Cудьба-злодейка или cемью преследует рок

    
Когда Анна и Йорг были молодыми, всё было неплохо. Они жили в посёлке на юге Казахстана,  там же жили их родители, которые часто вспоминали о страшных временах при  комендантском часе. Радовались, что Анна и Йорг смогли уже жить нормально, учились и работали. Йорг получил профессию маляра, Анна стала швеёй. Со временем они получили двухкомнатную квартиру, тогда у них  уже две прелестные девчушки были – Альма и Катрин. По-русски они называли их  ласково Аллочка и Катюша. Анна шила для девчонок очаровательные платьица,  вместе с детьми поднимался фруктовый сад,  в огороде созревали  картофель, морковь, лук, зелень, цвели цветы. Настал черед детского сада, а  затем и школа для детей. Изобилия в семье не было, но достаток был.

Сначала Йорг не заметил, как начал прихрамывать понемногу, затем стал ногу волочить. Не мог добираться на работу –  стройка была в районном центре. Анна даже думала, что он в какой-нибудь пьяной драке получил травму, но Йорг и сам не знал, откуда взялась напасть – может сказалась какая-либо травма, случившаяся в детстве, может, последствия полиомиелита. К врачам обращался редко – в посёлке был только фельдшерский пункт, до города добраться не просто. Словом, работать на стройке он не мог. Может, он и запустил болезнь. Досужие люди советовали подумать об оформлении инвалидности, а Йорг всё тянул. Ведь дома тоже было немало дел – сад, огород, девчонки подрастали. А тут они ещё курей и поросёночка завели. Анна со всем одна не справлялась.

Глядишь,  пошли разговоры среди друзей и родных об отъезде в Германию.  Но как  покинуть нажитое? Уехавших становилось всё больше. Уезжали не просто семьями, а целыми деревнями. Присылали бодрые письма. Да, конечно, нужно уезжать. Анна с Йоргом ещё молодые, им нет сорока. Медицина в Германия хорошая, может, Йоргу помогут, старикам-родителям дадут пенсию, у девчонок будет хорошее будущее.

Документы оформляла Анна – девчонки в этом ничего не смыслили, родители колебались, срываться ли с насиженных мест, от Йорга тоже помощи не было. Хорошо, что в семье все знали немецкий, даже девочки – они слышали, как разговаривали дедушки и бабушки, да и в школе тоже учили язык. Всё-таки выезжали все разом. Некоторое время жили в лагерях; увидели, что из Союза приезжает много народу. А затем свыше двух лет прожили в общежитиях.

 Что было хорошего? Йорга обследовали, врачи поняли, что работник он уже никакой. Ему назначили инвалидность и пожизненный приём сильно действующих таблеток. Объяснили, что вероятней всего он страдает от последствий полиомиелита, перенесенного в подростковом возрасте. С  годами это проявлялось всё сильнее. Девочки ходили в школу. Старикам  после долгого бюрократического крючкотворства назначили пенсии.

 Анна, закончив языковые курсы, быстро нашла работу. Большинство приехавших немцев стремилось поскорее найти работу на новой родине. Совсем другой статус у работающего, больше финансовых возможностей. Но из общежития торопились уходить немногие: во-первых, это была возможность съэкономить; во-вторых, многие приезжали большими кланами и хотели поселиться поближе с родными и близкими; другие прибыли из сельской местности и снова мечтали обзавестись своим домом, хозяйством, садом и огородом, и поэтому долго выбирали. И в огромных общежитиях хоть и было шумно, тесно и многие удобства были весьма скромными, но появилось много новых  знакомых, ставших на всю жизнь друзьями; женщины делились секретами кухни, могли присмотреть за ребёнком, если родители на занятиях или уже работают; а уж праздники проходили на всю мощь.

 Хозяйки демонстрировали своё кулинарное искусство, в длинных коридорах сдвигались столы, выносились из комнат стулья; откуда ни возьмись появлялись гитары, баяны, магнитофоны. Песни, танцы, шутки, розыгрыши. Конечно, выпивка. И пусть за окном  непогода, в коридорах было весело, тепло и радостно. Быстрее всех знакомились дети и молодёжь. Впрочем, их звонкий смех, весёлые голоса не смолкали и в будние дни здолго за полночь, нередко вызывая недовольство старших.

Альме, старшей дочери Анны и Йорга, было уже шестнадцать лет. Как ни странно, она со своим ровесником  Петькой (который стал называть себя в Германии Петером) познакомилась в школе. Они сразу заприметили друг друга и очень обрадовались, узнав, что живут в одном общежитии. Оба учились хорошо, им хотелось соревноваться друг с другом. Правда, Петя хромал в немецком ( немецкий хорошо знал его отец, русский немец из Прибалтики, а мама русская). Ничто больше не объединяет, нежели общее дело. Альма взялась помогать мальчику с языком, но вскоре и другие домашние задания они делали вместе.
 Родители тоже вскоре познакомились, и то дело приглашали друг друга на чай.

  И в школе, и  в общежитии все заметили, как светились глаза Альмы и Пети. И если вначале кто-то пытался подшучивать, подтрунивать, то вскоре прекращал и не вмешивался в их отношения – нутром чувствовал: это что-то особенное и настоящее. Родители вспоминали свою юность, а девушки и парни тоже мечтали о встрече с подобным чудом. Альма и Петер не замечали убогости общежития.  А занятия были просто в радость – они сидели за одним столом в школе.

 Альма мечтала о работе, связанной с медициной. Петер ещё не знал, чего он хочет . Вернее знал: он хочет, чтобы всегда рядом была Альма. Им уже по семнадцать. Окончены 10 классов школы. Конечно, родители детей не готовы к бракосочетанию детей, в первую очередь, родители Петера: мужчина должен твёрдо стоять на ногах, обеспечивать семью. Это не произносилось вслух, но подразумевалось. Родители Анны и Йорга уже поселились в маленьком городке и сообщали, что для семьи Анны и Йорга тоже присмотрели хорошенький домик с небольшим участком для сада и огорода. Вся родня всегда жила в сельской местностности и боялась больших городов. И вскоре Альма с родителями и младшей сестрой уехали из общаги. Уже немало переселенцев переехало в квартиры,  в частные или даже собственные дома.

Петер с родителями поселился в хорошей квартире  высотного дома в том же городе, где жили в общежитии. Прощались Альма и Петер со слезами. Но оба надеялись, что будут постоянно встречаться, звонить друг другу, переписываться. Будут учиться, получат профессии, и затем их ничто не разлучит. «Скоро сказка сказывается», – думала мама Петера. Наверное, отчасти она была права – ну, не жениться же мальчишке в 17 лет! И Анна подумала: « Может, оно и к лучшему. А то неровён час, как бы чего не вышло»...

Сначала ребята перезваниваются довольно часто и говорят подолгу, хоть это и накладно. Альма стала учиться, сказала Петеру, что будет помощником врача. А парень  решил, как и Йорг, стать маляром: профессия всегда нужная, хорошо оплачивается, скорее можно перейти на свой хлеб и соединиться с Альмой. У Петера оказались золотые руки, через год после профессиональной школы он уже работал и получал зарплату, как опытные мастера.

 Альме тоже нравилась учёба, практика. Но у обоих всё меньше времени выкраивалось друг для друга. Дружки, появившиеся у Петера, звали его в компанию пивка попить (и подмигивали «или чего-то покрепче»): «Что ты сохнешь по девчонке, думаешь она по тебе убивается, высматривает ненаглядного, никому не улыбнётся и глазом не подморгнёт?» Петеру такие мысли в голову не приходили.
 
Петер по натуре был парень добрый, приветливый и покладистый. Таким на голову часто садятся. Встречался с дружками не раз, может чего-то ему в пиво и подливали, голова часто кругом шла, засыпал, не понимал,что с ним. Недоумевали родители. Первой очнулась мама Петера. Она поняла, – наркота. Спросила сына. Он долгое время отрицал, даже тогда, когда мать увидела на руках следы от шприца. Значит, героин!

 Дошли ли эти вести до Альмы, или ещё раньше эту белокурую, белокожую, голубоглазую девушку заприметил другой парень, и она увлеклась им, теперь сказать трудно. Она  и Томас в одно и то же время по утрам садились в автобус: он ехал на работу, она на занятия. Вскоре ребята кивали друг другу, улыбались и... начали встречаться. Томас, тоже  русский немец, буквально преследовал Альму. Побывал у неё дома, расположил к себе родителей. И не успели они оглянуться, как зашёл вопрос о свадьбе – у Альмы должен был родиться ребёнок.

Узнал об этом и Петер, вернее, девушка сама сообщила. Сильнее потянуло к дружкам, а те наготове держали и бутылку пивка, и травку для курения, и шприц с героином. На всё зарплаты, весьма приличной, почему-то нехватало. Как правило, после зарплаты друзей надо угостить, хорошо, что у матери был всегда обед. А денег родители не брали: «Собирай, сынок, деньги на будущее, мы уж прокормим тебя». А затем из дома стали исчезать вещи – колечко матери, часы отца, янтарные бусы, фарфоровые статуэтки. Родители поняли, чьих рук это дело.

 На обвинения отца и матери он отвечал с возмущением. Но мать уже видела, каким он бывает «обдолбанный»: глаза блестят, резво скачет или даже мечется по квартире, но отрицает, что принимает наркотики. А куда же уходит зарплата? « У меня долги, я должен их отдавать, должен друзей угощать, – ведь они меня тоже угощают»,- словом, никаких грехов за собой, кроме приёма пива, Петер не признавал. Появилась девчонка, миленькая такая, и к нему привязалась, домой приходила, матери помогала. Иногда он по нескольку дней жил в её квартире.

 Это она выхаживала Петьку после очередной драки с дружками. В квартире жили и родители девчонки, давно уже не обращавшие внимания на своих многочисленных детей. Денег расплатиться с долгами нехватало. Петер что-то воровал в магазине, продавал. Несколько раз всё сошло с рук, а затем приходили штрафы, повестки в суд, пришлось и какое-то время сидеть. Но и за решётку передавали наркоту. Мать мечтала, чтобы сына забрали в армию. Но там он продержался недолго, его списали по состоянию здоровья, - начала подводить печень.
 
Конечно, и Альма, и её родители прослышали о приключениях парня. Может все и порадовались, что не связала Альма с ним свою судьбу. Правда, и жизнь с Томасом не заладилась. Когда дочка родилась, она взяла в училище отпуск на год, жили вместе с Анной и Йоргом. Томас злился, что не уделяют ему внимания – на первом месте дочка Надин, учёба. В хозяйстве, пусть и небольшом, всегда много работы, но Томас не нашёл себя: он вырос в Омске, крупном городе, в земле ковыряться охоты нет.

А помощь нужна – Йорг-инвалид, сестра Альмы ещё в школе учится, Анна в маленьком городке работу по специальности не нашла, пришлось ездить за несколько километров на работу убирать в школе. Хозяйство, да и маленькая Надин тоже были заботой Анны. А ещё приходилось помогать старикам Йорга и своим – голова кругом идёт. Старики стали часто болеть: и возраст поджимает, да и пересадка на новую родину не так просто привилась.

 Томас стал требовать, чтобы они с Альмой жили отдельно от родных. На этом настаивала и его мать, приезжавшая издалека. А отец даже не приехал ни разу – невестку и внучку видел лишь на фотографиях. Не помогла отдельная квартира. Томаса тоже не обошла такая напасть, как наркотики. В отдельной квартире он чувствовал себя посвободнее, чем у тестя. Кричал на жену, не раз поднимал на неё руку, дочка стала нервная и боязливая. Альма тоже как-то сжалась, ни о какой любви муж ей уже не говорил.

 Сначала она стеснялась рассказывать родителям о своих взаимоотношениях с Томасом. Анна, конечно, замечала и заплаканные глаза Альмы, её осунувшееся лицо. Помогала с малышкой как могла, но молчала. Отец, погружённый в свою болезнь, редко виделся с молодыми. Обстановку разрядил, или вернее, разрубил очередной приезд матери Томаса. Она решила, что не такая жена нужна её сыну – дома беспорядок, ребёнок не ухожен, жена нервная, Томас из-за неё сел на наркотики. И увезла сына. Больше ни его, ни его родителей никто не видел.

 Злые языки утверждали, что алименты он не платит,  да и вряд ли был он официальным мужем Альмы, хотя Анна опровергала эти слухи. Вот тогда и начались твориться странные дела с Альмой. Она ещё ходила на занятия, но считала, что жизнь её разбита, поломана, она никому не нужна. Может быть, учёба и спасла от помешательства, но часто овладевали молодой женщиной приступы депрессии: в выходные дни, и по праздникам сидела она, уставившись в одну точку, не обращая внимания на ребёнка, не желая ничего есть. Хорошо, что на подмогу приходила Анна – и за ребёнком посмотрит, и дочку покормит, и напомнит, что нужно учиться. Альма немного оживала и в будни, как заводная, посещала училище и даже хорошо сдавала экзамены.

...Никто уже не помнил, как вновь встретились Петер и Альма. Нужно ли было им встретиться ещё раз? Кто знает? Но оба были довольны, и какое-то время даже счастливы. Мать Петера мечтала, чтоб он уехал из города, где у него было столько злополучных дружков. Мать Анны воспряла духом: она снова видит дочку радостной, оживлённой, улыбающейся. Может, действительно старая любовь не ржавеет? Они ни в чём не упрекают друг друга, сожалели, что время теряли зря, что чуть не потеряли друг друга.

 Малышку уже водят в детский сад, Альма начала работать в праксисе у стоматолога, Петер тоже договорился о работе. Его мать то и до присылает посылки с провизией, подарки для невестки (так она называет Альму, хоть они пока не состоят в официальном браке) и для малышки. Кое-что перепадает Анне. Петер не курит, не пьёт даже пива, забыл о наркотиках. Медовый месяц растянулся на полгода. Парень хорошо показал себя на работе.Чего желать? На работу, правда, нужно добираться электричкой. И вдруг...

Зло всегда появляется вдруг.  На сей раз оно пришло в образе бывшего дружка из его города. Тот размахивал бутылкой с пивком, но накачан был чем-то покрепче. Стал обнимать Петера, говорил, что простил ему старые долги, а затем разошёлся и начал эти долги требовать, угрожая в противном случае разбить бутылку о голову Петера. Парень надеялся выскочить из объятий на своей остановке, но не тут-то было.

 Они вышли на перрон в обнимку, тут же подскочили и другие выпивохи. Петер никого из них не знал, но дружок, знакомый со всеми, представил им Петера. Словом, в этот вечер он добрался домой очень поздно, без денег, хорошо накачанный алкоголем и наркотой. Альма волновалась, почему Петера так долго нет с работы. Увидев его, она обомлела: она уже видела в подобном состоянии своего первого мужа.

И пошло, и поехало. Петер как будто с цепи сорвался. Он по инерции ещё ездил на работу, но домой приходил поздно, с Альмой обращался резко, даже грубо. Маленькая Надин стала ему постоянно мешать. Нет, не потому, что это был ребёнок Альмы от другого мужчины, – ему  мешал шум,  детская возня. Не вразумило его даже сообщение женщины, что у них должен быть ребёнок, их ребёнок. Петер слушал, набычившись, и казалось не понимал, о чём идёт речь.

 Альма обо всём рассказала матери Петера по телефону. Конечно, та переполошилась и почти что потребовала избавиться от ребёнка: «Каким будет он от такого отца?» Но Альма ещё пыталась бороться, как она считала, за своё счастье. Она пробовала отбирать у Петера деньги в день получки, не отправлять одного в магазины за покупками. Ничто не помогало. Новые дружки давали взаймы, а затем требовали сторицей. Но когда в квартире не только у них, но и у родителей Альмы стали пропадать вещи, она не выдержала. Попала в больницу с тяжёлым приступом депрессии, а Петер вернулся  к родителям.

 Дочку Хильду она родила уже без Петера. Девочка, по мнению врачей, была здоровенькая, просто очень мелкая, но медицина беспокоилась больше о матери – её психическое состояние внушало тревогу: она не интересовалась младенцем, что-то постоянно бормотала себе под нос, неожиданно громко смеялась и грозила кому-то пальцем. И заботы о Хильде тоже повисли на Анне.

 Петер не звонил, не приезжал. Зато его родители постоянно интересовались делами Альмы. Мама Петера постоянно причитала, разговаривая с Анной: «Ведь говорила дурёхе, не оставляй ребёнка». Анна молчала. Это её боль, её забота.
Вот и младшая Катрин подросла. Школу окончила, но учиться дальше не захотела. Да и способности, в отличие от Альмы, были ниже среднего. Родители девчонку не понукали. Ездила с Анной убирать в школе, а больше с подружками на посиделках шушукались, хихикали. Посмотрела, а многие подружки уж и замуж повыскакивали, кое-кто колясочку катит. Некоторые из класса пошли дальше учиться, времени у них нет, стонут, что трудно.

Нет, не хочет Катрин такой жизни! А тут и паренёк  к ней заглядывать стал. «Рано, конечно, замуж – думает  Анна. – Пусть  бы погуляла за себя и за старшую. Намается ещё». А Катрин, как бы отвечая на мысли Анны, говорит родителям: «Ну, я такой дурой, как Альма, не буду. Не дам себе сесть на голову». И правда, не дала себе сесть на голову, – оба  сели на голову родителей.

Муж Вилли лентяй-лентяем оказался. На несколько лет старше Катрин, а без профессии. Целый день на компьюторе играет, пока Катрин с матерью в школе уборку делают. В хозяйстве он тоже не помощник, неинтересно. Конечно, городок маленький, с работой сложно, но нужно искать, хотя бы по компьютеру. Что-то находил, да мало платят, – это  не годится. И работа за один евро в час тоже низкоквалифицированная . А что же ему предложат иное? Учиться где-нибудь? Да, начинал дважды и бросил. Неинтересно, рано вставать, ехать туда и обратно электричкой. Нет, нет.
 
Да и мама, которая живёт на одной лестничной площадке, считает, что у него здоровье слабое. Правда, когда сядет за стол, то только и накладывай ему в тарелку. Такой бычок вымахал. Мать сыном любуется, а Катрин ей не нравится. Уж больно тощая, как и Анна. А Катрин мужа любит, всегда его хвалит, защищает, хоть и не нападает на него никто. Всегда Анна готова помочь. Ах, вот и у Катрин скоро ребёночек будет, сказали, что мальчик. Будут внуки с Йоргом в саду да на грядках копаться!

И Альма как будто немного поправилась. Накачали её врачи лекарствами. Анна довольна,что отступила депрессия. Родители Петера иногда приезжают, совестливые оказались, внучку Хильду признали. Всегда привозят кучу подарков не только для малышки, но и для старшей дочери Альмы, привозят много вкусной провизии и сладостей. К их приезду приходит не только Альма, но и Катрин со всем семейством. И идёт у Анны пир горой.: «Не могу же вторую дочку обидеть; а то одна будет есть деликатесы, а другая чёрный хлеб?» Катрин без зазрения совести переполовинит небрежно продукты, положит их в коляску и уйдёт домой. Родители Петера переглянутся, лишь дома промолвят: «Хотя бы не в нашем присутствии». А сердобольная мать Петера ещё и Йоргу двадцатник в карман сунет на сигареты. Тайком. А то ведь отберут домашние.

 Старшая девочка Альмы, Надин, выглядит неплохо, ест хорошо, а Хильда, ради которой они собственно говоря и приезжают, такая щупленькая, маленькая, ест как птичка. У матери Петера слёзы на глаза наворачиваются. А Анне даже гостей нечем привечать. Разве что поставить на стол привезенное да картошку со своего огорода отварить к столу. Редко она теперь принимает гостей. Не хочет, чтоб видели, как трудно им живётся. Даже иногда пыль в глаза пускает соседям... Вот и машину, не новую, но вполне приличную, в кредит на восемь лет взяла – копила на первый взнос со своей зарплаты, добавила пенсию мужа. Тяжело расплачиваться. Одежду носят ту, что родители Петера дарят.

 А Альму всё таки признали непригодной для работы, назначили пенсию, да как мать-одиночка получает она на детей. Анна не преминула похвалиться, что на Альму мужчины часто обращают внимания. Вот и сейчас появился в городке один симпатичный чеченец, по пятам ходит. С детьми возится, старшую из садика забирает. А младшая Катрин уже и секрет выболтала: «Папа Мехмет со мной в песочнице пасочки лепит!»

  И действительно,  смотрит парень влюблёнными глазами на Альму, родителям помогает, дети к нему привыкли. Сначала Анна думала : «Поматросит и бросит». Ан, нет, он на женитьбе настаивает, хочет работать. Расписалась с ним Альма, квартиру сняли трёхкомнатную. Старшая дочка в основном у Анны находится, а малышка с молодожёнами. Но после бракосочетания как будто подменили Мехмета. Грубый стал, злой. Не пьёт, нет. Но та же страшная напасть у него – наркотики. Альму оскорбляет, обзывает идиоткой, ребёнок у него, видите ли, под ногами вертится. То и дело лупит девочку. Она его боится. Конечно, он нигде не работает. Не выдержал, как говорится трёхлетнего испытательног срока. С женитьбой торопился, – ведь  грозились его депортировать, война в Чечне закончилась. Всё поняли родители, всё поняла Альма. И снова у неё крыша поехала, отправили её в психиатрическую лечебницу, Анна забрала маленькую Катрин к себе. Была канитель с разводом, и, наконец, выдворили чеченца.

А Альму то и дело по нескольку месяцев в больнице лечат. Дома сидит отрешённая, очень располневшая, еду не готовит, ест то, что мать принесёт, безучастная к детям. Принимает много медикаментов. Когда наступают минуты прояснения, начинает плакать и сожалеть о своей несчастной судьбе. Однажды оставила Катрин дома одну, зашла что-то спросить у соседки, пошла в магазин, забыла о девочке. Девчонка игралась, затем звала мать, искала еду, начала стучать в дверь, размахивала ручками в окне. Кто-то с улицы увидел, сообщили бабушке Анне, она своим ключом открыла дверь. Поняла Анна, что нельзя детей с Альмой оставлять.  После разных канцелярских мытарств оформила опекунство на себя. Надин уже в школе, Хильда в садике, Анна работает. И когда всё успевает?

У Катрин пацанёнок подрастает, а Вилли так и не работает. Катрин злится на мужа, покрикивает, ссорятся часто да так, что мать Вилли, живущая  на одной площадке то и дело прибегает, за сыночка заступается. Живут, грызутся, а тут – на тебе: снова Надин в ожидании – на сей раз врачи девочку обещают. Анна думает: «Может, наличие двух деток укрепит  семью дочери». Вилли злился сначала, что будет второй ребёнок. И теперь начали сдавать нервы у Катрин. Тоже накатывали волны депрессии.

 Тут муж уже совсем взбеленился. Не хочет он жить с психически неполноценной женщиной. Потребовал развода и готов был детей отдать – все равно алименты платить не собирался, не из чего. Но, побеседовав с юристом, понял: заставят по суду работать. И он, развернувшись в противоположную сторону, потребовал  детей разделить. Он де их очень любит, хотел бы обоих себе оставить, но понимая чувства жены, оставил себе старшего, а младшую девочку оставили Катрин. На самом деле, дети каждые две недели меняются местами: то у мамы, то у папы. И не нужно Вилли работать, и не нужно платить алименты. Да он и не занимается никаким ребёнком – ведь на лестничной площадке живёт его мать.

 А Катрин то и дело ложится со своей депрессией в больницу. Она понимает своё состояние, мрачно шутит, что скоро догонит Альму по времени пребывания в больнице. Опять забота ложится на Анну. Дочери Альмы уже в школе учатся. Надин – крупная, заводила среди подруг; а младшая Хильда, хоть и самая маленькая в классе, но учится лучше всех. Не сядет после школы поесть, пока не выполнит домашние задания. Дважды на летних каникулах по две недели гостила у родителей Петера, но каждое утро считала, сколько дней осталось до возвращения к бабушке Анне и дедушке Йоргу. А Анна часто думает и иногда говорит Йоргу: «Может быть у  наших внуков жизнь окажется более счастливой. Медицина в Германии хорошая, вылечат дочек, молодые они, должно им ещё счастье улыбнуться».    


Рецензии