Сказка про сантехника Петровича

Когда Петрович был маленьким, в семье звали его Миша. Маленький Миша был очень чувствительным мальчиком. Он любил читать книжки. И если в книжке шла речь о грустном, он плакал. А иногда он плакал просто так, без видимой к тому причины.
Родителям это не нравилось. Они говорили:

-Что это ты! Парни не плачут! Не реви как корова! Стыдно! – и всякое такое. А еще:
- Подотри сопли, ты не девчонка!

И маленький Миша расхотел быть мальчиком и стал хотеть быть девочкой.

Но у Миши были старшие сестры. И он заметил, что девочкам, когда они вырастают в девушек, запрещается смеяться. То есть им, конечно, можно заливаться тем самым смехом, который звучит как серебряные колокольчики. И им можно благосклонно улыбаться и вежливо смеяться шуткам поклонников. Но вот ржать, гоготать, прыскать и надрывать животики от смеха (а все это Миша очень любил) им было решительно нельзя. Так что Миша расхотел быть девочкой и решил пустить это дело на самотек.

Но однажды….

Однажды Миша смотрел телевизор, старенький «Рекорд» и в передаче «Клуб кинопутешественников» он увидел странного, очень странного человека.
Во-первых, по его одежде было не понять – тётенька это или дяденька.  Во-вторых он вел себя очень странно: Мишины родители такого бы не одобрили.  Он кружился, шипел, пел и бубенцы на его шляпе звенели. Они как будто и плакали и хохотали, и сам он то смеялся как сумасшедший, то - заливался слезами.
Но люди вокруг не считали его безумцем. Они подходили и просили у него благословения  или просто прикасались к его одежде и уходили с посветлевшими лицами.

- Кто это? – спросил Миша у вошедшего в комнату дяди.
-Это святой человек, - ответил дядя – он называется «дервиш». Он показывает людям Путь к ним самим.
- А.. –сказал Миша, хотя ничего не понял. Но с тех пор он решил, что когда вырастет, станет святым человеком.
 Прошли годы и молодой Петрович поступил в колледж Сан-Техников. В этом колледже готовили Святых людей, и, чтобы они могли нести людям Свет, Счастье и Знание, учили их разным Техникам.
Учился Миша неровно – то неделями сидел над учебниками, то вдруг охладевал и тупо гонял футбольный мяч на пустыре – сам с собой. Товарищи его любили и в такие моменты не тревожили.
У некоторых учителей он ходил в любимчиках, другие же, наоборот, громкогласно требовали его исключения из колледжа.
 Хотя Миша вырос  и выглядел взрослым юношей, сохранил он свой дар плакать и  умение смеяться. И, когда он плакал, люди вокруг неожиданно для себя тоже начинали рыдать, даже те, кто давным-давно забыл, что такое слёзы. И, поплакав, они вдруг начинали смеяться.  И Миша смеялся вместе с ними.
Ехидненько пошутить и посмеяться над Святым – это он тоже любил. И те, кто ходил серьезно и ел серьезно и даже в постель с мужем или женой ложился очень серьезно уже незапамятное количество лет, тоже расслабляли свои серьезные  физиономии и начинали смеяться. А посмеявшись, грустнели, и что-то таяло, уходило  с их лиц. Они становились постарше, попроще, но казались Петровичу  такими родными, что щемящая грусть завладевала им.
И Миша грустил, грустил  эпохально, глобально. Он думал о Времени, О Жизни, О  Любви,  О том, что Свобода и Одиночество – это одно и то же….. И когда ему становилось совсем грустно, он шел в студенческую столовую,  брал себе тарелку супа харчо и успокаивался.

Но вот пришел день выпуска из колледжа. Позади выпускные экзамены.  По традиции в этот день каждому выпускнику вручали диплом, разводной ключ и костюм сантехника. Это был особый костюм для работы, по которому люди, пришедшие к Сан Технику со своими горестями, понимали, что теперь их проблемы будут решены.

-Работа сантехника почетна и опасна, – сказал выпускникам декан колледжа. – И этот костюм, который мы сегодня вручаем вам, и который вы по праву заслужили, предохранит вас от беды. Люди, с которым вам предстоит иметь дело – депрессивны, обидчивы, злы. Они очень сильно страдают, даже сами порой не зная об этом. И, если вы будете работать без этого костюма, вы рискуете стать такими же, как и они.
 Дорогие мои коллеги! Ибо сегодня впервые я могу назвать вас так! Знайте! Если кто-нибудь из вас не захочет пользоваться костюмом, костюм сей, гордость нашей профессии  - самоуничтожится. Когда это произойдет – неизвестно: может быть через неделю работы без костюма, может же быть – и через десять лет… но рано или поздно, повторяю, рано или поздно, он распадется на мельчайшие частички и его уже невозможно будет восстановить… Знайте и помните! И не посрамите свою профессию, своих учителей и товарищей!

Петрович принес костюм домой и долго на него смотрел. Костюм был двухслойный. Верхний слой, светло-желтого цвета, был из плотной, чуть скользкой на ощупь ткани и ткань эта, казалось, вся состояла из слов – так густо поверхность костюма была покрыта надписями и схемами. Некоторые надписи были крупнее, чтобы прочитать другие, требовалось взять лупу или очень сильно напрячь зрение.

На правой стороне груди крупными буквами было написано: «Отцовский комплекс». На левой стороне: «Материнский комплекс». А чуть пониже, крупно, но курсивом красовалось: «Синдром выученной беспомощности». На правом бедре  был нарисован Треугольник Картмана. Вдоль по позвоночнику были выписаны соционические типы, пирамида Маслоу находилась сзади – в районе копчика. Самое красивое, по Мишиному мнению, место было отдано портрету Хеллингера –  спереди, чуть пониже левого плеча. Хеллингер был изображен курящим трубку, кольца дыма из которой складывались в слово «сопротивление». На спине между лопатками был  нарисован Зигмунд Фрейд и написано  слово «Либидо», а от него лучиками расходились словечки Эго, Суперэго, Анима, Ид,  и, почему-то, фраза «я просто следовал за лошадью…»

А на обтягивающих штанинах костюма мелким бисерным почерком, от руки были выписаны цитаты из Хиллмана, Делёза и Гваттари, причем буквы, как букашки, набегали одна на другую, что создавало изрядную неразбериху.

Изнанка костюма поражала воображение еще больше. Она была фиолетовой, бархатной и невероятно мягкой. Среди этого фиолетового великолепия серебрились и золотились надписи – «Друнвало Мельхиседек», «Ошо», «сансара», «послания Архангелов», «просветление», «нагваль», «рептилоиды», «ведические знания» и прочие в том же духе. Да, костюм был действительно очень красив!

Миша начал свою скромную практику. На стенку он повесил диплом, а костюм хранил в шкафчике и неукоснительно надевал перед каждым сеансом сантехники. Но он не был доволен своей жизнью, она казалась ему все скучней и скучней.  Затянув все ремешки на костюме, закрыв все клапаны и карманы – и потайные и наружные и  стянув резинками запястья и щиколотки он работал честно, но…

Не получалось ему передать людям самое главное, ради чего пошел он учится на сантехника – то, что заставляло плакать и смеяться и делало каждый момент жизни сверкающим, как камешки на дне  чистого ручейка. Эти  моменты-камешки оставались такими же – твердыми, округлыми –но, вытащенные из воды, они тускнели, волшебство уходило. Правда Миша заметил, что волшебство возвращают спиртные напитки, но что-то подсказывало ему, что волшебство это другого качества и ему увлекаться этим не стоит. Что делать: Миша решил работать без костюма….  Вот уж он оттягивался! Его клиенты не то что плакали – рыдали! Не то что смеялись – хохотали! А что случалось с ними потом, когда они выходили из кабинета, Петровича мало волновало – отсутствие костюма чудесным образом снимало с него ответственность за других.

Так проводил он время, с головой уйдя в поток новых ощущений, пока однажды, убирая кабинет,  не открыл шкафчик. На дне шкафа лежала горстка золотистой пыли, а в углу сиротливо  притулился крохотный клочок ткани, на котором можно было прочитать  лишь «Хелл..»  И это все! Нет больше никакого костюма!  И никогда не будет!

Миша стоял как громом пораженный. Только сейчас он осознал, как нужна была ему уверенность, что в шкафу висит  его костюм Сантехника. Как спокойно он безумствовал, зная, что имеет надежную защиту, точку смысла и опоры…  Теперь все было кончено. Он лишился привилегий сантехника и защиты Колледжа, лишился веса и авторитета, лишился связи с коллегами и клиентами.  Да… Он даже не думал, что все это так много значит для него!

Страх и отчаянье накрыли Петровича волной. Он сел около шкафа на корточки и закрыл лицо руками.  Хотелось провести так остаток жизни, но надо, надо  было действовать…

Миша умыл лицо холодной водой, пригладил волосы и отправился к декану родного колледжа. Дальше секретаря его не пустили, выдали бланк заявления об утере костюма и  обещали вызвать повесткой на Совет Колледжа.

- Ну что ж, Петрович, - сжав сухие губы, начал старший заведующий кафедры сантехнической безопасности. Глаза его, буравящие Мишу иголками из-под кустистых бровей, противно щурились – я никогда в вас не сомневался. Я не сомневался, что в наших рядах вы человек случайный, что вы сейчас блестяще доказали.
- Это позор не только для вас, но и для всех нас – высказал свое мнение  младший заведующий упомянутой кафедры. – Но это и вселяет некоторую надежду…
Он сделал драматическую паузу и продолжал:
-Надежду на то, что ваш отрицательный  пример  послужит хорошим уроком юным душам, могущим увлечься на гибельный путь…
 -Но,  коллеги,  - вступил в разговор преподаватель кафедры Протечек Энергии, еще в студенческие годы симпатизировавший Петровичу, - у нас же есть возможность…
-Возможность, возможность! – вскинулся Декан.  – да что вы знаете о Возможности! Она что, кому-нибудь выпадала?
- Нет, но теоретически, Возможность…
- Теория тут не при чем! – перебил его декан – теорий мы и сами можем придумать с полтысячи.  А вот практика! Никто возможность ведь всерьез не практиковал. Вот что, молодой человек – обратился он к Мише, - у вас есть шанс воспользоваться Возможностью.

Да, действительно, в распоряжении тех, кто отказался от костюма, имелась Возможность. О ней не упоминалось в напутственной речи декана, да и сами преподаватели, входившие в совет колледжа, вспоминали о ней крайне редко. Но она была. Раз в 17 лет сантехник, потерявший костюм, мог получить  шанс. И эти 17 лет, прошедшие с последнего  сочетания ритмов и времен наступали как раз завтра!

Наутро Петрович явился в актовый зал. Он был пустынен и показался Мише очень большим и холодным. Посредине него стоял пластмассовый барабан с лотерейными билетиками. Их было много, и среди них таилась Мишина Возможность. Миша попытался представить себе ее максимально плотно и объемно (чем-чем, а недостатком воображения он никогда не страдал). Он старался задействовать все каналы, все модальности восприятия. Как она выглядит, какие звуки издает, как она пахнет, какова она на вкус?  - спрашивал он себя. Тяжелая она или легкая, скользкая или шершавая?
Напрасно. Ничего не получалось. И тогда он просто сунул руку в окошечко и достал билет. Стало очень тихо. Потом Мишиной щеки как будто коснулся легкий ветерок. Он принес отзвук смеха, в котором не было злобы и вкус слез, в которых нет обиды. И Миша, не заметивший даже, что перестал дышать,  снова вдохнул и развернул билетик. Эта была она, Возможность, она лежала на Мишиной ладони, как пушистая кошечка.
Миша обернулся и увидел, что в лотерейном барабане копошатся и попискивают такие же пушистые  создания. Он осторожно присел и выпустил зверька на волю, а потом вышел из дверей.

Р.S. Петрович купил себе швейную машинку и шьет людям чудесные вещи. Говорят, у него легкая рука и  одежда от Петровича приносит людям счастье.