ирина.

— Да, вечерок удался на славу, ничего не скажешь. А так хотелось счастья, повеселиться от души!

Вера оторвала руки от заплаканного лица.

— Я ухожу, веселитесь хоть до утра. Вы же свободные птицы, и вас никто не ждёт. А ваши мужья, это так, бесплатное приложение к каждой из вас. Уточняю, они бесплатное, не вы. Вы как раз очень даже платное, обираете их до нитки все пятнадцать лет. Дуры вы и суки, вот вы кто…

Ирина возмутилась первой.

— Ты хотела уходить? Вот и уходи. Уходи.

Вера снова достала сигарету, и, чиркнув зажигалкой, долго не мигая, смотрела на огонь.

Ирина зло выругалась:

— Пошла вон! Ты сегодня испортила нам вечер, мы тебе этого не простим никогда. Правда, девочки?

Вера подозрительно захохотала:

— Да пожалуйста. Мне этот вечер нужен был как мёртвому припарки. Я и пришла только для того, чтобы открыть вам на некоторые вещи глаза. По старой дружбе.

Пламя в зажигалке становилось всё ниже, и Вера, передумав курить, бросила сигареты и зажигалку обратно в сумку.

— С тебя, Ирина, первой, пожалуй, и начну. Ты знаешь, что твой Игорь смертельно болен? Знаешь, что у него неоперабельная опухоль мозга? Знаешь, что ему осталось жить два—три месяца? Готова ли ты к такому повороту событий? Ты же его все пятнадцать лет Шариковым называла! Вот повезло тебе, дорогая подружка. Будешь  теперь, как и я, свободной, привлекательной, ещё и богатой...

Ирина не поверила.

— Вера, нельзя быть такой жестокой. Уходи, пожалуйста, очень тебя прошу. 

Зоя Кацкая и Таня Лохова молча переводили взгляд от одной подруги к другой. Ирина побледнела и прошептала:

— Девочки, у Игоря в последнее время участились подозрительные командировки. Из них он приезжал какой-то вымученный и бледный. Сразу ложился спать и не шёл ни на какие разговоры… А потом ночью всё время стонал… О, боже! Это были никакие не командировки, он, наверное, проходил курсы химиотерапии! Неужели это правда, я этого не переживу!

Ирина стала тихонько плакать. Зоя положила ладонь на маленькую почти прозрачную руку Веры.

— Тебе Георгий рассказал, ну, об Игоре? Да?

— Да, Зоя.

— А о моём Николае он что-нибудь говорил?

— Говорил, перед смертью. Только просил не передавать тебе. Но мне уже всё равно, раз вы со мной так…

Зоя сжалась, как для удара и попросила:

— Расскажи, Вера, умоляю.

— Ладно, слушай. Что уж теперь. Всем, так всем… У Николая есть вторая семья, жена, дети. Мальчик и девочка. Мальчику — восемь лет, девочке — пять. Жена молода и хороша, как куколка. Это не мои слова, а твоего мужа. Так что своё негодование на меня не направляй. Больше говорить ничего не буду, хватит с тебя и этого…

Татьяна Лохова нервно рассмеялась.

— Если ты, коза-дереза, скажешь, что мой Вадим гуляет, я тебя убью!

Вера рассмеялась в ответ:

— Нет, Танюша, твой Вадим отгулял своё. Лет десять ему светит с конфискацией за хищение в особо крупных размерах… А что ты хотела? Вот это твоё норковое манто стоит, как двухгодичная зарплата моего отца, врача в пятом поколении! Он работал день и ночь, чтобы мама дольше прожила… А твои брюлики, как двухкомнатная квартира в центре города, которую пропил мой Георгий. Не была бы такой алчной, жила со своим Вадимом до глубокой старости и горя не знала…

Вера победно оглядела своих подруг, теперь уже бывших и, распотрошив розы, стоявшие в нелепой пузатой глиняной вазе на столе, обсыпала слегка увядшими лепестками их повинные головы.

— Это вам от моего Георгия цветы… Вместо пепла на голову… Вы пятнадцать лет его обзывали, допекали, меня сделали сообщницей против собственного мужа. Вот он и запил, бедный. А ведь мы сначала любили друг друга, и были с ним очень даже счастливы. Если бы не вы, которые уговорили меня сделать аборт, чтобы не дай бог, не родить калек от алкоголика, я была сейчас обладательницей двух прекрасных дочерей! Но вы трое не позволили мне испытать радость материнства!

Зло сверкнув глазами в сторону поникших подруг, продолжила:

— Одна вшивую собачонку подарила, другая — «кыцю» египетскую, лысую и страшную, как моя жизнь, третья альфонса для меня наняла, чтобы разлучить нас с Георгием. Вот это подруги, так подруги, и врагов не надо!

Повернувшись к Татьяне, спросила:

— Это ты подсунула фотки мужу? Может, ты ещё сама и снимала? Я об этих фотографиях узнала уже после смерти Жоры. Он их спрятал, а я нашла…

Вера достала ключи от машины и, покрутив их на среднем пальце, вздохнула:

— За всё в этой жизни надо платить, девочки. За каждое вульгарное движение, за каждое сказанное обидное другому слово, за каждое мерзкое деяние… Вот и сейчас… Я знаю, что совершила подлость, отомстив вам, я вижу, как вам плохо сейчас. Я не испытываю радости, нет. Я всё также несчастна, как и раньше. Даже больше. Раньше у меня были муж, мама, отец, подруги, сейчас нет никого...

И я бросаю себе вызов. Узнаёте, это ключи от моей машины. В ней полный бак бензина, но неисправны тормоза. Это не было сделано преднамеренно, так получилось. И я подумала, что это знак судьбы. Модернизированная, так сказать, русская рулетка. Пан или пропал… Буду ехать до тех пор, пока не закончится горючее. Если останусь жива, значит, я ещё здесь нужна. Если нет, прощайте…


Автор: Надежда Бойер