Глава II

     Эхо шагов гулко отдавалось под высокими сводами тёмных залов, через которые их вели. Казалось, что конца этим мрачным чертогам, освещённым тусклым зеленоватым светом, не будет никогда. Два скелета-стража, сопровождавшие их, издавали глухой звук трущихся костей. Их остовы и глазницы черепов источали всё тот же зеленоватый свет. Это был свет Тёмной энергии, основы магических сил некромантов – повелителей нежити. Благодаря ей они могли подымать мёртвых или призывать из загробного мира сильных потусторонних существ, сражающихся на их стороне. Теперь в рядах некромантов оказался и он – Вууль. На самом деле он имел другое имя, но теперь ему это было неведомо. Здесь же он был нувлигером, обращённым, слугой бессмертных, верным исполнителем приказов своих могущественных повелителей. В мире живых он назывался по-другому – изменником. Когда-то Вууль был человеком, вернее, он и сейчас им являлся, но от человека в нём остались только его смертное тело и измождённый, скованный холодом и болью разум. Никаких сомнений, беспрекословное подчинение. Теперь он – некромант, но ему никогда не стать бессмертным, какими являлись его повелители, не обрести их могущества, и однажды его тело, подвергшееся растлению Тёмной энергии, канет в вечную тьму. А его хозяева будут царствовать на прахе и костях некогда живых существ, за которыми пришла смерть.
    
     Их вели на приём к Ицхеа, самой эзкенмагес, владычице мёртвых, повелительнице Некрополиса – города мёртвых. Это не сулило ничего хорошего. Если Ицхеа лично вызывает к себе на приём, значит неминуемо последует наказание. А наказание у эзкенмагес одно – вечное небытие и забвение. Скелеты-стражи раскрыли последние врата, ведущие в тронный зал. Вууль и его спутник Аушасс вошли и, подойдя к подножию ступеней, ведущих к трону, на котором восседала Ицхеа, опустились на колени. Оставаться на ногах в присутствии эзкенмагес имели право только бессмертные и их призванные воины.

     Ицхеа сидела на троне, царственно положив руки на высокие подлокотники. По бокам от неё стояла охрана из двух архиличей – колдунов-нежити, способных насылать болезни и проклятья на живых. Их магические чёрные жезлы могли создавать ядовитое облако, поражавшее на расстоянии не только цель, но и всех существ, стоящих рядом с нею. Эзкенмагес, как и всякий истинный бессмертный, не обладала телесной оболочкой. Высокая Корона Нежизни венчала голый череп, без каких-либо признаков волос или кожи. Опорой служил скелет, облачённый в чёрный балахон повелительницы личей. Всё это – и кости и одеяния – были связаны магией Тёмной энергии, которая являлась основой существования всей нежити. При разрушении энергетических связей или их истощении любой бессмертный рассыпался в прах или оседал грудой безвредных костей, лишённых какой-либо силы. Тёмная энергия была одновременно и силой, и проклятьем всех бессмертных, ибо без неё их существование было невозможно.

     На некоторое время в зале воцарилось полное безмолвие. У Ицхеа не было голосовых связок, поэтому звуки, издаваемые эзкенмагес, представляли собой своеобразную вибрацию воздуха, которая поддерживалась Тёмной энергией. Затем раздался голос, который повергал в трепет всё живое, голос, напоминавший шуршание соломы – сухой и безжизненный:

     – Ты допустил ошибку, Аушасс, – прошуршало в тишине.

     – Простите, эзкенмагес, я хотел… – начал было Аушасс.

     – Молчать! – с присвистом вырвался из глубин Ицхеа воздух. – Только я даю право говорить смертному в моём присутствии. Мало того, что из-за твоей глупости пришлось предать огню тот проклятый людской форт, так там ещё были оставлены улики против нас: этот злосчастный обломок меча.

     На некоторое время повисло молчание, и Вууль с Аушассом подумали, что беда миновала. Но они ошибались – буря только начиналась.

     – Более того, – продолжила эзкенмагес, – затем ты просчитался ещё раз: надо было быть полным идиотом, чтоб отправить за этой эльфийкой лишь одного лорда-вампира, мы можем потерпеть неудачу.

     В это время из маленького секретного прохода в зал вошла фигура в чёрном. После краткого общения с эзкенмагес, она так же тихо покинула помещение тем же путём.

     – Что ж, – продолжила Ицхеа, – лорд-вампир повержен, и эльфийка с осколком меча продвигается к землям магов Серебряных Городов. А теперь у неё ещё и целый меч. В сожжённый форт вернулись люди и обнаружили там выжившего. Он наверняка расскажет о нас. Слишком много ошибок, не правда ли, Аушасс? Отвечай!

     – Но я помог вам, эзкенмагес, – дрожащим голосом произнёс нувлигер. – Я открыл Обелиски, увидел путь к Источнику и привёл вас к нему. Лишь благодаря мне вам стало известно нахождение последней…

     – Замолчи! – резко оборвала его речь Ицхеа. – Ты ещё осмеливаешься заявлять, что я в долгу перед тобой?!

     – Простите, эзкенмагес, этого больше не повторится, – робко пролепетал тот.

     – В этом я абсолютно уверена! – прошипела Ицхеа.

     Она сделала едва заметный жест рукой, и архилич, стоявший по правую руку от неё, сотворил заклятие; Аушасс вдруг захрипел, как будто ему не хватало воздуха, после чего повалился на пол и больше не шевелился. Лицо его почернело, язык вывалился. Двое скелетов-стражей вынесли тело из зала. Ицхеа решила устроить показательную казнь, давая тем самым понять, что любого неугодного ей она уничтожит не колеблясь.

     – Нувлигер Вууль, – продолжила эзкенмагес. – Твоя работа меня устраивает. Пока. Было весьма умно убить тех людей, используя эльфийские стрелы. Также тебе удалось оставить ложную улику за стенами форта. Теперь можно ждать междоусобицы, которая сыграет нам на руку.

     Некоторое время Ицхеа молчала, потом шелестящий шёпот раздался снова:

     – Но этого мало. Человек, выживший в форте, обязан замолчать. Навсегда. И нужно заняться этой эльфийкой. Она не должна донести свою находку к магам. Ты понял?

     – Да, эзкенмагес. Я лично займусь этим, – ответил Вууль.

     – Это правильно. – Ицхеа слегка кивнула. – Нет ничего лучше, чем всё сделать самому. Можешь идти, Вууль.

     Когда тот почти покинул залу, шелестящий голос вновь настиг его:

     – И я очень надеюсь, что ты не совершишь ошибок. Мне бы не хотелось терять ещё одного нувлигера.

                ******
     – Этот меч необходимо забрать с собой, он предоставит более полные сведения о его создателях, – произнесла Миэль, вынимая клинок из земли.

     – Согласна, – ответила Асшанти. – Но понесу его я.

     – Не доверяешь? – Миэль криво улыбнулась, состроив зловещую рожицу.

     – Вот когда это выражение твоего лица будет оправдано действиями, тогда я сама отдам тебе меч, – ответила Асшанти. – А пока надёжнее ему будет находиться у меня. Ещё не известно, чего от него можно ожидать.

     – Думаешь, оружие может привлечь к себе других… – Миэль задумалась, не зная, как назвать существо, напавшее на неё.

     – В любом случае, задерживаться здесь не стоит, – ответила Асшанти.

     Вместе они двинулись дальше на юг. Вскоре равнина сменилась редколесьем; невысокие кривые деревца росли поодиночке и небольшими группами.

     – Подожди-ка меня здесь, – сказала Асшанти и, прежде чем Миэль успела что-либо спросить, скрылась в ближайшем кустарнике. Некоторое время оттуда раздавался звук отдираемой коры и хруст древесины. Потом всё стихло, и тёмная эльфийка появилась всё из тех же кустов с таким сияющим видом, как будто научилась летать. Она подошла, поворачиваясь спиной к Миэль, и та поняла причину такой радости: меч был зажат меж двух длинных лубков, перехваченных кожаным шнуром снизу и сверху. Таким образом получилась петля, которую Асшанти перекинула через голову. Теперь клинок висел за её спиной в самодельных ножнах.

     – Хитро, – произнесла Миэль. – Ну, насчёт дерева понятно, а откуда шнурок?

     – Ты не наблюдательна. – С этими словами Асшанти указала на свой кожаный пояс. Оказывается, он был сплошь усеян мелкими отверстиями, расположенными через равные промежутки по всей его длине. В эти отверстия были продеты с два десятка таких шнурков. Некоторые из них были настолько длинны, что свисали до колен Асшанти. Если бы шнурков было больше, то они создали бы что-то на манер юбки, закрывая ноги тёмной эльфийки и сзади, и спереди.

     – Кхм, если так будет продолжаться и дальше, – кашлянула Миэль, – то у магов ты будешь сверкать своей задницей.

     – Тебя это смущает? – В голосе Асшанти прорезались соблазнительные нотки.

     – Меня – ничуть. Но магов смутит определённо. Я слышала, что некоторые из них являются большими охотниками до женских прелестей. – Миэль была явной противницей чрезмерного оголения некоторых частей тела.

     – Ты не представляешь, сколько таких охотников среди людей. – Асшанти ничуть не смутилась. – Будь спокойна: свои прелести я как-нибудь отстою.

     – Тебе виднее. Кстати, в Лиге Теней все одеты так вызывающе? – Миэль явно не собиралась закрывать тему гардероба.

     – Нет. Только женщины. В наших пещерах довольно тепло – ящеры не любят низких температур. Как, впрочем, и драконы. – Асшанти поддерживала разговор, постоянно контролируя местность.

     – Представляю, что у вас там происходит, раз ты так одета, – не сдавалась Миэль.

     – Слушай! – Асшанти вдруг резко остановилась и, схватив Миэль за плечи, развернула её лицом к себе. Несколько секунд они смотрели в глаза друг другу. – Если ты ещё раз затронешь тему моей одежды или фигуры, то я раскрою твой камзол и брючки так, что в сравнение с тобой буду казаться завёрнутой в плащ!

     Постояв немного, Асшанти отпустила Миэль и пошла дальше.

     – Асшанти, – позвала Миэль.

     Та продолжала идти.

     – Асшанти!

     Ноль внимания.

     – Асшанти!! Прости меня, пожалуйста, я иногда бываю такой глупой. – Миэль чуть не плакала.

     Тёмная эльфийка остановилась, потом вернулась к Миэль и снова заглянула той в глаза. На этот раз взгляд Асшанти был мягким.

     – Ладно, забудем, – сказала она, кладя руку на плечо Миэль.

     – Ага, – всхлипнула та, повторив её жест.

     – Просто знай, на будущее, – голос Асшанти был спокойным. – Наш внешний вид вовсе не говорит о характере, нравах и привычках. Мы одеваемся подобным образом, потому что так нам удобно. Главное, что происходит в душе.

     Асшанти подарила ей свою великолепную улыбку, и дальше они пошли рядом.

     – Хотя, иногда гардеробчик играет свою роль. Как-нибудь продемонстрирую, – вновь нарушила молчание Асшанти и звонко рассмеялась.

     Миэль подхватила её заразительный смех.

                ******
     К вечеру Стефан выглядел намного бодрее. Ему, конечно, не мешало ещё немного отдохнуть, но главное, что опасности для жизни и здоровья не было. Двое из его группы тоже потихоньку приходили в себя. Кейтлин благодарила бога за то, что её ничто не задержало в пути: ещё несколько дней и спасать было бы некого. Опасения вызывал только Борк. Как она ни старалась, из него не удалось больше выудить ни слова. Мальчик по-прежнему сидел под навесом и смотрел на всё отсутствующим взглядом. Радовало хоть то, что он принимал пищу и воду. Только делал это он как-то механически, отрешённо, словно не испытывал ни голода, ни жажды.

     Днём четверо воинов сходили на охоту – им удалось добыть молодого оленя и несколько зайцев. В Прилесье можно было собрать съедобных трав и ягод, а также набрать пресной воды из ручья, так что голод и недостаток воды защитникам форта не угрожали. Вечером, поужинав, Кейтлин и Олден сидели у костра. Стефан был вместе с ними – он полулежал, накрывшись плащом до пояса, и вёл свой неторопливый рассказ:

     – Когда мы подошли, то сразу заметили дым, поднимавшийся из-за стен, и бросились к форту, готовые вступить в бой. – Он ненадолго замолчал, потом продолжил: – Каково же было наше удивление, когда, ворвавшись в ворота, мы не увидели никого. Не было ни врагов, ни наших воинов. Даже трупов, которые наверняка должны были остаться, мы не обнаружили.

     – Значит, кто-то успел не только перебить или забрать в плен всех защитников Арчерса, но и зачистить его? – Кейтлин пыталась найти хоть какую-то зацепку.

     – Именно, – вмешался Олден. – А это говорит о том, что нападавшие очень не хотели раскрывать себя. Кроме того, их должно было быть достаточно много, чтобы нанести столь сокрушительный удар.

     – В гарнизоне оставалось человек тридцать, – вспоминала Кейтлин. – Плюс кузнец, пара подмастерьев и лекарь, которые тоже умели обращаться с оружием.

     Олден со Стефаном согласно кивнули.

     – Тогда я ума не приложу, почему никто из них не смог выбраться, попытаться сбежать? – продолжала Кейтлин. – Прилесье недалеко, а там можно было затаиться и переждать. Поступок, не украшающий воина, но он окупился бы ценой добытой информации. А так мы оказались во тьме неведения.

     – Это говорит только о том, – выразил свою точку зрения Стефан, – что путь к отступлению был отрезан. Или враг нанёс удар молниеносно, оставаясь незамеченным вплоть до самой атаки.

     – А это само по себе невозможно, – снова заговорила Кейтлин. – Местность открыта со всех сторон, а на стенах обязательно должны были стоять дозорные. Да и наблюдательная вышка, наверняка, не пустовала. Я, конечно, знаю о чудесах маскировки, но это просто магия какая-то.

     – Думаю, магия тут ни при чём, – заговорил Олден, до этого о чём-то размышлявший. – Мне всё не дают покоя слова Борка о смерти. Он ведь сказал, что здесь была смерть?

     Кейтлин кивнула, подтверждая услышанное от мальчика.

     – Тогда это может означать, что он видел, как всех убили, – продолжил Олден. – Или в его словах таится скрытый смысл, который мы пока не можем разгадать.

     – Но Борк совсем бесхитростный парень, я хорошо его знаю, – вмешался Стефан. – Зачем ему что-то скрывать?

     – Я и не говорю, что он скрывает, – Олден слегка качнул головой. – Более того, я абсолютно уверен, что он говорит нам правду, которую не может выразить другими словами. Вот эту загадку я и пытаюсь раскрыть.

     – Ладно, – подвела итоги Кейтлин. – В результате мы имеем троих убитых, найденных нами в Прилесье, и примерно сорок человек пропавших без вести вместе с теми четырьмя, которых ты, Стефан, послал на поиски пропитания.

     – Да, выходит так. – Стефан был явно зол на себя. – Я не должен был отпускать их в Великий лес!

     – Не вини себя, – попыталась утешить его Кейтлин. – Ты же не мог знать.

     Затем она поднялась, почувствовав, что смертельно устала.

     – Предлагаю всем лечь спать, – сказала Кейтлин, потягивая затекшие суставы. – Охрана расставлена, располагайтесь на ночлег. Я лягу под навесом, рядом с Борком – его лучше не оставлять одного. Буду наблюдать за ним на всякий случай, может утром он будет более разговорчив.

     Кейтлин прошла под навес; Борк лежал, укрытый чьим-то плащом, и тихо посапывал. Она улыбнулась, решив, что теперь он пойдёт на поправку и вскоре сможет сказать им что-то более внятное. Прежде чем лечь, Кейтлин решила заменить подстилку свежей травой, которая за день успела подсохнуть на солнце. Взяв одну охапку старой соломы, она тихо вскрикнула, уколов руку чем-то острым. Встряхнув содержимое в руках, Кейтлин увидела, как на землю выпал какой-то предмет. Медленно, словно во сне, она подняла его.

     Это была эльфийская стрела с выгравированной на наконечнике виноградной лозой.

                ******
     Опять гнетущий полумрак коридоров. Но назад Вууль шёл уже один, без сопровождения и без своего спутника Аушасса. На какое-то мгновенье Вуулю вдруг стало чуть жаль, что он не оказался на его месте. Тогда б он обрёл покой, и ничто на свете уже не волновало бы его. Впрочем, если он разочарует Ицхеа очередной неудачей, то вскоре окажется на месте своего бывшего соратника. В последней зале Вууль зашёл в оружейную, чтобы забрать свой клеймор, сданный перед визитом к эзкенмагес. Он никогда не понимал смысла этой процедуры, потому что Ицхеа была неуязвима к обычному оружию. Но все живые, которых эзкенмагес удостаивала чести приёма в своих покоях, предварительно разоружались и сдавали свои мечи, луки и кинжалы на хранение к старому Скуфу. На других бессмертных и призванных это правило не распространялось.

     Скуф был мерзкого вида старикашкой, ранее являвшимся подданным какого-то графства в королевстве Грифона. Его алчность была так велика, что он пытался нажиться буквально на всём. Так его и застали ночью на конюшне, сдирающим подковы с копыт графских жеребцов, с целью их последующей перепродажи бывшему же владельцу. Дело было невыгодным из-за малой выручки и дурным по причине того, что подковы клеймились, как и сами жеребцы графской конюшни. Скуф или не знал об этом, или же просто забыл в пылу собственной жадности. Будучи побитым палками и изгнанным из графства, Скуф нашёл своё пристанище у некромантов, не брезговавших даже такой падалью среди живых. Никто не знал, сколько ему лет, но выглядел Скуф ещё более древним, чем мертвецы, поднятые из могил бессмертными.

     – А-а-а, – протянул он своим противным дребезжащим голоском. – Господин Вууль вернулся с приёма за своим оружием?

     «Нет, по твою душу, если она у тебя вообще когда-нибудь была!» – зло подумал Вууль. Вслух же сказал:

     – Да и поскорее, у меня важное поручение.

     – Конечно, конечно, – заторопился Скуф. – А господин Аушасс будет забирать свой родовой меч? Или он ещё?.. – Старик осёкся, натолкнувшись на взгляд Вууля, и поспешил за востребованным оружием.

     – Аушассу больше не понадобится его оружие. Так решила Ицхеа, – ровным голосом произнёс Вууль. Но смысл сказанного был вполне однозначен.

     – Угу, угу. Понимаю, – проскрипело из глубин оружейной.

     «Как же, понимаешь ты, старый могильный червь! – Вууль вдруг почувствовал прилив ненависти. – А самого, небось, проносит только при упоминании об эзкенмагес».

     Скуф вышел, еле держа в руках тяжёлый двуручный меч.

     – Тогда, раз так получилось, я, пожалуй, оставлю меч господина Аушасса у себя? – Старик отдал клеймор Вуулю и, облегчённо вздохнув, заискивающе посмотрел тому в глаза.

     «Что, тварь, и здесь нажиться думаешь? Меч ведь родовой, стоит хороших денег», – подумал Вууль, рассматривая старика в упор так, словно перед ним было нечто омерзительное.

     – Нет, нет, – Скуф замахал руками, – если вы хотите забрать его себе, то…

     – Можешь оставить меч себе, – перебил Вууль. – Мне не нужно оружие мертвеца.

     – О, благодарю! Обещаю – он найдёт достойного владельца! – возопил старик, даже не скрывая своих намерений по поводу меча. – Может, по кружечке мёда? За упокой души, так сказать?

     – В моём деле разум должен оставаться чистым, – жёстко ответил Вууль и, не прощаясь, вышел из оружейной.

     Снаружи была мелкая морось, похожая на негустой туман. Низкое свинцовое небо, казалось, давило к земле. Это было не результатом плохой погоды, а своеобразная расплата за сокрытие от посторонних глаз. Некрополис был невидим для непосвящённых, благодаря древнему заклятию, называемому Вуалью Тьмы. Она образовывала нематериальный барьер вокруг города мёртвых, лишь преодолев который можно было лицезреть унылую равнину пустынных, бесплодных земель. Наблюдателю же извне местоположение Некрополиса не раскрывалось – тот видел лишь пустое пространство, соответствующее ландшафту местности. Благо, сам город мёртвых располагался в таком неприглядном месте, что нежелательным визитёрам даже в голову не могло прийти забраться туда добровольно. Всех новообращённых по приказу бессмертных в Некрополис приводили нувлигеры, отыскивая тех в тюрьмах, на заброшенных каменоломнях, в лесных дебрях и прочих местах, где обычно находятся изгои. Лишь малая часть из них продолжала служить своим новым хозяевам, оставаясь живыми – большинство же приносилось в жертву, подпитывая своими предсмертными страданиями столпы некромантии и обращаясь в нежить. Дальше они несли свою службу в виде скелетов или ходячих мертвецов. Недостатка же в «живом материале» не было – в обществе всегда было много тех, кого оно оттолкнуло от себя.

     Вууль окинул окрестности взглядом и внезапно испытал какую-то непреодолимую тоску. Здесь никто не крикнет тебе «привет!» и не хлопнет дружески по плечу. Никогда под луной не будут ворковать влюблённые парочки, не будет слышно гомона многоголосой толпы на городском рынке, не будет разноцветных лент, детского смеха и представлений по праздникам. Всё это оставалось в мире живых. Здесь же – вечный полумрак, холод и тоскливое завывание ветра. Отчаяние, безнадёга. В том мире Вууль был всем ненавистен, в этом – всем безразличен, и с этим надо было как-то жить.

     Нувлигер вложил свой клеймор в ножны, расположенные за спиной и закреплённые на ремнях. Втянув голову в плечи, он стал спускаться по каменистой тропе.

                ******
     – Так, всё, – произнесла Асшанти и плюхнулась на ближайшую кочку, блаженно вытягивая ноги. – Отдых и приём пищи.

     Миэль остановилась – только теперь она почувствовала, что сильно вымотана. В свете прошедших событий она так переволновалась, что на время позабыла чувство голода и усталость, зато теперь они навалились на неё с удвоенной силой. Она присела подле тёмной эльфийки и достала из подсумка с десяток корешков цветолиста, протянув несколько Асшанти. Цветолист был особым растением эльфийских лесов – при правильном хранении его корни долго сохраняли свежесть и питательность, что сильно способствовало в дальних странствиях по бесплодным и пустынным землям. Асшанти покосилась на предлагаемую пищу и спросила:

     – Ты предлагаешь это съесть?

     – Да, а что? Ты предпочитаешь фруктовый десерт? – вопросом на вопрос ответила Миэль.

     При слове «фруктовый» Асшанти вывалила наружу язык, скорчив страшную рожицу, тем самым, видимо, выказывая полное отвращение к гастрономическим притязаниям лесных эльфов в целом и Миэль в частности.

     – Я бы не побрезговала кусочком мясца, – сказала тёмная эльфийка и облизнула губы.

     Теперь настала очередь Миэль корчить рожи:

     – Вы что, едите животных?! – в ужасе вскрикнула она.

     – Ну не сырыми, конечно. Держи себя в руках, – ответила Асшанти.

     – Всё равно. Лесных зверей есть нельзя – они священны. Это нарушение жизненного равновесия. – Миэль была явно обескуражена.

     – Ты предлагаешь мне сдохнуть от голода? – спросила Асшанти.

     – Нет. Вот корень цветолиста, попробуй, тебе понравится, – сказала Миэль и вновь протянула тёмной эльфийке несколько растений.

     – Ладно, – ответила Асшанти и схватила один из корешков. – Если что, то моя смерть будет на твоей совести, так и знай.

     Миэль улыбнулась: юмор тёмной эльфийки был знаком того, что настроение у той всё же хорошее. Асшанти осторожно, словно боясь сломать зубы, откусила немного от корешка и медленно пожевала, прислушиваясь к своим внутренним ощущениям. После она положила в рот остатки, с аппетитом пережёвывая сочный корешок.

     – Вкусно, но долго на этих корнях не протянешь, – вынесла Асшанти свой вердикт. – Для активных действий организму необходимо много энергии, а её даёт только один известный мне вид пищи.

     – Мясо? – тихо и испуганно спросила Миэль.

     – Именно! – Асшанти улыбнулась. – Дай-ка мне свой лук и пару стрел, а сама можешь пока развести костёр.

     – И как же я это сделаю? – спросила Миэль, протягивая оружие тёмной эльфийке.

     – Вот, держи. – С этими словами Асшанти достала из своего мешочка два небольших предмета и бросила их Миэль. – Найди сухой травы и немного сучьев, сложи в кучку, после чего стукни этим друг о друга.

     – Похоже на кремний, – произнесла Миэль, вертя в руках камешек.

     – Умница, – ехидно произнесла Асшанти, взяв оружие и направившись в сторону невысокого кустарника. – Значит, дальше сама разберёшься.

     С этими словами она шагнула в ближайшие заросли, и всё стихло. До рассвета оставалось ещё несколько часов, поэтому костёр не повредил бы. Миэль нашла всё необходимое для его разведения и вскоре уже сидела возле небольшого очага, который выложила собранными неподалёку камнями. Через несколько минут из кустов показалась Асшанти, держа в одной руке лук, а во второй за уши тушку небольшого зайца.

     – Молодец, быстро управилась, – сказала Асшанти, кивнув на костёр. – А я, как видишь, тоже не с пустыми руками.

     – Ты убила его! – вскрикнула Миэль, понимая, насколько глупо звучит её восклицание.

     – Нет, я пригласила его на ужин, и он любезно согласился. А потом умер, – съязвила Асшанти, садясь возле костра. – Конечно убила. Но скорбеть по этому поводу не стоит. Это всего лишь заяц, а не единорог и уж тем более не дракон.

     – Но ведь он был живой… – начала было Миэль.

     – Хватит! – резко оборвала Асшанти. – Вот твой лук, а вот стрела, которая сразила этого зайца. Я её почистила, так что засунь её себе в… колчан! И отвернись: дальнейший процесс будет для тебя неприятен, я так думаю.

     Миэль послушно отвернулась, пытаясь разобраться в своих чувствах. За её спиной сердито сопела Асшанти, совершая какие-то действия, звук которых совсем не нравился Миэль. Благо, она была лишена возможности видеть то, что происходило позади неё. Так она просидела некоторое время и, кажется, задремала. Очнулась Миэль оттого, что кто-то похлопал её по плечу и произнёс над самым ухом:

     – Хорош спать и дуться, – голос Асшанти был примирительным. – Заяц поспевает, я рекомендую его попробовать, несмотря на все твои предрассудки. Я ведь съела твой корешок и, как видишь, копыта ещё на месте, так что и ты уж будь добра отведать моей пищи.

     – Какие копыта? – не поняла Миэль, уставившись, почему-то, на свои ноги.

     – А-а, забудь! – безнадёжно махнула рукой Асшанти. – Давай, пробуй.

     Миэль повернулась к огню. Тушка была нанизана на палку, которую Асшанти положила на две рогатины, срезанные ею, вероятно, всё в том же кустарнике. С подрумяненных боков в пламя костра капал жир, заставляя угли шипеть и вспыхивать чуть ярче. Миэль втянула воздух ноздрями: пахло, как ни странно, приятно и вкусно. Асшанти срезала небольшой кусочек мяса кинжалом Миэль, после чего наколола его на остриё и протянула эльфийке.

     – На, только не обожгись – горячее, – произнесла она.

     Миэль осторожно взяла кинжал за рукоять – «и как только она умудрилась так тихо снять его у меня с пояса?», – разглядывая наколотый кусочек, как какой-то причудливый предмет. Она колебалась некоторое время, после чего осторожно откусила немного. Асшанти улыбнулась, наблюдая за этим процессом. Видимо вспомнила, как сама вот так же впервые пробовала неизвестную ей пищу.

     – Ну как, не смертельно? – спросила она.

     – Знаешь, даже вкусно! – чересчур громко ответила Миэль и тут же осеклась, взглянув на подругу.

     – Не бойся. Я не скажу твоим, – сказала Асшанти заговорщицким тоном, приложив руку к груди. Потом она звонко рассмеялась.

     – Жалко только, что без соли, – пожаловалась Миэль, и уже сама потянулась за следующей порцией.

     – Да, соли, к сожалению, нет. Но можно немного присыпать мясо тёртым углем. Говорят, походит на соль. – Асшанти тоже принялась за трапезу.

     – Спасибо, я уж как-нибудь так. И без того слишком много экспериментов на сегодня. – Миэль ела уже третий кусок, с аппетитом облизывая пальцы.

     Асшанти с интересом наблюдала за нею, после чего спросила:

     – А вы что, и вправду не едите там у себя мяса?

     – Да, не едим. Я же говорила – лесные животные священны. Но мы иногда употребляем в пищу насекомых и их личинки. Друиды готовят их как-то по-особому, получается очень вкусно. А так мы едим плоды растений, съедобные коренья, грибы, ягоды.

     – Странные вы всё-таки, лесные, – покрутила головой Асшанти. – Жить на одной растительной пище. Рыбу и птицу, я так понимаю, вы тоже не употребляете?

     Миэль отрицательно мотнула головой, жуя очередной кусок.

     – И как же ты теперь будешь дальше? Ведь ты уже попробовала вкус мяса и, насколько мне видно, отвращения к нему не испытываешь. – Асшанти легла на бок поодаль костра, подперев голову рукой.

     Миэль обречённо пожала плечами и тяжело вздохнула: она и сама не знала, что теперь делать. Может быть, удастся как-нибудь украдкой готовить себе изредка подобное лакомство. Хотя, лучше уж рассказать всё Анартосу, и будь что будет, ведь невозможно прятаться вечно.

     – А вы совсем не едите растений? – в свою очередь спросила Миэль у Асшанти.

     – Да у нас в пещерах ничего и не растёт, кроме грибов и лишайников, – ответила та.

     – Ну вот, есть же грибы! Их можно употреблять в пищу, – Миэль сказала это с таким выражением, словно спасала от голодной смерти целый народ.

     – Боюсь, после тех грибов тебе долго потом будут мерещиться розовые тролли, – ответила Асшанти и усмехнулась.

     – То есть? – не поняла Миэль.

     – Ну, у нас не такие грибы, как в вашем лесу. Их готовят и употребляют в маленьких дозах только сумеречные ведьмы и владычицы тени, чтобы грезить. – Асшанти задумчиво смотрела на огонь.

     – Как это – грезить? – спросила Миэль. Она чувствовала, что засыпает после сытной еды, поэтому старалась поддерживать разговор, чтобы не клевать носом.

     – Ну, видеть будущее, метать энергетические сгустки и ещё много чего. Даже затмевать разум врага, становясь невидимыми для него. Я не знаю многого – в Палаты Интриг, где всё это происходит, допускаются только посвящённые и краймы. – Голос Асшанти становился каким-то растянутым, словно ей трудно было подыскивать нужные слова.

     – Краймы? – Миэль тоже легла возле костра, чувствуя, что вот-вот уснёт.

     – Да. Специально подготовленные тёмные эльфы. Они готовят пищу для ведьм, ухаживают за их длинными волосами, совершают омовение тела и прочие ритуалы, которые те не в силах проделать сами после чрезмерной… м-м-м… медитации. – Рука Асшанти подломилась, и она чуть не рухнула головой на землю, но вовремя встрепенулась и села. Миэль тоже поднялась, решив показать тем самым, что сна у неё ни в одном глазу. Но опытную Асшанти не обмануть:

     – Так, надо ложиться спать. Но назначить дежурства, – сказала она. – Первой, так и быть, дежурю я. До рассвета часа три, как-нибудь продержусь. Потом разбужу тебя и тоже вздремну пару часиков.

     В следующее мгновенье в свете костра появился чей-то тёмный силуэт, и сон эльфиек как рукой сняло. Они как по команде вскочили на ноги, со звоном выхватив свои клинки. Странная фигура глухо кашлянула:

     – Не помешаю? – прозвучало из темноты.

                ******
     Кейтлин молча сжимала стрелу в руке, чувствуя себя отвратительно. Ей казалось, что её упорно кто-то обманывает, специально вводит в заблуждение, но поймать врага с поличным не удавалось. Мерзкое ощущение, когда точно знаешь, что тебя обводят вокруг пальца, но никаких улик предъявить не можешь. Кейтлин ещё раз подошла к Борку и убедившись, что тот крепко спит, направилась вместе со своей находкой к Олдену. Тот ещё был на ногах, Стефан тоже пока бодрствовал.

     – Смотри, что я нашла в старой подстилке, – с этими словами она протянула стрелу Олдену. Тот взял её и криво усмехнулся:

     – Опять Рейон, будь он неладен, – произнёс он с досадой и передал стрелу Стефану, который принялся с интересом её рассматривать.

     – Значит, складывается такое впечатление, что без эльфов здесь всё же не обошлось, – Кейтлин села возле костра и пошевелила угли палкой.

     Они некоторое время молчали, не зная, что сказать друг другу в опровержение сложившемуся мнению. Эльфы наверняка были ни при чём, просто кто-то играл против них. Притом играл очень грубо и неаккуратно, но сам при этом оставался в тени неизвестности. Нападение на Арчерс, таинственное исчезновение всех защитников форта и сумасшествие Борка, смерть троих посыльных. И единственная улика – эти треклятые эльфийские стрелы. Кейтлин некоторое время сидела с таким видом, словно обдумывала что-то важное. Потом она спросила:

     – Олден, далеко отсюда до Рейона?

     Тот пристально посмотрел в глаза Кейтлин, пытаясь убедиться, не шутит ли та, но она не отвела взгляда, и Олден ответил:

     – Если выйдем с рассветом, то к исходу второго дня должны быть на месте.

     – Отлично! – воскликнула Кейтлин. – Значит выдвигаемся с восходом солнца.

     – Думаю, – вмешался Стефан, – это не самое удачное решение. После этих находок я бы и на тысячу шагов не приблизился к ушастым.

     – Вот поэтому ты останешься здесь и будешь ждать помощи из Грифонмита, – произнесла Кейтлин. – Я отправила туда флот. Думаю, глава Эдрик не станет долго раскачиваться, и подмогу можно ожидать уже к исходу следующего месяца. За командующего оставляю тебя, Стефан. Ваша задача держать форт, хотя я лично склоняюсь к мнению, что происшедшее нападение было не запланированным. Просто кто-то совершил грубую ошибку. Так что вам остаётся только запастись припасами и коротать время у костра. Но бдительности не терять: в Великий лес не соваться, по одному не выходить за стены форта, вести постоянное наблюдение за местностью.

     – А кто же пойдёт с вами, госпожа? – Стефан был явно озадачен свалившейся на него ответственностью. Шутка ли – около восьми недель оставаться тут с небольшим гарнизоном. Это в лучшем случае, если помощь не задержится. В худшем же… он даже не хотел думать, что будет в худшем.

     – Со мной отправится только Олден, все остальные поступают в твоё распоряжение, – ответила Кейтлин. – И особо заботьтесь о Борке – мальчик остался сиротой.

     – Это безумие – отправляться к эльфам вдвоём! – непроизвольно вскрикнул Стефан и понизил голос. – После всего, что произошло, ваше решение подобно самоубийству.

     – Не думаю, что они будут сначала стрелять в нас, а потом беседовать, – возразила Кейтлин.

     – Так вы полагаете, что эльфы не виновны в содеянном? После стольких улик? – Стефан всё ещё пытался образумить свою госпожу.

     – Я полагаю, что если несколько дорог очевидны, то надо искать скрытый путь – он и будет правильным. – Кейтлин была непоколебима. – Кто-то пытается стравить нас с эльфами, или же они сами ведут какую-то двойную игру, в чём я сильно сомневаюсь. В любом случае найти ответы можно, лишь отправившись в Рейон.

     – Кейтлин права, Стефан, – Олден тоже решил высказать своё мнение. – Сейчас время играет против нас. Пока мы будем раскачиваться и мучиться сомнениями, враг может сыграть подобным образом и против эльфов, оставив им парочку улик уже против нас. А это грозит войной. Поэтому надо разрешить вопрос как можно скорее, пока не пришла большая беда.

     – В любом случае, останься мы здесь или нет, опасность практически одинакова, – подытожила Кейтлин. – Если эльфы невиновны, то мы теряем время, если же наоборот, то им ничего не стоит прийти сюда и истребить всех – нам не выстоять против целой армии отличных бойцов и лучников. С рассветом мы выдвигаемся.

     Они ещё около получаса беседовали, обсуждая план дальнейших действий. Стефан мысленно готовился к длительному ожиданию, Кейтлин отдавала последние распоряжения. За этим занятием никто не заметил, как Борк встал и, словно заворожённый, направился в северную часть форта, погружённую в полумрак. Практически все расположились вдоль южной стены, стражники на стенах уделяли всё внимание наблюдению за тем, что творилось снаружи, а не внутри, поэтому неуклюже плетущегося мальчика сразу никто не заметил. А затем его поглотила тень, в холодных объятиях которой уже поджидала смерть.

                ******
     Тропа привела Вууля к низкой постройке, сложенной из грубого необработанного камня, скреплённого плохой глиной. Рассохшиеся стропила крыши были кое-как покрыты старой прелой соломой. Это подобие таверны было одной из трёх единственных внешних построек в Некрополисе, предназначенных для смертных. Второй была кузница, расположенная чуть правее, которой заведовал Вицио – пожилой, но очень сильный и физически развитый человек. Третьим зданием была двухэтажная постройка, являющаяся чем-то вроде постоялого дома для нувлигеров. В ней были даже отдельные комнаты, в которых приближённые слуги бессмертных хранили свои вещи и изредка отдыхали. Впрочем, оно чаще пустовало: нувлигеры предпочитали останавливаться на постой в гостиницах и тавернах за пределами города мёртвых, где атмосфера была не такой угнетающей. Бессметные смотрели на эти предпочтения живых сквозь пальцы, это даже было полезно, поскольку нувлигеры, являющиеся основными исполнителями повелений некромантов, не отвыкали от обычаев живого мира и оставались в курсе происходящих событий. В постоялом доме хозяйствовал Гор – молчаливый, замкнутый человек неопределённого возраста. Он присматривал за порядком среди живых, находящихся в Некрополисе, а также сторожил личное имущество нувлигеров, которое было оставлено под его присмотром. С Гором и Вицио у Вууля сложились ровные отношения: первый его попросту не доставал, а второго он даже уважал за его мастерство кузнеца и способность добывать нужные для работы материалы самостоятельно, без посредничества нувлигеров. Как это ему удавалось – было секретом даже для Вууля. Впрочем, пока Вицио был полезен для бессмертных и верно служил им, его каналы поставок мало их интересовали. Важен был результат, а он у кузнеца всегда был на высоком уровне.

     Владельца же таверны Вууль, наоборот, на дух не переносил. Это был Фильхаф Урсуф дей Малия, или просто Фильхаф – беглый торговец из Серебряных Городов, который, увязнув в долгах как в шелках, сильно проворовался, в результате чего был объявлен магами в розыск не только в родных землях, но и во всех союзных империях и королевствах. За его голову была назначена награда, не настолько высокая, чтоб все открыли охоту на него, но заставившая его примкнуть к некромантам и найти здесь своё единственное убежище. Фильхаф был неприятного вида худосочным карликом с плохими зубами и вечно бегающими маленькими глазками. Однако дела он вёл так же хорошо, как и Вицио, умея доставать всеми правдами и неправдами любое продовольствие, а также табак и выпивку в неограниченных количествах. Это тоже было на руку некромантам, так как все изгои, нашедшие здесь пристанище, не таскались по тавернам во внешних городах, где могли наболтать лишнего, а сидели у Фильхафа, просаживая последние деньги, раздобытые чаще воровством и грабежами, за игрой в кости, карты и прочие азартные игры. А некоторые накачивались вином и кальяном до беспамятства, после чего, как правило, бесследно исчезали в мрачных чертогах замка Некрополиса.

     Вууль зашёл в таверну, чтобы немного расслабиться и привести в порядок мысли. Он заказал небольшой кусок грудинки и кружку мёда – особого варева, неслабо ударяющего в голову при чрезмерном возлиянии. Уничтожив испепеляющим взглядом попытку Фильхафа завести разговор, Вууль сел в углу в полном одиночестве. Он знал, что никто из местных обитателей не подсядет к нему без разрешения: нувлигеров боялись. Медленно поглощая небольшие кусочки пищи и запивая их мёдом, Вууль обдумывал план своих дальнейших действий. Забрать осколок и целый меч у эльфийки не составляло большого труда для такого опытного воина, как он. Объект, наверное, уже двигался к границе земель магов, но это было не важно. Некроманты, помимо Вуали Тьмы, владели ещё двумя могущественными заклятиями: Городскими Вратами и Порталом. Первое перемещало заклинателя из определённой точки сразу в Некрополис, в Залы Странствия. Второе, наоборот, помогало отправиться из Залов Странствия в назначенное место, или просто перемещаться между отдалёнными точками. Эти места были не случайными: каждое из них представляло определённый объект, насыщенный Тёмной энергией и скрывающий некоторое пространство вокруг себя Вуалью Тьмы. Сам же он при этом оставался видимым для других. Чаще всего эти объекты находились в труднодоступных или попросту непримечательных местах, представляя собой засохшие деревья, валуны, островки среди болот, заброшенные штольни и каменоломни. В общем, такие районы, где редко ступала нога живого существа. Воспользовавшись Порталом, Вууль мог переместиться практически в любую точку земель Асхана. Одно из таких мест было как раз по пути в Серебряные Города, куда и направлялась эльфийка. С выжившим в форте было сложнее – попасть за его стены при помощи заклинания не удастся. Значит, придётся придумать что-то другое. Вууль, погружённый в свои мысли, не сразу заметил, что таверна вдруг опустела. Даже мерзкий Фильхаф куда-то скрылся. Подняв голову, нувлигер увидел за своим столом фигуру в чёрном балахоне. Лицо пришельца было скрыто в тени глубокого капюшона. Однако это не помешало определить незваного посетителя: такое обличье имел только один из бессмертных – тарпринс Дейдра. Тарпринсы были высокопоставленными бессмертными. Когда-то они были живым существами – людьми, эльфами или магами, которые в разные времена так или иначе погибли, сражаясь на стороне зла. Именно благодаря последнему факту, эзкенмагес могла воззвать к их проклятым душам и заставить служить ей. Как и Ицхеа, тарпринсы были бессмертны, то есть неподвластны старости или болезням. Но их можно было уничтожить оружием или могущественным заклинанием, разрушив тем самым связи Тёмной энергии, поддерживающей их существование. Но для этого нужно было застать тарпринсов врасплох, потому что они были могучими магами и могли защитить себя. Сама же эзкенмагес была абсолютной бессмертной, никто не знал, как можно её уничтожить, даже тарпринсы. Впрочем, такая мысль никому и не приходила в голову – слишком велик был страх перед Ицхеа. Будучи некогда живыми, тарпринсы могли эмоционально реагировать или менять интонации в голосе в зависимости от ситуации. Это было не проявлением чувств, а простым копированием некогда пережитого. Далёким эхом памяти живых существ, которыми они когда-то являлись.

     – Вууль слишком погружён в себя, чтоб обратить внимание на мою скромную натуру? – Голос Дейдры был холодным и насмешливым.

     – Прошу простить меня, тарпринс, я не заметил вашего появления. – Вууль слегка склонил голову в знак приветствия и подчинения.

     – Смерть всегда подкрадывается незаметно, – произнесла Дейдра и сняла капюшон.

     Большинство тарпринсов имели нелицеприятный вид с точки зрения живых: практически каждый из них находился в застывшей стадии разложения той или иной степени. Дейдра была исключением. Если бы не бледно-серая кожа, глаза, источающие зеленоватый свет и длинные белые волосы, то её можно было даже, с натяжкой, назвать привлекательной. Тонкие черты лица, высокие скулы и подбородок выдавали в ней некогда аристократическое происхождение. Высокий гладкий лоб и большие миндалевидные глаза, которые наверняка были прекрасны при жизни.

     – Я просто не ожидал вашего появления в этом месте, где собирается разное отребье. – Вууль не пытался оправдываться, он и на самом деле был обескуражен визитом тарпринса.

     – Не высокого же ты о себе мнения, нувлигер. – Губы Дейдры растянулись в улыбке, но лицо оставалось бесстрастным.

     Вууль криво усмехнулся этой попытке пошутить.

     – Я имел в виду не себя, – ответил он.

     – Понимаю, понимаю. Я просто придралась к словам. – Дейдра сделала неопределённый жест рукой. – На самом деле у меня важный разговор.

     – Не самое подходящее место для подобных бесед: здесь даже у стен есть уши, – ответил Вууль осторожно, покосившись в сторону Фильхафа, который вновь появился в поле зрения.

     – Уши этих стен меня не волнуют, гораздо опаснее вести разговор в других стенах. – Дейдра выражалась несколько витиевато, но Вууль прекрасно понял, что она имела в виду.

     «Интересно, – подумал Вууль, – что же ты затеяла, Дейдра?»

     Тем временем тарпринс продолжила:

     – Я слышала, ты получил задание от эзкенмагес? Могу предложить содействие.

     «Ого, вот так поворот. И что ж ты хочешь взамен?» – Вууль был заинтересован предложением.

     – Что от меня потребуется? – произнёс он вслух.

     – Да, в сущности, ничего особенного. Просто я хочу заручиться твоей поддержкой в будущем, вот и всё. – Дейдра смотрела на него пристальным взглядом, и Вууль не посмел отвести глаз, иначе тарпринс сразу заподозрила бы фальшь.

     «Затеваешь какую-то опасную игру, Дейдра, не так ли?» – Нувлигер пытался найти выход. Ответить согласием означало поставить себя под удар со стороны Ицхеа, а она беспощадна. Отказом можно было нажить врага в лице тарпринса, что тоже влекло за собой нежелательные последствия. Вууль молчал в нерешительности, и Дейдра сама пришла ему на помощь:

     – Нет, не подумай, моё предложение ни к чему тебя не обязывает. В сущности, я уже помогла тебе кое с чем, без твоего согласия, поэтому не в праве теперь требовать полного подчинения. Просто хотела предложить покровительство, взамен на небольшое доверие.

     Дейдра замолчала, испытующе глядя на Вууля. Тот чувствовал себя, как между молотом и наковальней. Главное, что его раздражало, так это неспособность осознать, куда же клонит тарпринс, какую цель преследует.

     Чтобы хоть как-то разрядить обстановку, Вууль спросил:

     – И какую же услугу вы мне оказали?

     – О, сущие пустяки. – Дейдра чуть улыбнулась и слегка взмахнула рукой. – Просто я устранила свидетеля в форте, вот и всё.

     «Ничего себе – услуга! – Вууль похолодел. – Это вмешательство в задание, данное мне Ицхеа. Дейдра явно потребует от меня что-то взамен, но вот что?»

     – Благодарю, тарпринс, – произнёс он внезапно севшим голосом. – Я ценю помощь, но я бы и сам справился.

     – Охотно верю, я не умаляю твоих достоинств. Ицхеа не держит на службе неудачников, – при этих словах Дейдра усмехнулась.

     «Намекает на Аушасса, – подумал Вууль. – Интересно, как глубоко ты посвящена во всю эту историю, Дейдра?»

     – Просто я предпочитаю сам решать свои проблемы. – Вууль заговорил слегка дерзко, но теперь он этого не боялся: тарпринсу точно что-то от него требовалось, поэтому гнева не последует. – А теперь я и не знаю, какие могут быть последствия.

     – Никаких. Всё сработано чисто. – Голос Дейдры стал жёстким. – Я же говорю – это подарок. За него я ничего не требую. Но я надеюсь рассчитывать на тебя, когда мне это понадобится.

     На время повисло молчание. Казалось, само время застыло в ожидании.

     – Ну, как? – продолжила Дейдра. – Каков будет твой ответ?

     – Тарпринс Дейдра, – Вууль впервые за весь разговор назвал её по имени. – Вы можете полагаться на мою поддержку, если это не будет идти вразрез с интересами некромантов и моими принципами.

     – Принципы – слово живых. Для меня это пустой звук, – Дейдра слегка стукнула ладонью по столу. – Что же до интересов, то я не враг сама себе.

     – Тогда вы можете полностью на меня рассчитывать, – Вууль сильно устал от этой беседы и старался скорее её завершить.

     – Прекрасно, – Дейдра растянула губы в улыбке. – Тогда на этом я освобожу тебя от своего общества, нувлигер. Вижу, оно сильно тебя утомило. – И, прежде чем Вууль успел что-либо возразить, тарпринс встала и покинула помещение так же бесшумно, как и появилась в нём.

     Несколько минут спустя, нувлигер вышел следом. Сначала Вууль посетил заведение Гора и сменил клеймор на обычный меч. Также он надел наручи, один из которых был снабжён хитрым выдвижным лезвием – это изобретение Вицио он особенно ценил. Кроме того, вместо доспехов Некрополиса он надел форму имперской стражи Ордена Порядка. Немного подумав, нувлигер взял и спрятал под плащ последнюю эльфийскую стрелу, что была в его распоряжении. Так, на всякий случай. Затем Вууль проследовал в Залы Странствия и, сомкнув веки, сконцентрировался на перемещении. Глаза он открыл уже на равнинной местности, освещённой лунным светом. До рассвета оставалось часа три. Оглядевшись, нувлигер увидел огонёк костра и пошёл на свет, осторожно ступая по траве.

     Приблизившись, он разглядел возле очага две фигурки, одна из которых и являлась его целью. Присутствие второго несколько озадачило Вууля, и он поменял план действий. Вместо того, чтобы тихо устранить объект и забрать нужные ему вещи, нувлигер подошёл почти вплотную к очагу. Его заметили в самый последний момент: обе фигурки подскочили, выхватив оружие. Тогда Вууль сделал ещё шаг вперёд и, слегка кашлянув, произнёс:

     – Не помешаю?

                ******
     Не дожидаясь ответа, Вууль бесцеремонно подсел на корточки к костру и протянул руки к огню.

     – О! – воскликнул он. – Да у вас тут заяц.

     С этими словами нувлигер, не спрашивая разрешения, достал из ножен кинжал и, срезав небольшой кусочек с тушки, отправил его себе в рот. Смакуя пищу, Вууль внимательно рассмотрел стоявшие перед ним фигуры. Одна из них была девушка – лесной эльф, одетая в зелёного цвета брюки и камзол, голову её покрывал лёгкий капюшон. Невысокого роста, со светлыми волосами. Вторая была, насколько он понял, тёмным эльфом в одежде, едва прикрывавшей её привлекательные формы. Тоже невысокая, с копной длинных рыжих волос, ниспадавших ей на грудь и плечи. У первой в руке был меч, справа в маленьких ножнах – кинжал. Вторая была вооружена двумя средними клинками, одинаковыми по виду. Ножны были приторочены по бокам к кожаному поясу, опоясывавшему бёдра. Насколько Вууль мог разглядеть, то невдалеке лежали лук и колчан, которые явно принадлежали лесной обитательнице. Обе были насторожены, но открытой агрессии не выказывали. Нувлигер не зря воспользовался именно такой тактикой: полное спокойствие, движения обычные, но не резкие, голос дружелюбный. Своим поведением он сразу попытался показать, что принимает их за друзей, как будто тут никого другого и быть не могло.

     – Простите, с вашего позволения… – произнёс Вууль, переставляя самодельный вертел с огня в сторону, и пояснил: – Начало подгорать.

     Затем он ещё раз окинул обеих быстрым взглядом и миролюбиво улыбнулся:

     – Извините за мою бесцеремонность, но я с утра ничего не ел. Голоден, как тролль. Сначала учуял запах, потом пошёл на огонёк. Меня зовут Мартин, я капитан имперской стражи в графстве Тобер, королевства Грифона. Недавно был переведён в дозор с двумя своими подчинёнными, но, не имея особых навыков в разведке, мы заплутали. В полдень, сориентировавшись по солнцу, я отправил своих товарищей на северо-запад, а сам пошёл на север. И вот – я здесь. А кто вы, и куда держите путь свой?

     Вууль замолчал, вопросительно глядя на эльфиек, тем самым дав понять, что ждёт рассказа с их стороны. На самом деле ему были глубоко безразличны их имена и маршруты, поскольку про себя он уже окрестил обеих: одна – белобрысая, другая – рыжая бестия. Но обращаться к ним подобным образом было крайне нерезонно. Наконец, белобрысая вложила свой меч в ножны и, сделав осторожный шаг вперёд, начала:

     – Я…

     Асшанти ущипнула подругу сзади за первое, что подвернулось под руку так, что Миэль тонко пискнула от неожиданности.

     – Мы странствующие эльфы, Антари, – с этими словами она указала на Миэль, – и Кшази. Совершаем свой очередной обход окрестностей. Ночь застала врасплох ввиду сложившихся обстоятельств, поэтому пришлось ночевать тут. – И, глядя, как незнакомец косится в сторону зайца, добавила: – Пожалуйста, мы уже поужинали.

     – Покорнейше благодарю. – Вууль пересел к вертелу и стал с аппетитом уплетать остатки. Покончив с этой нехитрой трапезой, он продолжил:

     – Не знал, что тёмные эльфы патрулируют земли в паре с лесными. Насколько мне известно, ваши народы друг друга не жалуют.

     Асшанти незаметно ткнула Миэль пальцем в бок, давая понять, что все переговоры будет вести сама.

     – Почему же не жалуют? – возразила она. – Мы не находимся в состоянии войны с Лесным Союзом. Более того, нашими правителями подписано соглашение о совместных освоениях новых территорий с целью их последующего заселения.

     Вууль слегка улыбнулся уголками губ: «Ага. Ври больше, рыжая бестия: одни вечно торчат в своих дебрях, другие носа не кажут из пещер. Скорее люди заселят дно морское, чем вы – новые земли».

     Асшанти всё-таки заметила эту усмешку и произнесла:

     – Насколько я вижу, господин Мартин, вас тоже неслабо занесло от родных земель. С таким же успехом можно отправляться в дозор за Великое море.

     – Вы правы, Кшази. Но в данный момент я несу службу в Арчерсе. Это такой форт на северо-западе, слышали? А он не так уж и далеко.

     При этих словах Миэль хотела было что-то сказать, но Асшанти вновь перебила её:

     – Конечно, мы слышали об этом форте. Насколько мне известно, там у вас неприятности. – Она сделала акцент на последнем слове и испытующе посмотрела на Вууля.

     «Ха! Решила проверить меня, рыжая бестия? – подумал он. – Тут твои выкрутасы не помогут, меня не поймаешь на враках, уж поверь!»

     – Ваши сведения верны, Кшази. – Вууль сотворил печальную мину. – Форт действительно почти уничтожен, но восстановлению подлежит. Я же был отправлен с целью добыть любые сведения о том, кто мог бы быть причастен к этому. Кстати, откуда вам известно, что в форте возникли проблемы?

     – Ну, мы же всё-таки дозорная группа, – ничуть не смутилась вопросом Асшанти. – Добывать информацию – наша первоочередная задача. Впрочем, как и ваша, насколько я поняла. А вы, может, подозреваете нас в чём-то, господин Мартин?

     «Так, пора заканчивать представление, – подумал Вууль. – Оно и так слишком затянулось».

     – Просто Мартин, – сказал он. – Нет, я не подозреваю. Я абсолютно уверен.

     С этими словами Вууль извлёк из-под плаща свой главный козырь – эльфийскую стрелу. Это была пятая и последняя стрела, что удалось раздобыть некромантам. Тремя были убиты люди в Прилесье, одна подброшена за стены форта.

     – Мы нашли её в Арчерсе. Вам не знаком случайно этот предмет? – голос Вууля стал жёстким.

     Увидев стрелу, Миэль побледнела, как полотно. Нувлигер заметил, какую реакцию произвел его хитрый тактический ход. Теперь надо было просто дожать белобрысую, и она сама покажет, где прячет обломок лезвия. Меч павшего лорда-вампира Вууль уже заметил: тот лежал рядом с колчаном и луком по другую сторону костра и был вложен в самодельные ножны из деревянных лубков. Торчащая наружу рукоять с инкрустацией в виде черепа исключала возможность ошибки.

     – Вижу, что знаком. Не позволите взглянуть на ваш колчан, дорогая Антари? – Говоря всё это, Вууль даже не пошевелился. Во-первых, чтобы не дать повода для возможной агрессии. Во-вторых, подобное поведение ставило эльфиек в положение оправдывающихся, а это уже давало преимущество в дальнейшем ходе событий.

     – Не надо, Мартин, – Миэль впервые подала голос. – Это моя стрела. Точнее, стрела из Рейона, моего родного поселения.

     – Может, у вас есть объяснение тому, как она попала за стены форта? – Вууль потихоньку усиливал давление, тем самым, не давая эльфийке шансов выкрутиться и заставляя говорить правду.

     Миэль тяжело вздохнула и посмотрела на Асшанти: та лишь безнадёжно махнула рукой, мол, говори всё, как есть. Тогда Миэль подошла к колчану и вытащила из него что-то, завёрнутое в тряпицу.

     «Есть!» – радостно подумал Вууль, но внешне остался абсолютно спокоен. Миэль подошла к нему на расстояние вытянутой руки и начала говорить, разворачивая тряпицу:

     – Я не знаю, как стрела попала за стены форта, но клянусь, что эльфы тут ни при чём. Когда я побывала в Арчерсе, то нашла там странную вещь. Вот… – голос Миэль оборвался. Все трое, как заворожённые, уставились на осколок лезвия: тот источал слабое зеленоватое свечение.