Будем здоровы!

- Молодец, племянник, что заходишь, не забываешь… Нас не насеяно. Надо придерживаться один одного… Ну, поднимем… Чтобы пилось, елось и ещё хотелось!
Дядя Лявон чаще всего человек немногословный, серьёзный. Однако после рюмки, да уже и перед ней, он переиначивается. Становится весёлым, разговорчивым, просто красноречивым. Послушать его тогда интересно.
- Хорошо, хорошо пошло… Ох, чтобы так всю жизнь и каждую минуту!.. А, племянник? Смеюсь, конечно. Какого добра от этого зелья… Здесь можно так настараться, что раньше времени к праотцам отправишься. Как Травулька тот. Слышал? Нет?.. Была история… В ту давнюю пору, когда люди ещё освещали своё жильё лучиной, а пущи и водоёмы кишели не только дичью, зверьём и рыбой, но и лешими, русалками и водяными,- в ту вот пору жили в одной деревне Травульки, немолодые муж с женой. Деток им бог не послал, остальное же было ничего себе: и коровка доилась, и сало с картошкой всегда имелись. Беда только, что иногда Травулька принимал излишне вот этого. И однажды перебрал в корчме. Прошло сорок дней после его кончины; делала Травульчиха поминки. Сидят люди за столами, переговариваются тихо о покойнике, как вдруг слышат – скрипнула на дворе калитка. Какая-то фигура просунулась мимо окна. Открылась дверь, и в хату вошёл… Ках!.. Ках!.. Ках!.. Что-то кашель разобрал… Ках!.. Вошёл, значит, Травулька… Все застыли. Мёртвая тишина наступила. Внезапно глухой удар раздался. Это Травульчиха, побелевшая, рухнула на дол. Люди здесь зашевелились, повскакивали, бросились мимо этого с криками-воплями в дверь и поразбегались. Травулька постоял ещё немного возле двери, затем покивал головой, подступил к Травульчихе, поднял её на руки, перенёс на полати и, сев сбоку на стульчик, замер… Что-то вижу я, у рюмочек наших вид печальный… Это же каждая грустит по своему дружочку-самогонцу. А устроим мы вам единение… Вот… Живи, племянник, богатей и спереди горбатей!.. Ну вот, сидел он, а через какое-то время на дворе загомонили; в хату во главе с попом, который усиленно крестился, вступил народ. Поп приблизился к Травульке, наставил на него крест и начал заклинать: «Сгинь, нечистая сила! Вернись в пекло! Провались, откуда пришла!» - затем подскочил и вцепился руками в балку, чтобы не обрушиться в преисподнюю, когда земля разверзнется. Но ничего такого не произошло; Травулька ступил ближе к селянам и попросил его выслушать. «Люди,- заговорил он прочувственно,- я никакая не нечистая сила, а родной брат покойника, его близнец. Меня, значит, вы можете не бояться, ибо тот, кого вы отдали сырой земле, по-прежнему лежит в ней.» Поп здесь разжал руки и шмякнулся вниз. «Мы были ещё младенцами,- говорил близнец,- когда на наш край нахлынула вражеская орда. Отец, взяв вилы, пошёл в ополчение, мать же вскорости скончалась от болезни, и, так уже случилось, что нас с братом забрали для воспитания в разные семьи, далеко один от одного. Я рос у добрых людей, думая, что они мои настоящие родители. И вот только недавно они открылись мне, что я их приёмный сын и что в вашей деревне живёт мой родной брат. О матери они мне сказали то же, что я вам сказал,- скончалась. Что же до отца,- жив ли он и влачит где-то в тёмном углу своё немощное существование, или же скончался и он, или же погиб ещё в ту войну и могила его, потерянная в бескрайнем поле, заросла давно бурьяном, сровнялась с землёй и не слышно возле неё ни шагов людских, ни голосов, один только ветерок иногда пролетает над ней и поёт свою вечную скорбную песню,- то об этом они ничего не знали. Я собрался и приехал встретиться с братом, но… но… в живых его уже не застал… Не удивительно, что из-за нашей похожести вы приняли меня за него…» Близнец немного помолчал, затем посмотрел на покойницу и произнёс: «А она… Она увидела меня, и её сердце…» Он низко склонил голову… Женщины вытирали слёзы… В глазах мужчин стояла печаль… Вдруг скрипнула на дворе калитка, кто-то прошёл мимо окна, открылась дверь и в хату вошёл… Ещё по разику?.. Чарочка-коточек, шевелись в роточек, чтобы не болел животочек!.. Бери вот, племянник, огурец малосольный… Кто-то сказал, что сыр - лучший друг вина. В таком случае, огурец – лучший друг самогона… Вошёл, значит, ещё один Травулька. Что здесь началось! Этот Травулька, который уже был в хате, дико крикнул, упал и замер. За ним повалилась и ещё половина людей, а другая половина бросилась с воплями к двери (среди них и батюшка, он крестом прокладывал себе дорогу) и исчезла. Травулька новый подбежал к Травульке упавшему, схватил его за плечи, затряс и в отчаянии стал звать: «Братец мой родной, это же я, ваш третий близнец! Нас же трое было! Только недавно я прослышал…»
Дядя здесь вдруг запел, потом вышел из-за стола, пустился в пляски, и я так и не узнал, какая же развязка была у этой драматичной, редкой по правдивости истории.

                Авторский перевод с белорусского